Эльфик: Орочьи земли

Давным-давно в Древнем море не было такого Неистового шторма, во время которого из Тёмных глубин приплывал чудовищный сом Крикас, поедавший огромной пастью, словно клыкастый водоворот, утопавших путников и мореплавателей вместе с разрушенным ветром и волнами парусным кораблём, среди которых в ту ночь был маленький эльф по имени Илас, плывший на эльфийском паруснике Плавучий Месяц в обход Скверных Земель, в Эльфийские Земли Тихой Равнины, куда не осмеливались соваться даже орки и гоблины, чудовища, обитавшие в Прибрежных Землях и в скалистых Скверных Горах, где когда-то жили люди, истреблённые и изгнанные с побережья.

Разразившийся в ту ночь шторм был настолько сильным, что морские волны поднимались, качались, будто руки великана, выраставшие из воды и ударявшие по паруснику, который шёл сквозь бурю и разрушался, тонул под натиском стихии. Приплывший с глубины Крикас поедал утопавших эльфов, проглатывая их вместе с водой и древесиной от разрушившегося корабля.

Оказавшись в море, Илас ухватился руками за брёвнышко, отколовшееся от разрушенного парусника. Он вцепился руками в дерево, которое стало для него спасительным плотом.

Бушевавшее море и буйные ветра уносили юного эльфа в сторону скалистого берега, отдаляя от чудовищного чёрно-серого морского сома, который раз за разом выныривал из воды, плавая среди обломков парусника и проглатывая мореплавателей.

Илас со всей силы держался руками за брёвнышко, надеясь спастись и пережить тот сильнейший шторм. Чем дальше сильные ветра и штормовые волны уносили эльфика от места крушения корабля, тем меньше сил у него оставалось, чтобы держаться за плот.

Коротенькие руки его слабли, а тело из-за холодной воды и переживаний сильно дрожало. Он уже до косточек промёрз, наполовину долгое время находясь в воде. Он оказался в воде в одной тонкой рубашке и в штанишках, в которых лёг спать накануне шторма, в матроскую койку, в уютном трюме парусника, где было много путников.

Холодный штормовой ветер качал волны, унося брёвнышко с эльфом к берегу. Илас от нахлынувшего бессилия терял сознание, чуть не соскользнув с плота в морскую пучину. Веки его тяжелели от усиливавшейся усталости, из глаз накатывались слёзы, смывавшиеся морской водой, волнами, ударявшими в голову, в торс.

Если бы шторм не поутих с появлением первых лучей рассвета, то Илас бы соскользнул с брёвнышка в море и утонул, но буря утихомирилась. На рассвете буйные волны становились меньше и меньше, разгладившись на водной глади. Штормовые ветра улетели вдаль моря, скрывшись за горизонтом, озарившемся первыми солнечными лучами восхода.

У побережья задул лёгкий тёплый ветер. У берега около скал и над водой залетали птицы. Звёздный небосвод сменился ранним ясным небом.

Тихими волнами брёвнышко с юным эльфом выбросило на песчаный берег, усеянный самоцветными ракушками, сверкавшие как драгоценные камни. Илас чудом спасся, выбившись из сил и уснув от усталости на берегу возле высочайших скал.

Иласу снился сон о Тихой Равнине, о юных друзьях и мудрых родителях, с которыми он веселился под солнечным небом и играл в прятки в Безмятежном лесу, где росли Древа Жизни - так эльфы, жившие в смешанном лесу, называли древние деревья, возраст которых по поверьям эльфийских друидов превышал тысячелетия.

Добрый сон эльфику даже показался явью, но это было всего лишь сновидение об изобиловавшем жизнью родном крае, куда Илас не доплыл на паруснике, утонувшем во время шторма.

Внезапно сон прервался темнотой, словно в небе над Безмятежным лесом закружил гигантский ворон, затмивший чёрными крыльями солнечный свет. Илас через сон почувствовал, как будто кто-то постукивает его по голове, пытаясь выдрать волосы, проковырять кожу и череп, как зелёный дятел стучит клювом по древесному стволу.

Со стуком одновременно появилась усилившаяся боль, от которой Илас быстро проснулся и, лёжа на берегу, пятками и пальчиками ног почувствовал тихие волны, лёгким ветром накатывавшиеся на ракушечный пляж, где кроме него и птиц никого не было.

Юный эльф открыл глаза, увидев перед носом крылья берегового крупного ворона, спутника кровавого поля, усеянного мертвецами после брани. Ворон чуть поранил, сидя на его черноволосой голове, с каждым разом сильнее клевал чёрным клювом. Эльф отмахнулся левой рукой и, опираясь на правую руку, привстал, перекатился на спину, отогнал ворона, коснулся пальчиками головы, того места, где пощипало и капнуло кровью. Но ранка была совсем маленькой, ворон ещё не успел сильно расклевать ему голову.

— Прочь улетай, чёрный ворон! — Илас вскричал вздрогнувшим голосом, рукой в песке нащупав палку, которая оказалась вовсе и не палкой, а костяшкой. — Я ещё не мертвец, чтобы клевать мою плоть! — буркнул он, встав на ноги и распрямившись во весь маленький рост.

— Он не мертвец! К-кар! К-кар! Он не мертвец! — каркнул крупный ворон и, взмахнув крыльями, улетел к скалам, взмыл высоко-высоко к обрыву, улетел за вершину. — К-кар! К-кар!

— Ну вот... — подосадовал эльфик, коротенькими ножками пошагав по песчаному берегу к скале, к ручейкам, оставляя маленькие следы. — Ещё и говорящий ворон на пути повстречался... Эх... Наверное... Этого берегового ворона научил говорить орк...

— К-кар! К-кар! К-кар! — прокаркала пролетевшая стайка других чёрных воронов.

Эльф остановился, посмотрел вслед улетевших воронов. Илас взглянул на руку, на палку, которую он держал:

— Не нужна мне кость от мертвеца... — проронил он, с размаху бросив костяшку к острым камням, выпячивавшие из берега около воды. — Эх... Мне показалось, что это была палка... А это кость... — посетовал он, оглянул скалу и увидел ручейки, вытекавшие из расщеплены по крошечным руслам в песке, огибая ракушки, к воде. — Ручейки, ручейки! Пресная водица! И ракушечек драгоценных немножко из песка возьму, вдруг пригодятся... — чуть-чуть порадовался он, насобирав в кармашки разноцветных ракушек и поспешив попить и умыться, промыть волосы на голове после морской воды и песка.

— К-кар! К-кар! К-кар! — доносился издалека голос ворона, стихавший и растворявшийся в небе.

Эльф пробежал берег и, забравшись на валуны, босыми ногами перепрыгнул с камня на камень, добрался до ручейка, где утолил жажду.

Стоя на камнях и попивая пресную воду, Илас поглядывал на море, и на берег, где стал замечать много костей, лежавших у подножия скалы и торчавших из песка. Некоторые кости были недавно кем-то обглоданы, а другие костяшки каменели уже многие годы. Валявшиеся на берегу кости были маленькими и огромными, на них эльф мог бы даже взобраться, чтобы с высоты оглянуть длинный берег, тянувшийся вдаль в обе стороны вдоль скалы.

Попив из ручейка, эльф походил у скалы, в том месте, где текла пресная вода. Илас поискал корешки знакомых растений, чтобы хоть что-то поесть. В двадцати шагах от расщелины ему посчастливилось найти кустик прибрежной вкусники, веточки которой были усеяны светло-зелёными листочками и съедобными золотисто-красными ягодками.

Насобирав ягод в ладошку, эльф отошёл от скалы, вернулся на песчаный берег, подошёл к воде. Он поглядывал на Древнее море, тешась надеждой, что кто-то ещё спасся с утонувшего парусника. Но ни шлюпок, ни других эльфов поблизости не было, только птицы летали над берегом, ненадолго улетая из гнёзд, свитых высоко в скале.

Илас даже взобрался на огромную рёберную кость гигантской рыбы, чтобы с высоты посмотреть в обе стороны берега. Но он никого не увидал, пляж пустовал.

Усевшись на кости, эльф опёрся спиной и вытянул ноги, сел поудобнее, чтобы доесть собранные ягоды, и подумать над тем, что же делать:

«Даже и не знаю, как поступить... Идти через Орочьи Земли в сторону дома... Или побыть на берегу... Дождаться, когда неподалёку от берега проплывёт эльфийский парусник... Но вдруг мореплаватели меня не увидят... А когда я начну кричать кораблю, морякам, если они появятся, меня могут услышать орки... И тот говорящий ворон... Он ведь прокаркает орку, что видел меня на берегу... И что я буду делать? Если орки появятся на берегу, прискачут на волках... Или явятся верхом на ящерах... Нет... Я не останусь на берегу... Я немножко ещё посижу на кости... И пойду к скале... Погляжу, поищу пещерку, где буду прятаться... Да... Я так и сделаю... Эх... Страшно мне здесь... В Орочьих Землях... И до дома далеко идти... Через горы и подземелья, через ущелья и равнины пролегает мой путь домой... Как же далеко идти... Ножки у меня совсем короткие... И шажки неширокие... Надо получше осмотреть скалу... Тут когда-то жили люди, и гномов видали, так мне отец с матушкой рассказывали...», — поразмышлял Илас и, доев ягодки, слез с громадной кости, босыми стопами вступил на песок, быстрыми шажками вернулся к расщелине, к скале.

Эльф сновал возле скалы, высматривая какой-нибудь подъём, похожий на каменную лесенку, по которой удалось бы подняться высоко-высоко, к вершине.

«Кажется, я что-то нашёл», — вздохнул Илас. — «Как будто в скале высечены ступеньки... Или это сделали ветра и дожди... Или гномы, но и люди могли что-то подобное построить, когда жили в этих землях... Надо поближе посмотреть... Что же там такое... Каменная лестница в скале или камушки так сами лесенкой сложились...», — он по валунам и камням, прыжками и шагами вплотную подошёл к скале, к тому месту, где нашёл высокий-высокий подъём, который полностью и не рассмотреть было с подножия, поглядывая вверх скалы.

Дотронувшись руками до холодной скалы, эльф встал под первой ступенькой, высеченной из камня:

«Это рукотворная лестница, тянущаяся высоко-высоко по скале к птичьим гнёздам... Наверное, это гномья лестница... Если это так, то на камнях где-то должны быть гномьи руны, высеченные магией или оружием...» — Илас ухватился руками за неровность скалы и, подтянув ноги, вися, взобрался на каменную ступеньку, которую только внимательными глазами мог отыскать путник. Эльф осмотрел ступеньку, смахнув пылинки и песчинки, наброшенные на скалу ветром. Он увидел темноватый зелёно-коричневый мох, затянувший мягким ковриком половину ступеньки и краешек скалы, на котором под мхом нашёл гномьи руны, высеченные на камне, над ступенькой. — «Эта лестница гномов... Но по первой ступеньке видно, что тут давным-давно никто не ходил... И куда же эта лестница ведёт?», — он направился вверх, неспешно карабкаясь по каменным ступенькам, которые словно сложенные друг с другом камни были незаметны с берега, словно гномы, построившие эту лестницу, намеренно сделали её тайным подъёмом к вершине и в то же время спуском к Древнему морю.

Подъём вверх по скале сразу не задался, как хотелось бы юному эльфу. Чем выше он поднимался, тем чаще появлялись короткие труднопроходимые отрезки на пути: иногда расстояние между ступеньками увеличивалось, отчего ему приходилось чуть-чуть карабкаться по скале, вертикально держась за камушки, выступы и просовывая руки, стопы в каменные щели.

Некоторые ступеньки были сломаны, расколоты временем, ветрами и дождём, стужей и жарой. С виду лестница выглядела стародавней, высеченной в те давние времена, когда об орках в этих землях знали только по рассказам от путников, побывавшие далеко-далеко за горизонтом, в Забытых Дымчатых Землях, откуда по легенде пришли орки.

Поднявшись высоко над берегом, Илас присел на мягкий мох, облокотившись спиной на скалу и свесив ноги с каменной ступеньки. Он присел немножко отдохнуть, набраться сил, которых у него не так-то и много было после шторма. Если бы он был дома или в родном лесу, то прилёг бы и уснул, проспав весь день и даже ночь. Но он очутился в опасных Орочьих Землях, где, чтобы поспать крепким сном, сперва надо обзавестись убежищем, пещеркой с мягкой лежанкой из листвы или сена, но даже такого спального местечка у него не было.

«Тут на скале попрохладнее, чем на берегу... И подниматься по гномьей тропе нелёгкое занятие для меня... Гномы хоть и малорослые, но широко шагают по сравнению со мной... Мои маленькие ноги совсем не гномьи, чтобы совершить восхождение на эту скалу, от которой веет затаившейся опасностью... Если гномы были здесь, то предположу, что и гоблины стороной не обошли пещеры и подземелья этой скалы... Мне надо быть повнимательнее... Поглядывать по сторонам, чтобы не прозевать гоблина... Эх... У меня и меча нету... И я без кольчужной рубашки... Да, что говорить... У меня даже обуви нету... И чем же я буду отбиваться от чудовища? Эх... Так и хочется поплакать и никуда не идти... Но тогда я никогда не доберусь до дома, если буду горевать и сидеть на скале... Нет, я не буду плакать... Я пойду, прямиком через Орочьи Земли прошагаю домой... Я ростом невелик... Я даже меньше малорослика... И это, надеюсь, мне поможет... Я маленький и незаметный Илас, проскользну и прокрадусь мимо гоблинов, орков, разбойников и других чудовищ... Да, они меня не заметят...», — поразмышлял эльф, приободрив сам себя.

Илас чуть-чуть передохнул и продолжил восхождение по каменным ступенькам, с которых он мог бы сорваться, соскользнуть и упасть на берег, разбившись о камни. Но он не спешил, делая расчётливые шажки и балансируя телом, руками, чтобы не потерять равновесие. Он поднимался ввысь, отдаляясь от берега и приближаясь к вершине скалы. С высоты, останавливаясь у птичьих гнёзд, он недолго смотрел вдаль моря, где у горизонта словно миражи мелькали плывшие корабли, но они проплывали так далеко от берега, что до них он не смог бы докричаться, если бы даже голосил во весь голос, а вот орки или гоблины услышали бы его, если бы дремали или рыскали где-нибудь поблизости.

Преодолев половину скалы, эльф поднялся в конец лестницы, взобрался на последнюю ступеньку, где раздосадовал оттого, что лестница закончилась, а до вершины оставалось подниматься ещё столько же. Если бы он знал, что лестница построена вполовину скалы, а не до вершины, то никогда бы не полез вверх по камням.

Увидев последнюю ступеньку, Илас прослезился, вытер рукавом рубашки накатившиеся от досады слёзы и уселся на мхе, сжался в комочек, как ёжик.

«Какой же я глупец, что понадеялся взобраться на вершину... Эх... Лестницу гномы не достроили... Подъём ведёт в никуда... Зачем же я полез на скалу... Лежал бы на берегу, грелся под тёплым солнцем, как морская черепаха... Но нет... Я попёрся на эту скалу и взобрался в тупик, оказавшись посередине скалы, высоко-высоко над берегом... Теперь придётся спускаться обратно, к валунам... А я и так много сил потратил на восхождение... Неужели гномы не смогли достроить лестницу? Для чего же тогда они давным-давно затеяли эту опасную стройку...» — дулся эльф, сетуя на самого себя.

Илас сидел на ступеньке, обняв руками прижатые к животу ноги, чтобы было потеплей на высоте. Вверху задувал прохладный ветер, а солнечные лучи упирались в каменные неровности скалы, порождая тени, которые наползали на каменную лестницу, затемняя ступеньку, где размышлял он.

«А что если гномы так и задумали построить лестницу?» — осенило Иласа, что он даже резко распрямился и повернулся к скале, начал внимательно рассматривать каменную ровность, которая чуть впадала, углублялась в скалу, как будто замурованный или закрытый вход в тайную пещеру, запертый толстой каменной дверью, которую только гномы и могли соорудить.

«Вот и нашлись чуть заметные щели в скале, видны у ступеньки, словно очерчивают потайную дверцу... Тут должны быть где-то и руны... Вот же они, гномьи руны прямо под моим носом, у краешка под мхом... Да, я нашёл секретную дверь гномов!» — обрадовался Илас, но как он не старался, пытаясь отворить дверь, громадный камень, преграждавший вход, не поддавался, не сдвигался.

Илас упирался руками на каменную дверь, со всей силы напрягал мышцы маленьких ноги, наваливался всем маленьким весом на могучую дверь, пытался открыть её, чтобы войти в скалу, в гномьи пещеры, но дверь неподвижно стояла на месте, будто заколдованная преграда не давала пройти.

Оставив попытки отворить дверь, эльф от разочарования взмахнул руками и наклонил взгляд:

«Никогда я не открою эту дверь... И на что я только надеялся... Эту дверь даже горный тролль не сдвинет с места... Ни орки... ни гоблины... не отворят её... И тем более я, маленький эльф, не смогу приоткрыть эту дверь... Жалко... Что силёнок у меня маловато... Гномы, наверное, ещё и магией запечатали эту дверь, для надёжности, чтобы тролль не проломил каменные петли и мудрёный замочный механизм... Да... Гномы мастера в строительстве дверей, которые даже самые даровитые воры не сумеют взломать... Эх... Я даже и не вор и не силач... И не маг... Я маленький эльфик, потерявшийся в Орочьих Землях...» — Илас повернулся, встав спиной к неподвижной двери.

Он поглядывал с высоты на берег, на море, и на небо, задумав спуститься к валунам и пройтись вдоль скалы, поискать старую лодку, и рыбаков из деревни людей, или отыскать, если посчастливиться, других эльфов, спасшихся во время шторма. Илас вот-вот бы шагнул, перебрался бы на ступеньку пониже, но сверху над ним из пещерки послышались шажки когтистых лап и взмахи крыльев, а после, из скалы, из пещерки попадали обглоданные кости и окровавленные латы, то ли гоблинские это были доспехи или людские, эльф не успел разглядеть.

Обглоданный до косточек мертвец, одетый в поломанные латы, пролетел около каменной лестницы, стукнувшись костлявой рукой. Мертвец упал со скалы, будто его намерено выволокли из пещерки, почистив логово, построенное среди птичьих гнёзд, высоко над берегом.

Илас задрожал и прижался к скале, испугавшись и поняв - откуда на берегу появились кости. В скале, в пещерных логовах жили крылатые чудовища, охотившиеся даже на гоблинов и орков.

«Чудовище заметит меня, если выглянет из пещеры и посмотрит вниз... Надо спускаться... Надо уходить с гномьей лестницы... В этой страшной скале водятся... Чудовища... Горные нетопыри...» — перепугался эльф, смотря вверх скалы, откуда вылезла крупная летучая мышь, ростом с коренастого гнома.

Нетопырь вертикально, держась за скалу цепкими лапами, прижав к телу мембранные кожистые крылья, прополз вниз, остановился над каменной ступенькой. Чёрный нетопырь фыркал и внюхивался в запахи, витавшие в воздухе. Чудовище поглядывало тёмно-коричными глазами, осматривая скалу:

— Чуется мне, что кто-то прячется около моей пещеры... Или мне кажется... Разнюхаю получше... — звериным голосом сказал нетопырь, медленно подкрадываясь к каменному козырьку, под которым прятался эльфик, спиной прижавшись к каменной двери. — Наверное, попахивает тем вкусным мертвецом... Кости которого я только что выбросил из пещеры... Или же кем-то ещё веет, как будто тут недавно проходил простолюдин из деревушки людей... Нет... — фыркнул нетопырь. — От здешних людей орочьей скверной попахивает... А от этого прятуна морем и лесом веет...

Илас слышал, что сказал крупный горный нетопырь:

«Чудовище учуяло меня... Оно поймает и съест меня... Я сам угодил на пир нетопыря...» — испуганно задрожал маленький эльф.

— Кто ты?! — рыкнул нетопырь. — Я чую тебя... Ты где-то рядом прячешься... Меня зовут Когтопырь, — представился он. — Не бойся меня, я сытый. Я недавно насытился худым орком, который неосторожно переходил навесной мост, где я его подловил и сбросил на острые камни ущелья... Потом, когда он обессилил, я утащил его в свою пещеру... Но он был худым, а мне ещё надобно сделать запасы, для меня, для моих сородичей...

— Чудовище, улетай прочь! — вскричал Илас, подобрав камушек и бросив в нетопыря, который внезапно расправил крылья и подлетел к эльфу.

— Какое прекрасное нетопырное утро, — сказал Когтопырь, поймав Иласа. — На пир ко мне угодил маленький эльф...

— Отпусти меня! — брыкался эльф, пытаясь вырваться из когтистых лап. — Не съедай меня!

— Я тебя не отпущу, — сказал нетопырь и, взмахнув крыльями, полетел с пойманным эльфом в пещеру. — Я уже подзабыл, какие эльфы на вкус!

— Нет! Нет! Не ешь меня! — голосил Илас, крепко попав в когти горного нетопыря, который быстро улетел в пещеру, утащив эльфа.