Эстафета жестокого милосердия

Глава 1: Голос в сумерках

Вечерний воздух был прохладен и густ от запахов города. Денис шел, тяжело переставляя ноги, его плечи ныли от бесконечного дня, проведенного в душном офисе. Проклятый галстук, некогда идеально завязанный, теперь болтался как удавка, которую ему так и не хватило смелости затянуть до конца. В руке оттягивал плечо кожаный портфель, набитый бумагами, которые он, чертыхаясь, тащил домой на выходные. Мысли путались, мешаясь между отчетами, которые нужно было проверить, и образом жены, Ларисы, наверняка уже сердито поглядывающей на часы, ожидая его к остывающему ужину.

Он просто хотел тишины. Проклятого, блаженного забытья. Выключить мозг, заглушить этот назойливый внутренний голос, твердивший о долге, ответственности и о том, что он, Денис Васильевич, 45 лет от роду, должен соответствовать.

Именно в этот момент его остановил голос. Не громкий, но уверенный, пробивающий городской гул.

— Эй, друг. Похоже, тебе сегодня досталось.

Денис вздрогнул и поднял голову. Перед ним, прислонившись к стене здания, стоял молодой человек. Лет тридцати, не больше. Поджарый, в темной куртке, нараспашку, несмотря на прохладу. Черные волосы были слегка растрепаны, а в уголках глаз таились смешинки. Но главное — его взгляд. Пристальный, изучающий, будто видевший Дениса насквозь, сквозь кожу, костюм и годами наращенную броню.

Денис поморщился, стараясь придать лицу безразличное выражение.

—Да так, день тяжелый, — буркнул он, пытаясь обойти незнакомца.

Тот сделал легкое движение, едва заметно, но снова оказался на его пути. Не агрессивно, скорее игриво.

—Это видно невооруженным глазом. Напряжение от тебя так и прет. Шея каменная, плечи к ушам. Хорошо, что я не Минздрав, а то бы оштрафовал за вред самому себе.

Денис невольно хмыкнул, сбитый с толку такой непосредственностью.

— Спасибо за диагноз, доктор. Теперь я знаю от чего сдохну.

— Лечение предлагаю, — парировал парень. Его улыбка стала шире, обнажив белые зубы. — Видишь вон ту вывеску? — Он кивнул на небольшой, стильно оформленный бар через дорогу. Приглушенный свет, темное дерево. «Эмбер», — гласила неоновая надпись. — У них виски коллекционное. Одиннадцатилетний «Балвини». Как раз для случаев, когда мир кажется огромной ошибкой.

Мысль о том, чтобы пойти домой, к Ларисе, к её молчаливому упреку и бесконечным разговорам о счетах и соседях, вдруг показалась Денису невыносимой. Он колебался.

— Я не знаю… Жена ждет.

— А ты позвонишь. Скажешь, что задерживаешься на работе. Коллеги пригласили пропустить по стаканчику. Все взрослые люди, — его тон был легким, убедительным, без нажима. — Один бокал. Чтобы снять это стальное напряжение. Или ты боишься?

Это был вызов. И Денис, к собственному удивлению, его принял. Что-то в этом наглом парне задело его за живое, разбудило ту часть, что годами дремала под грудой обязанностей.

— Ладно, — он сдался, ощущая странное облегчение. — Один бокал.

Бар внутри оказался именно таким, каким казался снаружи: уютным, полутемным, с мягкими кожаными диванами и музыкой, что едва слышно лилась откуда-то сверху. Пахло дорогим табаком, кожей и кофе. Они устроились в угловой кабинке. Парень, представившийся Артемом, заказал тот самый виски. Денис — такой же.

Первый глоток обжег горло, разливаясь по телу теплой волной. Денис закрыл глаза, чувствуя, как узлы в его плечах начинают понемногу расслабляться.

— Ну, так что за день такой выдающийся? — спросил Артем, отхлебывая из своего бокала. Его взгляд скользнул по лицу Дениса, задерживаясь на усталых глазах, на напряженных складках у рта.

И понеслось. Словно плотину прорвало. Денис не планировал изливать душу первому встречному, но слова лились сами, подогретые крепким алкоголем и неожиданным участием в глазах собеседника. Он рассказывал об опостылевшей работе бухгалтера в крупной фирме, об этих бесконечных, монотонных цифрах, которые пляшут перед глазами и не дают спать по ночам. О начальнике-самодуре, который считает, что сотрудники — его собственность. О коллегах, готовых подставить ради карьерной лестницы.

Артем слушал, кивая, иногда задавая точные, меткие вопросы, которые заставляли Дениса выворачивать наружу то, о чем он боялся признаться даже самому себе.

— А дома? — мягко спросил Артем, когда пауза затянулась. — Там ждет отдушина?

Денис горько усмехнулся, разглядывая золотистую жидкость в бокале.

—Дом? Это еще один филиал офиса. Только обязанности другие. Лариса… Мы вместе пятнадцать лет. И кажется, за эти годы мы сказали друг другу все, что можно было сказать. Теперь — молчание. Или разговоры о том, что сломался кран, пора красить балкон и что соседка Мария Ивановна купила новую шубу. Страсти… — он сделал очередной глоток, — страсти там давно нет. Давно. Иногда мне кажется, я просто добытчик, элемент интерьера. Надо — есть, не надо — не мешай.

Он умолк, с ужасом осознав, сколько всего наговорил. Такой откровенности не было даже в мыслях. Он посмотрел на Артема, ожидая насмешки, осуждения.

Но тот не смеялся. Его выражение лица было серьезным, почти сочувствующим.

—Звучит так, будто ты живешь для кого-то, но только не для себя. Спишь на ходу. В клетке, которую построил себе сам.

Денис только кивнул, глоток застрял в горле. Эти слова попали точно в цель.

— А ты не хочешь… вырваться? — голос Артема стал тише, интимнее. Он передвинул свой бокал и облокотился на стол, сократив дистанцию между ними. — Перестать быть Денисом Васильевичем, ответственным бухгалтером и примерным мужем. Хотя бы на вечер. Сбросить всё это. Расслабиться по-настоящему.

Денис почувствовал, как по спине пробежали мурашки. В словах Артёма была опасность, соблазн. Что-то запретное.

—Что ты имеешь в виду? — голос его дрогнул.

Артем улыбнулся. Улыбка была уже не просто дружелюбной. В ней читалось знание, обещание чего-то, о чем Денис боялся даже мечтать.

—Я имею в виду, что иногда чтобы найти себя, нужно на время потерять. Перестать контролировать каждый свой шаг, каждую мысль. Отдаться ощущениям. Позволь кому-то другому взять на себя ответственность. Хотя бы на несколько часов.

Он помолчал, давая словам просочиться в сознание, затронуть те струны, что годами были заперты под замком.

—Я могу показать тебе, каково это. Показать, что значит чувствовать снова. По-настоящему. Без условностей, без этих дурацких масок. Горячо, ярко… свободно.

Денис замер. Его сердце вдруг заколотилось с бешеной скоростью. Стыдливая, рациональная часть его кричала, что нужно встать и уйти. Немедленно. Но другая часть, та, что так долго томилась в забытьи, жадно вслушивалась в каждый звук, исходящий от Артёма. Она уже рисовала смутные, волнующие картины того, что скрывалось за словами «горячо» и «свободно».

Он посмотрел на свой почти пустой бокал, затем на уверенное, красноречивое лицо напротив. Весь его упорядоченный мир трещал по швам, и единственным якорем в этом внезапно нахлынувшем хаосе был этот загадочный незнакомец с обещанием освобождения в глазах.