Фауст

— ...Бесполезный.

Хрипловатый мужской голос прервался звуком плевка. Ощущение на лице чьей-то зловонной слюны появилось прежде, чем я успел что-либо сообразить.

Внутри моментально вскипела злость, я уже хотел подняться, чтобы накостылять грубияну за столь развязное поведение в мою сторону, но смог только еле-еле приоткрыть веки.

Треклятая немощь! Отсутствие контроля над своим телом разожгло бешенство с удвоенной силой. Казалось, сам воздух, которым на удивление спокойно дышало это тело, сейчас будет отравлен пагубными эманациями моего состояния.

— Арн, перестань!

Я только сейчас понял, что глаза смотрят на чей-то явно беременный живот. Тело самостоятельно дышало, но я не элементарно повернуть голову или скосить взгляд, поэтому в мой обзор попали лишь резное деревянное изножье кровати, фарфоровые изящные руки явно молодой девушки, которые за него держались, сжимая, и идеально круглый живот, который прикрывало платье из тёмно-зелёной ткани.

— Я всё сказал! — голос мужчины зазвучал на полтона ниже. Так, будто не привык к тому, что ему вообще кто-либо перечит. — Сегодня же распоряжусь, чтобы в течение недели это недоразумение покинуло наше поместье.

— Арн, это же твой сын! — Пальчики на изножии кровати сжались сильнее, женщина разнервничалась. — Ты не можешь так с ним поступить, — произнесла она полушёпотом, едва сдерживая... слёзы?

— Мои дети не могут быть такими. Возможно это даже не мой сын, кто знает, может Эльза и в самом деле нагуляла его от....

— Не говори так о моей сестре, она никогда бы...

— Да, Мария, ты права, — с усмешкой в интонациях подтвердил мужчина. Кажется, Арн. Тяжёлые ботинки гулко ударялись об пол, судя по звуку, Арн обходил кровать, чтобы приблизиться к девушке. — Твоя сестра бы никогда не родила от меня такое бесполезное создание. Она никогда бы не сбежала от меня, оставив детей на попечение нянек, она никогда бы не отправилась на поиски Силы, бросив здесь всё и всех...

— Прекрати! — чрезмерно громко для моего слуха всхлипнула Мария.

И тут же её тело отшатнулось от кровати, будто уклоняясь от удара. Но Арн лишь замахнулся, а затем сграбастал в огромную волосатую лапищу тонкое женское предплечье и угрожающе прошипел:

— Ты. Здесь. Никто. — При каждом слове Арна девушка вздрагивала. — И если я сказал убрать его прочь с моих глаз, значит, так и будет. Я вымараю из семейных архивов каждое упоминание о нём, его слабаке-брате и их сумасбродной матери. А что до тебя... — он усмехнулся. — возможно хотя бы ты подаришь мне достойного наследника.

Марию била крупная дрожь, да и сама ситуация была не из приятных. Был бы у меня выбор, предпочёл оказаться в более дружелюбной обстановке, нежели среди семейной ссоры. Что самое раздражающее, причиной был я.

— Я всё сказал, — Арн отшвырнул от себя девушку, грубо толкнув в сторону. — Не справишься ты, справится другая. Ты достала счастливый билет, если бы не Эльза, я бы в жизни не посмотрел на такую серость как ты.

Гулко хлопнула дверь. Спектакль закончился, Мария шумно вдохнула и выдохнула, замерла вне поля моего зрения. Шорох ткани, шаги почти неслышные, щеки коснулась мягкая ткань, благоухающая специфическими женскими духами.

— Прости, Фауст, — грустно произнесла Мария, оттирая с моего лица остатки недовольства Арна. — Мне очень жаль, что так складывается. Сначала я потеряла Марка, теперь и от тебя отец хочет избавиться. Прости меня, я не могу его остановить.

Руки Марии дрожали, сама она едва сдерживала рыдания, а я лежал не в силах пошевелиться и думал, думал, думал... Какого чёрта я вообще здесь делаю?

— Надеюсь, хотя бы тебе поможет.

Я не ощущал своего тела, однако боковым зрением уловил как Мария завозилась, снимая с себя какую-то вещь. Кажется, она вложила небольшой предмет в безвольно лежащую руку, проколола палец... Я не мог уловить всех движений, оставалось только догадываться, что там колдует находящаяся в отчаянии беременная тётушка.

Тепло. Мягкое, уютное, светлое тепло расходилось от правой кисти, поднимаясь выше. Локоть, предплечье, ключицы. Как только ласковое тепло достигло груди, оно запульсировало в такт сердцу. Уверенно, ритмично, не быстро.

Отдавшись ощущениям полностью, я попробовал пошевелить той частью тела, которая была согрета странным ритуалом. Тщетно.

— Прости меня ещё раз, Фауст. И прощай. — воспоминание о том, как Мария поцеловала меня в лоб, было последним, что я пережил за этот странный, полный загадок день. Едва тётушка отстранилась, ласковое, доброе тепло, греющее тело, переросло в жар. Он усиливался с каждым вдохом, распространяясь по всему телу, заставляя гореть изнутри, а я даже не мог пошевелиться. В какой-то момент ощущения стали настолько нестерпимыми, что сознание не выдержало и отключилось. Меня накрыла прохладная, всёпринимающая Тьма.

— Наш-ш малыш-ш-ш-ш-ш.... — прошелестело рядом.

— Не совс-с-сем...

— Наш-ш-ш-ш, наш-ш-ш-ш-ш... — повторился многоголосый шёпот.

— Время покаж-жет....

— Мы помож-ж-жем, он наш-ш-ш-ш-ш-ш. — Казалось, шепчущие во Тьме сходили с ума, лишь бы прибрать меня к себе.

А что я? Мне уже всё равно. Лишь бы не возвращаться в тело немощного инвалида.

— С-с-слабый...

— С-с-слабость это всего лиш-ш-шь недос-с-статок С-с-силы.

Шепчущие голоса во Тьме продолжали спорить, за их всё ускоряющимся шипением я уже не мог уловить никакого смысла, даже интонации говорящих слились в сплошное "Щ-щ-щ-щ"

Во имя Создателя, когда же вы все замолчите? Это шипение начало изрядно утомлять.

— Ш-ш-ш!— кто-то недовольно на меня .. посмотрел? В один момент все звуки оборвались, наступила тягучая тишина.

Тьма и Тишина. Как две великие ипостаси покоя.

— Здравствуй, мой юный адепт... — в кромешной темноте появилась хищная улыбка, очерченная клыками в несколько рядов. — Я так давно хотела посетить этот мир.

***

Раздражение, острое и беспомощное, заставило меня наконец разлепить веки. По лицу скользила тряпка — не грязная, а на удивление душистая.

— Сейчас, господин, уж простите ради Великого Знания, что разбудил, — послышался торопливый старческий голос. — Так надобно! Ежели тело сначала мыть, на лицо воды чистой не останется, а дед Лаврентий свою работу делать привык хорошо.

Я по-прежнему не мог пошевелиться, лишь моргал, ощущая прикосновения теплой, пахнущей травами ткани. Эх, дожил…

А, собственно, до чего? Кто я и откуда взялся? Едва задав себе этот вопрос, я ощутил, как голову сдавило обручем неистовой, пульсирующей боли. Из глаз брызнули слезы, и я снова мог лишь беспомощно моргать.

Дед Лаврентий, невидимый за спиной, тут же запричитал:
— Господин Фауст, неужто обидно вам? Дык я же без дурных мыслей… Мою, как и положено, от лица вниз…

Влага продолжала заливать глаза, а старик старательно ее вытирал, так и не понимая сути происходящего. Объяснить я бы ему с радостью объяснил, но боль была такова, что хотелось свернуться калачиком и выть, пока не отпустит.

Хоть плакать перестал — уже прогресс. Видимо, тело, лишенное иных реакций, выплескивало всю боль через слезы.

Все, кроме лица и шеи, оставалось безжизненным и чужим. Я с тупым интересом наблюдал за частью руки Лаврентия, который с грацией корнеплода склонился ниже.

— Господин Фауст, тут это… Вести дурные птичка на хвосте принесла, — монотонно, словно привык беседовать с овощем, произнес Лаврентий. — Сегодня сказали, что видимся мы с вами в последний раз. Увозят вас куда-то… Будет на то воля Мудрейших, на поправку пойдете наконец…

На поправку. Слышал бы Лаврентий вопли Арна, вряд ли бы так заблуждался. Внутри засело стойкое ощущение, что меня готовят к последнему пути. Обстановка вокруг не выглядела роскошной, и вряд ли Арн стал бы тратить ресурсы на бесполезного наследника. Как я понял, отцу куда проще затеять новую попытку, чем исправлять старую. Хотя, кто знает, быть может, это тело и впрямь неизлечимо?

— Ну что, Лаврентий, ты закончил? — хриплый женский голос прервал наш с стариком тет-а-тет.

— Почти, — в голосе старика послышалась улыбка. Видимо, незнакомка одним присутствием умела поднимать ему настроение. Что ж, он — человек. Как, впрочем, и я. — Тебе срочно? Я сейчас оботру господина как следует, и он весь твой.

— Во имя Великого Знания, Лаврентий, ты опять своими намеками меня запутать хочешь? — женщина неприкрыто веселилась.

— Ну что ты, Зина, честное слово… — смутился старик. — Я всего лишь делаю свою работу.

Помещение наполнилось ее уверенным, искренним смехом.
— А вот у меня сложилось впечатление, что ты опять заигрываешь, старый проказник, — не преминула поддеть Зина. — И когда ты меня уже на чашку коньяка позовешь?

— Дык это… — засмущался Лаврентий. — Не пью же я, знаешь.

Зина снова рассмеялась. Казалось, эти безобидные шутки над дедом доставляли ей истинное удовольствие. А мне оставалось лишь наблюдать за странными брачными играми двух немолодых людей. То, что таинственная Зина немолода, я понял сразу — у шестнадцатилетних девушек не бывает такого манящего, с хрипотцой тембра. Это прерогатива дам, познавших жизнь со всеми ее неприглядными сторонами.

— Ладно, старый, — усмехнулась Зина. — Заканчивай, не торопись. Я пока кофе с Глафирой выпью. И ты, молодой господин, не скучай, — она снова хохотнула и удалилась.

После ее ухода Лаврентий горестно вздохнул:
— И что ты будешь делать с этой чертовкой, — мечтательно произнес он. — Вот вы бы, господин, как поступили на моем месте?

Как-как? Пригласил бы на рюмку коньяка. Совсем старик свихнулся — она ему прямым текстом говорит, что делать, а он как девка стесняется. Так я подумал, но ответить, увы, не смог. Не то положение. Лишь глазами моргал, и то так усиленно, что вскоре притомился и провалился в сон.

В себя я вернулся от прикосновения чутких, сильных пальцев.

— Вряд ли это вам поможет, господин, но, видят Мудрейшие, я старалась все это время… — послышался спокойный, умиротворяющий голос Зины.

Ее пальцы с нажимом блуждали по моей голове, разгоняя кровь. Массаж? Неужели Арн до последнего надеялся, что я встану на ноги, раз мне устроили не только гигиену, но и подобие реабилитации?

Когда Зина закончила с макушкой и висками, она перешла на лоб, уверенно и даже болезненно нажимая на одной ей ведомые точки.

Перед глазами всплыли строки, накладываясь на реальность:

Имя: Фауст Горн
Возраст: 17 лет
Ранг: ?-?-?
Для уточнения осей ранга обратитесь в Гильдию Магов и Цех Инженеров.

Я встрепенулся, читая информацию. Система? Здесь?

До окончания действия навыка «Взрыв сознания» осталось 9..8..
…1 ….0

Вспышка. Сознание погасло. Неужели просто чтобы пребывать в сознании, мне теперь требуется активировать навык?!

В глухой тьме я определил себя. Справа возникло табло с обратным отсчетом:
9:58, 9:57…

Что ж, может, и в этой тьме можно что-то выудить. Мысленно посылал запросы:
Кто я?
Где я?
Цель?
Задания?
Миссия?

Ноль реакции.

Статус?
Навыки?

На фоне угольно-черного ничто проступил текст:

Имя: Фауст Горн
Возраст: 17 лет
Статус: Запечатанный сосуд Тьмы
Навыки:
Воля к жизни (пассивный): сопротивление сущности Тьмы.
Взрыв сознания: позволяет на 7 минут проявить двигательную активность на небольшом участке тела. Максимальное количество использований: 4 раза в сутки.

Великолепно. Не знаю, прошли ли сутки с того разговора Арна, но итог неутешителен. Скорее всего, за сегодня я очнусь еще раз, от силы два. В остальном же… в остальном я так и останусь бесполезным овощем.

— Эй, Тьма, слышишь меня?!

Тишина. Текст исчез, табло флегматично продолжало отсчет.
7:09, 7:08, 7:07…

— Тьма? Ну…

Молчание в эфире.
6:54, 6:53…

— Тьма!!!

Говорят, если долго всматриваться в Бездну, она начнет всматриваться в тебя. Подмигни ей, и она засмущается.

Что ж, кроме как всматриваться в Тьму и изредка ее окликать, мне ничего не оставалось. И если первые несколько минут в личном пространстве скрашивало табло отсчета, то потом исчезало и оно.

Надо ли мне возвращаться? И зачем? Чтобы прочувствовать, как меня кормят через трубку? Пока я не хочу ничего ощущать в мире живых. Хотя бы немного покоя и сосредоточения на себе. А там может и план какой придумаю. Кстати, а есть здесь аналог будильника?

Местное время?

Местное время: 16:32

Хотя бы так. Часы — тоже подарок Тьмы? И то что было в реальности про ранги? Здесь, в безмолвной темноте, статус по рангам не отображался, в отличие от мира живых.

Как же не хочется прожить жизнь бесполезным овощем. Я бы завыл, но здесь нет звуков — лишь мысли. И те ленивые, неповоротливые, словно пузатые дирижабли.

Местное время?

Местное время: 16:51

Медленно. Невыносимо медленно тянется бесконечный день, разбитый редкими проблесками сознания в немощном теле. Что ж, тогда пора вглядываться во Тьму.

Как долго можно пробыть в кромешной черноте? Не знаю. По ощущениям — неделя. По местному времени — чуть менее суток.

И да, я вглядывался в нее. До изнеможения, до тупой боли в несуществующих глазах, до чувства, что сам растворяюсь в этом ничто.
И ничего. Тьма хранила молчание, а тишина вокруг была настолько гробовой, будто всё живое вымерло в радиусе многих миль. Абсолютный вакуум. Полный штиль.

Местное время?
Местное время: 10:46

Взрыв сознания.

Навык активирован.

Небо. Стальное, сплошь затянутое низкими облаками. Легкий холодок обжигал кожу лица.
Меня куда-то везли. Тело слегка подрагивало на скрипучей каталке.
— Аккуратнее, давай.
— Да ладно, ему всё равно. Далеко до лифта?
— А я почём знаю? Охранник сказал — за углом. Мимо не пройдём.

Не ошибся. Всё-таки везут. Кажется, Арн привел в исполнение свою угрозу и избавился от бесполезного наследника. Что ж, я мог его понять. Один вопрос не давал покоя: почему он так долго терпел моё тело в своём доме? Неужели и впрямь надеялся, что я оклемаюсь и принесу выгоду?

Серое небо сменилось таким же унылым потолком.
— Нам на минус третий, — пробасил один из санитаров.
Щелчок кнопки, шелест смыкающихся дверей, мягкий гул механизмов. Спустя несколько секунд катка вновь заскользила по полу. Я мог лишь наблюдать, как за окном лифта мелькали бледно-синие светильники. От монотонности начала кружиться голова, но вовремя мы остановились.

— Здравствуйте. Привезли пациента. Фауст Горн, — отрапортовал сопровождающий.

Шорох бумаги. Напряженная пауза.
— Да, как раз сегодня передали пакет документов, — послышался доброжелательный женский голос. Слишком доброжелательный, как у оператора службы поддержки, обязанного быть вежливым. — Давайте уточним данные. Контракт на 5 лет с полным поддержанием жизнеспособности?
— Да… — неуверенно ответил санитар.
— По истечении срока — связаться с опекуном? — деловито уточнила девушка. — Или сразу оформлять запрос на перевод в государственную клинику?
— Господин Горн просил больше с ним не связываться.
— Всё ясно, — в её голосе послышалась фальшивая нотка грусти. — В случае смерти?
— Не связываться с господином Горном, — повторил санитар. — Была настоятельная просьба не беспокоить его по любым вопросам и не указывать в графе «Родственники».
— А в случае выздоровления? — не унималась девушка.

Коридор взорвался хриплым хохотом. Звук, отражаясь от голых стен, приобрёл жутковатые обертоны. В сочетании с мертвенным светом и унылыми стенами это довело ощущение безнадёжности до критической точки.
— Чудес не бывает, уважаемая. Не с таким диагнозом, — отсмеявшись, буркнул один из них. — Как говорят в Аксиополе, чудо — это всего лишь малоизученная последовательность. И если оно вдруг случится... У Фауста Горна нет ни опекуна, ни родственников. Надеюсь, вы это уяснили.
— Хорошо, — безразлично согласилась девушка. — Что ж, оплата согласно договору — десять тысяч двести марок. Можете приложить контрактный кристалл вот сюда.

Тихий треск и звон колокольчика.
— Оплата прошла. Спасибо. Вы можете подождать здесь. Санитары перевезут пациента в палату и вернут вам каталку.

До окончания действия навыка «Взрыв сознания» осталось 5..4…
…1 ….0

Что такое пять лет? Целая вечность. Особенно когда бываешь в сознании считанные минуты в день. По крайней мере, я успел кое-что выяснить. Арн действительно от меня избавился, публично отрёкшись. Я почти ничего не знал об этом человеке, но внутри скребла холодная обида. Почему это тело годами лежало без сознания, но стоило мне проявить активность, как от меня тут же поспешили избавиться?

— Тьма, может, поговорим?
Никакой реакции.

Статус?

Имя: Фауст Горн
Возраст: 17 лет
Статус: Запечатанный сосуд Тьмы
Навыки:
Воля к жизни (пассивный): сопротивление сущности Тьмы.
Взрыв сознания: позволяет на 7 минут проявить двигательную активность на небольшом участке тела. Максимальное количество использований: 4 раза в сутки.

Ничего не меняется. По крайней мере, стабильно. Взгляд скользнул к табло обратного отсчёта. В следующий раз нужно будет осмотреться в палате.
Впрочем, не всё так плохо. У меня есть пять лет, чтобы разобраться с этим «запечатанным сосудом». Я почти уверен — именно Тьма не даёт телу функционировать. Всего лишь догадка, но что, если она верна? Если сознание было подавлено семнадцать лет, а в системе появился соответствующий навык... Логично. В крайнем случае, мне нечего терять. Я на полном обеспечении, мне не нужно думать о хлебе насущном. Целая вечность, чтобы научиться договариваться с Тьмой. Ведь как-то же моё сознание сумело пробиться сквозь эту черноту?