Этажи

ГЛАВА 1

На просторах Интернета гуляет история про маленькую девочку, которую мама назвала прекрасным именем «Белла». Девочка эта, пойдя в школу, наивно думала, что благодаря своему необычному имени будет звездой класса. Но к середине второй четверти она получила погоняло «Беляш» и не только проучилась с ним до окончания школы и университета, но и в дальнейшем осталась Беляшом в компании друзей.

У Антона была схожая история. Антон Викторович Корн - звучало благородно, немного отдавало немецкими и еврейскими корнями. Именно благодаря своей фамилии Антон стал фанатом группы «Korn» и всячески продвигал её творчество в своём классе. Но в средней школе одноклассники узнали, что «corn» по-английски «зерно», и Антон стал «Агент Зернов». Потом просто «Зерном», а после очередной тусовки – «Колоском». «Колосок» звучало даже обиднее, чем «Зерно», и Антон всячески старался эту кличку игнорировать.

Кто бы знал, что на первом курсе его лучший друг, Петя, когда они сидели на утреннем сеансе в кинотеатре после ночи, проведённой в клубе, обратится к нему:

- Слушай, передай попкорн.

Поскольку у Антона тогда половина органов восприятия не работала после обильного алкоголя и гремящей музыки, он, естественно, просьбу проигнорировал. Но Петя оказался настырным.

- Попкорн передай! Слышишь, Корн, передай попкорн! - и сам заржал от получившейся шутки. – Алё, попкорн, дай мне попкорн…

Будь они вдвоём, Антон бы сумел отшутиться или скрыть получившуюся рифму, но в кинотеатре их сидело человек десять. Шутку услышали и приняли. Так Антон стал «Попкорном».

Если со стороны кому-то покажется, что это не обидно, то для Антона первое время это было крайне неприятно. Он снова попытался не откликаться на «Попкорн». Но обращение плотно засело в умы одногруппников, и спустя какое-то время Антон смирился и махнул рукой.

Отдельные шутники иногда добавляли букву «в» перед его кличкой. Но и на них Антон нашёл управу, предлагая им сразу поворачиваться к нему тем самым местом, куда они просили положить им зерно.

Постепенно, по мере взросления, клички стали отваливаться, и он остался «Попкорном» только для Пети. Ну и его девушка, Ира, тоже иногда в шутку к нему так обращалась.

С Петей они вместе работали в Н***ой инвестиционной компании. И когда несколько молодых коллег, услышав обращение Петра, тоже попробовали назвать Антона на неформальных встречах по кличке, он это сразу пресек.

- Я Петра больше 15 лет знаю, - как-то грубо осадил он своего коллегу, - а тебя - год максимум. Не дорос ещё, чтобы ко мне так обращаться.

Летом в жаркую душную пятницу Антон-Попкорн, развалившись на офисном стуле, лениво пролистывал ленту соцсетей. Работа имелась, но как профессиональному офисному работнику ему удалось удачно отфутболить ее на коллег: дополнительные вопросы, уточнения, комментарии – и вот уже он бы и рад дальше работать над вопросами, да незадача – «мяч» на другой стороне. Теперь, чтобы дальше работать, нужна обратная связь от коллег, а вот ему можно со спокойно совестью уходить на выходные.

Внезапно рядом на офисный стул плюхнулся Петя.

- Ну что, Попкорн, сегодня идём бухать?

Сегодня была пятница, а по пятницам Антон традиционно, как почти весь офисный планктон, брал штурмом бары и рестораны.

- Ну давай, - кисло ответил он. - Опять в «Пивной бокал»?

- Не опять, а снова, - Петя излучал оптимизм и, как скаковая лошадь перед забегом, был на низком старте. - Единственное место, где можно нормального пива выпить по отличной цене. А тебе обязательно в мишленовские заведения ходить?

Антон, честно говоря, предложил бы пойти домой и спокойно посмотреть сериал. Вообще в последнее время он замечал за собой, что начинает получать больше удовольствия от тихих мест, где мало людей, от спокойных вечеров, которые можно провести дома вдвоём с Ирой, или неспешных прогулок по паркам.

Его друг, разумеется, не мог этого понять, потому что если у Антона была девушка, с которой он встречался уже больше двух лет, и они планировали свадьбу, то Петя до последнего времени оставался свободным волком. По-простому - обычным бабником, таскающим к себе на съёмную квартиру всех подряд.

- Ну слушай, погода хорошая, на дворе июль, - Антон протянул руку к огромному офисному окну. – Может, давай в парке где-нибудь на лавочке посидим с пивом и шаурмой? Как в старые добрые студенческие времена?

- Ты мне потом костюм будешь стирать после этой лавочки, на которой все бомжи успели полежать? – у Пети был бзик на хорошие дорогие костюмы, о которых он заботился, как о родных детях. Даже ездил в какую-то специальную химчистку на противоположном конце города, которая специализировалась на чистке одежды с определенным содержанием шерсти и синтетики.

- Петь, тебе 32 года, а ты о своих костюмах заботишься больше, чем о своих друзьях.

- Хорошенькие друзья! - воскликнул тот. - Я их зову пиво попить в приличные заведения, а они меня в парк тянут! Как будто мы с тобой малолетки какие-то. Признайся честно - ты просто превращаешься в скуфа, - Петя протянул руку и похлопал Антона по намечающемуся животу.

Да, Антон в отличие от Пети не мог позволить себе каждый день посещать спортзал, ведь у него была девушка, которая тоже требовала к себе внимание. Конечно, ещё играл роль тот фактор, что Ира классно готовила, а Антон был любителем поесть всяких вредностей, вроде булок или пиццы. Поэтому за последний год его щёки и бока заметно округлились, хотя он старался не запускать себя сильно.

- Главное, чтобы ты в альтушку не превратился, - съёрничал в ответ Антон, намекая на «тоннели» в ушах у Пети.

- Тогда давай спасём друг друга, - Пётр встал и протянул руку Антону. – Всё, не тупи. В 7 встречаемся в «Пивном бокале». Ирку зови, а я – Маринку.

- Погоди, ты же вроде с Аней мутил? Кто такая эта Марина? Откуда?

- От верблюда, - гыкнул друг. – Приходи, заодно познакомишься.

Антон с небольшим презрением проводил взглядом удаляющуюся фигуру друга. Как писал Лев Толстой в «Анне Каренине» «лучшие друзья, несмотря на любовь и различие характеров, в душе презирают деятельность друг друга». Антон считал Петра раздолбаем, у которого ничего не было за душой к 32 годам. Его друг вечно где-то пропадал, гулял, и в целом вел, по его же выражению, «эпикурейский образ жизни». Это было весело, когда им было по 20-25 лет. Они были выпускниками, перед которыми были распахнуты (как они считали) все двери. Кутить до утра, а потом пахать как волы на работе до полуночи было нормой. Но постепенно Антон стал взрослеть («стареть», по словам Пети), ему захотелось стабильности и в делах, и в отношениях. Петя ворчал, стебал друга за «стариковские» привычки и считал, что тот превращается в мещанина и обывателя. Но при этом они продолжали вместе крепко держаться и даже в какой-то мере дополняли друг друга: Антон периодически тормозил Петины загулы, а Петя, наоборот, вытаскивал товарища из болота обыденности. Слишком прочен был фундамент их отношений, построенный еще со школы на совместных поездках, тусовках, взаимопомощи, общих увлечениях и тайнах, в которые были посвящены только они.

Антон взглянул на часы - 16:37. Полтора часа до конца рабочего дня, и впереди весь вечер пятницы и целая пара выходных. А пока всё-таки нужно было поработать, и Антон, вздохнув, подвинул к себе ноутбук и включил последний просматриваемый файл.

Очередная простыня отчётностей, показателей денежного потока и запасов, расходы, доходы, платежи и поступления… Что Антон мог сказать точно, так это то, что работа не приносила ему удовольствия. Деньги за неё платили не сказать, чтобы космические, но на их с Ирой совместную жизнь хватало.

Как и все представители его поколения (35 лет плюс-минус) Антон не испытывал перед своей занятостью какой-то трепет, но и халтурщиком не был. Выполнял работу по мере сил и возможностей, и придраться к ней было сложно. Когда нужно, так складывались обстоятельства или просил начальник, Антон задерживался допоздна. Не ради приличия или выслуги перед руководством, а потому что действительно считал, что нужно все сделать качественно и сдать к определенному сроку.

С одной стороны, он понимал, что предложений на рынке много, и чисто теоретически он вполне способен найти достойную замену своему работодателю. А с другой – в Н**кой инвестиционной компании он работал давно, уже порядком оброс «корпоративным жирком» в виде близких знакомств с отдельными руководящими лицами, хорошей прибавкой за выслугу лет, а главное – пониманием многих незаметных корпоративных тонкостей. С помощью этого знания, недоступного вновь пришедшим сотрудникам, Антон держал стойкую оборону своей «поляны», за которую отвечал. Было важно, чтобы его зона ответственности не слишком сильно росла, потому как известно - работа дураков любит. При этом он не позволял никому отъедать у него выгодные куски сферы деятельности, с помощью которых удавалось демонстрировать руководству высокую эффективность своего отдела в целом, и себя – в частности.

У всех сотрудников его компании, проработавших на руководящих должностях среднего уровня 3-5 и более лет, был такой личный бастион компетенции, который гарантировал спокойную и сытую жизнь, с капающей два раза в месяц на карточку зарплатой.

Где-то на подсознании Антон понимал, что такой подход к работе с уже устоявшимися компетенциями сильно ограничивает его развитие, и что, если ему хочется двигаться дальше, эту зону ответственности нужно расширять. Но это требовало неимоверных усилий: во-первых, означало «драку» с другими руководителями среднего звена, которые не горели желанием отдавать свои выгодные участки. Кроме того, пришлось бы сильно напрягаться в изучении новых знаний. Это ведь только на презентации вся информация лежит красиво и гладко на картинке, а по факту за ней часто кроется глубокое понимание проблемы тем экспертом, который презентацию готовил. И поэтому было весьма опрометчиво и опасно сунуться на чужую территорию, а потом не продемонстрировать хотя бы схожий результат с людьми, которые на ней уже давно работают.

Все эти рассуждения в стиле «хочу – не хочу», «могу – не могу» в итоге не приводили ни к каким реальным действиям, а только нагоняли хандру. Вообще Антон замечал, что его тяга к спокойной жизни в некоторых местах сильно приближается к условной апатии.

Да, у него была девушка, но отношения с ней последние 2 года совершенно не развивались. И если бы она всеми правдами и неправдами не выцыганила у него предложение, они так и продолжали бы жить дальше без каких-либо изменений. Свадьба, запланированная в следующем году, с одной стороны пугала его неизвестностью нового статуса мужа, а с другой – должна была стать хоть каким-то выдающимся событием в его серой жизни.

Иногда Антон ловил себя на мысли, что стал походить на того самого Илью Обломова, про которого писал осуждающие сочинения в школе, ругая за вялость и слабохарактерность.

- Если ты в жизни ничего не делаешь и никуда не рыпаешься, значит, текущая ситуация тебя устраивает, - часто говорил ему Ира. - Вот только проблема в том, что если ты не развиваешься, то деградируешь.

- Оставь этот «трансерфинг», - морщился в ответ Антон. - Жизнь чуть сложнее, чем рассуждения в книжках по психологии и философии.

- Да ты пойми, - пыталась втолковать ему девушка, - человек такое существо, что ко всему привыкает и даже в самой гадкой ситуации способен окуклиться и получать комфорт. Поэтому даже бомжи, живущие в дерьме, никогда не чувствуют себя ущербными.

- Тебя послушать, так узники Освенцима тоже чувствовали себя в комфорте.

- В том-то и дело, что нет! Они боролись, но потому что у них были опасные внешние обстоятельства. Когда у тебя есть внешний угрожающий фон, который тебя подталкивает – есть стимул двигаться. Если на улице дождь, то ты по-любому возьмёшь зонтик. А ты попробуй его не забыть в хорошую погоду.

- Зачем мне зонт в хорошую погоду?

- Чтобы быть готовым к любым обстоятельствам! И не говорить потом, что с тобой произошло что-то плохое не из-за собственного пофигизма, а потому что жизнь такая.

- Ир, хорош философствовать, - в конце концов начинал раздражаться Антон.

Он по своей природе был прагматик. Хотя любил поспорить и иногда даже специально занимал противоположную точку зрения, даже если сам в неё не верил. Но всё же в какой-то момент голая теория, не подкреплённая реальной жизнью, начинала его утомлять и выводить из себя.

- Я так понимаю, ты мне какую-то претензию предъявить хочешь? Что-то про свадьбу или про квартиру, или про наши отношения, или я опять что-то забыл купить и принести?

- Причём здесь это? – начинала злиться в ответ Ирина. - Ты мужчина, тебе нужно постоянно двигаться вперёд.

Такие разговоры сильно грузили их отношения. Антон прекрасно понимал: да, он мужчина – глава их будущей семьи, да, ему нужно развиваться. Хотя бы потому, что рано или поздно наступит момент ухода Иры в декрет, и его дохода должно хватать, чтобы платить ипотеку и содержать выросшую в численности семью.

Он сам вырос в хорошей полной семье, где родители, хотя и не добились головокружительных высот, но всю жизнь честно работали на совесть и добились признания и уважения в своих сферах. А потому и сына приучали к тому, что человек должен совершенствоваться и расти. «Не позволяй душе лениться, чтоб воду в ступе не толочь. Душа обязана трудиться и день и ночь, и день и ночь» - любила цитировать Николая Заблоцкого мама Антона каждый раз, видя, что сын начинает отлынивать от своих обязанностей – уроков, дополнительных секций, помощи взрослым по дому или даче.

Но какой русский человек не мечтает о волшебной золотой рыбке или щуке, исполняющей желания? Антон не был исключением, и иногда предавался грёзам о невероятно удачно сложившихся волшебных обстоятельствах – например, удачном знакомстве с высокопоставленным человеком или выигрыше в лотерее – которые позволят ему одномоментно достигнуть пика финансовой независимости и дальше жить на расслабоне, не борясь за счастье завтрашнего дня.

- Если поставишь перед собой правильную цель и будешь упорно работать для ее достижения, то у Вселенной не будет выбора, кроме как дать ее тебе, - горячо объясняла ему Ира.

- Знаешь, лошадь работает больше всех, а председателем ее не делают, - парировал Антон.

- Согласна, но, чтобы так рассуждать, нужно сначала побыть в шкуре лошади.

- Честно говоря, мне боязно. Можно в эту шкуру залезть и так в ней навсегда и остаться.

- Ты не бойся. Шкуру всегда проще сбрасывать, чем надевать, - у Иры был ответ на любую реплику.

А сейчас Антон прокручивал колёсиком мышки отчётный документ, проговаривая подобного рода беседы в голове. Своей совести не соврёшь в отличии от собеседника. В результате такого самокопания иногда Антону удавалось находить в себе резерв, чтобы сделать что-то нестандартное. Например, он смог заставить себя поступить в какой-то середнячковый университет и получить второе высшее по юридическому направлению. Это ни черта не принесло никаких выгод ни в социальном, ни в материальном плане, но зато Антон при случае не забывал упомянуть, что у него два высших образования. Хотя однажды Петя очень точно подметил, что его второе высшее - как медалька у чиновника в честь 50-летия КПСС. Вроде награда и даже висит для красоты, а толку от неё нет, а иногда даже хуже – только вызывает усмешку.

Внезапно дзынькнула электронная почта.

- Кого ещё черти принесли? - раздражённо воскликнул Антон, открывая окошко почты. В нём было письмо от Сергея Валентиновича, директора его департамента. У письма стоял тикер красного восклицательного знака, что было огромной редкостью в письмах директора. Это означало, что письмо чрезвычайно важное и срочное.

Мысленно Антон перебрал все возможные матерные слова и их производные выражения и открыл письмо. По мере его чтения у него вытягивалось лицо, а губы беззвучно произносили слово «б**».

Руководитель прислал ему инвестиционный проект от одной из государственных корпораций-партнеров. Причём письмо ушло пересылкой, где базовым сообщением была переписка руководителя Н***ой инвестиционной компании и председателя Правления госкомпании, в которой первый уверял второго в чрезвычайной важности финансирования этого проекта и рассыпался в уверениях, что до конца пятницы ему пришлют выкладки с финансовым анализом.

- Ох, ёёёёё… - Антон схватился рукой за голову, когда открыл архив, прикреплённый к письму. – Ой, п****ц, - когда открыл первый по порядку файл, то обалдел: в документе было больше 150 страниц.

И судя по всему, в остальных было не меньше. Прочитав аннотацию к проекту, Антон схватился за телефон.

- Юрка, привет, - он набрал своему знакомому начальнику юридического отдела. - Ты письмо Сергея Валентиновича видел? Какое? Сякое! Посмотри у себя в почте, ты тоже стоишь в копии… Да, от Гостехфининвеста. Они наконец-то разродились и прислали документацию по проекту… Как, причём здесь ты? Ты очень даже причём – половина файлов тебя касается: там соглашения о выделении государственного софинансирования…

В трубке что-то возмущенно ответили.

- … А ничего! - вдруг рявкнул Антон. - Почитай письмо! Там в начале переписка топов! Наш обещает, что сегодня до вечера заключение пришлет. Я на своде, так что давай присылай мне свою позицию по соглашениям… Да меня это не колышет! Я тоже с Петей договорился пиво идти пить, а теперь здесь, наверное, до ночи просижу… Всё, не ори. Я в такой же жопе, как и ты. Давай, жду от тебя письма. До часу ночи максимум…

Снова тренькнула почта - в новом письме Сергей Валентинович Антону, Юре и ещё нескольким коллегам объяснял колоссальную важность задания и абсолютную необходимость направления итогового пакета документов в пятницу. «Антон, ты на своде» - письмо заканчивалось этой фразой, которая одновременно и льстила, и бесила. Вот вроде он главный за всё, а с другой стороны из-за этой «главности» теперь будет, как дурак, сидеть и ждать все материалы.

Антон бросился обзванивать коллег, которые стояли в копии. Некоторых пришлось выдёргивать по пути домой или из увеселительных заведений и возвращать на работу. Перед тем, как самому начать работать, он прошёлся до кухни, налил себе большую чашку кофе и, сев перед монитором, протёр глаза.

- Суки, как же я вас всех ненавижу…, - пробормотал он, обращаясь одновременно и к коллегам, и к начальству, и к партнёрам из госкорпорации.