Этот рассказ

Мысль написать «Этот рассказ» посетила меня пять лет назад.

Стояла золотая осень. Я прогуливался по городскому парку, шурша опавшими листьями и размышляя о жизни и судьбе, когда внезапно подумал:

«Отчего бы не написать что-то такое?»

Я писатель – подобные мысли меня иногда посещают.

Но в голове возникло уточнение:

«Но написать нужно что-то такое, а не эдакое. Эдакое бывало многократно, а такое – намного реже. Не исключено, оно вообще еще не написано – тогда я стану первым, кто это сделает».

Просто идея, которая в тот раз не воплотилась ни во что конкретное.

Поначалу – придумав такое! – я возвысился духом. Но через минуту съел вафельный пломбир, отвлекся на красный сигнал светофора – и внимание рассеялось. В результате я позабыл о намерении сочинить «Этот рассказ».

Писательская доля тяжела: мы рождены, чтобы ловить секунды вдохновения и столь же легкомысленно упускать их.

Прошло несколько лет.

В течение них многое в моей жизни переменилось: мы с женой переехали в новую квартиру, у нас родился второй ребенок, а старший пошел в школу. И все это время я не вспоминал об идее «Этого рассказа».

Но однажды мне позвонил знакомый редактор и объявил:

– Привет, старина! Составляю сборник современной прозы – не желаешь поучаствовать?

– А что требуется конкретно?

– Что-то такое...

Тут я припомнил стародавнюю идею, посетившую меня в осеннем парке, и с радостью согласился.

В результате уже через месяц я приступил к написанию «Этого рассказа».

Увы, трудности продолжали меня преследовать: я никак не мог сообразить, о чем собственно его сочинять. О чем-то таком, а не эдаком – это было задано по умолчанию. Но о чем именно?

Уставившись в окно, неделями я просиживал за ноутбуком. По улице сновали прохожие, не подозревая о том, что совсем рядом с ними – за тонкой панельной стеной – страдает отсутствием вдохновения замечательный писатель. Я оставался безразличен прохожим, они - мне, а подходящий сюжет все не придумывался и не придумывался.

Как-то в кабинет заглянула жена, с вопросом:

– Дорогой, ты не знаешь, куда я подевала синюю расческу?

И тут меня озарило.

Каждый должен писать о том, что хорошо знает. А поскольку я писатель и хорошо знаю только то, как сочинять книги, то об этом и должен писать.

Не помню, что ответил жене насчет пропавшей расчески – откуда мне знать, куда она задевалась, в конце концов?! – но через пару дней родилась первая половина «Этого рассказа».

Оставалась вторая, она никак не давалась.

Дни тянулись за днями. Посещая мой кабинет: чтобы пропылесосить, подать свежезаваренный кофе или что еще, – жена частенько спрашивала:

– Что пишешь, дорогой?

– «Этот рассказ», – отвечал я, грустя.

– По-прежнему его? Никак не допишешь?

– Никак.

Жена расстраивалась и прикрывала за собой дверь.

Иногда в кабинет забегали играющие дети и тоже интересовались:

– Папа, что с «Этим рассказом»?

Милые малыши, они желали быть в курсе родительских забот.

– Работаю, – страдальчески вздыхал я.

Дети кивали и убегали прочь по неотложным детским делам.

И тут я подумал:

«А почему бы, в качестве дополнительной сюжетной линии, не ввести в «Этот рассказ» детей?! Пусть поинтересуются, когда работа будет завершена. Дети – цветы жизни, они никакой текст не испортят».

Это была светлая мысль, позволившая вдвое увеличить объем написанного.

Без любимой жены и детей, послуживших прототипами героев «Этого рассказа», увеличения объема никогда бы не произошло. Спасибо за содействие в творчестве, мои родные!

В итоге «Этот рассказ» был почти завершен: недоставало нескольких финальных штрихов. Но я чувствовал: еще немного – и они обязательно появятся, не могут не появиться.

Так в конце концов и случилось.

В тот знаменательный день мы сидели и обедали всей семьей. Как сейчас помню, мы с женой ели фасолевый суп и фаршированные баклажаны, а дети – диетические блюда: рисовую кашу, а может, геркулес. Это не имеет значения для сюжета, но мне отчего-то запомнилось.

И вдруг с тумбочки зазвонил смартфон.

– Не бери, мы обедаем, – одернула жена.

Но я, по наитию – словно загипнотизированный, – поднялся и ответил на входящий звонок.

Это был редактор – тот самый, предлагавший публикацию.

– У меня наконец срослось, – обрадованно сообщил он. – Я имею в виду, со сборником о чем-то таком. Могу на тебя рассчитывать, старина? Ты обещал.

И я с чистым сердцем ответил:

– Можешь.

– Это что-то такое, а не эдакое? – засомневался редактор. – Сборник форматный, важно соответствие общему направлению.

– Точно, – заверил я.

Я отвечал так уверенно, потому что понял: вот она, идеальная концовка. Редактор, умоляющий писателя прислать рукопись, – более проникновенного катарсиса не придумать!

И действительно, за пару дней дописал «Этот рассказ» – и поставил финальную точку. Вот эту самую.