Евгений Пушкин. Не для тебя цвету

- Светланка – болванка!

- Сам болван!!!

БАЦ! – на голову Шурки жестко приземлился толстый учебник литературы. От неожиданности он резко дернулся в сторону, уходя от удара, и крепко приложился головой к двери, в которую уже входила класснуха. Ему показалось, что из глаз посыпались искры, а в голове зазвенели колокола (он даже на мгновение потерял ориентацию), но когда увидел, что книга опять летит к его больной голове, ловко ее перехватил и сунул подмышку. Связываться со Светкой желающих было мало, она с первого класса занималась гимнастикой, и руки у нее были крепкие.

- Лана, лана, Свет, сдаюсь! –Шурик выставил руку в примиряющем жесте, но Светку не так-то просто было успокоить.

- Не Лана свет, а Светлана, болван!! – она пыталась выхватить свой ученик и еще раз съездить им по бестолковой, как она считала, голове бедного пацана. Одноклассники, свидетели этой довольно обычной в классе сцены, предпочли не вмешиваться в разборки своих друзей: девчонки хихикали в кулачок или визжали: - Дай! Дай ему хорошенько! – а пацаны кричали: - Шурян, беги!! – и ржали как кони.

- Саша! Света! – повысила голос класснуха, которая наконец-то добралась до своего стола, - Ну, что вы, как малые дети! Быстро прекратите безобразие и марш по своим местам!

Шурик и Светка, оба красные как раки от борьбы, а больше от стыда, пошли к своим партам. Дальше начался обычный урок, но с этого дня все стали звать ее Ланкой. Свету сразу как-то все позабыли, и она из Светланы стала просто Лана. Первое время новое имя ее нервировало и досаждало, но время шло, и вот уже она сама при новых знакомствах представлялась Лана. А самое таинственное и мистическое то, что и родители, и учителя в школе необъяснимым образом ни с того, ни с сего тоже стали звать ее Ланой. Как-то она спросила об этом у Шурика:

- Шур, ну как такое может быть? Вот так сразу все Лана, Лана, как будто Светы и не было никогда…

- Эффект сотой обезьяны,- глубокомысленно ответил Шурик, на что Лана почесала свой красивый лобик и задумалась: - А кто тут обезьяна, я, что ли?

В тот памятный день Шурик вновь, после многолетнего перерыва, провожал Ланку домой. Сначала ему было по пути, а когда на перекрестке Лана повернула в сторону своего дома, он пошел за ней, как будто это было в порядке вещей. По дороге он припомнил, как еще в первом классе, когда их дома были рядом, он каждый день ходил с ней вместе в школу и непременно нес ее портфель, все время удивляясь, что же такое она в нем носит, кирпичи что ли?

Подойдя к дому, Шурик пропустил Ланку вперед и шутливо, на манер мушкетера Боярского, галантно поклонился, помахав ручкой возле самого бордюра, типа: «Проходите, мадам, дорожку для Вас я уже подмел».Приложив брелок, Лана открыла кодовый замок на двери подъезда и забежала в тамбур, крикнув на ходу: «Пока!». Не успел Шурик ухватиться за ручку, как дверь захлопнулась, и он остался стоять с разинутым ртом у подъезда, как пушкинская старуха перед новым корытом. «А чего ты ожидал?, - спросил он сам у себя, - что она бросится тебе на шею – спасибо, Шурочка! – и зацелует допьяна?» И сам усмехнулся такому дурацкому предположению. Вот кой черт дернул его тащиться три квартала к ее дому? Теперь же обратно топать уже все шесть!

На обратном пути из беседки, стоящей в тени высокого тополя, как черт из табакерки, выскочил шкет лет восьми и ухватил Шурку за рукав:

- Эй! Слышь, да?! Дай закурить!

- Не курю. Могу только в рыло дать! Надо? – пошел на обострение Шурка. Он сам вырос во дворе и прекрасно знал, что где-то рядом сидит компания постарше, которая и направила мальца на разведку для оценки, так сказать, клиента, чтобы, спровоцировав конфликт, можно было со спокойной совестью вывернуть его карманы. И в его дворе не раз случались такие экспроприации излишков у прохожих, которым в этот день улыбнулась неудача. Он также знал, что если сейчас даст слабину, дорогу к этому дому можно забыть.

- А чё сразу в рыло-то, ты чё, борзый чё ли? – с блатной ужимкой повысил голос пацан, но Шурик ловко ухватил его за ухо и вывернул. Пацан завыл, - Ыыы...

- Слышь сюда, глиста кишечная! Скажи пацанам, пусть выйдут. Базар есть. Дуй шементом! – нагнал страху на шпаненка Шурик и собрался было дать пацану волшебного пенделя для скорости, но тот уже улетел.

Из беседки вышли трое: два пацана лет четырнадцати – пятнадцати и здоровенный парень лет за двадцать. Шурик еще успел удивиться, что делает этот здоровый амбал в компании малолеток. Он знал, что сейчас. согласно дворовым понятиям, ему выкатят предъяву и, если он не ответит достойно, обчистят его карманы, а если будет возникать. то есть как-то сопротивляться или возражать, просто накостыляют до посинения души. Шурик был готов разрулить ситуацию, но не на тех нарвался.

- Ланка моя девчонка. Больше сюда не ходи! – здоровяк подошел и с короткого замаха врезал Шурику прямой в челюсть. Шурик едва успел чуть убрать голову, и удар пришелся вскользь по щеке: он не сбил Шурика с ног, но печатка на кулаке амбала разорвала его щеку до самого уха. Уже падая, Шурик буквально лягнул бугая под коленную чашечку, отчего тот завопил и согнулся, схватившись за колено. Тут же налетели двое шестерок и повалили Шурика на землю, мелкий шкет присел позади него, и Шурик не смог отступить назад. Он перелетел через пацаненка, инстинктивно выставив руки, но как только одна рука оперлась об асфальт, по ней пришелся удар ногой одного из пацанов, рука подломилась, и о дальнейшем сопротивлении не стало и речи. Пацаны пинали его, не давая подняться, Шурик свернулся в позу эмбриона и только огрызался: - Я вас найду! Вы мне ответите! – но очередной пинок пришелся прямо в голову, в глазах вспыхнуло солнце, и Шурик потерял сознание.

Лана зашла в кухню и хотела, было, прикрыть форточку, из которой сквозило, но, увидев через окно, как двое парней избивают Шурика, пулей вылетела из дома и понеслась ему на помощь.

- Стой! Прекрати! – орала она, подбегая к дерущимся парням, - Славка! Колька! Стойте! Вы что творите!? – кричала она своим знакомым дворовым пацанам, - я все родителям расскажу!...

Избиение прекратилось. Пацаны взяли своего главаря под руки и потащили в беседку. Сам он идти не мог, только корчил рожу от боли.

Лана быстро достала сотик и вызвала скорую. Быстрее! Зарезали! Истекает кровью! Именно так она кричала в телефон, видя перепачканное кровью лицо и руки Шурика. На него было страшно смотреть! Буквально через пять минут подъехала скорая, а еще через пару минут появились менты из ГБР. Такого стресса Лана еще никогда не испытывала. У нее тряслись не только руки – ноги, но все поджили, а сердце стучало как пулемет – очередями. Заикаясь и захлебываясь словами, она рассказывала, что тут произошло. Пока медики грузили Шурика в свою машину, менты повязали амбала, скулившего в беседке, и закинули его в свой воронок, хоть тот и кричал, что у него нога сломана и ему срочно нужно в больницу. Пацаны разбежались, как только услышали вой сирены скорой и милиции, их искать не стали – участковый найдет.

Лана поехала с врачами, назвавшись сестрой Шурика. Ее саму еле успокоили, сунув в рот какую-то таблетку. В больнице парня сразу увезли на каталке в палату интенсивной терапии, Лане сказали "не ждите, приходите завтра, все будет хорошо", сунули еще одну таблетку и выпроводили из приемного покоя. Так то Шурик еще в машине пришел в себя, после того. как ему сунули ватку с нашатырем под нос, только явно не понимал, где он, что случилось и, вдобавок, ничего не говорил.

- Ладно, самое страшное позади, - успокаивала сама себя Лана на пути к дому и раздумывала, чем она может ему помочь. Получалось что ничем.

На следующий день, сразу после уроков она побежала в больницу. Прием посетителей еще не начался и ей пришлось больше часа гулять по прибольничному парку. Наконец, ее пропустили в палату к Шурику, его уже перевели в обычную, но, едва заглянув. она выскочила обратно: в палате находились его родители, а встречаться с ними Лана побоялась, как бы ее винить не стали. Еще час она ходила по коридорам больницы, пока не увидела, как Шуркины папа и мама пошли домой. Она с нетерпением вошла в палату и остановилась у двери. На кровати из под простыни выглядывала голова Шурки, забинтованная так, что видно было только глаза и нос.

- А как же ты есть – то будешь?! – изумленно спросила Лана.

- И тебе привет, Пушкина! – глуховато раздалось из-под бинтов.

- Шурка, привет!! – Лана подбежала к кровати и уселась на стоящую рядом табуретку, - как ты себя чувствуешь, Шур? Что с головой? Что с рукой? Что врачи говорят? – она взяла его за здоровую руку, сломанная рука была загипсована и висела на специальной подвеске.

- Пушкина, хватит уже за мою мамочку работать – услышала она ироничный голос, - ты лучше поцелуй меня, я сразу выздоровею!

- Да уж, - скептически улыбнулась Лана, - если бы от поцелуев выздоравливали, вместо врачей здесь работали бы целовальники.

- Да, было бы классно! У девочек – целовальники, у мальчиков – целовальницы, – размечтался Шурик, - а ты что пришла-то, Лан? – спросил он как бы между прочим. Лана аж подскочила от возмущения и уже занесла руку, чтобы дать ему подзатыльник, но вовремя остановилась.

- Да уж не за твою бестолковую голову беспокоюсь: ее не прошибешь – там сплошная кость и ни грамма мозгов.

- Да я знаю, - не обиделся Шурик, - а чё пришла тогда?

- Чё, чё, - передразнила Лана, - задания школьные принесла.

- Уууу... – завыл Шурик, - а может не надо, Лан, а?

- Надо, Шурик! Надо!

И они начали усердно заниматься. До ЕГЭ оставалось два месяца.

Через две недели у Шурика сняли бинты и гипс. На руке оставили лангетку, а шов на щеке скрывал пластырь "космопот". Ему разрешили ходить в школу, но он мог только слушать, потому что сломанной правой рукой писать получалось плохо, а здоровой левой и того хуже. К удивлению Шурки оказалось, что если внимательно слушать учителя на уроке, а в непонятных местах задавать учителю вопросы, чему тот только рад, то материал запоминается даже лучше, чем при конспектировании. К тому же, Лана занималась с ним практически каждый день математикой, в которой она неплохо разбиралась, а Шурик растолковывал ей правила русского языка и вопросы литературы, поскольку с детства был еще тот читарь. И хоть на домашке они больше смеялись, чем зубрили, результат ЕГЭ их обоих поразил: по русскому Шурик набрал 96 балла, Лана – 87. По математике Лана - 91, Шурик – 84. Во всей школе всего трое учеников обошли их по сумме баллов, все – круглые отличники, а они-то простые середнячки. Вдохновленные, они кинулись листать конспекты и писать шпаргалки по информатике и географии, которые они выбрали как дополнение. И Шурику, который нацелился в МИИГАиК, и Лане, которая собралась в СамГТУ, оба эти предмета шли в зачет. Они много спорили. что лучше, но к общему мнению так и не пришли. Шурик расписывал ей романтику путешествий: вот буду я летать на маленьком личном самолете, где-нибудь в Африке или Южной Америке, заниматься аэрофотосъемкой, фотографировать места, где не ступала нога человека и рисовать это на картах, а потом эти карты продавать государствам и компаниям – денег будет!- некуда девать! На что Лана смеясь, отвечала:

- Будешь летать на гнилом кукурузнике где-нибудь в Сибири и мечтать - мамочка, роди меня обратно!

На что Шурик, отвечая на ее мечты о принце с личной нефтяной вышкой, говорил:

- Он из земли нефть качает, а из тебя всю кровь выпьет! – чем основательно выводил ее из себя.

Так и не найдя ничего общего, Шурик собрался в Москву, а Лана подала документы в СамГТУ на факультет инновационное развитие в нефтегазовой отрасли. Информатику они сдали с грехом пополам, еле-еле набрав по 62 балла, поэтому на географию, которая была нужна в обоих ВУЗах, они насели с особым рвением. За это время их дважды вызывали в милицию для дачи показаний, после чего забыли до самого суда. Версия защиты о том, что это Шурик начал избивать пацаненка, а обвиняемые только хотели его защитить, у следователя не прошла, запись с камеры наблюдения, висевшей над подъездом, где жила Лана, показала всю картину происшествия. В итоге хулиганов судили по статье 213 часть 2, и Леониду Круглову по кличке Леонардо Недовинченный дали 6 лет. Его заявление про любовь к Лане не нашло понимания у судей, к тому же он всего два месяца как вышел на свободу. Его малолетние подельники получили два и три года общего режима. Действия Шурика квалифицировали как допустимую самооборону.

И вот пришел день последнего экзамена. Шпоры заготовлены заранее и в нужной последовательности растыканы по карманам, внешний вид – опрятный, но сердце Ланы всё равно отбивало неровный ритм. Профильный экзамен по географии – дело нешуточное. Как только она вышла из подъезда, порыв холодного ветра только усугубил нервное напряжение, вызвав озноб от неприятных мурашек.

- Лана! Готова потрясти мир географическими познаниями? — подлетел к ней Шурка откуда-то сбоку, да так неожиданно, что девушка вздрогнула. Ей захотелось снова огреть его по башке, как когда-то. Шурка, вот балбесина! Уж точно не готовился к экзамену, стоило только оставить его без присмотра!

- Шпоры имеются? — серьёзно спросил пацан.

«Даже шпор не заготовил, бестолочь», — поджала губы Лана.

- Какие шпоры?!! Ты чо, забыл куда идешь?? Это ЕГЭ, а не контроха по чистописанию! — возмущенно ответила девочка.

- Поделишься? — с придыханием спросил Шурка, проигнорировав опасения девушки. В его голосе прозвучала некая такая надежная уверенность, будто это был даже не вопрос про одолжение шпорами, а её прямая обязанность, - мне только по теме "География основных отраслей производственной и непроизводственной сфер".

Лана заломила бровь, с тех пор как она этому научилась, двигала бровями при всяком удобном и неудобном случае. Шпоры. Три бессонных ночи на шпоры… А теперь поделиться с раздолбаем, который палец о палец не ударил? Но ведь друг же...

- Ты простой такой. Нас рассадят по челу за парту, не слышал что ли? – как я тебе что-то дам?

- Лан, ты сейчас дай, а дальше я сам разберусь,- канючил Шурка.

- Держи, - отмахнулась девушка. Она достала из бюста пачку шпор, выбрала нужную и отдала другу, остальные спрятала обратно. Как и большинство школьников, она не собиралась ими пользоваться, но, находясь в укромных местах, шпаргалки грели душу и вселяли уверенность. В любом случае, напрягши мозги, всегда можно вспомнить не только, где они лежат, но и что в них написано.

В который раз пройдя всю мутотень допуска к ЕГЭ, абитуриенты, наконец, оказались в нужной аудитории. Судя по довольной морде Шурика, шпаргалки протащить ему вполне удалось.

В помещении царило гнетущее молчание, и даже воздух был каким-то не как обычно: спёртым, наполненным запахами прошлогодних кед, бутербродов и потных футболок – вместо них слышался аромат бумаги, мела, чернил и замазки. За столом сидели два члена ГЭК и один общественный наблюдатель, неулыбчивый и с мрачной физиономией, навевающей тоску и безысходность. Всё серьёзно, провалиться нельзя. Неожиданно, сдающих оказалось более тридцати человек – всех разделили на две группы.

К несчастью для Ланы и к счастью для Шурки, они оказались в одной группе, к тому же парня посадили за ее спиной. Лишь одно обрадовало Лану – вопросы билета, которые она хорошо знала. Вооружившись гелевой ручкой, Лана принялась строчить ответы. Но тут произошло то, чего она больше всего опасалась.

С заднего стола раздалось шипение:

- Для какой из перечисленных природных зон характерны подзолистые почвы? Тайга, степь, полупустыня, тундра?

Вначале Лана пыталась его игнорировать, однако Шурик не сдавался и прикрыв рот рукой зашипел снова.

- Тайга – наклонив голову под мышку, прошипела Лана, положив руки на голову.

Их шипение не прошло незамеченным. Общественный наблюдатель поднялся и прошел вдоль их ряда. Он остановился возле стола за которым сидел Шурик и указав на торчащую из-под черновика бумажку, громко заявил: - Это шпаргалка. Костров, выйди из класса!

Шурка встал, взял со стола паспорт и сунул его в карман, сгреб все бумаги в кучу и смял их в комок, Выходя из класса, он бросил этот комок с экзаменационными материалами в стоящую в углу урну. Полусонные члены ГЭК успели только вылезти из-за стола, за которым сидели, когда Шурик вышел из класса.

«Вот на что ты надеялся, болван? – злобно подумала Лана и тяжело вздохнув, уткнулась в следующий вопрос.

Позже все знакомые переживали Шуркин провал на ЕГЭ: одни ругали, другие жалели, а он плевал на эту историю с географией с высокой колокольни. И без географии вузов полно, да в том же МИИГАиКе много специальностей, где не нужен ЕГЭ по географии. Главное – поступить, а там со временем при желании можно перевестись на нужный факультет. В общем, Шурик за свое будущее не парился и уже подал заявку на пересдачу, зато Лана каждый день пилила его за тот страх, который она испытала на ЕГЭ. Она-то думала, это ее сейчас выгонят с экзамена! Ладно хоть инцидент случился в самом конце тестирования, когда ей оставалось ответить на пять-шесть вопросов, случись это в начале – экзамен она бы завалила.

Как бы то ни было – экзамены остались позади, а впереди маячил выпускной. Нужно было придумать и сшить сногосшибательное платье, при этом, не выходя из семейного бюджета, который был далеко не безразмерным. Брать в магазинах ширпотреб не хотелось, а покупать в бутиках те же вещи, но в десять раз дороже, она считала глупостью. Хотя, по здравом размышлении, Лана подумала: "А перед кем выпендриваться-то? Перед подружками, что ли? Так после выпускного мы разойдемся и вряд ли встретимся чаще одного раза в году. Перед парнями? Так нет у меня такого друга сердечного, ради которого стоит напрягаться. Перед Шуриком что ли? Так он и так ни куда не денется. Разве что попытаться Олежика охмурить. Да, вряд ли... Он меня вообще не замечает, у него и без меня целый табун поклонниц". Раньше Шурик был, скорее, ее очень навязчивым приятелем, с которым миришься, нежели питаешь дружеское расположение, но после больнички их отношения перешли на новую ступень. Незаметно для самой себя Ланка стала считать Шурика своим парнем, а он вообще никогда не скрывал своего к ней влечения. Друзья восприняли это как само собой разумеющееся, а Светкина мама стала переживать – как бы она в подоле не принесла. Но вместе со своими подружками Лана мечтала об Олежке. Все ее знакомые девчонки сообща грустили по нему, да и было о чем. Это был высокий, красивый парень, который к тому же прекрасно пел и играл на гитаре. Пусть он не всегда порядочно вел себя с девчонками, но они ему все прощали, а парни завидовали его успехам. Олег был одним из первых по успеваемости, активно участвовал в общественной жизни школы и был членом "Молодой гвардии Единой России".

Вот и пришел долгожданный выпускной. Арендованный на вечер зал ресторана-кафе «Юность» был готов принять выпускников «Б» класса. Облачившись в облегающее платье цвета фуксии, Лана наводила марафет на своём и без того симпатичном личике, а её мама помогала с витиеватой причёской.

- Ай, больно! — в очередной раз взвизгнула девушка.

- Терпи, коза, а то мамой будешь, - бородатой шуткой отозвалась грузная женщина, продолжая колдовать над образом дочери.

- Да больно же!

- Красота требует жертв! – авторитетно заявила мама.

- Это ложь! Красота требует денег, - возразила Лана, чем ввергла мать в ступор. – Расслабься, - продолжила она, видя, что мать застыла статуей после ее слов, - это не я такая умная, это сказал один французский кутюрье.

- Аааа... – отмерла мать, - я тоже припоминаю по французски: - Pour être belle il faut souffrir – чтобы быть красивой, надо страдать.

Теперь уже дочка раскрыла рот от удивления. "Мамуля жжёт! – подумала Лана, с уважением глядя на мать.

Женщина, весьма довольная проделанной работой, поднесла карманное зеркальце сзади, отображая затылок Ланы в другом, ростовом зеркале.

— Все бабы как бабы, а я – королева! – довольно пропела девушка, - Надеюсь, Олежек оценит, - мечтательно подумала она.

Олежек, мечта всех девчонок в классе, а может быть всех в школе. Знойный парень, казавшийся взрослее своих одноклассников. Лучший на уроках физкультуры, да и просто лучший.

Блюм-блюм-блюм канари – пропел домофон,

- О, наверно Шурик, — догадалась мама Светланы и с неожиданной для её грузных объёмов прыткостью подпрыгнула к двери.

«Этого ещё не хватало», — пронеслось в голове девушки.

- Привет Шур, - поздоровалась она, даже не пытаясь скрыть досаду, но парень будто ничего не заметил.

- Привет, Лан, пойдем в «Юность» провожать юность? – скаламбурил он.

Девочка окинула его оценивающим взглядом: рубашка вылезла, как будто он бегом бежал по лестничным пролетам, несвежий костюм древнего покроя, из нагрудного кармана торчит искусственная хризантема.

- Ты же сам мне рассказывал, что такие цветки Оскар Уайльд и его друзья носили в петлицах в знак своей гомосексуальности.

Тфу-тфу-тфу – обплевался Шурик и запулил цветочек в мусорное ведро, - из головы вылетело, извини.

Лана только посмеялась.

Пока они добирались до «Юности», Шурик болтал без умолку о всякой ерунде, начиная от того, что он ел на завтрак, и заканчивая грандиозными планами занять пост если не президента, то, по меньшей мере, какого-нибудь министра. Лана слушала, вздыхала и думала об Олежке.

* * *

«Юность» вполне отвечала запросам молодежи: полутёмный зал, озаряемый приглушённым неоновым светом, в купе с мерцанием гелиевых шариков создавали иллюзию инопланетного мира. Местный диджей уже запустил популярный трек. Часть выпускников сгруппировалась вокруг нарядно разодетой класснухи, часть топталась возле стола напитков, а часть – вокруг самого популярного мальчика в классе – Олежки. Лана бросила на него мечтательный взгляд и, о чудо! он посмотрел в ответ, а в его глазах блеснуло нечто сродни восхищению. Кровь тут же прилила к щекам Ланы, а сердце пропустило удар.

- Шурик, пойдем танцевать, - услышала она из-за спины. Обернувшись, Лана увидела, как первая красавица класса Варька Веселова берет Шурку под руку и тащит на танцпол. Надо сказать, что, придя из больнички в школу, Шурик стал звездой класса. О нем ходили легенды, как он один, спасая девушку, в жестокой драке положил семерых бандитов, а восьмой большим кинжалом хотел ему отрезать голову, но Шурик крутым приемом кун-фу-джицу сломал бандиту все руки и ноги и вообще он герой. Конечно, после таких разговоров все девчонки в школе стали обращать на него внимание. К тому же, шрам из под глаза до самого уха сделал его заурядное и непримечательное лицо очень даже примечательным, причем шрам совсем не портил фейс, а делал его более мужественным и взрослым.

- Мужчину шрамы украшают, - говорил ему хирург, аккуратно зашивая рану.

С тех пор и заглядывались на него девчонки с заметным интересом, только Лана ничего не замечала и не обращала на него внимания. А сейчас ее впервые кольнуло чувство ревности, увидев, как Варька в танце буквально виснет на Шурике. Рядом танцевали еще несколько пар, которым не терпелось начать веселье, но особо разгуляться никому не дали. Всех попросили рассесться за накрытыми столами, а на эстраду поднялась директриса, и началась тягомотная официальная часть с поздравлениями, выступлениями и пожеланиями. Выпускники налегали на напитки и закуски, выступления слушали вполуха, а хлопали исключительно своим выступавшим одноклассникам.Особо громкие овации заслужил Олежек, который сказал умную и действительно душевную речь. На этом официоз закончился, и началось веселье. Ди-джей включил забойный музон и молодежь повалила на танцпол.

- Лан, давай потанцуем? - опустил Лану с небес на землю Шурик, потому что она так и зависла с открытым ртом после выступления Олежи.

- Нет, пить хочу, - отрезала Лана и двинулась к столику с напитками, а Шурика увела другая девчонка.

Тем временем Олежка во всю флиртовал с Катькой, высокой брюнеткой, глупой как пробка, но весьма симпатичной и с непомерным тщеславием. До чего же она раздражала Лану, эта чванливая корова! А хуже всего было то, что Олежка не отходил от неё ни на минуту. Настроение Ланы упало, она настолько расстроилась, что даже согласилась на медляк с Шуркой. Парень оказался таким неуклюжим, что раза четыре, не меньше наступил девушке на её лакированные туфли-лодочки. А потом случилось то, что случилось: Катька, вся такая из себя расфуфыренная, набравшись более чем следовало, вылезла из уборной, с длинным хвостом из туалетной бумаги.

- Олежка!- протянула она руки к местной звезде, но тот брезгливо от неё отпрыгнул, а бывшие уже выпускники, дружно вооружились смартфонами и принялись с хохотом фиксировать данное событие. Как же радовалась Ланка! Как бальзам на душу. Судьба всё же решила преподнести ей такой подарок, и подарок этот был не единственным. К ней подошёл мальчик-мечта Олежка.

- Ну что, Ланусь, как дальше жить собираешься? – заботливо поинтересовался он.

- Да все так же. Дальше учиться буду, - Лана начинала волноваться: никогда еще Олежек не подходил к ней так близко.

-А я в столицу рвану в юридический. Хочу прокурором стать, - поведал он о своих планах, - Генеральным! – добавил Олег, подняв палец вверх, - Буду всех карать и миловать. Обращайся, если что, - ухмыльнулся он и, приобняв Лану за плечи, прошептал ей в ухо: - Осчастливь меня танцем.

Осчастливить? Она может его, предмет её сокровенных фантазий, осчастливить? Уголки губ сами поползли вверх, а внутри стало расползаться нечто тёплое и несказанно приятное. Полумрак в зале стал светло-розовым, а в ее животе запорхали бабочки. Но тут вмешался он… Шурка

- Лана! - воскликнул он и шагнул к ней так резко, что содержимое его стакана выплеснулось на лиф ее платья.

- Кажется у тебя ЧП, - криво усмехнулся «мальчик—мечта» и уплыл в сторону другой девчонки, оставив их наедине.

Теплота внутри испарилась, осталось только холодное мокрое пятно на лифе и злость на весь белый свет, а Шурика она была готова убить.

- Ой, извини, - Шурка потянулся к её лифу, но девушка больно саданула его по запястью.

– Ерунда, скоро высохнет. Лан, послушай, разговор есть, - но Ланка его не слушала, - иди к своей Барби (такая кликуха была у Варьки), вон она ждет тебя не дождется, - Ланка раздраженно послала Шурика подальше.

Ладно, мы не гордые, Шурка потанцевал не только с Барби, а еще с тремя одноклассницами по очереди. Лана только локти кусала, сидя в одиночестве за столом. Танцевать ее никто не приглашал, а Олежа, не стесняясь, зажимал в углу девчонку из параллельного класса.

Вечер закончился. Согласно давней традиции после выпускного бала бывшие ученики шли к реке встречать рассвет. Основная масса шла гулять на набережную Волги, но их школа всегда ходила на берег речки Самарки. Нужно было пройти три километра по лесной дороге и выйти на дикий пляж, где, собственно, выпускники и встречали рассвет новой жизни – взрослой.

Молодежь разобрала в гардеробе свои рюкзачки, сумки, пакеты, где девчонки несли кофты, пледы и прочие нужные вещи, а парни в основном вино, водку и закусь. Четыре выпускных класса растянулись по дороге длинной колонной и через полчаса впередиидущие уже ступили на песок, а еще через полчаса подтянулись остальные. Начались метания в поисках дров для костра. Сушняка в лесу было полно, но найти его в темноте было не так-то просто. Почему-то эти ночные шараханья по лесу вызывали у парней дикий смех, девчонки визжали, как резаные, когда парни лапали их и зажимали. Насобирали хворосту и натаскали бревен, разожгли десяток костров, расселись и стали шуршать в своих рюкзаках. Появились и стали гулять по рукам бутылки разных калибров: хлебнул глоток – передай другому. Особый ржач вызывало распитие из горлышка шампанского – это доверяли только девушкам, ну... это надо было видеть! Отовсюду звучали гитары и песни. "Самый симпатичный во дворе...", "В нашем классе есть мальчишка...", "Гранитный камушек...", "В школьное окно смотрят облака...", "Белые розы", "Детство, детство, ты куда ушло?" "Алешкина любовь"... и сотни других песен звучали одна за другой. Пришло время час-два ночи, и публика созрела для купания. Теплая ночь, звезды, луна. Вокруг сотня веселых друзей – что еще нужно для полного счастья?! Все понимали, что такое не повторится больше никогда и в беззаботном веселье стали появляться нотки грусти. Но пока все дурачились в теплой и темной воде: девчонки в почти прозрачном гипюре или в стрингах, а парни в большинстве своем вообще голышом, потому что плавками никто не озаботился. Они выскакивали из воды и бежали греться к костру, прикрывая руками свои причиндалы, а девчонки смеялись, визжали и кричали: - Ну что ты там прячешь! Покажи свое богатство! – Некоторые показывали, вызывая вообще смех до истерики.

Лана с Шуриком сидели далеко в стороне у самой кромки леса, накрывшись одним пледом. Они, обнявшись, грелись друг о друга после ночного купания и думали каждый о своем. Девушка смотрела на своего школьного приятеля. В её памяти пронеслись трогательные моменты их дружбы. Вот Шурик, пытаясь всем своим видом показать, что ему совсем не тяжело, тащит свой и её рюкзаки, напичканные увесистыми учебниками. Вот он занял ей место за столиком в столовой. Вот Шурик приходит проведать её с надкусанной шоколадкой и даже не боится заразиться ветрянкой.

- Не вешай нос, Шурок, прорвемся! – подбодрила она друга теплым словом, - наша дружба для меня важнее, чем… чем Олежка.

Да, Лану тянуло к Олегу, как, собственно, и всех девочек в классе. В нём было то, что заставляло воображение рисовать жаркие образы, а сердце бешено колотиться в груди. Но это не мешало ей осознавать тщетность своих желаний. Даже если случится чудо, и Олежка проявит к ней интерес, надолго ли это? Вот школа закончится, они разойдутся и больше никогда не встретятся, а дорогой Олежа никогда ее и не вспомнит. Нет, не нужен ей Олежка.

Шурик же просиял и придал словам Ланы иное значение. Он блаженствовал, обхватив со спины Лану в объятия и тихонечко, незаметно целовал ее волосы, шею и плечи.

- Шур, а что ты с Варькой не дружишь? Она же красавица, не то, что я, и сама к тебе липнет... – начала выяснять отношения Ланка.

- А зачем мне Варька? Я тебя люблю, - просто ответил Шурик.

- Да??.. – полуласково, полуудивленно прошептала девушка, повернувшись к нему лицом и положив голову ему на грудь. – Ты знаешь, Шур, ты классный, славный парень! Отличный, надежный друг! Я очень, очень тебя люблю! Как брата!..

- Да??.. – настала очередь удивляться Шурику, - иди ко мне, я поцелую тебя по-братски, - пошутил он и потянулся к Лане губами. Первый настоящий поцелуй был, наверное, неловким и неумелым, но он был искренним, опьяняюще сладким и без сомнения страстным.

- Кажется, это совсем не братский поцелуй, - переводя дыхание и успокаивая бешено стучащее сердце, прошептала Лана, теснее прижимаясь к Шурику, - но я хочу еще!

Они целовались и дурачились, затеяв на песке некое подобие борьбы нанайских мальчиков. Восток уже окрасился цветами предрассветной зари, солнце еще не взошло из-за леса, но стало вполне светло, лишь поднимающийся от реки туман скрывал дальние уголки пляжа. Ночные озорники и забавники вповалку спали, где придется, просто валялись и разговаривали "за жизнь", обнимались и целовались, как Ланка с Шуриком, а самые продвинутые попрятались в прибрежном лесу, откуда нет-нет, да и раздавались страстные стоны и крики.

- Ты знаешь, - изливал душу Шурка, прижимая Лану к сердцу, - я ведь сам не знаю, что со мной творится. Когда ты рядом, я никого больше не вижу, никого не слышу. Ты для меня самая лучшая, самая красивая. Я каждый день жду мгновенья, когда снова увижу тебя. Это какое-то наваждение... или болезнь... неизлечимая...

Лана с замиранием сердца слушала эти признания и в ее душе поднималась безмерная благодарность к этому прекрасному парню, который всегда был рядом и поддерживал ее во всем, терпя ее капризы и перенося ее равнодушие. Ей всем сердцем хотелось отблагодарить его за многолетнюю любовь и верность, доказать ему, что она тоже не бесчувственная корова, а живая взрослая девушка, способная любить и понимать других.

Лана медленно повалила Шурку на песок и принялась целовать его лицо, особенно возбуждал ее шрам на правой щеке парня, который она даже не целовала, а лизала. Какой парень это выдержит? Вот и Шурик, опрокинув девушку на спину и осторожно расстегнув замочек на лифе, стал снимать бретельки с плеч подруги. Оба знали, к чему идет дело, оба были к этому готовы и оба этого желали. Лана чувствовала возбуждение парня, и страсть в ней разгоралась еще сильнее. Она предприняла последнюю попытку к отступлению, шепнув: "Люди кругом!" и попыталась вывернуться из под парня, но Шурка только крепче прижал ее к земле. Он посмотрел вокруг, но в сгустившемся тумане никого не увидел. Он с девушкой накрылся пледом, из под которого остались точать только его ноги. "Рядом нет никого", - успокоил он подругу и потянул вниз ее трусики. Лана прильнупа к Шурику и чуть приподняла свою попку...

- Шурян, я - за тобой! – как гром среди ясного неба прозвучал пьяноватый голос Олежика, - а то Варька мне не дала....

Ланка сбросила с себя парня и, вскочив на ноги, влепила такую пощечину Олежику, что тот рухнул на задницу. Она накинула на плечи Шуркину рубаху, и, схватив платье и босоножки, рванула к лесной дороге, сверкая пятками. Шурка поднялся на ноги и прежде чем бежать за Ланкой, от души врезал в глаз только что вставшему Олежику. Тот кулем повалился на песок и больше не шевелился.

- Скотина, - в сердцах рявкнул Шурян и побежал догонять Лану.

Он чуть не налетел на нее в лесном тумане, девушка уже натягивала на себя свое выпускное платье. Шурка обхватил руками щёки Ланы и потянулся к её губам, но Лана с силой оттолкнула его от себя.

- Между нами ничего не было! Забудь этот день! Отстань от меня! - истерично от переполняемых эмоций кричала девушка.

- Не для тебя цвету! – выпалила она напоследок и, бросив Шурке в лицо его рубашку, побежала по лесной дороге в сторону города.