Fallout: Оазис. В постели с врагом

Буч шел по коридору Убежища, довольно насвистывая какой-то мотив. Еще бы — сегодня они с друзьями совершили много дерзких и вполне успешных дел. Проникли в кабинет мистера Бротча и, заговорщически шушукаясь, подделали результаты контрольных работ, заставив бедного учителя полдня исходить гневом. Натянули тонкую, едва заметную растяжку возле комнаты Беатрис — так, что женщина полетела на пол и расквасила себе нос, стоило ей только выйти наружу. Наконец, стащили из лаборатории Джонаса спирт и успешно употребили его внутрь в ремонтном отсеке, предварительно разбавив горячительную жидкость выигранным накануне запасом воды... И даже вдоволь позадирали Амату, эту несносную дочку Смотрителя, насчет ее лишнего веса. А что, будет знать, как не давать себя лапать! Такие грандиозные груди не должны оставаться без достойного внимания.

Буч ехидно ухмыльнулся. По правде говоря, Амата была худенькой, но это вовсе не мешало банде «Туннельных змей» приставать к девушке и упиваться вдоволь ее эмоциями. Бучу и его друзьям нравилось наблюдать за страхом своих жертв, их тщетными попытками вырваться, сдобренными немыми усилиями... И хотя парни старались сильно не перегибать палку с Аматой — всё же она была дочерью Смотрителя, а он мог в случае чего их приструнить, наказав по полной программе — на этот раз всё зашло слишком далеко.

Процесс шел по накатанной схеме. Правда, в какой момент руки Буча оказались под одеждой Аматы, он и сам не понял. «Жирная, жирная!» — вопили его друзья, показывая на девушку пальцем, в то время как Буч, зажав дочку Смотрителя в углу, расстегивал ее комбинезон. Раскрасневшаяся Амата отчаянно отбивалась, всхлипывая и пытаясь защититься, но, как назло, помощи ей ждать было неоткуда — жители Убежища словно испарились, оставив девушку наедине с группой озабоченных задир. И когда уже Буч был готов коснуться святая святых, отодвинув в сторону простой бежевый лифчик, возникло... неожиданное препятствие в виде несносной дочки доктора Хорригана, коротко и ясно объяснившей, кто они такие и куда они могут свои далеко идущие амбиции засунуть.

Буч ненавидел Кэт. Даже не так — одна мысль о том, что где-то по Убежищу ходит эта несносная задиристая девчонка, постоянно обламывающая им все планы, выводила юношу из себя. Кэтрин Хорриган была занозой в заднице, а то, как она вставала на защиту сирых и убогих, в особенности этой Аматы, всегда бесило. Спят они вместе, что ли? А что, лучшие подружки же!

В тот раз всё закончилось бурным выяснением отношений с применением кулаков. Хорриган хорошенько надавала ему по роже, прежде чем зашедший сзади Уолли Мак не застал девушку врасплох, начав ее душить; что ни говори, удар у Кэт был поставлен — а ведь по первому впечатлению не скажешь, что эта заучка настолько сильна! Видимо, ее общение с ремонтниками не прошло даром... Синяк на скуле до сих пор отзывался болью, стоило лишь коснуться, и Буч желал отомстить. Однажды, как будет время. Как появится удобный повод.

В тот день всё закончилось плачевно для «Туннельных змей». Застывшая было в оцепенении Амата, опомнившись, от души двинула Маку под зад, попав прямо по драгоценным шарам — куда она, собственно, и целилась. Друг согнулся от ужасающей, пронзительной, наполняющей всё его существо боли, а стоявшая неподалеку Кэт, выпрямившись и выдохнув, втащила Бучу еще раз. И еще... Остальные же члены банды стояли на месте, вылупив зенки, и созерцали спонтанно возникший мордобой, не вмешиваясь. Даже не помогли, чмошники!

Буч досадливо плюнул под ноги, вспомнив, как внезапно, будто черт из табакерки, появился Бротч и, наорав на них, что настоящие мужчины так себя не ведут и что бить девушек — последнее дело, загнал всех в аудиторию. Сдавать «К.О.З.У.»

Экзамен практически все сдали хорошо. Уолли загибался на задней парте от невыносимой боли, а стимулятор ему так никто и не торопился приволочь — чтоб неповадно было. Амата сидела чинно, как подобает дочери Смотрителя, и не обращала внимания ни на что, кроме теста; лицо ее было красным, а волосы растрепаны, но, тем не менее, девушка держалась достойно. Что же до Хорриган — ненавистная подружка Аматы задумчиво потирала шею, вслушиваясь в вопросы, и чем дальше она слушала, тем больше на ее дурацкой белобрысой физиономии расплывалось удивление вперемешку с недоумением.

Закончив с тестом, Хорриган подошла к Бротчу и резко швырнула листок на стол. О чем несносная заучка беседовала с преподом, было доподлинно не известно, но после этого разговора Кэт, довольно светясь, точно бочка с радиоактивными отходами, вышла из аудитории, даже не оглянувшись на прошипевшую что-то неблаговидное ей вслед Сьюзи Мак. Это было странно; зная характер Хорриган — она бы непременно полезла в драку, но, видимо, услышанное оказалось куда важнее слов завистливой Сьюзи, раз Кэт благополучно пропустила их мимо ушей.

При мысли о Хорриган оставленный ею синяк дал знать о себе вновь, и юноша сдавленно выругался, сворачивая в коридор. Скорее бы добраться до постели и подушек, скорее бы лечь, дабы не думать о ненавистной заучке и сегодняшнем происшествии... Лучше уж думать об Амате, у нее сиськи больше.

Резкий удар чем-то тяжелым по голове — и в глазах замерцали звезды, коих Буч никогда в своей жизни не видел. Только в книжках на картинках. Юноша сдавленно охнул, падая на колени; ох, как же было больно...

Такой боли он не испытывал никогда. Даже когда все живущие в Убежище девчонки дружно послали его в трехбуквенное эротическое турне, а он, придя в свою комнату, вознамерился напиться и в итоге свалился пьяным головой в унитаз — не работающий и закономерно не смытый.

— Не так быстро, Буч Делория, — проговорил голос, пробирающий до мурашек. Становящийся с каждым мгновением тише. Ненавистный голос... голос той, кого юноша терпеть не мог всеми фибрами души...

— Хорриган, — злобно прошипел Буч, встречаясь лицом с холодным полом Убежища. На задворках его стремительно угасающего сознания теплилась мысль, что он обязательно поколотит эту весьма обнаглевшую сучку, решившую ни с того ни с сего напасть на него вот так подло, из-за спины...

А затем тьма стремительно накрыла парня мягким покрывалом, обволакивая с головой.

* * *

Проснулся Буч не скоро. А еще в чужой кровати и связанным. С характерным кляпом во рту.

— М-м-м! — зрачки в ужасе расширились, а недовольное мычание огласило комнату. Юноша был связан по рукам и ногам, а ещё... Совершенно голый. Холодок приятно овевал промежность, создавая легкий ветерок; Буч попытался дернуть руками, дабы освободить их, но всё было тщетно. Что же произошло и почему у него так болит голова?.. Память словно отшибло — так, что парень совершенно не помнил событий последних нескольких часов, — но происходящее здесь ему совершенно не нравилось.

Он решил переспать с какой-то красоткой, и они заигрались? Всё может быть. А голова болит, потому что он перепил. Да, скорее всего, так и было! Но всё же какой-то потаенный, иррациональный страх поселился в сердце Буча, глася: это «жу-жу-жу» неспроста.

Спустя несколько долгих, показавшихся часами минут в коридоре послышались чьи-то шаги, и юноша замер. А вдруг его найдут «Туннельные змеи»? Какой позор! Не хотелось бы предстать перед своими друзьями в столь непристойном виде. А вдруг... никакой девушки и в помине нет, а кто-то сыграл над ним глупую жестокую шутку?

Буч вновь завозился, пытаясь стянуть путы. Выбираться, скорее выбираться! Но, кажется, сегодняшняя удача переменила свою благосклонность к юноше, повернувшись к нему местом, на котором сидят, и тем самым исчерпав драгоценный лимит.

— Ну наконец-то, — довольно прошипел голос, и Буч замер, прекратив мышиную возню. Девушка... это была девушка! Значит, действительно у них была бурная ночь, а потом его пассия отошла. Но когда тонкая девичья ладошка настойчиво коснулась задницы Буча, мерно ее оглаживая, а между полушарий тут же стало липко, парень в ужасе осознал: это не то, о чем он думал. Юноша протестующе замычал, дико извиваясь и брыкаясь, насколько это было возможно; намерения той, кто находился рядом с ним в комнате, были предельно ясны. И — о ужас! — Буч этого не хотел.

Настолько, насколько любой другой парень в Убежище...

— Тише, — предостерегающий шепот заставил юношу замереть на месте, а затем тонкий холеный палец коснулся его губ. — Не двигайся.

Что-то твердое и холодное ткнулось в задницу Буча, упираясь в то место, которое обычно в приличном обществе не называют. А затем теплые девичьи руки ласково, с какой-то убийственной нежностью коснулись плеч парня.

— Кричи, сучка. Кричи, кто твоя госпожа, — повелела девушка, толкаясь сильнее и глубже.

— НЕ-Е-Е-ЕТ!!! — возопил Буч. Вернее, попытался прокричать, так как кляп мешал это сделать — и в мгновение ока получил грандиозный шлепок по своей раскрасневшейся пятой точке, которую уже вовсю распирало от боли. Всё естество Буча орало от стыда, ужаса и шока. Если пацаны узнают, они ж его засмеют... в лучшем случае.

Что произойдет в худшем случае, парню думать не хотелось.

— Неправильно, солнышко, — Хорриган — а это, без сомнения, была она, — наклонилась к его уху, и убийственный шепот девушки пронзил окружающую тьму. — Нужно кричать «КЭ-Э-Э-ЭТ!!!»

О, как же Бучу хотелось вырваться и резко, бурно, яростно накостылять вконец оборзевшей Хорриган, потерявшей всякий стыд и совесть... Юноша ненавидел Кэт, ненавидел всеми фибрами своей хулиганской души... Ненавидел так, как никого другого. Но всё, что ему оставалось делать, это терпеть, отсчитывать секунды до спасения и...

Подчиняться. Подчиняться своему самому ненавистному врагу.

Дикое, натужное, полное боли мычание огласило складское помещение на нижнем уровне, до которого в эту ночь, как и во многие другие, никому не было дела. Шумоизоляция в Убежище 101 работала отменно...