Фламель

Пролог. Последний ужин детства

Тёмная церковь, с несколькими горящими свечами, казалась безмолвной и пустынной. Высокие своды уходили в темноту, а тишину нарушал лишь тихий шорох шагов, когда двое людей вошли через боковую дверь. Женщина, закутанная в тёмный плащ, и мужчина, чьё лицо было скрыто капюшоном, остановились у алтаря. Их тени, отброшенные на стены, казались огромными и зловещими.

Из-за алтаря вышел человек в рясе священника. Его лицо было скрыто полумраком, но глаза, холодные и проницательные, светились в темноте. Это был маг, но сейчас он играл роль, которую давно освоил — роль служителя церкви.

— Вы пришли, — произнёс он, его голос звучал тихо, но уверенно. — Я знал, что вы придёте.

Женщина сняла капюшон, открыв бледное, измученное лицо. Её глаза были полны тревоги, но в них читалась решимость.

— Мы больше не можем бежать, — сказала она, её голос дрожал, но слова звучали чётко. — Они близко. Мы знаем, что конец близок. Но наш сын… он не должен погибнуть. Укройте его. Спасите его.

Люсьен слегка наклонил голову, его глаза сверкнули:

— Я могу спасти не только его. У меня есть место, где они вас не найдут. Вы все можете уйти со мной.

Мужчина, стоявший рядом с женщиной, сжал кулаки. Его голос звучал хрипло, но с ноткой отчаяния:

— Нет. У неё было видение. Если мы пойдём с вами, погибнем все. Мы не можем рисковать. Но он… он должен жить.

Люсьен вздохнул, его голос стал чуть резче:

— Видения… Они не всегда говорят правду. Вы можете довериться мне. Я могу защитить вас всех.

Женщина покачала головой, её глаза наполнились слезами:

— Нет. Видение было ясным. Если мы пойдём с вами, погибнем все. Но я знаю, что вам нужен ученик. Возьмите его. Пусть он лучше будет учеником проклятого, чем умрёт с нами.

Люсьен резко поднял голову, его глаза вспыхнули гневом:

— Это враньё чистокровных и церкви, которую они извратили! Проклятые они, а не я. И не вы.

Женщина не дрогнула. Её голос звучал спокойно, но с ноткой отчаяния:

— Может быть. Но я знаю, что вы можете спасти его. Обещайте мне это.

Люсьен замолчал на мгновение, его взгляд стал тяжелее. Затем он кивнул:

— Мальчика спасу. Обещаю.

Мужчина, до этого молчавший, сделал шаг вперёд:

— Мы передадим его вам завтра. Сегодня… сегодня у нас будет последний ужин. Пусть это будет наш прощальный вечер с ним.

Люсьен кивнул, его голос звучал тихо, но с ноткой сожаления:

— Как пожелаете. Завтра на рассвете я буду ждать вас здесь. Приведите его.

Женщина закрыла глаза, словно с неё сняли огромный груз. Она кивнула, её голос звучал почти шёпотом:

— Спасибо. Пусть он будет в безопасности.

Люсьен не ответил. Он развернулся и исчез в тени алтаря, оставив родителей мальчика одних в пустой церкви. Они стояли, держась за руки, пока тишина не поглотила их.

***

Вечер был тихим и теплым, словно сама природа решила подарить немного покоя. Даже сверчки, обычно наполнявшие воздух своим стрекотом, сегодня умолкли, будто в знак уважения к благородному семейству, остановившемуся в этой деревне проездом. В одном из домов, где временно расположилась семья, звучал жизнерадостный смех.

— Ха-ха-ха! — отец семейства, залился смехом, откинувшись на спинку кресла. — Представляешь, этого болвана Антуана жена гоняла метлой по всему амбару! Весь посёлок видел! Пропил все деньги, а она ему по башке — раз, два! Таких ударов я и сам не припомню!

— Ну и ну… — женщина улыбнулась, но в её глазах мелькнула тень беспокойства. — Хорошо, что ты у меня не такой.

— Конечно, дорогая! — Он подмигнул, играя с бокалом вина. — Я же самый скромный и примерный.

— А что ещё было в пути? — спросила она, но вдруг замолчала, насторожившись. Её взгляд устремился к окну, будто она услышала что-то за его пределами.

— Да ничего особенного. Лошадь хромает, завтра к кузнецу отведу… — Он замолчал, заметив её выражение. — Что-то не так?

На столе горела свеча, её свет отражался в глазах юного Николаса, который сидел за столом вместе с родителями. Мальчик ковырял ложкой в тарелке, слушая, как отец рассказывает о своих наблюдениях за деревенской жизнью. Мать его слушала, но её глаза были прикованы к окну, за которым уже сгущались сумерки.

— Ник, ешь уже… — сказал отец, но оборвался на полуслове, заметив, как супруга нервно сжала руки.

Николас поднял глаза и заметил, как родители переглянулись. В их взгляде появилась тревога, которую он не мог понять.

— Что-то не так? — спросил он, откладывая вилку.

— Всё в порядке, сын, — ответила мать, даже улыбнулась, но её голос дрожал. Она снова посмотрела в окно, как будто ожидая чего-то.

Через несколько минут графиня резко встала из-за стола.

— Николас, мне нужно, чтобы ты кое-что сделал, — сказала она, её голос был тихим, но твёрдым.

Она подошла к дорожному сундуку и достала оттуда небольшой мешок, туго набитый монетами, а также старую книгу в кожаном переплёте. Это была фамильная библия, которую семья де Вермонов бережно хранила поколениями. Книга была украшена серебром и казалась настоящим сокровищем.

— Отнеси это отцу Люсьену в церковь. Сейчас же, — сказала она, протягивая мешок и книгу мальчику. — И будь осторожен.

— Но почему? Что происходит? — спросил Ник, чувствуя, как тревога сжимает его грудь.

— Просто сделай, как я сказала, — сорвалась на плач мать, её глаза были полны слёз.

Отец молчал, но его лицо было бледным, а рука сжимала рукоять шпаги, висевшей на поясе.

Николас выбежал из дома, чувствуя, как поднявшийся ветер поднял пыль прямо ему в лицо. Мешок с монетами и книга в его руках казались невероятно тяжёлыми, и он не мог понять, почему они так важны. Он бежал по пустынной улице, мимо домов, где уже горели огни. Где-то вдалеке слышался лай собак, но в целом деревня казалась спокойной.

Когда он подошёл к церкви, отец Люсьен уже ждал его на пороге. Его лицо было серьёзным, глаза смотрели куда-то вдаль, а в руках была палочка.

— Николас, — сказал он, принимая мешок и книгу. — Ты должен спрятаться. Сейчас же.

— Почему? Что происходит? — спросил мальчик, чувствуя, как страх сжимает его горло.

— Колодец. Иди туда, в нём есть лестница. Не выходи, пока я не скажу, — ответил Люсьен, его голос был твёрдым, но в нём чувствовалась тревога.

Ник хотел спросить ещё что-то, но священник уже закрыл дверь, оставив мальчика одного в наступающей темноте.

Он подошёл к колодцу и заглянул вниз. Темнота казалась бездонной, но он знал, что другого выбора нет.

Николас спустился по лестнице, чувствуя, как холодный камень впивается в его ладони. Внизу было сыро и темно, но на стенах были едва светящиеся знаки.

Он прижался к стене, чувствуя, как его сердце бьётся так громко, что, казалось, его услышат наверху.

И тогда он услышал крики.

***

Николас, десятилетний мальчик с тёмными вьющимися волосами, сидел на дне сухого колодца, прижав к груди старую книгу. Его сердце билось так громко, что он боялся, будто его услышат даже наверху.

Снаружи доносились крики. Сначала это были просто встревоженные голоса — испуганные, растерянные. Потом всё изменилось. Крики стали резкими, отрывистыми. Николас слышал только треск огня и странные, незнакомые слова, которые звучали как песня, но были полны угрозы. Крики становились всё громче, а потом и вовсе оборвались. Мальчик слышал, как где-то рядом что-то разбилось, а потом раздался взрыв. Он закрыл глаза, чувствуя, как слёзы текут по его щекам.

"Мама... папа..." — прошептал он, но ответа не последовало.

Он сжал кулаки, чувствуя, как страх сменяется гневом. Он не знал, что происходит, но знал одно: он должен выжить.

Он прижался к стене колодца, чувствуя, как холодный камень впивается в спину. Книга в его руках, та самая, которую мать сунула ему перед тем, как закрыть люк, казалась невероятно тяжёлой. Её обложка была тёплой, почти живой, и Николас не мог понять, почему.

Внезапно ему привиделось лицо матери. "Спрячься, Ник. Не выходи, что бы ни случилось", — шептала мать, и её голос дрожал. Потом видение исчезло.

Сверху раздался грохот. Мальчик вздрогнул и прижал книгу ещё сильнее. Он слышал шаги — тяжелые, мерные, как будто кто-то с силой вбивал ноги в землю. Потом голоса.

"Очистим мир от нечистой крови", — произнёс кто-то. Голос был холодным, как лёд, и Николас почувствовал, как по спине пробежали мурашки.

Он закрыл глаза и попытался представить, что это всего лишь страшный сон. Но запах дыма, который закрыл собой звезды, напоминал ему, что это реальность.

***

Когда всё стихло, Николас не сразу решился выйти. Он сидел в темноте, слушая, как его собственное дыхание эхом отдаётся в колодце. Книга всё ещё была в его руках, и он не мог понять, зачем она ему.

Наконец, он поднялся на ноги и подошёл к висящей лестнице. Его руки дрожали, когда он поднимался вверх. Веревочная лестница раскачивалась и лезть по ней было непросто, Николас с трудом вылез наружу.

То, что он увидел, заставило его сердце остановиться.

Дом, в котором они остановились, был объят пламенем, как и дома соседей. Церковь тоже горела. Огонь пожирал стены, вырываясь из окон и дверей, как дикий зверь. Воздух был густым от дыма, и Ник закашлялся, чувствуя, как пепел оседает на его коже.

Он огляделся. Вокруг лежали тела. Мужчины, женщины, дети — все были мертвы. Похоже они хотели укрыться в церкви, но не добежали до нее. Их лица были искажены ужасом, а на земле вокруг них виднелись странные символы, выжженные в камне.

Он начал искать среди них тела родителей и к его ужасу нашел. Отец лежал вниз лицом и у него не было полголовы, чуть впереди в нескольких метрах лежала мать. Ник подошёл к телу матери. Она лежала на земле, её рука сжимала крестик на груди. Он опустился на колени и попытался разжать её пальцы, но они были холодными и неподвижными.

"Мама..." — прошептал он, но ответа не последовало.

Николас не знал, сколько времени он провёл на коленях рядом с матерью. Он не чувствовал ни холода, ни усталости, только пустоту, которая заполняла его изнутри.

"Николас, мальчик", — раздался тихий голос, с нотками сочувствия.

Мальчик поднял голову. Перед ним стоял отец Люсьен. Его лицо было изрезано морщинами, а глаза смотрели с грустью и пониманием.

"Нам надо уйти. Возможно они ещё вернутся", — сказал мужчина, протягивая руку. Он был весь в саже , в опаленной одежде.

Ник не сопротивлялся, когда мужчина поднял его на ноги. Он не мог оторвать взгляда от матери, от отца, который лежал в луже крови, от горящей церкви.

"Кто... кто они?" — спросил он, его голос был тихим и хриплым.

Люсьен не ответил. Он лишь взял мальчика за руку и повёл прочь от огня.

"Главное, ты выжил", — сказал он, когда они вышли за пределы деревни. "Я о тебе позабочусь. Я обещаю".

Николас не ответил. Он сжал книгу в руках и посмотрел на небо. Оно было чёрным, как уголь, и звёзды, которые обычно светили так ярко, казались тусклыми и далёкими.

"Нам надо уходить быстрее", — сказал Люсьен, повернувшись к холмам. "Или они найдут нас". Он протянул Нику амулет. - Это облегчит наш путь. Он скрывает наш запах и следы.

Потом сочувственно посмотрел и сказал - “Жаль, что нельзя помочь тебе это забыть”.

Николас кивнул, он знал, что никогда не сможет забыть.