Фавориты

Было это в Саратовской губернии. В это время на службу в армию нанимали сыновей дворян и многих бывших бояр. Различие между ними было колоссальное. Ежели бояре, вышедшие из купечества, привыкли к торговым отношениям, то дворяне, не строили их так. Они привыкли к домовитым хозяйственным режимам, и недоумевали в том, что их сослуживцы, между делом, приторговывают, либо подтасовывают что-нибудь.

Вот такими боярами оказались два офицера,

Юрий Капитонович Параткин, и Василий Кузьмич Майоров. Они, выходцы из неймущих боярских семей, решили доблестью своей завоевать, хотя бы этот край военной территории. И отправились, в своё время, на этот путь. Одевшись в каплуны (тулупы), в двадцатилетнем возрасте. они двинулись в Саратов.

Здесь их встретили майор Облатов и генерал Мусурманов, отличившийся в польской войне.

Не могу их не представить поподробнее. Облатов имел вид небольшого темноволосого шныря, который отлично справлялся с ролью адьютанта.

Мусурманов был блондином с ярко-голубыми сияющими глазами. Оба молодые и вышколенные офицеры. К ним съезжались, как они называли, утята, которые без них пока не выплывут. Но они не ожидали, что есть и другие варианты.

Войдя в помещение, наши юнцы сразу отрапортовали, что прибыли по назначению, в полк императрицы Екатерины, под личный её удел. Это показалось странным. И, когда лучники повели их в отдел императрицы, они посмеивались. Но это оказалось правдой, так как они прибыли в её роту.

Подошли по росту, 2 м. 10 см.

Их стали обучать караульным делам, и делам защиты царицы, то есть готовили на выпуск в её дворцовый лад. Когда она увидела их при своём дворе, похвалила наборщиков, и обучавших их. - Стоят великолепно! Красавцы! - Служим вашему императорскому величеству. И вдруг Майоров выпалил: - какие будут личные указания? Она внимательно посмотрела на него, и сказала ровно: - его повысить в звании. Второй прокричал: - готовы к исполнению. Посмотрев на Параткина сказала: - и второго тоже. Они другорядь отчеканили: - служим вашему императорскому величеству. Ура! Она удивилась. - Где таких набрали отчаянных? Секретарь сказал: - из Саратовской губернии прибыли. - Поболе бы таких шустрых. И ушла.

Майоров деловым тоном спросил секретаря: - где раздеваться? - Зачем? - Ясно же, матушка выбрать должна, с кем она будет. Секретарь мигом понёсся к ней. - Матушка, ради бога, прости нас дуралеев. - За что? - Как за что? Ведь они подумали, идиоты, что ты выбор содеешь меж ними. - Какой? - Прости ты меня, но с кем почивать будешь. Говорят, где раздеться-то на выбор? Возникла пауза о двух минут. Затем Катя протянула нежно: - я знала, что когда-нибудь это да сольётся в мой путь. Ну то ж Данилыч, веди их в баню. Оглядывать буду. Да воды нагрей поболе. Сильны молодцы-то. И там-то видать уж давненько рдеется ко мне-то. Кто их токмо нашёл таких отважных? Какой другой бы побоялся, к примеру ты. - Да, матушка, боязно мне. Вдруг, чо не так содеял бы, а ты бы взбушевалася, да и вон меня отсель. Вона как. - Вот видишь, доблесные они. - Да..., оченно. Даже поджилки трясутся, а им хоть бы шо. - Вот видишь Данилыч, какова наша армейская удаль приспела ныне. Орлы! Данилыч заволновался. - Ну, не оплошать бы им, не оплошать бы, конечно-ть. Впору бы всё, впору. - Да дорогой, правда то, правда.

Пришла Екатерина в баню, а там два весёлых, и голых гусара намывают друг друга. Майоров счастливо воскликнул: - О, Катенька к нам пришла, дорогуша наша. Сымай скорей наряд, и попарим мы тебя так, как никто и никогда. - Да долгенько моя одежда раздевается. - А эт не важно. Главно, что б ты была посредь нас, така прекрасна и величественна. А уж мы тебя утопим в соблазнах-то. - Так уж и утопите? - Ага. Прада Юр? - Стало быть ты Юра. Да, похож на Ура. А ты, стало быть? - Вася я, Василий. - Ну что голубчик, умеешьли ты держать язык за зубами? - Ага, со всем превиликим удовольствием. - Ну а ты? - Я, не. Просто молчу, не отвечаю на вопросы, хоть меня за усья выдерни молчу. - Уху, значит надёжа моя прибыла, и испытания мои поокончились. - Да, мы надёга верная. Сто процентов. - Хорошо. С чего начнём? - Как с чего? Миловать тебя будем. Давай к нам. - А ты Юрий что ж молчишь? Ай, не нравлюсь я тебе? - Что ты государыня? Аж мурашки по телу бегают. - Дорогой ты мой, ну раздень меня. - Щас, колени отойдут. Что-то подогнулись они у меня от таких щедростей судьбы моей. Василий подскачил. Через минуту платье лежало на полу, а на нём Катя. Вася нежно ласкал её, и расцеловывал, как можно тоньше. Он вспомнил всё, чему учил его отец, и вскоре Катя закричала от сладостных сотрясений. Вася произнёс: - Дорогая моя, вижу натерпелась голубка. Красавица ты наша, любовь ненаглядная. Недостатка теперь не будет у тебя. Иди Юрок. Колени-то отошли? - А я с тобой дале хочу. - Да видел я, как ты на него глянула. Это любовь, конечно. Да, Юр? - Да, и я опешил от этого такмо. Люба ты мне ненаглядностью да красотою своей несметною. Хочу тебя ужасно, как во первой раз, кады увидал тебя впервые. - Голубь мой, иди ко мне. Юрий вытер слезу, набежавшую внезапно, и опустился на колени перед императрицей. Пока ещё не ясно соображая, он повторил всё тоже, что содеял Василий, друг детства его. Екатерина была счастлива. Два влюблённых красавца сразу в подарок от судьбы, апосля многолетнего голода.

И вдруг в дверь кто-то постучался. Майоров схватился за оружие. - Постоим за царицу-матушку. Юрий сделал тоже. Но там пропищал низкий женский голос. - Матушка, вас император к сябе требат. - Пошли его на х, Хавронья, и не будь мне помехой в мытье. - Слухаю, голубка моя. А шо сказывать-то яму? - Ты слыхала. - Да убьёт он меня. - Да? А прежде я укокошу. - За шо? - За горло подвесить надобно, да на площадке румяной. - А кто эт с тобою парица-ть? Юрий прикрылся полотенцем, и силой толкнул дверь. Бабка упала, и боле её никто не видывал. Страже двинул под рёбра. - За шо? - А за то, что дуриком стоите. Вас зачем поставили? - За наблюдать. - Зачем наблюдать? - Тобы никого не пускать из чужих. - А ты откудова знашь, кто для неё чуждый? Стражник затих. Юрий продолжал: - убяри покойницу совместно со вторым болваном, и чтобы не едина мурашка сюда не пролётывала, дурни кочагоровы. Когда они вернулись, Катя имела счастливейший вид, и поняла, что ей теперь ничего не страшно. Эту старуху она возненавидела сразу, так как она шпионила, и доносила Петру третьему. И, наконец, она избавилась чудным образом от Хавроньи. Василий, наблюдавший за округой, заметил двух, стоящих на страже офицеров, со стороны Петра, с его дворцового крыла. Когда вынесли старуху, один отлучился. Катя к этому оказалась безразличной. Отношений с мужем у неё не было. Она закрыла ставни, и бросилась в любовь напропалую, которая длилась до конца её лет.

Параткин и Майоров сразу были возведены в чины капитанов, и ходили за своей любимой Катенькой, как няньки. Они стали хранителями её тела. Когда Пётр с его любовницей захотели напакостить ей, выбрав других к её ряду, она представила Василия и Юрия, как других. Он не заметил перемен, так как форма и рост были у всех едины, а звания она им ещё на два повысила. Отметила, что майор Майоров - это дичь, а не тон. Пусть состоятся уже в полковниках. Петр же искал капитанов. Найдя полковников, сказал: - прекрасно! Наконец, достойные хранители тела для моей дрожайшей негожей жены. И, надсмехаясь над секретарём: - молодец Опричников. Я тебя повысил до генерала. Получи от меня премию. И Вольфган Стабель стал генералом.

Ну, это позже, а ныне два счастливейших капитана зажили по царски