Экзамен

Всё-таки мне больше нравится наш лес. Ну тот, что с соснами, ёлками, берёзами. Он мне даже снится хотя я никогда его не видел. Знаю-знаю, что планет земного типа, подвергнутых терраформированию тысячи! А я вот родился на Пастернаке – мирке негостеприимном, сером, на котором из растительности одни только каплии, это что-то вроде кактусов только гигантских.

- Дугин!

Я обязательно увижу наш лес. Вдохну аромат…

- Дугин! Подпоручик! Заснул что ли?

Поднявшись с земли, я оправил форму и взглянул на покрасневшего ротного.

- Никак нет! Простите. Задумался.

- Задумался он, - Буров скривил рот в усмешке и оглядел замершую перед ним шеренгу из семи солдат. – Думать нужно, не о бабах, а о выполнении боевой задачи. А она такова…

Откашлявшись, спрятав руки за спину и расставив ноги на ширину плеч, командир продекламировал:

- Не позднее семи утра нам нужно вернуть под контроль правительства гидроэлектростанцию. По данным разведки местные революционеры в количестве трёх десятков человек захватили её два дня назад. Персонал убили. Теперь пытаются шантажировать своего президента вырубив генераторы. Но нам на это глубоко чихать! У нас приказ! Всё понятно?

- ТАК ТОЧНО, ГОСПОДИН ШТАБС-КАПИТАН! – дружно произнесли мы, помня, что не на плацу, а в рейде, в тропическом лесу, в трёх километрах от нашей главной цели.

От запаха прелой листвы горло першило из-за чего хотелось постоянно кашлять.

- Проверили оружие, снаряжение, попрыгали, чтобы ничего не брякало, - приказал Буров отмечая что-то на обыкновенной бумажной карте свёрнутой прямоугольником. - И помните! Это выпускной экзамен. От того как вы его закончите зависит ваше будущее. А о бабах будем думать потом, да Дугин?

Спорить с ротным я не стал лишь кивнул головой. О бабах так о бабах. Потом так потом. Зачем вступать в бессмысленную дискуссию? Командир всегда прав.

Проверив боеприпасы, исправность штурмовой винтовки, функционирования тактического шлема и гибкого офицерского планшета (точной копии командирского только поменьше и с менее шустрым ИИ), я поправил лямки рюкзака и двинулся за ребятами в джунгли.

Да, пусть будут джунгли. Никаких каучуковых деревьев и папай тут конечно не было. Широкие плотные листья местной флоры запросто могли порезать кожу, а десятки хищных растений щёлкали своими жвалами и тянули к нам щупальца мечтая вцепится в лодыжку. Я уж молчу о плотоядных лианах и «прекрасных» жёлто-оранжевых цветах, выстреливающих в движущиеся мимо них объекты иглы с парализующим ядом. И всё же это тоже лес. Тоже ИМПЕРИЯ. Родина, которую мы защищаем.

Сияние предрассветного сиреневого неба превращало всё окружающее в странный иллюзорный спектакль актёрами в котором мы были. Гуськом отделение двигалось к цели.

* * *

На ступенях, перед главным входом, пронзённое пулями, лежало тело чернокожей девушки в комбинезоне. По ноге её ползла мерзкого вида многоножка, которую я отлично видел в оптический прицел.

Пам! Указательный палец плавно нажал на спусковой крючок, и голова вооружённого человека впереди дёрнулась. Один за другим на землю упали ещё трое часовых снятых точными выстрелами моих товарищей. Глушители работали в штатном режиме.

Используя гарпунные ружья и электроподъёмник присоединённый к тросу, мы ввосьмером поднялись на крышу.

- Господин, штабс-капитан, там кажется заложники. Человек пятнадцать и даже ребёнок, доложил мой однокурсник Никита Дуров взглянув через стеклянный купол вниз.

Весь персонал собрали в фойе окружив его цепью людей с автоматами.

Буров чертыхнулся и было от чего. Мы бы террористов сейчас просто гранатами с ядовитым газом закидали, а потом не поднимая шума вызвали подмогу. И всё! Спасение заложников дело другое. К тому же нас только восемь. Отделение для таких задач не годится.

Однако делать было нечего решили работать по обстановке. К тому же ребёнок внизу на руках у женщины начал плакать, а один из упырей явно раздражённый этим орать на малыша размахивая древним пистолетом.

Спуск вниз занял у нас тридцать секунд. Устранение дюжины стрелков столько же.

- Русски? – перепрыгивая через залитый кровью труп одного из террористов к нам бросилась та самая женщина с ребёнком.

- Русские-русские, - пробурчал штабс, выглядывая в окно здания. – Милочка, скажите своим товарищам спрятаться вон там – в дальней части зала. На прежнем вашем месте вам находится будет опасно. Вы меня понимаете?

Ребята спешно сооружали баррикаду для спасения заложников так как с улицы в нас уже начали стрелять.

- Поним… понимаю, - кивнула девушка, тряхнув чёрными косичками перевязанными белым платком.

Жестикулируя и крича что-то на своём языке, она погнала своих коллег за нагромождение мебели, рекламных щитов и другого хлама.

Тра-та-та-та-та! Наш слитный залп привёл к уничтожению сразу девяти противников, но кому-то всё же удалось скрыться за деревьями на противоположной стороне автомобильной стоянке. Тактический шлем фиксировал, что все подстреленные нами уже трупы. Чистая работа.

- Откуда тут дети? – взглянул на меня Буров меняя магазин.

- Это син… нет, сын Илвы. Она там, не живая… мёртвая у входа, - ответила командиру откуда ни возьмись возникшая девушка в платке.

- Видели-видели мы её. Успокойся дочка. Разберёмся. Горлов, Пулеев! Занимайте позиции вон у тех окон. Свиридов! Остаёшься вместе со мной и Дугиным здесь.

- Я не точка… я Зуна, - ткнула себя в грудь рукой сотрудница гидроэлектростанции. – Чем ми, я можем помосч виам?

Ответа не последовало так как на стоянку ворвалось два крытых грузовика на магнитной подушке и из них на землю посыпались вооружённые до зубов люди. Большая часть из них была местная, но встречались и бойцы со светлой кожей.

Бой длился почти полчаса. Я поднимал приклад к плечу, целился, находя противника в коллиматорном прицеле и жал на спусковой крючок. Менял магазин… и всё повторялось снова и снова.

Разбитые стёкла сыпались нам на голову, тяжёлые пулемётные пули рвали воздух над головой, хлопки гранат частично гасились фильтрами шлемов, но на одно ухо я всё равно почему-то оглох.

Гражданские кричали от страха, а Зуна успокаивала местных словно заклинания повторяя им одно и тоже: «русски, русски, русски…».

Нам удалось уничтожить больше половины нападающих прежде чем они отступили. Вся стоянка за окнами была буквально усыпана мертвецами и воронками от взрывов.

От осколка гранаты погиб Слава Горлов, Исмаилов, пуля снайпера разнесла голову Марковскому продырявив тактический шлем. Первый весельчак на курсе раскинув руки замер на полу в луже собственной крови.

Все были на взводе. Мне самому хотелось бросить оружие на пол и убежать куда-нибудь подальше. Когда Свиридов перевязывал ногу Пулееву, тот скорчившись от боли заорал:

- Что мы тут вообще делаем?

- Служим, - ответил я, пересчитывая оставшиеся боеприпасы.

- Кому? Им что ли? – рукой подпоручик указал на кучку местных белки глаз и белые зубы которых ярко выделялись в темноте, затопившей первый этаж.

Штабс-капитан сидевший прямо на полу и прижимавший к окровавленному животу руку ухмыльнулся:

- Империи. Нет, Пулеев, ну нельзя же быть настолько узколобым. Давай я тебе всё объясню.

Буров говорил медленно и тихо так как силы оставляли его. Сразу две пули угодили ему в пах и сделать что-либо уже было нельзя.

- Гидроэлектростанция эта снабжает энергией столицу. В столице космпопорт…

- Ааа! Это я знаю! – забыв о субординации зарычал Пулеев снова завопив от боли.

- Хорошо, что знаешь. А вот я в твоём личном деле читал, что у тебя сестра с племянниками вроде как на Боткине? – губы штабса из белых превратились в синие.

- Верно.

- А это как не крути уже приграничный мир. Так?

- Так?

- А на границах сейчас неспокойно. Сам знаешь.

- И что? Причём тут это?

- А при том, что заправляются наши рейдеры КФ здесь на Адоре. Здесь же на складах и боезапас пополняют. Вот случится что, не дай бог конечно, на Боткине, а лететь не на чем и патронов нет. Всё взаимосвязано, сынок.

Кажется, Пулееву стало стыдно и до конца перевязки он сидел молча, опустив голову вниз и даже не смотря на потерявшего сознания командира.

На улице снова закричали, отдавая команды и ребята потянулись к окнам занимать позиции. Когда я уже готов был к ним присоединится Буров вдруг открыл глаза и ухватил меня за ногу.

- Дугин. Дима… так уж вышло, что кроме вас никого больше не было, - произнёс он, а затем без очевидной связи добавил: - За этим залом начинаются помещения с оборудованием. Они туда добраться не должны. Ты понял, подпоручик, - на губах Бурова выступила кровь. – Ломать не строить, но ты им этого не позволишь.

- Понял. Сделаем.

* * *

Когда пришла подмога нас осталось только трое. На ногах держался только я.

Подтянутый широкоплечий генерал с седыми усами и в фуражке подскочил ко мне и долго жал руку.

- Орлы! И персонал сберегли! Орлы! Как фамилия подпоручик?

- Дугин, господин гене…

- Да ладно, - махнул рукой он. - А по батюшке как?

- Дмитрий Борисович.

- Ясно. Не ранен?

- Нет. Всё хорошо. Командира нашего только вот… - проводил я взглядом свисавшую из-под простыни руку штабс-капитана.

- Бурова жалко, ты прав, - кивнул генерал, снимая с головы фуражку под которой были короткие седые волосы такого же цвета, как и усы.

Некоторое время мы стояли молча, а затем мой собеседник оглядел меня и сказал:

- Нам такие как ты нужны. Поедешь в егеря на Новый Севастополь к Рогову? Он 7-м драгунским императорским командует? Слышал о таком?

- А там сосны есть? – почему-то спросил я тут же пожалев об этом.

- Сосны? Ну и вопрос? Есть, поручик, есть. Я не оговорился! Теперь поручик. И сосны, и клёны есть. И даже берёзы!

В правом ухе моём что-то шумело, и я потряс головой. Хлопнув меня по плечу генерал стремительно унёсся куда-то, а я остался один. Впрочем, ненадолго.

За спиной что-то мелькнуло, и я почувствовал, что меня крепко обняли.

- Пасибо вам, - Зуна поцеловала меня мягкими тёплыми губами в щёку, а малыш вцепился ручкой в погончик на плече.

Улетая в столицу на «Кречете», я увидел, что гидроэлектростанция снова заработала. Вода радостно хлынула через затворы водосливной плотины наполняя пересохшее русло реки. Вот и хорошо. Вот и правильно.

И тут я кажется заснул. Сон был глубокий, крепкий, а над головой моей словно шумела листва берёзок, которые видел я только на картинке.

За продолжение голосуем рублём.