Фёдор Годунов. Южный ветер

10 февраля 1611 года от рождества Христова по Юлианскому календарю.

— Ну что, казак, понравилось тебе в гостях у почтенного купца? — пожилой, заросший жёсткой, покрытой серебристым налётом щетиной черкес недобро оскалился, показав крепкие, крупные зубы. — Небось спина от полученного угощения до сих пор чешется?

Андрий не ответил, продолжая притоптывать озябшими ногами по влажной щебёнке, молча забросил в рот оставшиеся от трапезы крошки. Большая ячменная лепёшка с куском козьего сыра были проглочены в один присест и голода совсем не утолили. Но на сытную трапезу, попав в неволю, рассчитывать не приходилось. И так повезло, что кетиб (помощник купца), по-видимому, был так обрадован благополучным прибытием в порт корабля, что, приняв предложение реиса (капитана судна) отобедать с ним, не забыл и о невольниках.

— Да чему там чесаться, Азамат? — несказанно удивился Митар. Молодой валах, пользуясь редкой минутой безделья, обхватив руками потрёпанный суконный бушмет, прячась от холодного ветра, прислонился спиной к набитой тюками мажаре (длинная четырёхколёсная телега). — Ираклий его и не бил почти. Так, для порядка, пару раз по спине плетью прошёлся, чтобы, значит, новый раб понял; шутить тут с ним никто не будет. То дело привычное.

Андрий с валахом был полностью согласен. Нет, те удары плетью, которыми во время разгрузки требаки (двухмачтовое грузовое судно) обрушил на него хмурый кетиб, особого удовольствия юноше не доставили; спина до сих пор при каждом неловком движении острой болью отзывалась. Но бил его Ираклий без огонька, с откровенной ленцой, просто потому, что новенький хозяйскому «псу» под руку подвернулся. Иной раз батько, осерчав на проказы непутёвого сына, мог и посильней плетью отходить.

Другое дело, что проклятый Богом грек их в этакую стыль своего возвращения дожидаться оставил. Сильного мороза в порту черноморского города Кефе не было, но стылый, порывистый ветер, что налетал резкими порывами на город через седловину между Тепе-Оба и Лысой горой, пробирал до самых костей. Потому и так пустынно вокруг. Кто в этакую холодрыгу без веской на то причины к морю сунется? Тем более, что зимой в Чёрном море навигации нет. Разве что мелкие рыбацкие судёнышки неподалёку от берега крутятся да редкий безумец навроде нынешнего капитана вдоль побережья с товаром приплывёт.

— Но это не значит, что он тебя и дальше жалеть будет, — дыхнул белой изморозью Азамат. — Если что не так, враз всю кожу со спины спустит, а будет бузить, так и вовсе до смерти засечёт. Не по нраву ты, Андрий, почему-то греку пришёлся. А, значит, в оба гляди; оплошки не простит. Не любит Ираклий христиан, даром что сам вашему богу молится.

— Тут христиане пострашней мусульман будут, — вполголоса пробурчал Фрол, последний из четырёх рабов посланных вслед за кетибом Ираклием на разгрузку корабля. — Что греки, что армяне, словно псы бешеные.

— А почто так, дядько Фрол?

К седому как лунь московиту, Андрий относился с большим почтением. Даром что старик, а силы в нём немерено. Тяжеленные тюки словно играючи таскает. Да и по всему видать — бывший воин. Глазами зыркает, будто саблей рубит, движения скупые, без лишней суеты, багровый шрам опять же через всю левую щеку и лоб тянется. И главное, хоть и держится старик всё время как-то особняком, на особицу, а сразу видно, что среди других невольников немалый авторитет имеет. Даже Азамат, обращаясь к нему, скалиться перестаёт.

— А потому, что сами под мусульманами живут, — оглянулся в сторону требаки старик. Впрочем, беспокоился Фрол напрасно. Кетиб с реисом укрылись пусть в крохотной, но защищающей о ветра каюте капитана и выходить оттуда не спешили. — А тем хоть какой бакшиш (взятка) поднеси, местных христиан и за людей почти не считают. Вон наш хозяин, купец Ионис Панатадинос, даром что на всю Кефе едва ли не самый богатый и к самому берлейлею Джафер-паше вхож. Турки на него всё равно как на пса безродного смотрят. И не скажешь поперёк ничего. Вот оттого они на нас свою злобу и срывают.

— Да то ладно, — невесело усмехнулся Митар. — То всё же греки, не свои. Вон, Азамата вместе с другими соплеменниками собственный князь в Тавани на базаре в рабство продал.

— Вон оно как! — Андрий тоже оглянулся в сторону корабля. Не наговорился ли Ираклий со своим соотечественником? Не спускается ли к трапа, чтобы погнать ленивых рабов в сторону хозяйского склада? А то уж больно интересный разговор пошёл. Он даже этот ветер треклятый ещё потерпеть готов. — У нас на Сечи за такое и кошевому головы не сносить. Сразу товарищи на сабли возьмут. А ты как в неволю попал, Митар?

— К нам татары тоже в набеги ходят, — мрачно процедил тот, явно не желая вспоминать былое. — Вот и меня угнали.

Юноша только покачал головой, дивясь, сколько же бед окрестным землям причиняют степняки. В какую сторону не взгляни, везде появляются всадники с притороченными к седлу арканами. Режут, жгут, угоняют скот и людей, не давая местным головы поднять, заставляя жить в постоянном страже, каждый день ожидая очередного набега.

Именно так под Брацлавлем и его батько с мамкой живут. С одной стороны татары арканами машут, с другой польские паны плетями по спине охаживают. Вот он и не утерпел, когда в прошлом году по хуторам пошёл слух о совместном походе запорожцев с московитами на Крым. Сбежал в надежде с саблей в руке себе свободу добыть да с крымчаками посчитаться. Вот только не долго его свобода продлилась. Он с десятком таких же молодых, решивших присоединится к походу будущих казаков, ещё и полпути до Сечи не одолел, как на рыскающий по степи отряд буджакских татар нарвался. С вырвавшим из седла арканом его воля и закончилась.

— А ты как здесь очутился, казак? — в свою очередь поинтересовался валах. — Люди сказывают, что тебя с караваном, что в Буджак ходил, привезли.

— Только не нужно нам сказки о неудачном походе как в прошлый раз рассказывать, — от массивной, чуть сгорбленной фигуры Азамата ощутимо повеяло угрозой. — Не был ты на Запорожье. И в бою не разу не был. Про то не ври.

Юноша хотел было возмутиться, начав отстаивать собственную, героическую версию пленения, но, встретившись взглядом с Фролом, поперхнулся собственными словами.

— Не был, — с трудом выдавил он из себя всего два слова.

— А, значит, и царского войска, что на Днепре стоит, тоже не видел, — сделал вывод Фрол. — Понятно.

— Что тебе понятно, Фрол? — начал горячится Митар. — Стоит там войско! И царь с польским королём тоже там. В зоолочёном шатре вместе с кошевым атаманом пируют! О том уже по всему Кефе говорят!

— Тише ты! — одёрнул валаха Азамат, настороженно оглядываясь по сторонам. Хоть людей в порту было не много, но если кричать да руками размахивать, сразу внимание привлечёшь. И оглянуться не успеешь, как-либо кто-то из стражников подойдёт, либо кетиб из капитанской каюты на шум выглянет. — Чего орёшь? Беду на наши спины накликать хочешь?

— Но московиты, и впрямь, на Крым большим войском идти собираются. И пушки на Сечь загодя притащили, — поднял глаза Андрий. Он уже понял, что именно ради этого разговора эта троица и таскала его за собой на все работы третий день подряд. — К нам ещё в начале зимы казак приезжал да о том сказывал. Говорил, что наш король с царём московитов союз против хана заключили и наш государь запорожским казакам в том походе участие дозволил принять. А вот про то, что и сам король тоже в поход пойдёт, про то не слыхивал, врать не буду, — вздохнул юноша, — но зато, тот же казак поведал, что сам пан кошевой атаман всех воинских людишек в поход сзывает, обещая в товарищество принять. Вот я и поехал.

— Не доехал, стало быть, — кивнул сам себе Фрол.

— Ну и что, что не доехал? — повеселел валах. — Главное, выходит, не врут люди. Собирается нынешней весной царь с казаками на Крым идти! Этакой силой они и без короля управятся!

— И чему ты радуешься, Митар?

— Как чему? — удивился тот, изумлённо смотря на старика. — Говорю же, слабы сейчас татары. Побьёт их царь московитов.

— Может и побьёт, — не стал спорить с валахом Фрол. — Войска у хана после прошлого набега запорожцев мало осталось. Отчего же не побить? Только нам то с того какая польза? Он же с татарами воевать идёт, а не с турками. А Кефе — турецкий город. Да и стены здесь крепкие. С наскоку не возьмёшь. Вот и думай теперь; сядет Джафер-паша в осаду, к нему по морю из Керчи и других городов помощь придёт. А там и султан войско пришлёт. И зачем царю всё это нужно? Ему бы ханство посильней разорить, чтобы у татар для набегов на Русь больше сил не было и всё; поход удался. Можно с богатой добычей обратно в Москву возвращаться.

— Выходит, не придут сюда московиты?

В голосе Митара было столько тоски и разочарования, что Андрий сразу понял; поверил валах старику. Не придут сюда ни московиты, ни запорожцы, ни литовцы с поляками. Не захочет грозный царь стачивать свои полки о стены города. Вон и Азамат ещё больше помрачнел, недобро косясь в сторону корабля. Там как раз толстопузый Ираклий из каюты вышел.

— Ладно, — зло протянул Фрол. — Позже о том договорим. А ты смотри, Андрий. О нашем разговоре помалкивай. Не то быстро о том Ираклию ведомо станет.

— Неужто донесут?

— А ты как думал? Среди рабов каждый третий у кетиба в послухах ходит. Многие годами здесь живут. Другой жизни уже не помнят, — оскалил зубы старик. — Да и не желают, — добавил он жёстко. — Привыкли уже. А доложит такой раб кетибу о крамоле, глядишь и послабление от хозяина выйдет.

Договорить получилось лишь через несколько дней, когда чавуш (надсмотрщик) послал их к закрытому фонтану за водой. Богатый кефейский купец, Ионис Панатадинос деньги считать умел и платить водовозам никакого желания не имел. Зачем, если дармовая рабочая сила есть? Потому и отправлялась каждое утро к одному из городских резервуаров запряжённая двумя быками телега с огромной бочкой.

— Мы решили к царскому войску из Кефе сбежать, — заявил Митар, стоило им выехать за ворота купеческого особняка.

— Это как? — опешил Андрий.

— Рыбацкую тартану (небольшое одномачтовое судно) угоним, — прошептал, оглянувшись по сторонам валах. — Есть у нас одна на примете. Только втроём с ней справится трудно будет. Пойдёшь с нами?

— Пойду, — горячо заверил Андрий.

— Но, смотри, казак, — привычно скривил губы Азамат. — Если догонят, лёгкой смерти не жди.

— А куда мы поплывём? — отмахнулся от угрозы Андрий. Уж лучше смерть, чем беспросветное рабство. Он тут чуть больше седмицы прожил, а кажется, что целая вечность прошла.

— К Гёзлеву, — пробурчал Фрол, понукая быков. — Лучшего места Годунову для высадки не найти. Там и искать его войско будем.

— Годунову? — не понял юноша.

— Русский царь, Фёдор Борисович, из рода Годуновых будет, — пояснил ему старик. — Как весть о высадке царского войска придёт, мы сразу и сбежим. Найдём царя, от всех рабов, что здесь маются, поклонимся.

Андрий даже остановился на мгновение, поражённый услышанным. Уже сам побег казался ему делом опасным и трудновыполнимым. Местные рыбаки свои лодки без надзора не оставляют. Как бы с боем на волю прорываться не пришлось и потом от погони удирать. И это при том, что он в морском деле не смыслит ничего и досель кораблей не водил. И сильно сомневался, что кто-нибудь из его сотоварищей это делать умеет. А им ещё потом долго вдоль берега мимо других турецких городов плыть (уйти в глубь моря не умея в нём ориентироваться было бы чистым самоубийством), с риском в любое мгновение нарваться на османскую галеру.

В общем, всё на что надеялся юноша, дав согласие на участие в побеге, это каким-то чудом избежать ждущие их впереди опасности и, добравшись до высадившегося в Крыму войска, примкнуть к запорожцам.

А тут к самому царю в ноги упасть задумали! Да кто же их к нему подпустит?

— А зачем нам ему кланяться, если он всё равно к Кефе своё войско не поведёт? Ты же сам говорил, дядько Фрол, что ему не с руки долго у стен города стоять.

— Долго не с руки, — оглянулся на Андрия валах. — А вот если с подходом войска рабы в городе восстание поднимут и ворота царскому войску откроют, то отчего же не привести?

— Уже сговорено всё, — подтвердил слова Митара черкес. — В городе будут нашего сигнала ждать.

— А разве царь будет нас слушать? — выдвинул ещё один довод Андрий.

— Нас с тобой может и не будет, — хмыкнул в ответ Азамат. — Тут ты правильно заметил. А вот Фрола не только выслушает, но, может, и поверит.

— Почему?

Андрий с подозрением посмотрел на старика. Скорее уж его стража к царю подпустит, чем Фрола. Уж больно тот на убивца похож.

— А это не твоего ума дело! — неожиданно вызверился Фрол. — Сказано тебе, выслушает, значит, выслушает, — старик отвернулся, показывая, что разговор окончен и тихо добавил сквозь сжатые губы: — Вот только как бы и голову с плеч заодно не снял.