Феминизм

Апокалипсис случился из-за Насти Пончик. Фамилия у Насти была благородная - Важинская-Рюгер, но в силу широты Настиной кости и узости взглядов одноклассников в школе ее звали ее просто: Пончик.

Насте было 15 лет, она считала себя взрослой, уже дважды курила, а в сумочке на всякий случай носила презерватив, однако перед Новым Годом она упорно принималась верить в Деда Мороза.

Точнее, верить, возможно, и не верила, но письма на всякий случай продолжала писать. Желания-то ведь исполнялись.

В этот раз над листом бумаги она всерьез задумалась. Качка и красавчика Женьку Антоняна Деду Морозу заказывать было нельзя. В принципе, ничего из того, чего насущно хотела Настя, родителям, всегда внимательно наблюдающим, как она распаковывает подарок, она показать не могла, но давняя тайная мечта - Женька - стал недоступен по другой причине. Настя запретила себе о нем думать. Он ее обидел.

Когда она после урока тихонько спросила, не хочет ли он зайти в "Сюрприз", поесть пиццы, он что есть дури шваркнул портфелем о парту и заорал: "Ха-ха, народ, меня Пончик на свиданку приглашает".

Так что, возможно, в Апокалипсисе был виноват Антонян.

Женька, между делом, не имел ничего против пышненьких и Настя ему даже нравилась, иначе бы он не сидел с ней семь лет за одной партой. Но утром за завтраком, когда он сообщил бабушке, что может и сам полить себе блинчики вишнёвым вареньем, она ответила, что для неё он всегда будет маленьким мальчиком, о котором нужно заботиться. Это было обидно, Женя вечером мерил бицепс и радовался прогрессу, а тут такое... И Пончик с ее пиццей просто ткнула в больное место.

Так что, вероятно, в Апокалипсисе была виновата бабушка Антоняна... но так можно дойти и да бабочки, раздавленной аборигеном, поэтому остановимся на самом ближнем виновнике.

Пока Настя шла из школы домой, она размышляла о несправедливости жизни и о всемужикикозлинности и внезапно поняла, что теперь она феминистка. Возможно, даже лесбиянка, но для начала всё-таки феминистка. Поэтому склонившись вечером над письмом Деду Морозу она надолго задумалась, а затем круглыми буквами вписала свое желание - получить для изучения нашумевшую, но не переведенную пока на русский язык шестисотстраничную книгу американского автора Марчи Комы «Как стать феминисткой в пять шагов». Ее доставка с Амазона в их Мухозванск стоила в четыре раза больше книги, так что пускай лучше Дед Мороз подсуетится... Ну или Санта Клаус, кто у них там в Лапландии заведует доставкой.

Доставкой в офисе Николая Мороза заведовала его внучка - Снегурка Мороз. На самом деле, она была мозгом этого офиса. Логистика в целом, закупка, сортировка, упаковка, содержание оленей, все, вплоть до организации клининга, висело на ее хрупких плечах. Ну и безудержной энергии рождественских эльфов. Офис трудился круглый год. Собирал заказы, принимал претензии, отвечал на жалобы, отслеживал возрастные лимиты, работы хватало всегда, а под Новый Год наступала окончательная жесть.

Дед, который, сколько Снегурка себя помнила, трудился в лучшем случае одну неделю в году, в преддверии текущего праздника окончательно забурел, в офис приходил уже «принаряженный», с явным выхлопом дорогого коньяка, подарки по описи не проверял и даже мешки в сани сам таскать отказывался.

В один из вечеров Снегурка на минутку выскочила из офиса, проверить комплектность заказа, и обнаружила на крыльце выпавшую из последней партии книжку. Потеря не критичная, время еще оставалось, всего-то нужно было пробить по айдишнику товар, выяснить получателя и - на упаковку-сортировку. Однако, девица, нарисованная на обложке, настолько походила на нее саму, что Снегурка остановилась на ступеньках, достала свою любимую маленькую трубочку, раскурила ее и перелистнула первую страницу.

Все! Можно сказать, что в этот момент Апокалипсис начался. История суфражисток аккуратно подцепила мозг Снегурочки ноготком, а потом резко сжала в кулаке полного и всеобъемлющего понимания.

Утром, когда основатель компании Николай Мороз сначала пробрался через нагромождение саней на улице, затем перекарабкался через завалы подарков, заполнивших оба этажа офиса и суровым видом разогнал стайки бездельников-эльфов, вместо чашечки кофе на своем столе он обнаружил пустой кабинет с погашенным светом, а на столе у внучки довольно длинное и странное письмо.

«Дорогой дедушка!

Оказывается, многие-многие годы, пока я жила с тобой рядом, я не осознавала огромного количества вещей. Не могла понять причин собственного постоянного фонового недовольства. Но наконец-то у меня открылись глаза!

Умные люди говорят, что все зло - от мужиков. Я не могу сказать, насколько они правы, потому что в моей жизни до сего дня был только один Мужик - это ты, дедушка. Так что речь не идет о мизандрии…»

Дед Мороз высоко задрал седые брови, снял и протер подолом пальто очки, снова нацепил их на нос и вернулся к чтению.

«…Вряд ли насчет Зла – это абсолютная истина, однако должна признать, Добра от тебя я видела не очень много. Не знаю, является ли это дискриминацией по признаку пола и гендерным произволом или просто из тебя получился хреновый предок. Я слышала очень много приказов и указаний, ругани и недовольства, но получала крайне мало похвалы и ласки. Возможно, все теплые слова растрачивались тобой на чужих детей, а с Морозами ты и сам был Мороз…»

Николай потряс головой, словно в ухо ему попала вода, поморгал, тупо глядя в стену, но злиться еще не начал. Он попросту еще не осознал, что произошло.

«…Я поняла, что хочу заботы вместо принуждения и жажду человеческого достоинства как константы. С недавних пор меня раздражает сама идея иерархичности и власти сильного. Я бы предпочла сконцентрироваться на принципах гуманизма…»

- Гума…что?! Что это вообще такое?

Дед Мороз кинул письмо на стол и оно красиво закрутилось на полированной поверхности. Тяжело рухнув в кресло, Мороз сполз затылком на подголовник и, глядя в потолок, заорал.

- Амдир! Идриль! Карантир!

Спустя минуту никто из эльфов в помещении не появился. Спустя две – тоже.

Старик раздраженно поднял голову, хотел было встать и пойти разбираться, однако, взгляд его снова упал на письмо.

«…Возможно, после миллионов одинаковых шепелявых стишков, прослушанных от сопливых, непослушных, корыстных карапузов, как ты о них отзываешься, сложно сохранить любовь к детям. Да, я тысячу раз слышала от тебя, что никогда-никогда-никогда не стоит заводить малыша, потому что это смерть и преисподняя, однако, я все же хочу попробовать выяснить это сама. Я хочу родить продолжателя рода Морозов. Да-да!»

- Уф-ф-ф-ф, - тяжело выдохнул Мороз, поднялся и, разгребая ногами коробки, отправился на улицу.

Выйдя на крыльцо, он сгреб ладонью снег с перил и протер холодным лицо. Галдящие в разных точках площади группки эльфов, испуганно примолкли. Непосредственных подчиненных среди них Дед не увидел.

«…Возможно, ты не фиксируешь давления, которое оказываешь на меня сам и стереотипы которого проецируешь через подвластный тебе персонал. Я только теперь поняла, что это давление заставляет меня заниматься тем, что для меня определит окружающий социум, пускай это всего лишь эльфы с оленями, а не любимым делом…»

Кстати, где олени, неожиданно задумался Дед, их же, наверное, никто не кормил, если Снегурки нет? Масштаб трагедии начал доходить до его седой головы.

«…Я понимаю, что сложившиеся в нашем небольшом коллективе шаблоны поведения вряд ли дадут мне осуществить эмпирическое исследование того, насколько иллюзорно равноправие между мужчиной и женщиной в обычном человеческом обществе, но я все-таки хотела бы попробовать. Я хотела бы понять отличие фаллоцентричного секса от вагиноцентричного. Да я вообще просто хотела бы секса! Да, дедушка, я выросла! Я созрела для свободы перемещения и сексуальной автономии!»

- Черт! – выругался старик и рядом тут же фыркнул олень. Один единственный. Дед сошел со ступенек, погладил оленя по морде и просяще заглянул тому в глаза.

- Ты не знаешь, что такое эйджизм и лукизм?

Олень не ответил. Николай Мороз еще немного подождал и вернулся к пляшущим перед глазами строчкам.

«…Я хочу быть яркой и дерзкой. Хочу в офисе ходить не только в белом, а … в любом! Хочу выкинуть этот свитер с оленями и гулять по дому в халате! Хочу покрасить волосы в зеленый цвет! Вот! Хочу сделать наколку в виде трахающихся пингвинов!»

- Адми-и-и-ир! – что есть мочи заорал Дед.

Эльфы вжали головы в плечи и потихоньку начали разбредаться по сторонам. Изо рта у старика вылетела снежинка.

«…Вернувшись (если это, конечно, произойдет) я бы очень хотела избавить тебя от сексистских предрассудков, кстати, деструктивных и разрушительных для обоих полов, но понимаю, что в твоем возрасте люди уже не меняются!

Знающие женщины призывают к жестким и радикальным методам для донесения феминистских позиций, но я решила, что хватит и очень простого. Я ухожу!»

Дед пошатнулся, выронил письмо, потер грудь, затем подумал, что вот это вот точно нужно еще раз перечитать, наклонился, поднял листок и снова заорал.

- Амдир! Идриль! Карантир!

Наконец-то из-за угла появилась лукавая мордочка, а затем вышел и сам старший эльф.

- Так! Соберите оленей. Рассортируйте подарки. Найдите эту…

- Никак не получится, - еле слышно прошептал эльф.

- Что-о-о-о? – целый веер снежинок выметнулся у Деда изо рта.

- Не выйдет… Мы… Мы… Мы все в отпуске! Вот! Сто тринадцать лет не были!

- Да я ва-а-а-а-ас!

Землю завалило снегом.

Свою заказанную книжку под елкой Анастасия Важинская-Рюгер так и не нашла. Она, конечно же, не знала, что в этом году своих подарков не получили тысячи детей, те немногие, кто все еще верил в Деда Мороза. Разорвав праздничную упаковку и вынув из коробки беспроводные наушники, Настя пожала плечами и решила, что, видимо, родители окончательно считают ее взрослой. А значит, пора брать ответственность за свою жизнь в собственные руки. Настя достала мобилу и набрала SMS.

- Так что насчет пиццы?

И уже через пару секунд прочитала ответ.

- Согласен. Только, чур, я угощаю!