Эпоха разломов. Барон

Пролог.

Ловец приближался, и каждый его шаг гремел, как приговор. Тьма стелилась под его ногами; в глазах — холодный синий свет. В той синеве отражался я — маленький, ничтожный, с клинком, который едва ли дотянется до его шеи.

Неужели так? Вот так и закончится всё?

Я проглотил ком. Хотелось закричать, но в горле — лишь сухой скрип. Поднял меч. Руки дрожали, будто меч стал свинцом, но ноги сами нашли стойку. Я не собирался встречать смерть на коленях.

— Бесполезно, — сказал он, и каждое слово вбивалось в сознание гвоздём. — Ты слишком слаб. Любое твоё движение я вижу раньше, чем ты его сделаешь.

Я рванул вперёд — короткий выпад, вся сила в ударе. Он лениво перехватил запястье и швырнул меня в сторону. Плечо обожгло, меч едва не выпал.

— Видишь? Сопротивление не имеет смысла.

— Может, и так… — поднялся я, чувствуя, как внутри поднимается глухая ярость. — Но я всё равно не сдамся.

Он хрипло рассмеялся. Я шагнул, ударил — снова и снова. Тьма подставляла себя вместо щита, и мои усилия разбивались о неё, как волны о скалу. Он даже не торопился отвечать.

Потом — одно простое, почти незаметное движение: поворот кисти, ледяная вспышка — и клинок вылетел из руки. Металл звякнул внизу и пропал в бездне.

— Нет…

Пальцы онемели. Хуже всего — пустота. Я остался безоружным. Впереди — то, что сильнее всего, что мне доводилось видеть. За спиной — пропасть.

Ловец склонил голову набок, будто разглядывал интересный экспонат.

— Вот и всё, мальчишка, — сказал он ровно. — Теперь у тебя не осталось ничего.

Ничего? Ошибаешься. У меня остался я сам.

Удар — быстрый, как молния, тяжёлый, как молот. Грудь вспыхнула болью, воздух вырвало из лёгких, ребра хрустнули. Меня швырнуло на камни; я замер у самого края.

Мир плыл. В глазах темнело. Но сознание цеплялось за каждую крупицу жизни. Я сел на колено, рот наполнился кровью.

Он приближался размеренно, как похоронный колокол отбивает шаги.

— Слабо, — прозвучал приговор. — Ты сломлен.

— Нет, — выдохнул я. — Ещё не конец.

Уперев ладони в холодный камень, я поднялся. Пусть надломленный и пустой — но не на коленях.

Его рука, холодная, практически ледяная, сомкнулась на моей шее и приподняла меня над землёй. Воздух исчез. Пальцы беспомощно сжались на его запястье, пытаясь ослабить железную хватку.

Синие глаза вспыхнули ярче, прожигая насквозь. Голос прозвучал не ушами — прямо в голове:

— Ты упрям. Но всё равно проиграл. Я выпью твою душу. Ты станешь пустой оболочкой, марионеткой. — Пальцы сжались сильнее, мир потемнел. — Я отправлю тебя в твой мир. К тем, кого ты защищаешь. И ты убьёшь их всех. Своими руками.

***


Но до этого дня ещё далеко. А пока что я был всего лишь третьим сыном провинциального барона — «нулём», которому велели забыть о магии. И всё началось с дождя и удара по самолюбию.

***

Дождь стучал в оконное стекло моей каморки под самой крышей, вторя стуку сердца. Не нервному, чёрт побери, а яростному. Горячая волна всё ещё бежала под кожей, кулаки сжимались сами собой. Я чувствовал каждый мускул, каждую жилу, налитые кипящей мощью. Дар личного усиления — вот он, всегда со мной, мой верный и единственный козырь.

Этого козыря хватило, чтобы уложить в грязь посреди двора Гришку, старшего конюха, который позволил себе отпустить шутку насчёт «безродного барчука». Хватило одного удара. Неподготовленного человека он бы убил. Гришка же просто отлетел на пять шагов, рухнул в лужу и смотрел на меня округлёнными от ужаса и боли глазами.

Этот взгляд и привёл сюда отца.

В дверь не постучали. Её распахнули, и в проёме встал он, барон Львов, хозяин Саратовского удела, маг Света и Исцеления. От него пахло дождём, дорогим табаком и ледяным гневом.

— Кирилл. — Голос у него был тихий, точно сталь по бархату. От этого становилось ещё страшнее.

Я не сдержался. Мне никогда не удаётся сдерживаться.

— Он первый начал! — вырвалось у меня, отчётливо чувствуя, как по щекам разливается мальчишеский жар. — Он сказал, что я… что я…

— Что ты — третий сын, — холодно закончил отец. — И что тебе место в конюшне, а не в главном доме. Это правда, Кирилл. Горькая, но правда.

Он вошёл в комнату. Его взгляд скользнул по голым стенам, по стопке книг по базовой теории стихий — всё, что я мог себе позволить, — и остановился на мне. В его глазах не было ненависти. Была усталая досада. Как на недоразумении.

— Ты силён, я не спорю. Твой дар усиления мог бы сделать из тебя великого воина. Стража при каком-нибудь князе. Но ты… — он с отвращением махнул рукой, — ты тратишь силы на эту… ересь. На попытки выжать воду из камня. Ты не маг. У тебя нет дара. Ты — пустота. Ноль.

Каждое слово било точнее любого кулака. Я чувствовал, как внутри закипает та самая ярость, та самая сила, что готова была смести всё на своём пути. Но против его спокойного, непререкаемого тона она была бесполезна.

— Я могу! — мой голос стал хриплым, кулаки сжались так, что кости затрещали. — Я чувствую их! Огонь, воду, землю… Я просто… мне нужно больше времени!

— Времени? — Отец усмехнулся коротко и беззвучно. — У мира нет времени на тебя, мальчик. Пока ты тут медитируешь над свечкой, пытаясь заставить её вспыхнуть ярче, Разломы пожирают наши земли. Твои братья уже ведут отряды на очистку малых аномалий у границ удела. А ты? Ты бьёшься с конюхами.

Он подошёл ко мне вплотную. Так близко, что удалось разглядеть седину в его бороде, усталость в глазах человека, который ночь напролёт латал раны солдат после рейда в очередную дыру в реальности.

— С завтрашнего дня — конюшня, — произнёс он тихо и неоспоримо. — Забудь о магии. Найди себе занятие по плечу. Это моя последняя милость.

Он развернулся и вышел, оставив дверь открытой. Из щели несло влажным холодом и запахом мокрой липы.

Милость. Самое горькое слово.

Я стоял, дрожа от бессильной ярости. «Пустота». «Ноль». «Забудь». Они все так думали. Все. И Гришка-конюх, и мои блистательные братья, и вот теперь он.

Сила личного усиления бушевала во мне, требуя выхода. Разнести эту комнату в щепки. Снести пол-особняка. Но что это изменит? Останусь тем же нулем, только ещё и бешеным.

Нет. Так не пойдёт.

Я не помню, как оказался на улице. Дождь хлестал по лицу, сливаясь с чем-то горьким и солёным на губах. Шёл, не разбирая дороги, глухой и слепой от ярости. Прочь от него. Прочь от всех.

Мне нужно было доказать. Не им — чёрт с ними, с ними со всеми! — а себе. Что я не ноль. Что то, что живёт во мне — этот хаос стихий внутри, эта прорва, которая высасывает всю мою энергию ради жалкой искорки, — оно не просто так.

Лес принял меня молча. Влажная темнота сомкнулась за спиной. Я шёл всё глубже, пока не рухнул на колени у подножия старой сосны, раздираемой грозовыми шрамами.

И тут я почувствовал.

Не стихии. Не дождь и не ветер.

Нечто иное. Тихое, настойчивое, порочное. Слово зов. Шёпот из самой глубины мира.

Воздух впереди колыхался, как марево над раскалённым камнем. Он был нездоровым, липким. От него слезились глаза и сжималось горло.

Разлом. Малый, судя по всему. Один из тех, что бароны обязаны чистить. Отец, наверное, уже знает о нём. Завтра сюда придут братья с отрядом стражников. Героически зачистят и получат свои лавры.

А что если… Что если зайти туда?

Без приказа. Без одобрения. Одному.

Сумасшествие. Самоубийство. Именно то, что от меня все ждут.

Я полнялся. Сердце колотилось где-то в горле, но уже не от ярости. От леденящего, пьянящего ужаса. От вызова.

Один шаг вперёд. Затем другой.

Воздух затрещал, заскрежетал, будто рвалась ткань мироздания. Мир передо мной поплыл, закрутился в воронку из сломанных красок и невыносимого грохота.

И рывок за грань.

Меня вырвало. Не пищей, меня давно уже тошнило одной желчью, а самой душой. Мир перекосило, вывернуло наизнанку. Я падал, но не вниз, а вбок, закручиваясь в спираль из сломанного света и звуков, которые резали сознание, как битое стекло.

Земля ударила меня по лицу. Влажная, холодная, но не знакомая. Она была липкой, отдавала сладковатой гнилью и озоном. Я откашлялся, поднялся на локти. Тошнота отступала, уступая место животному, первобытному ужасу.

Лес. Но не наш, саратовский. Деревья здесь были слишком высокими, слишком прямыми, словно чёрные, мокрые иглы, вонзившиеся в багровое небо. Ни солнца, ни луны — лишь тусклое, пульсирующее марево, от которого слезились глаза. Воздух был густым, его приходилось проглатывать, и на языке он оставлял привкус железа и пепла.

Тишина. Давящая, звенящая. Ни птиц, ни насекомых. Лишь редкий треск ломающейся, где-то в вышине, ветки.

Я был внутри. В Разломе.

«Самоубийство», — пронеслось в голове обжигающей волной. Отец был прав. Ноль. Даже смерть свою выбрал глупую, позорную.

Но тут же, сквозь страх, пробилось другое — упрямое, наглое, моё. Нет. Выбор сделан. Значит, надо выжить.

Я поднялся, пошатываясь. Моё личное усиление работало на полную катушку, заточая страх в глубь сознания, обостряя чувства. Я слышал собственное сердцебиение, чувствовал вибрацию этой чужой земли под подошвами сапог.

И тут лес атаковал.

Из-за ствола, бесшумно, как тень, выпорхнуло нечто. Размером с крупную собаку, кожистое, без глаз, с пастью, полной игл. Оно не рычало — оно шипело, как раскалённое железо, опущенное в воду.

Я отпрыгнул. Рефлексы, выдрессированные годами тренировок, сработали сами. Рука потянулась к поясному ножу — жалкому оружию против твари из кошмара.

Чудовище ринулось вперёд. Мне удалось отбить лапу с когтями, длинными, как стилеты, но нож со звоном сломался о них. Боль, острая и жгучая, пронзила предплечье. Удар откинул меня заставив, кувыркнулся по липкой земле.

Оно не давало опомниться. Прыжок. В сторону. Иглы прошили рукав моей куртки, едва не задев кожу.

Страх сменился чистой, белой яростью.Он напал на меня? На меня?!

Я рванулся навстречу, используя свой дар. Всё моё тело на мгновение стало оружием. Скорость, сила, реакция — всё, что я годами в себе взращивал. Я не маг. Скорее — громила. Удар кулаком — точный, в бок твари. Раздался хруст, похожий на треск сухой ветки. Существо взвыло — на этот раз голосом, — и откатилось.

Но не умерло. Поднялось, ещё более свирепое, искалеченное.

И вокруг из теней выползли ещё двое. А за ними ещё.

Они загнали меня в ловушку. Одного. С обломком ножа против стаи.

Пришлось отступать, отбиваясь. Каждый удар отдавался в висках гудящей болью. Моё усиление пожирало силы с чудовищной скоростью. Я уже не чувствовал ран — только свинцовую усталость. Ещё минута — и рухну.

И в этот миг отчаяния я увидел его.

Позади тварей, у подножия самого огромного дерева, лежал скелет. Не монстра — человека. Облачённый в истлевшие лохмотья мундира имперского стража. А в его костлявых пальцах сжимался странный предмет. Не ядро. Нечто иное. Небольшой кристалл, тёмный, почти чёрный, но с мерцающей внутри звездой. Он был нездешний. Он противоречил всему вокруг.

Это была надежда. Последняя соломинка.

С рёвом, в котором было всё: и ярость, и боль, и ненависть ко всему миру, — рванулся вперёд. В атаку. Я бил кулаками, локтями, ногами. Ломал иглы-когти, чувствуя, как моя собственная плоть рвётся. Я был не магом, не воином, а диким зверем, загнанным в угол.

Мне удалось прорваться. Рука сомкнулась на ледяном кристалле.

И мир взорвался.

Не снаружи. Внутри меня.

Через руку в меня ворвался… хаос. Не энергия. Не сила. А сама первоматерия. Океан без берегов, где сталкивались и рождались миры. Я чувствовал, как во мне просыпается Огонь — не тот, что здесь, едкий, а чистый, яростный, созидающий. Вода — не мёртвая ржавчина, а живой поток, несущий жизнь. Земля — не липкая грязь, а несокрушимая твердь. Воздух — не колючий смрад, а шквал свободы.

Это было за пределами боли. Моё тело стало полем битвы стихий. Они рвали меня на части, требуя выхода, не признавая границ.

Из груди вырвался крик. Но не от боли, а от восторга! Это был клич.

И стихии повиновались.

Они вырвались из меня слепым, неконтролируемым ураганом. Стеной пламени, которая испепелила ближайших тварей. Градом из осколков льда, который изрешетил деревья. Вихрем, который вырвал с корнем древние иглы.

Это длилось мгновение. Когда всё стихло, я рухнул на колени. Внутри была пустота. Полная, абсолютная. Моё личное усиление было выжжено дотла этой бурей. Но… что-то осталось. Новое. Чуждое.

Я поднял руку. Мысль. Желание. И на ладони вспыхнул крошечный, дрожащий огонёк. Рядом с ним заплясала капля воды. Крупинки земли закружились в миниатюрном смерче.

Сжал пальцы и всё исчезло. Наступила тишина.

Я сидел среди пепла и разрушения, оставленного моим первым, невольным заклинанием. Дрожал. Внутри всё ныло и болело. Но сквозь боль пробивалось новое чувство. Не ярость. Не страх.

Понимание.

Кристалл… он не дал мне силу. Он разбудил то, что спало во мне всегда. Тот самый «дар», который все считали слабостью, дефектным добавлением к бесполезному усилению. Он был диким, неуправляемым, он пожирал меня живьём. Но это была настоящая сила. Та, что может стирать миры.

Вокруг лежали обугленные остатки тварей. Прикрывая оплавленную землю.

Отец… Братья… Вы все ошибались.

С трудом удалось подняться. Ноги подкашивались. Я был пуст и истерзан. Но в глубине души тлела одна-единственная, жгучая мысль.

Никто больше не назовёт меня нулём. Во мне зарождается буря. И это только начало.

Тишина после выброса была оглушительной. Я сидел на корточках, опираясь спиной о черное, стекловидное дерево, и пытался перевести дух. Внутри всё горело. Не так, как после драки — тогда горели мышцы. Теперь горела сама моя суть, будто по жилам вместо крови побежал раскалённый песок.

Каждый вздох давался с трудом. Тело чувствовалось… пустым. Выскобленным. Моё личное усиление, моя старая, верная опора, было потрачено на тот безумный прорыв к кристаллу. А новая сила, стихийная, выжгла всё остальное одним-единственным, ни на что не похожим выбросом.

Бросив взгляд на руки, я заметил, что они всё ещё дрожат. На костяшках — ссадины и кровь, напоминавшие о недавней схватке. Но теперь к этому добавилось странное ощущение — будто под кожей ползают миллионы невидимых мурашек. Остаточная энергия. Эхо хаоса.

Глупец. Я повёл себя как последний глупец. Рванул на всё готовое, поддался ярости и отчаянию. Чуть не сжёг себя заживо. Если бы не тот кристалл… если бы не скелет…

Мысль заставила меня обернуться. Обугленные останки стража лежали неподалёку. Кристалла рядом не было. Вернее, от него осталась лишь горстка тёмного пепла на моей ладони. Артефакт сделал своё дело и исчез.

«Спасибо, брат», — прошептал я хрипло. Неизвестному солдату, который ценой своей жизни, возможно, спас мою. И подарил мне… что?

Попытавшись сконцентрироваться. Не на ярости. Не на страхе. А на том самом новом ощущении внутри. На этом щекочущем, едва уловимом вихре, что крутился где-то в глубине грудной клетки.

Огонь, — приказал я себе.

Ничего. Только головная боль.

Я стиснул зубы. Вода. Земля. Воздух!

Внутри что-то дёрнулось, болезненно и резко, будто попытался сдвинуть с места неподъёмную глыбу силой одной лишь мысли. Пустота дала о себе знать — магия требовала топлива, а мир был пуст.

Проклятье. Так и есть. Дар есть, а сил пользоваться им — нет. Отец снова оказался прав, хоть и не в том смысле. Я не слабый. Скорее… ненасытный. Мне нужно в десять раз больше, чем другим.

Значит, нужно найти «еду».

Я поднял голову, вглядываясь в багровый мрак леса. Где-то здесь должны быть другие твари. С ядрами.

Мысль о новой схватке заставляла сжаться всё внутри. Мне едва удалось справился с одной стаей, да и то ценой всего. Но теперь… правила изменились. Я был не просто сильным парнем с кулаками. Во мне дремала бомба. Нужно было лишь найти спичку, чтобы её поджечь. Осторожно.

Пришлось вновь заставлять себя встать. Ноги подкашивались, но спина привычно выпрямилась. Соберись, Львов. Ты не для того прошёл через всё это, чтобы сдохнуть тут от истощения.

Нужно двигаться вглубь чащи, стараясь ступать как можно тише. Мои чувства, обострённые годами тренировок и остатками дара усиления, работали на пределе. Слух улавливал каждый шорох, каждое потрескивание веток. Я чувствовал этот мир. Его неестественную, враждебную энергетику.

Моя первая добыча нашлась быстро. Небольшое, похожее на скорпиона существо, копошившееся в гнилой пне. Оно не заметило меня.

Я не стал кидаться в бой. А выбрал тактику. Подобрал с земли обломок камня, тяжёлый и острый. Прицелился. И бросил. Со всей силы, на которую был ещё способен.

Камень со свистом врезался твари в хитиновый панцирь, раздавив его. Существо дёрнулось и затихло.

Сердце заколотилось чаще. Получилось. Без пафоса, без лишней траты сил. Просто охота.

Приблизившись, перевернул тварь ногой. Под ней пульсировало маленькое, тусклое ядро. Через мгновение оно уже лежало у меня в руке. Тёплое и отдающее лёгким покалыванием в пальцы.

Теперь главное. Я закрыл глаза, сжал ядро в кулаке и… просто позволил себе его захотеть.

Эффект был мгновенным. Тоненький ручеёк энергии, жидкий и едкий, впитался в ладонь и побежал по руке. Он был мал, ничтожен. Но его хватило, чтобы унять самую острую дрожь в коленях. Чтобы та самая, новая сила внутри шевельнулась, словно проснувшийся зверь, и снова заснула.

Мало. Слишком мало.

Но это было началом.

Я выпрямился, разжал кулак. От ядра осталась лишь горсть пепла.

«Ладно, — мелькнула мысль. — Будем расти понемногу.»

Следующие несколько часов стали для меня уроком выживания и расчёта. Я больше не бросался в лобовые атаки. Выслеживал. Подкарауливал. Использовал рельеф — заманивал тварей в узкие расщелины, где они не могли окружить меня. Бил точно, быстро, стараясь тратить минимум сил. Я напоминал себе не буйного барчука, а голодного хищника.

И с каждым поглощённым ядром чувствовалось, как во мне просыпается нечто. Тот самый вихрь. Он всё ещё был диким, неуправляемым. Но теперь я мог вызывать его… краешком сознания.

Я остановился перед очередной тварью — мохнатым пауком размером с телёнка. Вместо того чтобы кидаться, закрыл глаза. Сконцентрировался. Мне не хотелось его испепелить. Всего лишь… кое-что попробовать.

Земля, — в голове начали складываться образы, как почва у ног чудовища становится мягкой, вязкой.

И — о чудо! — земля послушалась. Не так, как в первый раз. Не взрывом. Она просто… размякла. Лапы паука увязли в ней по самую грудь. Существо завизжало, забилось в ловушке.

Я подошёл, держа наготове заострённую палку. Один точный удар — и всё было кончено.

Стоя над добычей, с трудом удавалось дышать. Не от усталости. От восторга. Это был контроль. Крошечный, смехотворный, но контроль. Я не уничтожил всё вокруг, а использовал ровно столько, сколько было нужно.

Я поглотил ядро паука. Энергии было уже чуть больше. Она приятно жгла изнутри.

***

Спасибо, что читаете!

Если история вам понравилась — добавляйте книгу в библиотеку, ставьте «класс» и делитесь впечатлениями в комментариях. Это помогает книге развиваться и мотивирует меня писать дальше.