Этерания 3 часть

Первые дни после возвращения из похода на «Волчью Западню» в Каменном Клыке царила странная, зыбкая тишина, нарушаемая лишь привычным гулом повседневных дел. Это была не тишина покоя, а затишье перед бурей, и каждый в замке, от последнего слуги до самого барона, чувствовал это кожей.

Василий провел эти дни в своем кабинете, погруженный в карты и отчеты. Союз с Вэй был заключен кровью, но теперь его предстояло скрепить чернилами и печатями — разработать общие уставы для патрулей, согласовать линии снабжения, наладить обмен разведданными. Работа была кропотливой, монотонной и отчаянно скучной, что являлось почти благословением после недавних кровавых событий.

Однажды утром его уединение нарушил Элвин. Лицо старого управителя было озадаченным.

— Ваша милость, к воротам подошел... человек. Просит аудиенции. Говорит, старый знакомый.

— Опять торговец? Или эмиссар от Зильберфельда с новыми «подарками»? — устало спросил Василий, не отрываясь от графика поставки стрел.

— Нет, ваша милость. Он... не похож. Одет бедно, но держится... уверенно. Называет себя Себастьян.

Василий замер, Себастьян. Имя вырвало его из настоящего и швырнуло в прошлое, в серые стены Академии Серебряных Врат. Себастьян был одним из немногих инструкторов, кто не смотрел на «подарков» как на расходный материал. Он учил их не магии — ее вбивали в учеников дубиной — а выживанию. Как видеть ложь, как находить слабости в противнике, как отличать пустую угрозу от реальной. Его уроки спасли Василию жизнь не раз.

— Проводи его сюда, — распорядился Василий. — И принеси нам лучшего вина и еды, что есть.

Себастьян, вошедший в кабинет, почти не изменился. Все тот же худощавый, подтянутый мужчина с живыми, насмешливыми глазами, которые, казалось, видели все и сразу. Лишь несколько новых морщин у глаз и более потертый плащ выдавали прошедшие годы.

— Ну, здрасьте по-барски, — произнес он, окидывая кабинет оценивающим взглядом. Его взгляд скользнул по дубовому столу, картам, стойкам с оружием и остановился на Василии. — «Янус». Или, прости, барон Кузнецов. Слыхал, ты высоко взлетел. Прямо до собственных крепостных стен.

— Инструктор, — Василий встал и коротко кивнул, по-военному. — Что привело вас в мои... скромные владения?

— О, много чего, — Себастьян развалился в кресле с такой же непринужденностью, как когда-то за партой в классе. — Во-первых, любопытство. Услышал, что один из моих самых смышленых, хоть и упрямых, учеников не только выжил, но и земли себе отхватил. Решил посмотреть, не простудился ли он от сырости в графских покоях. А во-вторых... — его взгляд стал серьезнее, — в Академии стали происходить странные вещи. Увольняют старых преподавателей, набирают новых... с очень специфическими взглядами. Учат не выживать, а слепо повиноваться. Тех, кто задает вопросы, отправляют в «Кураторий» с пугающей регулярностью. Пахнет большой чисткой. Я решил, что мои навыки могут быть кому-то полезны... пока меня самого не упекли в подвал за «неблагонадежность».

В этот момент дверь кабинета с треском распахнулась, и в комнату, словно ураган, ворвался юноша лет шестнадцати. Он был весь в дорожной пыли, его волосы торчали в разные стороны, а в глазах горел огонь, смесь страха, возбуждения и безрассудной отваги.

— Дядя Бася! — выпалил он, запыхавшись. — Там на дороге... я видел... они...

Василий вздохнул. Это был Федор, племянник его матери, пристроенный в обоз пару месяцев назад «для проку». Парень был неуемным, любопытным и обладал талантом попадать в неприятности с завидной регулярностью.

— Федя, я на совещании, — строго сказал Василий. — И сколько раз говорить — не «дядя Бася» в кабинете.

— Но дядя Бася! — парень не унимался. — Я же по дороге к ручью за водой ходил! А там, в кустах, мужики! Не наши! В капюшонах! И лошади у них подкованы как-то странно, одна нога вперед! Я спрятался, а они о чем-то шептались, про «орлов» и «лис»! Потом ушли!

Себастьян поднял бровь, с интересом глядя на юношу.
— «Орлы» и «лисы»? Любопытно. А лошадь, подкованная на одну ногу иначе... это старый почтовый знак. Метка гонцов герцога. Быстрые, нигде не задерживаются, меняют лошадей на специальных станциях. Обычно плохие вести разносят.

Василий посмотрел на Федю с новым интересом. Выговор за самовольную отлучку замер на языке.

— Ты запомнил, в какую сторону они ушли?

— На запад, дядя Бася! К владениям того, жирного барона!

— Фон Грота... — произнес Василий, и в кабинете повисла тяжелая пауза. Гонец герцога, тайно пробирающийся к фон Гроту, минуя графа Ротермира. Это пахло не просто интригой. Это пахло изменой в масштабах всей Долины.

— Молодец, Федя, — на удивление мягко сказал Василий. — Теперь иди на кухню, скажи, чтобы тебя накормили. И... молчи о том, что видел. Никому.

Когда дверь за юношей закрылась, Себастьян тихо рассмеялся.
— Ну что, барон, принимаешь на службу бывшего инструктора? Похоже, тебе понадобятся не только кузнецы и солдаты, но и кто-то, кто научит твоих смышленых племянников не только подглядывать, но и правильно анализировать увиденное. А заодно и поможет наладить... учебный процесс для твоих будущих офицеров. Держу пари, военной науке их пока учит тот самый хмурый сержант с лицом, как у обрубка?

Василий смотрел в окно, где Федя уже бежал через двор, видимо, чтобы похвастаться перед сверстниками своей «тайной миссией». Простой деревенский паренек, по воле случая ставший первым звеном в цепи событий, которые могли перевернуть всю Долину. И бывший инструктор Академии, предлагающий свои услуги в самый нужный момент.

Мир вокруг него не просто менялся. Он усложнялся с каждым днем. Но в этой сложности Василий видел уже не только угрозу, но и возможность.

— Ладно, инструктор, — наконец сказал он, поворачиваясь к Себастьяну. — Вы приняты. Ваша первая задача — разработать программу обучения для младших командиров. Чтобы они не только строй держали, но и головой думали. И... присмотрите за этим юным «разведчиком». Если у него действительно есть жилка, не дайте ей пропасть даром.

— Слушаюсь, барон, — Себастьян склонил голову, но в его глазах плескалась все та же старая насмешка. — Будем растить себе смену. А то эти старые барские волки вроде фон Грота скоро обзаведутся щенками, с которыми тоже надо будет уметь разговаривать.

Василий снова взглянул на карту. Теперь на ней, помимо значков, обозначающих орков и укрепления, появилась новая, едва видимая метка — «Гонец Герцога». И он понимал, что это лишь первая ласточка. Начиналась большая игра, где ставкой была уже не просто его жизнь или его баронство, а будущее всего региона.

И он, Василий Кузнецов, был готов играть. Со всеми своими новыми и старыми фигурами на доске.

От автора