Флигель-Адъютант

памяти Александра Беляева

Просыпаться не хотелось, но настырный лучик летнего солнца, отраженный от окон соседней высотки, лез в глаза и настаивал, что с меня хватит утренней дремоты. Заслонившись от него рукой, осторожно потянулся всем телом и подивился ощущению необыкновенной бодрости. У меня ничего не болело, я чувствовал себя отдохнувшим - впервые за сколько месяцев? Или - лет?

И Лиза, Лизонька... Я вдохнул воздух, пахнущий ее парфюмом и снова зажмурился - вот оно, счастье! Мы только вчера обручились - в маленькой церквушке на окраине, и теперь официально были женихом и невестой. Вечером отправились праздновать в "Прокоп", а потом было арелатское игристое вино и вальс, и скрипки, и мы целовались в экипаже, и... И теперь она лежала рядом, пшеничного цвета локоны были разбросаны по подушке, руки - свободно раскинулись в стороны, а одеяло, сбившись, открывало замечательный вид на ее изящные ножки.

Я уже протянул руку, чтобы прикоснуться к их бархатной коже, но был самым бесцеремонным образом прерван: из прихожей раздался решительный, даже агрессивный стук во входную дверь.

Тук! Тук! Тук! Так стучат те, кто абсолютно уверен: время и внимание других людей полностью в их распоряжении. Претендовать на мое время и мое внимание могло крайне ограниченное число личностей, и увидеть кого-то из них здесь и сейчас было бы настоящей фантастикой. А потому - я спустил босые ноги на пол, нашарил на тумбочке револьвер и взвел курок.

Теперь я не чувствовал себя голым, хотя из одежды на мне и были одни полукальсоны. С оружием в руках шагнул к двери, замер у косяка и спросил:

- Кто?

- Его Императорского Величества Канцелярия! Откройте, именем Императора! - с таким у нас не шутят даже самые отмороженные душегубы.

Такие визитеры, и я - в полукальсонах? Отменно! Только к двери в спальню метнулся - закрыть, там ведь Лиза. Двоих фельдъегерей с полными руками каких-то вещей я так и встретил - почесывая утреннюю щетину дулом револьвера и зябко переступая с ноги на ногу.

- Ваше превосходительство? - недоверчиво спросил один из них, совсем юноша, оглядывая мои стати и весьма скромный наряд.

- Какое еще превосходительство, господа? - удивился я. - Может, квартирой ошиблись? Конфуз вышел?

- Да нет-с, всё четко написано - вот, - старший фельдъегерь протянул конверт, где я увидел адрес этой самой съемной столичной квартиры, и что это именно мне - лично в руки. - Это ведь вы-с?

Дождавшись кивка, служивые расслабились:

- Выходит - вы. Никакой ошибки-с. Вот, значит, распишитесь о получении. Парадный мундир-с - одна штука, коробка малоформатная - одна штука, конверт бумажный - две штуки. И приглашение во дворец, сегодня-с, к двенадцати ноль-ноль. Машина за вами заедет, ваше превосходительство...

Мне сунули в руки матерчатый чехол, внутри которого, видимо, находился мундир на вешалке, коробку, конверты и приглашение, козырнули - и дверь захлопнулась. Еще бы, фельдъегерская служба - она такая, вечно куда-то торопятся!

Паркет холодил босые ступни, а потому я сгрузил посылки на диванчик и отправился искать тапки.

Лиза вышла из спальни, мило зевая и грациозно потягиваясь. Растрепанные волосы, шелковый невесомый пеньюар, который ничего-ничего не скрывал, и удивленный взгляд этих невероятных васильковых глаз - у меня дыхание перехватило, если честно. А она привстала на цыпочки и сделала несколько балетных движений для разминки, и только потом заметила меня, сидящего в кресле, всё еще в одних полукальсонах, с револьвером в руке, но зато - в тапках.

- Так! - сказала любимая и наморщила носик. - Я что-то пропустила?

Пришлось показать дулом револьвера на белоснежный лейб-гвардейский мундир с полковничьими эполетами, который висел на крючке у двери. На нем было тесно от наград, и, если полный бант Серебряных крестов понять еще было можно, то остальной иконостас как-то смущал. Тут имелась медаль Дружбы - ею награждают дипломатов, и орден Миротворца - кажется, для экспедицинных корпусов и дальней разведки, и даже натальский Крест Конгрегации. И сопроводительные документы на каждую награду имелись в наличии: плотная пачка бумаг лежала в одном из конвертов.

- Ты выходишь замуж за лейб-гвардии полковника, - несколько растерянным голосом проговорил я.

Лиза широко открыла глаза и спросила:

- Это разве плохо?

- Просто ужасно, - ответил я и, как выяснилось позже, оказался совершенно прав.

***

Я успел умыться, побриться и выпить кофе с вкуснейшими тостами, которые приготовила Лизавета. Ну, знаете - квадратики пшеничного хлеба, сердцевина вынута, на ее месте - яйцо, и всё это поджарено на деревенском сливочном масле... Настоящее блаженство.

- Мне пора в клинику, - сказала она, вытирая руки о полотенце и снимая передник. - Обещала подменить Веру Павловну после обеда. Если что - звони в ординаторскую, номер ты знаешь.

Голос у нее был тревожным. Всё-таки приглашения во дворец каждый день не приходят! И сюрпризы в виде полковничьих мундиров и десятка орденов - тоже.

- Я тебя заберу, - постарался сказать как можно более уверенно. - Поедем в синематограф, на Преторианский проспект, там сипангскую комедию показывают, Чарли Спенсер в главной роли. Маленький Бродяга опять в деле!

Обняв ее, я, кажется, и через ткань платья чувствовал ее стройное тело, и мне вовсе не хотелось ее отпускать.

- О-о-о-о, Спенсер! Обязательно пойдем! - закатила Лиза глаза и шутливо оттолкнула меня. - Всё, давай тебя одевать. Не терпится посмотреть на настоящего полковника!

И быстро поцеловала меня, едва дотронувшись губами до моих губ, а потом вывернулась и занялась мундиром.

Мне и тридцати-то нет, а тут - полковник! Это сколько очередных или внеочередных званий накапало, пока я мотался по Южному континенту и Сипанге? И на все - есть патенты, за подписью Императора! А еще - гербовая бумага об удовлетворении ходатайства о зачислении в лейб-гвардию. За меня ручались Артур Николаевич, князь Тревельян, некий Марк Вознесенский, лейб-акустик, и еще с десяток фамилий, о которых я и понятия не имел. "Быть по сему" - виднелась крупная надпись каллиграфическим почерком Императора поперек листа.

- Аж страшно! - сказала Лизавета, отступив на шаг от меня, оглядела с ног до головы и прижала ладошки к щекам. - Это как меня угораздило такого видного мужчину заполучить? Вот поедешь во дворец и найдешь себе там фрейлину какую-нибудь, что я буду делать?

- Ну, какую фрейлину, Лизонька?.. - я беспомощно развел руками.

Во всем этом белоснежно-золотом великолепии я чувствовал себя полным кретином. Ей-Богу, даже смокинг и штиблеты надел бы с меньшими душевными терзаниями. Но стоило признать - сидел мундир великолепно! И ткань была приятная.

- Всё, ты должен пообещать, что в больницу за мной приедешь вот такой вот! - заявила она. - Мы должны выгулять обновку! А я с собой платье возьму, красное. И там переоденусь.

- Ну, раз красное... - она в нем правда была очень хороша!

Не удержавшись, снова притянул Лизу к себе и поцеловал, а она и не думала отстраняться, обвив мою шею руками.

На улице загудел клаксон. С сожалением оторвавшись от девушки, отдернул штору. Глянув в окно, я увидел черный автомобиль с императорскими вензелями на дверцах. Пристегнул портупею с шашкой и посмотрел на револьвер - брать или не брать? Лиза только головой покачала:

- Знаешь, кто самый любимый параноик на свете? Угадай с одного раза, - поцеловала меня в щеку. - Колючий! Почему меня не попросил помочь с бритьем?

- Если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят. Всё, госпожа Валевская, разрешите откланяться... - я щелкнул каблуками, церемонно склонил голову.

Она сделала книксен:

- Ваше превосходительство... - а потом спохватилась. - А почему "превосходительство"? Это же генералы - превосходительство? Да и вообще - нынче же говорят "господин полковник", а не "превосходительство", не старый же режим!

- Не знаю, может у них там при дворе такое консервативное фрондерство в моде? И в лейб-гвардии, кажется. чины считаются на ступеньку выше. То есть - по пехотным меркам я получаюсь генерал-поручик...

- О, Господи! - Лиза нервно хихикнула. - Опять - поручик!

Я глянул на нее и хихикнул в ответ. Из поручиков - в генерал-поручики. Паноптикум!

***

Дверь в машину предупредительно открыл седой усатый унтер-офицер в преторианской черной форме.

- А можно сесть вперед, рядом с вами? - спросил я.

Он удивленно посмотрел на мои погоны а потом кивнул:

- Как вам угодно, ваше...

- Да бросьте. Я вот это всё сегодня в первый раз надел. Засыпал поручиком, проснулся полковником. Пару лет в Империи не был.

- А-а-а-а! - облегченно выдохнул он. - Так ты из тех, кто защищает рубежи Родины на дальних подступах? Садись, братко! То-то я смотрю, ты такой загорелый, не по-нашему, не по-аркаимски. Острова Пряностей? Ацтлан?

- Наталь! - откликнулся я.

Преторианец завел машину и потихоньку вырулил на дорогу. Я успел посмотреть на окна доходного дома, где снимал квартиру: Лиза стояла там, смотрела вслед - провожала.

- Эх, а меня не пустили! А я дважды писал рапорт... - сетовал седой вояка. А потом вдруг запел: - Наталь, Наталь, страна моя, ты вся горишь в огне-е-е... Веришь, нет, я бы этих федералистов зубами рвал. Такие же сволочи, как и наши лоялисты... Как на рожу ихнего Грэя в газете посмотрю - всегда плюнуть хочется. Какой-то он слащавый, аж приторный...

Я-то знал, что Грэй не был ни слащавым, ни приторным. Свирепый, матерый хищник - вот он кто! Но говорить водителю ничего не стал.

Автомобили, трамваи, экипажи, повозки - движение в столице было сумасшедшим. Стольный град наконец окончательно переименовали, вернув ему исконное имя - Аркаим. Первый император триста лет назад первым положил традицию менять названия городов, дав новое имя старой столице в честь своего небесного покровителя, но на тевтонский манер. Это послужило причиной переименования города во время Великой войны - мол, негоже. воюя с тевтонами, иметь столицу, названную по-тевтонски. Потом ее переименовывали лоялисты - два раза, в честь своих вожаков, которые в тот момент находились у руля. Один только Новодворский от такой чести отказался, так что Новодворском столица побывать не успела.

Когда мегаполис перешел под контроль войск, верных Регенту - переименовывать ее не стали, просто обходя этот тонкий момент в любых официальных документах, прессе и на радио. Столица - и столица. И вот, пока я носился по вельду и бороздил океаны, Аркаим снова стал Аркаимом. Ну, пусть так - только бы не звучали больше на улицах выстрелы, не слышался рёв озверевшей толпы и не звенели бы разбитые стёкла...

- Похорошел город при Императоре, а? - комментировал дорогу унтер. - Улицы асфальтом заливать стали, освещение кругом электрическое, в домах - отопление, горячая вода! Школ новых сколько! А больница на Синичкиных горах - чисто сказочный терем! Деревьев молоденьких сколько посадили – любо-дорого смотреть, глядите, как зеленеют – душа радуется! Памятники старые вон, тоже восстановили – ну, те, которым синие бошки откручивали и свои ставили. Теперь Железный всадник на человека стал похож, снова Первый Император нам путь указывает, а не козлобородый гад!

Привычка лоялистских эмиссаров увековечивать себя при жизни и называть своими именами улицы, города и веси и мне всегда казалась довольно странной. Черт его знает, может, потому у них ни черта и не получилось - из-за раздутого самомнения? Ну, и потому, что мы хорошо воевали, конечно, тоже.

На дворцовую площадь автомобиль въехал, шелестя шинами по брусчатке. Водитель опустил окно и кивнул дворцовой охране. Бравые усачи-преторианцы наскоро проверили днище, заглянули в салон, с удивлением обнаружив меня на переднем сиденье... Нам пришлось выйти: всё-таки они должны были проверить наши личности и провести осмотр вещей.

- Кузьма? - неверяще спросил я одного из караульных, вглядываясь в его лицо.

- Ва-а-аше... Благо... Превосходительство? Ну, поздравляю! - удалой вояка сверкал белыми зубами и щурил глаза.

Я не выдержал, шагнул ему на встречу, и мы обнялись. Черт знает , сколько не виделись, добирались из Наталя разными путями-дорожками... Приятно было видеть его живым и здоровым, да еще и в дворцовой охране!

- Да и ты, я смотрю, на месте не стоишь. Вольноопределяющийся?

- А то! - геройский преторианец явно гордился нашивками. - Через десять дней подпоручика присвоят!

- Теперь уже я тебя буду "благомордием" называть, так и знай! - ухмыльнулся я, вспоминая, как он изгалялся надо мной в Сан-Риоле.

- Ну, вы-то "сковордие" очень удачно проскочили, не дали мне потешиться! Цельный полковник, ну надо же! Большая шишка!

- Хо-хо.

- Ха-ха!

Вот за это меня начальство родной бригады терпеть не могло - за фамильярность с подчиненными. Подрывал, понимаете ли, многовековые устои, нарушал субординацию, позорил честь мундира. В башибузуки мне прямая дорога, а не в лейб-гвардию. Интересно, какого размера стали бы глаза у полковника Бероева, если бы он сейчас увидел меня в полном облачении?

Мы тепло расстались с Кузьмой, договорившись еще увидеться, и я оставил их трепаться с водителем - рассказывать о наших совместных подвигах, реальных и выдуманных.

По мраморным ступеням дворца я шел уже в настроении приподнятом - всё-таки преторианцы в массе своей были мужиками хорошими, правильными. На их штыках и установил свою власть Регент, незабвенный Артур наш Николаевич, и с их помощью стал потихоньку собирать осколки - а потом и мы, хаки, подтянулись... Каждый раз, общаясь с этими неуемными пассионариями в черных мундирах, я как будто заряжался их безграничной, плещущей через край энергией, настраивался на нужный лад. Воевать или работать - и то, и другое преторианцы делали с полной самоотдачей! Они были настоящими имперцами и настоящими воинами, а я... А я вот теперь настоящий полковник.

- Ваше превосходительство? - козырнул мне лейб-гвардеец в таком же, как у меня, мундире, но с капитанскими погонами. - Его Величество ожидает. Прошу за мной.

Сердце застучало чаще - всё-таки к Императору! Я его не видел с тех пор, как мы расстались тогда, у тех самых мраморных ступеней, по которым толпа солдат внесла его во дворец... Мы шли, минуя рабочие кабинеты и роскошные залы, посты придворной охраны и галереи, полные изысканных произведений искусства - скульптур, картин, гобеленов... И общество - те самые придворные, они были повсюду. Общались, куда-то торопились, о чем-то спорили - генералы, высокие чины в вицмундирах, какие-то дамы в шикарных платьях... Я мог только завидовать отличной выправке лейб-гвардейца, его идеальной осанке и безупречным манерам. Для него вся эта помпезная обстановка и высокое общество были делом привычным.

С неожиданной для себя злостью я подумал о том, что вроде как всю эту великосветскую камарилью вывели еще лоялисты, откуда она снова повылезала? Но - анфилада из роскошных комнат внезапно закончилась, и капитан в белом мундире остановился.

- Вам - туда, - указал он в сторону от огромной белой двери с позолотой, куда-то за бархатную зеленую портьеру.

В голову пришла дурацкая мысль: на фоне этой самой белизны и позолоты мундир лейб-гвардейца представлял собой отличный камуфляж! Но Бог с ней, с позолотой - там, за зеленой тканью, виднелась небольшая дверца - деревянная, скромная. Взявшись за простую медную ручку, я толкнул дверь вперед. Она подалась, и спустя секунду я оказался в странной комнатке, полной какой-то аппаратуры, книг и справочников, приборов, проводов и деталей. Контраст с роскошью и богатством остального дворца был просто разительным!

За заваленным бумагами, винтиками и какими-то металлическими штучками столом в наушниках сидел Император и увлеченно отстукивал что-то радиоключом. Его каштановая шевелюра была растрепана, взгляд смотрел в одну точку - Его Величество был полностью сосредоточен. Наконец он закончил и откинулся на спинке стула, сняв наушники и бросив их на стол, а потом увидел меня:

- Господи Боже! Вы! Ну, наконец-то!