Это для твоего блага.

Ледяной дождь стучал в окно настойчиво и неотвратимо, бил по отливу, вызывая зубную боль, кликая дурное пробуждение и прочую мигрень. Было чертовски холодно. Липкими ледяными пальцами озноб крался вверх по телу, кусал за пятки, мял икры, давил на грудь, рвал тело судорогой, заставляя отбивать барабанную дробь зубами.

А проклятый сквозняк, будто знал все дыры и щели в этом сером ноябрьском городке, в каждом грязном доме без центрального отопления. Врывался в квартиру на третьем этаже с разбитой форточкой, монотонно хлопая фрамугой с разболтанным шпингалетом. С каждым новым ударом осыпалась краска с рамы, чтобы упасть в мутную лужу на заплесневом подоконнике.

Ветер пел заупокойную, стеная и вопя на все лады. От тихого всхлипывания до пронзительного крика Баньши, предвестницы неминуемой погибели. Слепая, седая и не упокоенная, она металась без цели по давно брошенному военному городку, разграбленному и поруганному, ища живую душу. Только затихнет в подъезде, вернётся вскоре, раскачивая ржавые цепи на детской площадке, а после вновь заверещит под ухом, вселяя панический ужас перед неизбежным.

Ветер, пронизывающий и резкий, который мог шутя задрать юбку, хлопнуть ставней, опрокинуть самолет… Как тогда…

Одеяло, промокшее насквозь от влаги, больше не грело, напротив, тянуло голодной пастью остатки тепла, присосавшись, как пиявка, как клещ, заползая под кожу, скребя ржавым ножом по костям. Как же хотелось сгрести в одну кучу, весь этот мокрый мир, облить бензином и спалить дотла, чтобы согреть хотя бы руки.

— Пульк. — раздался короткий сигнал, предупредивший хозяйку о новом смс.

Девушка вздрогнула всем телом. Жадно схватила телефон продрогшими пальцами. Неужели появилась связь? Разблокировав экран графическим ключом, Марина близоруко вглядывалась в буквы. Чёртовы символы плясали перед глазами, играли в чехарду, словно издеваясь и дразня. Напрягая зрение, она смогла прочесть сообщение.

« — Мариша, давай поговорим. Я хочу помочь!»

Разглядев имя отправителя, девушка откинула телефон в сторону, сильно испугавшись.

— Нет. Нет. Нет. Пожалуйста, уйди прочь! — закричала Марина, прячась под одеяло. Эхом отозвалась Баньши в прихожей.

Пульк.

« — Мариша, не прячься. Я хочу помочь!»

Она знала, что её нашли. Опять. Загнали, как дикого зверя, по флажкам прямо на стрелка. Значит где-то сидит в засаде, сжимая в руках винтовку с оптическим прицелом, жадно разглядывая через перекрестие оптики окна, двери, любое место, где мелькнет ярко-красное пальто жертвы. Значит нужно собраться с силами. И вновь бежать.

Не в силах больше сдерживаться, разрыдалась. Горько, искренне. Солёные реки безнадеги текли по бледному лицу и посиневшим губам. Зарычав от бессилия, девушка какое-то время бездействовала, а затем с решимостью бойца откинула мокрое, стеганное одеяло, грузно соскочила с кровати. В этот же момент налетел ветер, хлопнула форточка, словно пытаясь предупредить, предостеречь.

Растирая озябшие ладони, Марина первым делом подошла к платяному шкафу, рванула на себя скрипучую дверцу. Пробежалась пальцами по оставленные и брошенным в спешке вещам, выбирая замену слишком яркому и такому непрактичному пальто. Чуть задержались руки на военном кителе, сжали рукав чёрного казенного имущества с погонами капитана, утерев слезу, девушка выбрала старую стеганную куртку с полысевшим лисьем воротником. На два размера больше, какая удача. Когда-то было впору…

Дернувшись от скрипнувшей половицы, поспешно накинула на себя куртку. «Мокрая» — бездушно отметил усталый разум.

Пульк.

Зацепив телефон, как единственную ниточку с большим миром, она рванула прочь из неуютной комнаты. Главное успеть. Осенние сапожки отбивали дробь, словно провожая на плаху. Девушку заносило на поворотах, скользили подошвы, подводили замерзшие ноги, но она смогла! Преодолела последний пролет, толкнула всем телом тяжелую дверь и вскрикнула от боли. Пробив мокрую куртку и красное пальто ржавый мясницкий крюк, на который обычно подвешивают тушу для разделки, вылез со стороны спины с розовым, как сахарная вата, клочком синтепона. Обречена.

— Нет! — вскрикнула девушка. — За что?

— Я здесь чтобы помочь, Марина! — приятный баритон звучал контрастно, ласковый и такой тёплый, меж тем обладатель голоса крепко держал крюк. — Скоро всё закончится…

Резкий рывок сильной руки сломал девушку пополам, злая воля потащила тело в мертвый туман по грязи и лужам.

***

Пииип. Пииип. Пииип.

Капно́граф выводил графики, анализировал состояние реанимированного, дергано рисовал кардиограмму. Безучастно, механически, отстранено. Ждать от умной электроники сочувствия или заботы было бы глупо. Стянутая ремнем рука прикована к кровати, а в предплечье, разрисованное белёсыми шрамами, торчал катетер. Глубоко вздохнув, пациент пришел в сознание. Первые минуты Марина обводила мутным взглядом помещение реанимации, цепляясь лишь за яркие детали. Ажурный стол с китайской вазой. Ярко-красные пионы. Переброшенное через спинку стула знакомое пальто.

Пальто? Пальто! Нервы натянулись в струны, готовые в любой момент оборваться. Взгляд прояснился. Там, на месте левого накладного кармана зияла дыра, обрамленная потеками засохшей крови. Она вспомнила ночь в холодной квартире. Смс. Голос мясника и его ржавый крюк. А затем туман и небытие. Как же было больно… И холодно. Схватившись за левый бок, натянув при том связанную ремнем левую руку, нащупала тугую повязку. Тотчас успокоилась. Все закончилось. Она спасена. Врачи ей помогут. Белая простыня, белые халаты, белые облака, белый снег за окном… Как в ту ночь…

Засвистел в пластиковых окнах ветер, чёрными крыльями ударил в стекло ворон. Вальяжно прошелся вдоль, заглядывая в палату интенсивной терапии.

— Пульк. — загорелся экран смартфон. У девушки перехватил дыхание.

Дверь открылась. В помещение зашел высокий врач в маске и в медицинском костюме синего цвета, напевая веселый мотивчик. Хорошо сложен. Девушка разглядывала мужчину таясь, сквозь прикрытые веки, стараясь не выдать своего пробуждения, уж слишком никому более не доверяла. А врач меж тем прошелся по палате расслаблено и вальяжно. Отложив планшет с личным делом на край кровати, обошёл периметр, поправил цветы, отрегулировал подачу физ раствора в капельнице. Буднично откинул простынку, оголив девичье тело, а затем цинично и больно сжал грудь. Девушка дернулась от отвращения. Он мял тело, наслаждаясь эффектом.

— О, хорошие новости. Ты очнулась. Теперь все будет за-ме-ча-тель-но. Совсем скоро. Пуп пурупум…

Поймав безумный взгляд больной, он улыбнулся одними только серыми глазами. Хищный оскал скрывала маска. Левой рукой аккуратно поправил прядь волос, протянул тыльной стороной ладони вдоль виска, далее по щеке, подбородку, пощекотал шею.

— Я здесь что-бы помочь, — с этими словами добрый доктор воткнул ей нож в грудь. Девушка закричала от неожиданности и боли, кровь брызнула во все стороны, разукрашивая весь мир в красный, когда садист резко выдернул его из раны.

— Я… — кричал мужчина, яростно ударяя ножом. — здесь… — новый удар, новая боль пронзила тело. Ужас происходящего душил слезами, заставляя подавиться словами, сковывал грудь, которую в свою очередь рвала жадная сталь. — чтобы…

Девушка потеряла сознание, услышав напоследок: — помочь…

***

Прозрачную органзу цвета сирени, раздувал озорной весенний ветерок. Птицы за решетчатым окном пели оды весне и новой жизни, радуясь майскому дню, зелёной траве и засеянным щедрой рукой полям одуванчиков.

Все это девушка отмечала безучастно, ведь её сердце с трудом толкало кровь, заполненную химией на треть. Медовый отблеск пластика на стенах, холодный, затёртый линолеум на полу. Обшарпанный стол, заваленный бумагам. Портрет Фрейда на стене. Рабочий кабинет в казенном заведении. Вонь медикаментов и формуляров. Как в то утро…

Сидя в инвалидном кресле-каталке, она слышала разговор встревоженной женщины, которую душили слезы, и мужчины с приятным баритоном. Только её разум плыл по голубом небу, покачиваясь на пуховых облаках, упиваясь солнцем и полётом, а с уголка губ стекала длинная паутинка слюны.

Пульк.

—… ервая проблема. Мы не обратили внимание, думали время лечит. После этого уже никого не заводили. Ей было четырнадцать… Отец разбился прямо у неё на глазах. Авария при приземлении, а мы только переехали в военный гарнизон… Она замкнулась в себе, плохо ела. Да и я не уделяла ей достаточного…

— Понимаю, вам самой было нелегко. Такая потеря. А когда случился первый инцидент?

— В институте. Болезненная первая любовь. Мальчик из хорошей семьи, отец профессор, мама в медицине. Только…

— Продолжайте, любая мелочь может помочь на длинном пути реабилитации… Воды?

— Да. Спасибо. Степан её бросил, когда узнал про ребёнка. Да и раньше любил… Как бы сказать… Пожёстче… Она вытравила плод, впала в депрессию. Порезала вены. Простите, не хочу вспоминать это кошмар.

— Я понимаю, продолжайте.

—… мы переехали от позора и осуждения соседей. На новом месте Марина преобразилась. Я уж обрадовалась за неё. Вернулся аппетит, интересы, улыбка на лице, телефонные звонки и свидания, если бы я тогда знала причину. Начали пропадать вещи…

— Я знаю эту историю.

— Доктор, у нас есть шансы? Говорят что вы уже имели опыт с…

— В каждом случае, столкнувшись с кризисом, Марина замещала свою личность другой. И проживала новую жизнь. Только вот после антидепрессантов, все созданные ею Альтер-эго вернулись и потребовали передать бразды правления. От того у неё были такие эмоциональные перепады, менялся голос, походка, поведение. Но! Используя мою запатентованную технологию, я возвращаю власть над телом той самой Марине.

— Я буду молится за вас, доктор.

— Лучше за дочь. Ступайте. Я здесь, чтобы помочь.

Девушка вздрогнула всем телом. Этот голос! Эти слова! Ей нужно бежать, срочно! Попытка подняться провалилась, да и безвольные руки не слушались хозяйку, а ниже пояса она и вовсе не чувствовала тело. Уронив голову на плечо, скосила глаза, чтобы увидеть ноги.

Разглядела разве что бледные фарфоровые коленки отливающие синевой. Целы и ладно. Автозагар, солярий, много вкусной сладкой еды и кофе. Она поправится, главное успеть. Закинув руки на колеса попыталась катнуть их. Вторая попытка была чуть удачнее. Потихоньку кресло сдвинулось с мёртвой точки, чтобы завязнуть в ковре.

В следующее мгновение, ей на колени сел психиатр. Эти серые глаза она узнала бы из миллиона других.

— Привет. Скучала? — мужчина лучился от переполнявших его эмоций. Вытерев слюну носовым платком, он ухватился за подбородок и выпрямил лицо. Не сдерживаясь более, прильнул к губам. Терзая и покусывая. Упиваясь её бессилием. Отстранившись, посмотрел на полученный результат.

— Мама, — прошептала девушка, и одинокая слеза скатилась из глаз.

— Я обещал ей, что помогу. И вот я здесь!

Мужчина резко поднялся. И с оттяжкой ударил кулаком по красивому лицу. Голова дернулась в сторону. Но на этом доктор не остановился, он бил снова и снова, превращая лицо в кровавую гематому.

Отступил в сторону, тяжело дыша.

— Суть лечения такова. Чтобы тебе проснуться, нужно умереть.

Схватив девушку за волосы, поднял голову, чтобы она могла видеть. Вытерев от крови руки, снял кастеты. Затем принёс плотный прозрачный пакет и накинул на неё.

— Я люблю свою работу.

Посмертная красная маска извивалась от недостатка кислорода. Рот открывался в попытке глотнуть газа, что не ценила жертва при жизни. Через две минуты, тело обмякло.

Насвистывая весёлый мотивчик, убийца покатил кресло-коляску перед собой.

****

Зной раскалил асфальт, плавя его, как сыр на сковороде. Пыльная дорога. Разбитая фара висела на проводах, будто вывалился глаз у старенького москвича, и теперь держался на оголенном нерве.

Чуть поодаль поломанной игрушкой валялось в луже крови тело пятнистого спаниеля. Он ещё тяжело и сипло дышал, но при каждом выдохе выдувал розовую пену из окровавленной пасти.

А рядом с ним на коленях стояла девчушка с зареванным лицом и плюшевым мишкой подмышкой. Она совершенно никак не могла помочь, лишь оставаться рядом с любимым псом в его последние минуты жизни. Пёс вздохнул последний раз, дернулся и замер. А в двух метрах дальше пролетали автомобили, возле аварии притормаживали, но не для того, чтобы помочь, а из любопытства. Поглазев на девочку и пса, больше внимания зеваки уделяли повреждениям автомобиля, а затем вновь набирали скорость.

Пульк. Упала слеза в пыль на асфальте.

— Эх, Марина, как же так получилось? — произнёс незнакомый мужчина, появившийся из ниоткуда. — Мы же не оставим его здесь?

— Да, — сквозь рыдания произнесла девочка. Мужчина склонился, аккуратно поднял пса, протянул грязную от крови руку Марине.

— Похороним его вместе?

Они шли по проселочной дороге. Мужчина с трупом животного, а его руку держала девочка, волоча по камням плюшевого мишку. Через три сотни метров, вдали от шумной дороги, они остановились возле раскидистого дерева, у корней которого зияла чёрным провалом могила. Мужчина швырнул тело пса в яму неоправданно жестоко. А Марина, заглянув следом, увидела три тела. Похожих друг на друга девушки разных возрастов. Одна была в красном пальто, вторая в больничной сорочке с печатью медицинского учреждения, третья в клетчатой пижаме.

— Я здесь, чтобы помочь, — произнес мужчина с серыми глазами. Марина дёрнулась от фразы, только из крепкой руки вырваться уже не смогла. Она все осознала в тот же миг, но сопротивлялась. До последнего, царапаясь и кусаясь.

— Я хочу к маме, — захныкала девчушка.

Мужчина присел на корты, улыбнулся и толкнул Марину в могилу. Насвистывая веселый мотив, взялся за лопату. Первые комья полетели прямо на еще живую, как и последующие. Остальные тела уже скрылись под толщей земли, а она все стояла, со слезами на глазах, моля и упрашивая, не принимая реальности.

Через час все было закончено. Мужчина с серыми глазами притоптал холмик, бросил лопату.

— Каждая личность, как пузырьки в пене, мешают другим развиваться. Согласованных действий ждать бессмысленно. Каждое эго тянет одеяло на себя, — мужчина замолчал, стирая пот, затем медленно продолжил: — Чтобы робкий ребёнок, задавленный своими призрачными созданиями мог вернуться, ему следует принять смерть всех копий. Люблю свою работу, потому что люблю убивать.

Утро нового дня было омрачено мелким, секущим дождём. А стоявшая пару недель жара не оставляла надежды на прохладу. Будет мокро, душно, и липко.

На той самой поляне, под раскидистым деревом, пробивалась родником новая жизнь. Как росток в бездушном асфальте, плющ на отвесной скале, в грязи и чужой крови поднималась она, принявшая все невзгоды прошлых лет.

«Чтобы проснуться, нужно умереть». Марина больше не бежала прочь, не пряталась в тени созданных разумом кадавров. Смерть Верного, авиакатастрофа отца, предательство Степана и объятия нейростимуляторов больше не довлели над ней. Возродилась, как феникс, из пепла возведенных баррикад. Она вновь хотела жить улыбаться, радоваться. Весне и Осени, Зиме и Лету. А еще стать оружием инновационного и запатентованного метода борьбы с диссоциативным расстройствам идентичности. Помощь больным ее мало интересовало, интересовал, скорее, сам процесс.

— Я здесь, чтобы помочь, — с улыбкой произнесла Марина, обкатывая на языке фразу.