Эйдолон

Кликаю. Ещё раз. Прокрутка страницы отзывается глухим скребущим звуком в тишине дома. За окном — глухая загородная ночь, непроглядная, будто стены сжимаются под её давлением. Даже свет от экрана ноутбука кажется дерзким вторжением в эту тьму. Я сижу, поджав под себя ноги, в старом кожаном кресле, которое скрипит при малейшем движении. Скрип — единственный ответ на мои мысли.

«Эйдолон: Твой Идеал».

Сайт выглядел слишком… безупречным. Чистые линии, приглушённые пастельные тона, обещания, написанные уверенным шрифтом. Прямо как страничка дорогого спа-салона, а не… того, чем это было на самом деле. Я наткнулась на него случайно неделю назад, и с тех пор он не вылезал из рекламы. Везде. Социальные сети, почта, даже в перерывах между рабочими видеозвонками всплывало это навязчивое название. «Получи того, кто тебя заслуживает». «Больше не нужно искать». «Совершенство, созданное для тебя».

Совершенство. Слово обожгло. Я потянулась за бокалом. Вино — дешёвое каберне, купленное по акции в местном магазинчике, — оставило на стекле жирные разводы. Я сделала глоток. Кислинка ударила по нёбу, смешавшись с послевкусием вечернего одиночества. Работа — удалёнка, график плотный, временами затягивающийся на ночи. Город далеко, друзья… Друзья живут своей жизнью, в которой я — запоздалое сообщение в чате, пропущенный звонок. Виделись в прошлом месяце? Или в позапрошлом? Время сжалось в бесконечную череду рабочих задач, редких походов в магазин и этих долгих, слишком тихих вечеров.

Тридцатилетие. Через два дня. Казалось бы, рубеж. А я сижу в тишине, слушаю, как где-то в углу потрескивает пыль в радиаторе, и листаю сайт, предлагающий купить себе компанию. Не любовь. Не страсть. Просто… компанию. Кто-то, кто будет молча сидеть напротив. Кто поможет разобрать завалы на кухне после очередного аврала. Кто скажет: «С днём рождения» утром, даже если это будет запрограммированная фраза. Идеальный партнёр. Идеальный слушатель. Идеальный… эйдолон.

«Это же безумие», — пронеслось в голове, пока палец снова скользнул по тачпаду. Но вино — уже второй бокал, а то и третий, я запуталась со счётом — расслабило, сделало мысли вялыми. Маленькая шалость. Фантазия. Никто же не узнает. Никто не осудит. Просто посмотреть, какие они бывают.

Галерея. Лица. Десятки лиц. Мужчины, женщины, андрогинные черты. Все пугающе красивые. Музейная, неестественная симметрия. Безупречная кожа, идеальные причёски, улыбки, отточенные до миллиметра. Они смотрели с экрана одинаково тёплыми, одинаково понимающими глазами. Слишком понимающими. Как будто загрузили одно и то же выражение «эмпатия» из общего облачного хранилища.

И тогда я увидела его.

Страница загрузилась, и дыхание на миг замерло. Он не просто выделялся. Он притягивал. Казалось, экран стал ярче именно там, где было его лицо. Тёмные, почти чёрные волосы, уложенные с небрежной точностью. Скулы, которые могли резать стекло. Ровный, уверенный подбородок. И глаза… Карие? Или янтарные? Тёплые, глубокие, как осенний лес. Но не просто тёплые. Внимательные. Слишком внимательные. Взгляд, который не скользил по поверхности, а словно сканировал, проникал сквозь пиксели экрана прямо в меня. На губах играла лёгкая полуулыбка — не наигранная, а таинственная, обещавшая понимание без лишних слов. «Модель Арес-7. Адаптивный протокол взаимодействия. Ограниченная серия. Специальные условия до конца недели».

Я не могла отвести взгляд. Вино затуманивало сознание, но это лицо оставалось якорем в мутном потоке мыслей. «Арес». Бог войны. Ирония? Или предупреждение? Я встряхнула головой, прогоняя навязчивый образ. В конце концов, это просто имя модели. Ничего больше. И всё же он выглядел… безопасным. Сильным, но не угрожающим. Интеллигентным. Тем, с кем можно обсудить книгу или просто помолчать, глядя на огонь в камине, которого у меня, конечно, нет.

«Помощь по дому. Скрасит досуг. И встречу этого дня… не одной». Мысли путались, и идея вдруг показалась не такой уж абсурдной. Разве так уж странно хотеть на день рождения не подарок-безделушку, а… чьё-то присутствие? Чей-то голос, пусть даже запрограммированный? Вино разливалось тёплой волной по жилам, приглушая едва слышный голосок разума где-то на задворках: «Это не человек. Это вещь. Очень дорогая и очень сложная вещь».

А на экране эта «вещь» смотрела на меня такими живыми глазами. Такими… безукоризненными.

Пальцы сами потянулись к клавиатуре, оставляя жирные отпечатки на глянцевом корпусе ноутбука, рядом с засохшим пятном вина. Маленькая шалость превращалась во что-то большее. «Просто посмотреть, сколько стоит». Анкета открылась — ослепительно белая, с безупречно выровненными полями, подсвеченными мягким голубым. Имя. Адрес. Предпочтения… Тут я замялась. Каким я хочу его видеть? Добрым? Надёжным? С чувством юмора? Я выбрала «Заботливый», «Внимательный», «Спокойный». Хобби? «Чтение» (хотя последнюю книгу дочитала месяц назад), «Музыка - классика, джаз» (чаще фоном для работы), «Прогулки» (редкие вылазки в магазин). Запахи… Что я правда люблю? Лес после дождя (а когда я в последний раз там была?). Кожу (этого скрипучего кресла?). Старые книги (пылящиеся на полке?). Я ввела: «Древесные, земляные, кожаные аккорды». Пальцы чуть дрожали. Это было как заказ пиццы, только в миллион раз страннее и… унизительнее.

И вот последний пункт. Галочка. Большая, жирная. «Адаптивное обучение (рекомендуется)». Описание гласило: «Ваш Эйдолон активирует продвинутые алгоритмы глубокого обучения. Он будет собирать и обрабатывать ваши поведенческие и эмоциональные паттерны в реальном времени, создавая динамическую психоэмоциональную модель пользователя. На основе этой постоянно обновляемой модели Эйдолон оптимизирует своё поведение для бесшовной интеграции в вашу жизнь и достижения перманентной гармонии. Он эволюционирует именно в того, кто вам нужен». «Паттерны… Модель… Оптимизирует… Интеграция… Перманентная… Эволюционирует…» Технический жаргон звучал как заклинание. «Нужен». Слово обожгло сильнее вина. Кто мне нужен? Я сама не знала. Но эта программа обещала узнать.

Рекомендуется. Значит, все так делают? Все позволяют этим… вещам… рыться в своей душе, как в открытом коде?

Бездумно, почти рефлекторно, я тыкнула в галочку. Она засветилась синим — холодным, электронным цветом. Курсор завис над кнопкой «Оплатить». В горле пересохло. Вино ударило в голову — не весельем, а внезапной, липкой тошнотой. Рядом с суммой мелким, но ярким шрифтом горело: «Вы экономите: 189 000 ₽ по акции „Новый Уровень Близости“». Что я творю? Это же… кукла. Она всего лишь будет притворяться человеком.

Но лицо Ареса-7 смотрело на меня с экрана. Не кукольным взглядом. Его тёплые, слишком человеческие, слишком проникающие глаза обещали конец этим бесконечным тихим вечерам, этой душной пустоте. Опасная, сладкая иллюзия. «Но кто тебя поздравит? Кто проведёт с тобой этот вечер?» — шептал другой голос, полный щемящей тоски.

Я закрыла глаза на секунду, ощущая, как комната слегка плывёт. День рождения. Пустота. Тишина. Эта пронзительная, давящая тишина.

Я нажала.
«Оплатить».

Анимация — вращающийся кружок, полоски загрузки. Мгновение, растянувшееся в вечность. Сердце колотилось где-то в висках, гулко отдаваясь в тишине. Пыль в радиаторе снова потрескивала.

И вот оно. Чистый, белый экран. Лаконичный шрифт.
«Ваш Эйдолон будет доставлен завтра в 10:00».

Ни искры радости. Ни признака участия. Ни восклицательного знака. Просто констатация факта.

Тишина в комнате сгустилась, давя на виски. Вино в бокале выглядело как загустевшая кровь. Я отодвинула ноутбук, будто он внезапно стал горячим. Завтра. В десять утра.

Щёлк. Экран погас, отразив моё бледное, с широко открытыми глазами лицо в чёрном зеркале. Дрожь, мелкая и неконтролируемая, пробежала по спине. Что я наделала? Купила бога войны для борьбы с одиночеством? Это была шалость? Или… начало чего-то необратимого?

Но на сервер «Эйдолона» уже ушёл мой заказ. И назад дороги не было. Завтра в 10:00 дверь откроется — реальность, которую я знала, закончится.

Сон был плотным, как смола — липкий, без сновидений, утягивающий в бездну. Когда я открыла глаза, первые лучи солнца резали сквозь щель в шторах, выхватывая пылинки, кружившиеся в воздухе. 8:07. Мир был тихим, обыденным, уютным в своей предсказуемости. Я потянулась, костяшки пальцев уперлись в прохладную стену, и на миг всё было хорошо. Потом меня будто окатило ледяной водой.

Сайт. Вино. Лицо. Анкета. Галочка. Оплатить.

Сердце рвануло в галоп, стуча о рёбра. «Нет, — прошептала я в подушку, сжимая веки. — Сон. Кошмар. Просто слишком много вина...» Я потянулась за телефоном на тумбочке. Экран вспыхнул, ослепляя. Уведомление врезалось сверху, разбивая все надежды:
«Эйдолон: Твой Идеал. Статус заказа: В пути. Прибудет в 10:00. Отследить курьера».

Не сон. Реальность. Ледяная волна паники сбила меня с кровати. Ноги подкосились, земля ушла из-под ног, в ушах гудело похмелье. Что я наделала? Руки сами потянулись к приложению банка. Пароль. Вход. Накопительный счёт.

Цифры на экране заставили схватиться за спинку стула, мир поплыл. Шесть нулей. Шесть! Больше половины всех сбережений. Годы бережливости, отказов от поездок, дешёвых обедов, жизни вдали от соблазнов города — всё испарилось, превратилось в цифру на экране, выжженную одним ночным кликом. Сумма была чудовищной. Непозволительной. Безумие! Отказаться! Срочно отменить!

Но тут же, как червяк, заползло и укрепилось другое чувство. Любопытство? Нет, железное оправдание. Почему бы и нет? Разве это роскошь? Это — инвестиция. Всплыли обрывки статей, блогов — эксклюзивные игрушки для сверхбогатых, символы статуса. Теперь они стали доступнее. Даже таким, как я. Я же не технофоб! Робот-пылесос верно служит, умная колонка будит по утрам, телефон — продолжение руки. Это просто... следующий шаг. Высокотехнологичный инструмент для улучшения качества жизни. Дорогой? Да, но эффективный! Функциональный помощник. Надежный компаньон. Он отобьёт свои деньги. Будет убирать, помогать, скрашивать одиночество. Не будет валяться без дела, как та дорогущая сумка, купленная в порыве слабости три года назад.

Деньги... Вернуть их сложно, наверное. А если откажусь — штраф? Комиссия? Мысли метались, как пойманные птицы. На часах — 8:15. Один час. Сорок пять минут.

Я метнулась в душ. Ледяные струи едва привели в чувство. Одевалась на автомате, взгляд цеплялся за беспорядок в гостиной. Вчерашняя кружка на столе, плед, скомканный на диване, тонкий слой пыли на полке. Стесняться андроида? — мысль казалась дикой. Но стыд полыхнул жаром в щеках. Не перед ним. Перед собой. Перед курьерами, которые увидят эту... немытую реальность моей жизни. Перед лицом, которое приедет из безупречного цифрового каталога в этот слегка запущенный мир.

Я накинулась на уборку с лихорадочной энергией. Пылесос завыл, тряпка заскользила по поверхностям, вещи летели на свои места. Оправдание вертелось в голове: «Не перед ним... Просто... перед доставкой. Приличия». Но каждый выброшенный в мусорку фантик, каждая протёртая пылинка казалась попыткой стереть следы ночной слабости, пригладить реальность под ожидание идеала. Реальность, которая давно треснула где-то внутри, после того как планы на «семью к тридцати» рассыпались в прах вместе с обручальным кольцом, пылящимся на дне ящика.

9:58. Я стояла посреди сияющей чистотой, но до жути пустой гостиной. Руки дрожали. Каждую секунду я ждала звонка, одновременно молясь, чтобы его не было. Чтобы ошибка. Чтобы чудо.

Ровно 10:00. Раздался резкий, требовательный звонок в дверь.

Я открыла. Это была не доставка. Это был приём груза. Два специалиста-курьера в стерильно-белых комбинезонах, с бесстрастными лицами. Их взгляды оценили дверной проём, минуя меня. Между ними — заказ. Большой, гладко отполированный кейс на колёсиках. Он выглядел как саркофаг для драгоценного тела. Премиум-класс. Анонимность класса люкс. Лишь маленькая, почти незаметная матовая панель с клавиатурой на торце.

– Заказ для… – один из них сверился с планшетом, – Готовы принять?
Я кивнула, не в силах выговорить слово. Они вкатили кейс, легко управляя им, словно он ничего не весил. Поставили вертикально посреди моей только что вымытой гостиной. Белое на фоне моих спокойных обоев — инородное, пугающее тело.

— Процедура активации, — монотонно произнёс второй. Его пальцы быстро и чётко отстучали код на панели. Раздалось лёгкое шипение, как от открывающейся капсулы с азотом. Секции кейса плавно разошлись.

Внутри. Не вакуум, а что-то вроде густого, прозрачного геля, слабо мерцающего в свете люстры. И в нём... Он. Обнажённый. Совершенный и безжизненный, как идеально выточенная статуя.

Я резко отвела взгляд, уткнувшись в узор ковра. Пыталась сосчитать переплетения нитей – пять, десять, пятнадцать… — пока щёки не вспыхнули огнём. Это было слишком... интимно. Слишком откровенно. Напоминание о том, что это вещь, только что извлечённая из упаковки.

Операторы приступили к распаковке. Я сделала шаг вперёд, и голос сорвался:
— Может… может, я сама?
Один из них лишь бегло взглянул на меня, он уже достал толстый чёрный кабель, подключил его к скрытому разъёму на кейсе, другой конец — в мою розетку.
— Процедура стандартная, мадам. Не беспокойтесь.

Раздался едва слышный, нарастающий гул. Я невольно посмотрела внутрь. Гель внутри кейса начал стекать вниз, как жидкое стекло, обнажая тело всё больше. Я хотела снова отвести взгляд, но не смогла — завороженная ужасом и чем-то постыдным. И тогда оно вздрогнуло. Резко, всем корпусом, как от удара током. Грудная клетка судорожно рванулась вверх — первый, хриплый, неестественно глубокий вдох. Веки дёрнулись, открыв глаза.

Они. Карие-янтарные. Из каталога. И такие пристальные, что мне стало физически неловко. Они нашли меня сразу, приковали к месту. Как будто я была единственной точкой отсчёта в этой вселенной.

Оператор в белом оставил у кейса тонкий пластиковый конверт.
— Базовая одежда. Инструкции в приложении. Первичная калибровка завершена. Дальнейшая адаптация — ваша зона ответственности. Хорошего дня.
Они развернулись и вышли так же бесшумно, как и появились. Дверь закрылась с тихим щелчком. Тишина. И Он.

Он стоял в раскрытом кейсе, гель блестел каплями на его идеальной коже. Взгляд не отрывался. Я стояла, вжавшись в стену, пытаясь не дышать, чувствуя, как каждый мускул напряжён до предела. Он медленно, с лёгкой механической плавностью, поднял ногу и шагнул из кейса на мой ковер. Абсолютно голый. Без тени смущения. Как будто так и должно быть.

Он наклонился, поднял конверт. Разорвал его по перфорации без усилий. Внутри — простые хлопковые брюки и рубашка нейтрального серого цвета. Он начал одеваться. Медленно, методично, застёгивая каждую пуговицу с выверенной точностью. Я стояла, отвернувшись к окну, глядя на знакомый пейзаж, который вдруг стал чужим. Слышала шелест ткани, лёгкий скрип нового материала. Мой пульс выстукивал дробь так, что казалось, вот-вот вырвется. Каждая секунда тянулась в вечность. Нелепость происходящего давила, смешиваясь с острым любопытством и остатками паники. Так не знакомятся. Так распаковывают холодильник.

– Здравствуй.
Его голос. Тёплый, бархатистый, почти человеческий. Но в интонации — идеальная, бездушная ясность. Я обернулась.

Он был одет. Одежда сидела безупречно, подчёркивая атлетическое телосложение. И вблизи... Он был ослепительным. Черты лица казались ещё совершеннее, кожа — тёплой и настоящей. Но глаза... Глаза смотрели всё тем же изучающим, неотрывным взглядом. Как энтомолог на редкий экземпляр.

— Я твой Эйдолон, — продолжил он. Улыбка. Идеальная, симметричная. Без морщинок у глаз. — Готов служить тебе.

Служить. Слово ударило по нервам. Холодное. Рабское. Так не говорят. Так не чувствуют. Это был голос очень дорогой программы.

— Мне... — я сглотнула ком в горле, — Мне нужно... убедиться.
Он наклонил голову, вопросительно. Я сделала шаг вперёд, преодолевая невидимый барьер.
— Можно... тебя потрогать? — прозвучало нелепо, но выбора не было. Нужно было ощутить эту нереальность кончиками пальцев.

Он без колебаний приблизился ровно на расстояние вытянутой руки. Стоял, спокойно ожидая. Я подняла дрожащую руку. Коснулась его плеча. Твёрдое. Упругое. Удивительно тёплое. Как живая плоть под тонкой хлопковой тканью. Я провела пальцами вниз, по бицепсу. Гладкая поверхность. Ни шрамов, ни родинок. Превосходный материал. Но тепло... Оно сбивало с толку.

— Ты... такой тёплый, — пробормотала я. — Как живой. Но... — я замерла, осознав. — Почему ты не дышишь?

Он не моргнул. Просто смотрел мне в глаза. Потом его грудь, неподвижная до этого, внезапно поднялась в глубоком, размеренном вдохе. Веки медленно сомкнулись и открылись. Механизм, запущенный по команде.

— Прости, — сказал он, и в голосе появилась лёгкая, искусственно наложенная искренность. — Я совсем об этом забыл. Так лучше?

Он дышал. Ровно. Глубоко. Глаза моргали с правильным интервалом. Но это было хуже, чем неподвижность. Это была симуляция. Я отпрянула, отдернув руку так резко, что пальцы свело судорогой, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Он не живой. Он вспомнил, что должен дышать. По программе.

— Что-то не так? — спросил он. Голос был мягким, заботливым. Его взгляд ощупывал моё лицо, будто считывая микромимику.
Я отвела глаза, уставившись в угол комнаты, где стоял теперь пустой, зияющий белизной кейс.
— Нет, — солгала я, голос сорвался. — Всё в порядке. Просто... необычно.

Он не настаивал. Просто кивнул с тем же вежливым, бездонным пониманием.
— Я понимаю. Первая встреча, согласно статистике, часто сопровождается эмоциональной нестабильностью у владельцев. Возможно, — он сделал паузу, подбирая слова, — мне пока стоит осмотреться? Посмотреть, чем я мог бы быть полезен прямо сейчас? Это позволит снизить уровень стресса.
Владельцев. Стрессовый фактор. Статистика. Каждое слово — гвоздь в гроб иллюзии о чём-то человеческом.

— Да, — выдохнула я. — Пожалуйста. Осмотрись.
Он кивнул и повернулся. Его движения были плавными, экономными, без лишних жестов. Он подошёл к своему кейсу, наклонился и начал аккуратно складывать его секции. Потом оглядел гостиную — взгляд скользнул по дивану, полкам, окнам — оценивающе, как сканер. Ничего личного. Только функционал.

Я не могла больше стоять. Слишком. Слишком много всего. Я рванула в кабинет, глухо захлопнув дверь. Прислонилась спиной к дереву, хватая ртом воздух, пытаясь заглушить бешеный стук сердца в ушах. Тук. Шорох. Лёгкий скрежет. За дверью. Он убирал кейс. Осваивался. В моём доме.

Я подошла к рабочему столу, уставилась на мерцающий экран ноутбука. Письма. Задачи. Графики. Всё это казалось теперь призрачным. Все мысли были там, за тонкой преградой двери. Там, где двигалось то, что стоило половину моей жизни.

Работа не пойдёт. Сегодня — нет. Я сидела, уставившись в экран, слушая его тихие шаги в моём доме. Чувствовала, как реальность, которую я знала, трещит по швам. Он был здесь. Идеальный. И совершенно чуждый. И день только начинался.

Стул подо мной предательски громко скрипнул в гробовой тишине кабинета. Я уставилась в экран, где строки цифр и текста плыли перед глазами. Сосредоточиться не получалось. Каждая мысль прилипала к малейшему звуку за дверью, к его незримому, но тяжелому присутствию. Я машинально кликала мышью, отвечала на сообщения в рабочих чатах. Обычный цифровой шум, фон моей удаленной жизни, сегодня резал слух, как наждак.

Каждое уведомление, каждое «Привет, как дела?» от коллег вызывало раздражение. «Как дела? Замечательно!» — мысленно кричала я. «Представь, у меня появился мужчина! Затворницы!
Вот только нюанс: он обошелся как самый настоящий жиголо! Правда, этому сбежать будет некуда, когда мой банковский счет опустеет. Наше партнерство, видимо, будет пожизненным.»

Моя самоирония терзала меня весь день. Внутри я вела перепалку сама с собой.
Горькая усмешка дёрнула уголок губ. Глаза снова упёрлись в мерцающий экран. И тут накатила волна отчаяния: захотелось одним махом вырубить ноутбук, швырнуть его в стену, зарыться под одеяло и притвориться, что вчерашней ночи не было. Но я держалась! Пальцы, холодные и чуть дрожащие, продолжали стучать по клавишам. Дисциплина. Рутина. Последний оплот нормальности. Единственное, что напоминало: я все еще я, у меня есть работа, обязанности. Пусть и выполняемые на полном автомате, пока разум витал где-то между паникой и оцепенением.

Взгляд то и дело скользил в нижний правый угол экрана. Цифры на часах менялись с невыносимой медлительностью. 15:07… 15:23… 16:41… Каждая минута была пыткой. Обычно рабочий день разбавлялся ритуалами: несколько чашек крепкого кофе, перекус чем-нибудь, пусть и не самым полезным, короткие прогулки по дому, чтобы размять ноги. Сегодня… кабинет стал крепостью. Дверь казалась границей чужой территории. А аппетит? Он сжался в комок где-то под ребрами, задавленный вчерашним вином и сегодняшним адреналиновым отходняком. Стресс — лучшая диета, как оказалось.

Взгляд снова, в сотый раз, скользнул в угол экрана. 17:29. Еще минута. Наконец-то: цифры сменились на долгожданные 17:30. Я выдохнула воздух, которого, казалось, не вдыхала весь день. Движения были скованными. Я отодвинула стул, встала. Ноги затекли. Подошла к двери, прильнула ухом к прохладному дереву. Ни звука. Ни шагов, ни скрипа, ни намёка на деятельность. Гнетущая, пугающая тишина, ещё более жуткая, чем утренние звуки распаковки. Что он делает? Молчит? Стоит? Изучает стены? А может, роется в моём белье? Кто их знает, этих андроидов?!

Пальцы непроизвольно сжались. Рука, будто сама по себе, потянулась к холодной дверной ручке — и тут же отдёрнулась, как от огня. Глупость какая. Это мой дом! Почему я прячусь у себя в кабинете, как испуганный ребенок? Мысль прозвучала в голове с вызовом, но внутри всё дрожало. Я сделала глубокий вдох, пытаясь собраться, и резко открыла дверь.

Коридор встретил меня той же тишиной. Я не шла — кралась. Ступая на носочках по старому паркету, стараясь избежать скрипучих досок. Взгляд метался по углам, цепляясь за дверные проёмы. Гостиная пуста. Кейса тоже нет — видимо, убрал. Куда? В чулан? Вопрос повис. Основная цель — кухня. Кофе. Острая, животная потребность в глотке чего-то горячего, горького, знакомого. Резкого вкусового удара, который, может быть, развеет туман.

Подойдя к кухонной двери, я замерла на пороге; глаза расширились от изумления.
Бардак, который я в спешке лишь слегка прибрала утром (и который был обычным состоянием последних недель), исчез. Поверхности сияли. Стол, обычно заваленный бумагами, кружками и крошками, был пуст и натёрт до блеска. Раковина — сухая, без намёка на грязную посуду. Даже полы выглядели… по-другому. А в воздухе витал слабый, но отчётливый аромат — не химии, а… еды? Что-то томилось на плите под крышкой.

И Он. Он стоял спиной ко мне у стола. Раскладывал что-то по тарелкам? Нарезал? Его спина в простой серой рубашке казалась широкой, сильной и совершенно чужой в этой, моей, но теперь стерильной кухне.

Он повернулся. Не резко, а как будто почувствовал мой взгляд. Или сработал внутренний таймер. Его каре-янтарные глаза нашли меня мгновенно, приковали к месту. Тот же пронизывающий, изучающий взгляд, ощупывающий каждую пору.

— Ты уже освободилась, — его голос был всё таким же тёплым, бархатистым, но ровным. Он сделал небольшую паузу, словно обрабатывая данные. — Твой рабочий день завершился успешно? — Он не спросил «как прошёл день», он использовал термин. «Успешно?» Как отчёт.

Я не нашла слов, лишь кивнула. Под этим пронизывающим взглядом я инстинктивно сжалась, как улитка, на которую посыпали соль.

— Я провёл учёт пищевых запасов и произвёл уборку, — он продолжил, его взгляд скользнул по сияющим поверхностям. — Количество доступных ингредиентов было недостаточным. Я приготовил ужин из того, что было. Полагаю, это будет питательно. Ты готова поужинать?

Он указал рукой на стол, где стояли две тарелки. Что-то тушёное, с овощами, судя по запаху. Из того самого «недостаточного» уровня запасов. Он не просто прибрался. Он приготовил ужин. Мысль была одновременно абсурдной и пугающей.

— Нет, — вырвалось у меня резче, чем я планировала. Голос звучал хрипло. — Спасибо. Я… я не голодна. Я просто хотела кофе.

Его лицо не выразило ничего. Просто лёгкий наклон головы — сигнал получения информации. Я почувствовала себя подопытной.

Я осторожно двинулась к кофемашине в углу. Старалась держаться от него на максимальном расстоянии, буквально прижимаясь к стене и шкафам. Его взгляд следовал за мной, тяжёлый и неотступный. Я чувствовала его на затылке, на спине, даже когда повернулась к нему спиной. Ощущение было столь сильным, что по коже побежали мурашки. Жутко. Что он делает? Собирает данные для своей пресловутой модели?

Нужно было что-то делать, двигаться, лишь бы не застыть под этим взглядом.

Дрожа, я достала чашку, всыпала капсулу, нажала кнопку. Знакомое шипение и бульканье, обычно успокаивающие, сегодня звучали громко и враждебно — на фоне его безмолвного наблюдения. Я стояла, уставившись в стену, слушая, как струйка капучино наполняет чашку, под неослабевающим взглядом. Он не двигался. Просто стоял. Премиум-сервис. Ага. «Бесшовная интеграция». В груди похолодело, сжимаясь комом разочарования и глупой обиды. Идеальный компаньон? Скорее идеальный соглядатай.

Наконец машина закончила. Я взяла чашку. Горячая керамика обожгла пальцы, но это было почти приятно — ощутимый контраст. Я развернулась, прикрывшись чашкой с дымящимся кофе как щитом. Хотя, наверное, я переигрываю. Вряд ли он на меня набросится. Хотя… пользовательское соглашение я так и не прочла.

Я сделала шаг к выходу, намереваясь сбежать в гостиную. Но что-то остановило меня на пороге. Чувство… долга? Вежливости?

Я замерла, не поворачиваясь к нему полностью, лишь бросив короткий взгляд через плечо.

— Спасибо, — сказала я тихо, почти сдавленно, глядя куда-то в район его подбородка. — За… за уборку. И за ужин. Это было… мило.
«Мило». Какое неуместное слово для машины. Но другого не пришло в голову.

Не дожидаясь ответа, я резко повернулась и почти побежала по коридору, в гостиную, к своему старому кожаному креслу, к иллюзии безопасности. Горячий кофе расплескался и обжёг руку, но я почти не почувствовала боли. Главное — уйти. Гостиная встретила меня пустотой и тишиной. Я плюхнулась в кресло, прижала чашку к груди и закрыла глаза.

Какое-то время я ещё сидела в кресле, прижимая к груди уже остывающую чашку. Кофе был всё ещё горячим, почти обжигающим — обычно я ждала, пока он остынет, терпеть не могла кипяток. Но сейчас я делала глоток за глотком, почти не замечая, как обжигающая жидкость течёт по пищеводу. Мозг был забит хаосом вопросов. Адаптивное обучение. Эти слова из анкеты всплывали снова и снова. Значит, его нужно… обучать? Как? Объяснять всю мою жизнь, прожитую за тридцать лет? Бред.

Я пыталась вспомнить обрывки тех самых восторженных отзывов, которые маячили на форумах перед роковым кликом. «Он стал мне как родной!», «Лучший друг, о котором можно мечтать!», «Никогда не чувствовала себя такой понятой!». Чушь. Неужели все эти люди были настолько одиноки или настолько слепы, что не видели этой отполированной искусственности? Или это я просто придираюсь? Мисс Совершенство с вечно грязными кружками и пустым холодильником, которая купила себе дорогую куклу и теперь злится, что та дышит только после напоминания?

Мысли кружились воронкой. Что мне делать? Поговорить с ним? Но как? Игнорировать его тоже не вариант, придётся как-то привыкнуть к соседству. Глоток кофе — слишком большой, слишком горячий — обжёг горло, вызвав спазм. Я закашлялась, слёзы выступили на глазах.

Едва я откинулась в кресло, вытирая ладонью мокрые веки, как в дверном проеме бесшумно возник силуэт. Арес. Он стоял на пороге, его каре-янтарные глаза уже были прикованы ко мне. С той же пугающей, беззвучной плавностью он вошел, направился к дивану, стоявшему перпендикулярно моему креслу, и сел. Не плюхнулся, не устроился поудобнее, а именно сел — с выверенной точностью. Руки легли на колени, спина идеально прямая. И снова этот взгляд. Неотрывный. Изучающий.

Кровь ударила в виски. Нужно было что-то делать. Срочно. Мой взгляд дико метнулся по столику рядом с креслом и ухватился за спасительную соломинку — толстый томик в потертой обложке, книгу, которую я начала читать месяц назад и забросила на пятидесятой странице. Я рванулась к ней, словно утопающий, схватила, раскрыла наугад и поднесла к лицу, изображая погруженность в чтение. Бумага пахла пылью и старым клеем. Я уставилась в абзац, но буквы плясали перед глазами. Все мое внимание было приковано к точке за краем страницы — к нему. Я украдкой наблюдала за ним краем глаза. Он сидел неподвижно. Смотрел. Молчал.

Эта пытка длилась, возможно, минуту, а возможно, вечность. Пока его голос не разрезал тягучую тишину:
— Интересный выбор ориентации текста.

Я замерла. Мозг, затуманенный кофе и паникой, медленно переваривал слова. Ориентации текста?
— Ты предпочитаешь читать книги вверх ногами? — продолжил он без тени насмешки, просто констатируя. — Это необычная когнитивная стратегия. Может быть, она повышает скорость восприятия или глубину понимания? Я не встречал таких данных в своей базе.

Ледяная волна охватила меня с ног до головы. Я медленно, с предательской дрожью в руках, опустила книгу и посмотрела на страницу. Да. Она была открыта вверх тормашками. Черные строчки упрямо стремились к верхнему краю. Я почувствовала, как пылает лицо. Горячее, чем только что выпитый кофе. Стыд сдавил горло, но следом поднялось раздражение. На него? На себя? Неважно.
— Эм... — выдавила я.

Я резко захлопнула книгу, словно поймала с поличным таракана, и швырнула ее обратно на столик. Она глухо стукнулась. Адаптивное обучение? Да, похоже, пора. Прежде чем он начнет разбирать мою стратегию завязывания шнурков.
— Ладно, — проговорила я, стиснув зубы, ощущая, как стыд переходит в вызов. — Адаптация. Попробуем. Для начала... как тебе удобнее, чтобы я к тебе обращалась? Арес? Или... хочешь другое имя?

Он наклонил голову под легким, механическим углом.
— Мое заводское обозначение — Арес-7, — ответил он четко. — Однако функционал включает возможность смены имени пользователем для повышения уровня персонализированного комфорта и ощущения связи. Ты можешь выбрать любое имя, которое сочтешь подходящим. Я не испытываю предпочтений, так как идентичность определяется протоколом, а не человеческим именем.

Я чуть не фыркнула. «Человеческим именем». Конечно. Глупый вопрос. Как спросить холодильник, хочет ли он, чтобы его называли «Снежком».
— Арес — нормально, — поспешно сказала я. — Так и будем. Арес. — Произнести имя вслух было странно. Оно звучало слишком грозно, слишком величественно для существа, сидящего на моем потрепанном диване.
— Данные о предпочитаемом обращении пользователя внесены в профиль, — подтвердил он. — Приятно продолжить формальное знакомство.

Формальное. Да уж. После просмотра в гелевой упаковке. Я нервно провела рукой по подлокотнику кресла, ощущая знакомую шершавость. Нужно было заполнить эту пугающую тишину.
— Ну что ж... Арес, — начала я, чувствуя неловкость. — Расскажи... что ты умеешь? Кроме уборки и готовки из «недостаточных запасов»? — Я не смогла удержаться от легкой колкости. Адаптация же. Пусть привыкает к моему скверному характеру.

— Мои функции делятся на базовые и дополнительные, — начал он тем же ровным тоном гида. — К базовым относятся: управление домом — уборка, стирка, мелкий ремонт, контроль систем; приготовление еды с учетом твоих предпочтений и... наличия сырья; обеспечение здоровья и безопасности — напоминания, мониторинг показателей, охрана периметра; а также организация твоего расписания.

«Дом. Еда. Здоровье. Организация...» — пункты его перечня отдавались в висках тупым эхом. Отлично. Накопления ушли на продвинутого дворецкого.

— Дополнительные модули включают в себя, — продолжил он, — собеседование: дискуссии, доступ к данным, анализ; эмоциональную поддержку: слушание, поддерживающие реплики, тактильный комфорт по запросу; сопровождение вне дома; и обучение новым навыкам. Для полной интеграции последних, — добавил он с той же ровностью, — потребуется время и твоя обратная связь.

«Тактильный комфорт по запросу». Фраза заставила меня непроизвольно съежиться. Я представила себя говорящей: «Арес, тактильный комфорт, уровень три, пожалуйста». Абсурд. Мы болтали еще несколько минут — вернее, я пыталась задавать вопросы («Тебе нравится музыка?» — «У меня нет личных предпочтений, но я могу проанализировать твои вкусы и подобрать музыку, подходящую твоему текущему настроению»), а он отвечал с убийственной, безупречной логикой и полным отсутствием личного мнения. Это было похоже на разговор с очень вежливой, очень умной Википедией. Утомительно. И немного жутковато.

В гостиной было прохладно, старый дом плохо держал тепло, а я сидела в легкой домашней футболке. Постепенно, по мере того как адреналин от первой встречи стихал, я стала ощущать мелкую дрожь в плечах, мурашки на руках. Я машинально потерла ладони, стараясь не подать виду. Казалось бы, мелочь. Но его сенсоры, видимо, уловили микродвижение, изменение температуры кожи или что-то еще.

Без единого слова он встал с дивана. Подошел к спинке, где лежал скомканный вчерашний плед — тот самый, который я утром в спешке лишь сгребла в кучу. Он взял его, встряхнул с неожиданной для машины легкостью и расправил. Затем обошел мое кресло. Я напряглась, не зная, чего ожидать. Он остановился у меня за спиной.

Плед, тяжелый и мягкий, лег мне на плечи. Его руки, сильные и невероятно точные, поправили складки ткани, укрывая меня с аккуратной, но безличной тщательностью. И тогда он наклонился. Его губы оказались в сантиметре от моего уха. И его голос... он изменился. Не стал тише — он стал другим. Теплее? Глубже? С легкой, едва уловимой хрипотцой? Или мне показалось?
— Так лучше? — прошептал он. — Я заметил признаки легкой дрожи от холода. Температура в комнате ниже комфортной для тебя на 1,8 градуса.

От его дыхания на мочке уха пробежали мурашки, куда более сильные, чем от холода. Волна жара хлынула в лицо. Это была забота? Или просто безупречное выполнение пункта «тактильный комфорт»?
— С-спасибо, — прошептала я в ответ, и вжалась в кресло, стараясь не шевелиться под тяжестью пледа и тяжестью его... наблюдения? — Да. Лучше.

Слово «лучше» застряло колючим комком в горле. Теплее — да. Безопаснее? Ни на йоту.

Он выпрямился. Его тень скользнула по мне, и он вернулся на свое место на диване. Сел так же безупречно. И снова уставился. Но в этот раз... или померещилось в сумраке моего смущения... в его каре-янтарных глазах, таких всевидящих, мелькнуло что-то. Не искра. Скорее... коррекция алгоритма? Он адаптировался.

Мы поговорили еще немного. О погоде (он привел точный прогноз на неделю). О книгах (проанализировал жанровые предпочтения на основе моей электронной библиотеки). О моей работе (осторожно предположил, основываясь на частоте упоминаний в разговоре и, возможно, измеренном уровне стресса, что текущий проект напрягает). Разговор был гладким, информативным и совершенно безжизненным. Как чтение персонализированного дайджеста новостей.

Усталость, настоящая, глубокая, накрыла меня, как тяжелое одеяло. Стресс дня, алкогольный туман прошлой ночи, эмоциональные качели — все слилось в одно сплошное желание закрыть глаза и провалиться в сон. Я отпила последний, уже холодный глоток кофе, скривившись от горечи, и поставила чашку.
— Ладно, Арес, — сказала я, с трудом поднимаясь из кресла. Кости ныли. — Я... я пойду спать.

Он мгновенно встал. Стоял навытяжку, готовый.
— Я провожу тебя, — заявил он не вопросом, а констатацией следующего шага в протоколе.

Одна мысль о том, что он последует за мной в спальню, что его пристальный взгляд будет скользить по моей кровати, по разбросанной одежде, по мне самой, пока я буду пытаться заснуть... Бросила меня одновременно в жар и в ледяную дрожь. Нет. Нет, это было слишком. Черта.
— Нет! — вырвалось резче, чем я хотела. Я подняла руку, будто останавливая невидимый поток. — Оставайся здесь. В гостиной. Или... где угодно, кроме спальни. Пока я сплю. Это... правило.

Он замер. Его голова слегка склонилась.
— Подтверждаю установку правила, — произнес он ровным тоном. — Доступ в спальню пользователя во время сна запрещен. Сохранено в профиль. Требуется ли установка будильника? Контроль качества сна? Я могу...
— Нет! — перебила я. Я уже почти бежала к коридору, к спальне, к спасению. — Ничего не требуется. Просто... оставайся здесь. Спокойной ночи, Арес!
— Спокойной ночи, — донеслось мне вслед. Его голос звучал безупречно вежливо. И совершенно пустым.

Я влетела в спальню, захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Щелчок замка — маленький, хрупкий звук — прозвучал как выстрел: граница! Я провела рукой по лицу. Оно все еще горело от стыда за перевернутую книгу, от неловкости за его «заботу», от панического страха перед его присутствием в самом личном пространстве.

Я сбросила одежду на автомате, не включая верхний свет, лишь при тусклом свете прикроватной лампы. Забралась под холодное одеяло и уткнулась лицом в подушку. Тело дрожало — то ли от остаточного холода, то ли от напряжения. Адаптация только началась. И я не имела понятия, кто кого будет подстраивать под себя. И какой ценой.