Фольклор

Рассказывают, что жила в соседнем городе вместе с мужем торговка сладостями Халима. Она была известна как женщина мягкая и милосердная, не дающая в обиду даже больного нищего или самое низкое животное. Однажды перед ее лавкой собрались дети, чтобы выпросить чего-нибудь вкусного, и, пока Халима раздавала им орехи и сушеные фрукты, для забавы принялись кидать камни в тощую кошку, рыскающую по торговым улочкам в поисках пропитания. Увидев такую жестокость, добрая женщина отогнала детей, взяла кошку на руки и с укором произнесла:

- Плохо вы поступаете, обижая эту кошку, и Всемилостивый будет недоволен вами! Знайте, что всякая тварь имеет свои чувства, и всякую тварь уважать нужно в той же мере, что и почтенного соседа или собственного брата.

- Не верим! - воскликнул юный сын богатого купца, что недавно остановился в городе, - у этой кошки мыслей и чувств не больше, чем у камня!

- Это ты так говоришь, потому что не знаешь историю придворного мудреца и говорящей мыши, - ответила торговка.

Мальчику стало любопытно.

- Что же это за история?

- А вот послушай.

Маленький гость придворного мудреца

Говорят, несколько лет тому назад в столичном городе, где живет с женой и сыновьями мой брат, пышно отмечали свадьбу единственной дочери визиря. На нее был приглашен и придворный мудрец, ученый старец, бывший одновременно и лекарем. Собираясь на пир, он принял ванну, натер себя ароматными маслами, облачился в лучшие одежды и собирался было присоединиться к празднеству, как вдруг почувствовал, как что-то маленькое зацепилось за полу его халата. Смотрит - на драгоценной ткани повисла, вцепившись что было сил, крошечная мышь! Старец, пусть и был мудрецом, сперва осерчал, но после рассудил, что такое необычное поведение наверняка должно иметь столь же необычное разъяснение. Он только убедился в своих подозрениях, когда мышь обратилась к нему совершенно по-человечески:

- Не убивай меня, о мудрейший из мудрецов, я хочу всего лишь посмотреть на свадьбу дочери визиря, и, наслышанная о твоем уме и добром нраве, прошу спрятать меня в твоих одеждах.

- Будь по-твоему, чуднóе создание, - сказал тот, - но я потребую от тебя ответную услугу.

- Все, что пожелаешь!

- Когда мы вернемся с пира, а я прогоню слуг и удостоверюсь, что все во дворце легли спать, ты расскажешь мне, как научилась человеческой речи и зачем тебе понадобилось посетить свадьбу.

- Я с радостью расскажу тебе об этом, тем более и сама счастлива буду выговориться.

Тогда мудрец спрятал мышь в складках одежды и пошел на свадьбу. Веселились и пили весь день и всю ночь, а мудрец, помня о мыши, незаметно подсовывал ей крошки то того, то другого лакомства. Когда же, наконец, можно было покинуть пир, не нарушив приличий, он, сославшись на усталость, удалился в свои покои. Там мудрец прождал, пока не станет тихо, и вытащил мышь, усадив ее на подушку перед собой, после чего потребовал:

- Теперь рассказывай, о чем условились.

- С удовольствием! - откликнулась та и начала

Рассказ о юноше Алиме и двух джиннах

Некогда жил в нашем городе богатый человек, державший посудную лавку, и имел он трех сыновей. Когда сыновья стали подрастать, отец решил передать им дело и стал учить их премудростям торговли. Младшие братья учились охотно и скоро сами стали торговать, один лишь старший сын Алим не любил это занятие и стремился к наукам. За то, что не хочет походить на родителя, лавочник возненавидел старшего сына, в вслед за ним столь же жгучим презрением прониклись к Алиму его братья. И вот умерла жена лавочника, и некому стало заступиться на ученого юношу. Тогда отец дал ему всего десять дирхамов да кусок хлеба, и велел:

- Отправляйся теперь, куда знаешь, а я больше не желаю видеть тебя, позорящего семью, в своем доме! Не смей никому говорить, откуда ты и чей ты сын, чтобы не очернить мое имя. За что мне такое наказание, как ты? Лучше я буду заботиться о твоих братьях.

Как ни было горько Алиму покидать родной дом, он не мог ослушаться отца и ушел, не понимая даже, куда ему направиться и что теперь делать. Так, в тяжелых думах, дошел он до другого конца города, и вдруг слышит, как какой-то мужчина жалуется соседу, что его любимый сын, свет его жизни, в остальном такой послушный и разумный, никак не может научиться ни счету, ни письму. Стоит взяться учить его - он сперва внимательно слушает и прилежно занимается, но очень скоро начинает плакать и кричать, и совершенно ничто не может его успокоить, и нет никакой возможности продолжить занятия. Тогда Алим окликнул печалящегося мужчину:

- Мир вам, любезный; разрешите и мне попытаться научить вашего сына!

- Что ж, попробуй, - ответил тот, - я буду исправно платить тебе первые дни, даже если не увижу успеха, но если на десятый день все будет по-прежнему, выгоню из моего дома и потребую возврата всей платы!

- Хорошо, - согласился юноша и пошел с тем человеком, чтобы устроиться у него в доме.

На следующее же утро он пошел знакомиться с мальчиком, которого прозвали Ваиль. Тот по обыкновению уже приготовил все необходимое для занятий, но, к удивлению Ваиля и его семьи, Алим начал не учить подопечного, а беседовать и играть с ним, и вскоре стал ему хорошим товарищем. В последующие дни он таким же образом подружился с его друзьями и родственниками. Видя это, на седьмой день отец Ваиля спросил:

- Когда же ты начнешь учить моего сына? Или ты хочешь остаться без крова, работы, да еще и в долгах?

- В свое время я начну учить его, - заверил Алим, - не беспокойтесь, к десятому дню все разрешится.

И вот настал десятый день, что он провел в этом доме. Рано утром он позвал отца, мать и прибывшего погостить дядю мальчика посмотреть на урок, но повел всех не в комнату, что была отведена для занятий, а во двор. Родичи Ваиля подивились этому, но решили посмотреть, что будет. Тогда Алим усадил ученика перед собой и принялся втолковывать ему правила счета. Зрители же терпеливо ждали и думали, что вот сейчас ребенок начнет капризничать и плакать, но нет - час прошел, второй, и даже отец мальчика устал от такой горы премудростей, а сын его только однажды пожаловался, что у него устали ноги от сидения и попросил разрешения встать. Когда же первый урок кончился, и молодой учитель опросил Ваиля о том, что тот запомнил, оказалось, что смышленый отрок усвоил куда больше, чем можно было бы ожидать от человека его возраста. Похвалив сына и отпустив играть с соседскими детьми, отец обратился к Алиму с такими словами:

- Вижу, ты сумел унять беспокойного сына и заставить его прилежно учиться. Скажи же, как тебе это удалось?

- Очень просто. Не замечали ли Вы, что мальчик порой пугался не только во время урока?

- И вправду, такое изредка случалось, - припомнил отец.

- Дело вот в чем: когда ему было три года от роду, его тетка, в то время делившая с Вами стол, нечаянно облила его горячим маслом симсима, но побоялась Вашего гнева, промолчала и строжайше запретила жаловаться самому Ваилю, а в объяснение сказала, что это его товарищи по играм обожгли его из неосторожности. Некоторые ожоги до сих пор не зажили, и я сразу приметил их. Так и вышло, что сын Ваш невольно питает страх к запаху масла симсима, и по четвергам и пятницам, когда готовят плов, не может заниматься, почуяв его запах. Мне нужно было только сменить место и время занятий.

- Клянусь Аллахом, такого премудрого юноши, как ты, я еще не встречал, хотя за долгую жизнь свою перевидал немало! - воскликнул отец. - Я рад буду, если ты и дальше останешься в моем доме учителем.

- С превеликим удовольствием, - поблагодарил его Алим.

Так ученый старший сын лавочника поселился в доме отца Ваиля, которого считал отныне младшим братом. Но, из-за того, что собственный отец запретил ему говорить об его родной семье, и из-за недостатка денег - а дающая ему кров семья была не слишком богата - он никак не мог найти себе жену, чему сильно печалился. Однажды вечером, когда хозяева отбыли на свадьбу родственника в другой город, оставив Алима стеречь дом, он особенно предавался печали, и, сидя в одиночестве за книгой, воскликнул:

- Один Аллах всеведущ и всемогущ! Но не могу я понять, за что мне такое наказание - одинокая жизнь и бездетная старость? Семья Ваиля относится ко мне с добротой, но разве нужен я буду, когда мальчик вырастет?

Тут, неожиданно для него, из угла комнаты ему кто-то ответил:

- Ты будешь нужен мне, о достойнейший из юношей, и я всегда буду следовать за тобой, если только ты не убьешь меня от скуки или ради забавы.

Тут мышь сказала, что устала за сегодняшний день и хотела бы немного поспать. Придворный мудрец и сам едва мог держать глаза открытыми, взял с гостьи обещание окончить историю завтрашним утром, устроил её на ночлег в шкатулку, выстланную мягкой тканью, и лег сам. Утром, чуть пробудившись и отослав невольников, доставивших завтрак, он проверил, на месте ли мышь. Та никуда не сбежала и уже поджидала мудреца, умывая свою серую шерстку. Отломив для нее немного финика и хлеба, старец попросил:

- Расскажи же продолжение истории умного Алима!

- Слушай внимательно, - предупредила мышь и начала

Историю о мыши и узнике бутылки:

Как можно догадаться, тот голос, что неожиданно обратился к Алиму, принадлежал мне. Дело было в том, что я поселилась в томе родителей Ваиля как раз когда ему нашли такого хорошего учителя. Чуть заслышав речи юноши, я влюбилась в него без памяти, пусть это и не положено. Мне стало стыдно портить припасы в том доме, где живет мой возлюбленный, и с той поры я стала бегать по улицам, подбирая крошки. Однажды ночью, когда торговля уже не велась, я нашла запечатанную бутылку, валяющуюся на краю дороги - она явно была никому не нужна, и я рассудила, что не сделаю дурно, если прогрызу печать и посмотрю, что за жидкость там внутри. Как только я сделала это, о мудрец, из горлышка повалил пар, запахло горелыми углями и передо мной предстал джино высотой с дом!

Я едва не умерла со страху, ибо джинн был силен и грозен видом, но оказался не злым. Расправив все члены своего тела, уставшие от долгого заточения, он промолвил своим громовым голосом:

- Где тот счастливец, что выпустил меня и чьи желания я немедля исполню?

- Я здесь, страшнейший из духов, - робко пропищала я, - я всего лишь мышь и не хотела потревожить тебя.

- Неужели это правда? Воистину чудесны дела Аллаха! - засмеялся дух, что понимал наречие всех зверей, и, чтобы мне было удобнее разговаривать с ним, обратился в черную крысу. - Не бойся, мышь, я не шайтан, а заточен был в бутылку за то, что воспылал страстью к прекрасной джиннии, жене моего младшего брата. Теперь же повелевай, чего ты хочешь, три твоих пожелания будут исполнены! Быть может, ты грезишь об амбаре, полном зерна, масла и различных лакомств, куда не будет хода никому, кроме тебя?

- Нет, о дух; с твоего позволения я попрошу тебя об одном: сделай меня юной девушкой, чтобы я могла стать женой дорогого моему сердцу человека.

Джинна привело в задумчивость это пожелание, и, помедлив, он ответил:

- Много просишь ты, загадочное создание, и, боюсь, я недостаточно могущественен для исполнения твоей воли. Будь ты заколдованной девушкой, или, хотя бы, обезьяной или львицей, было бы легче, но ты такая маленькая, что я даже не могу припомнить, кто, кроме всемогущего Аллаха, способен на такое!

- Ничего не поделаешь, - с грустью сказала я, - тогда я загадаю три желания. Первое: пусть я научусь говорить по-человечески, чтобы в точности понимать моего возлюбленного и беседовать с ним.

- Исполнено, - склонил голову джинн, - говори же дальше. Возможно, ты захочешь, чтобы ни один зверь не смог поймать и съесть тебя?

- Ты почти угадал, дух: я желаю, чтобы жизнь моя была долгой, и умерла я в один день с обожаемым мною.

- Сложное поручение, но и оно исполнено. Повелевай же и в третий раз!

Я хотела было загадать, чтобы и Алим преисполнился ко мне нежной любви, но решила, что, пока я остаюсь в облике мыши, это будет тяжело для него, и не отважилась высказать такое желание. Взамен чего сказала:

- Я хочу, чтобы тот юноша - его зовут Алим - имел достаточно денег для безбедной жизни и стал уважаемым всеми человеком.

- Я в силах исполнить и эту просьбу, - промолвил джинн. - Запоминай же: не будет пользы от богатства, если оно свалиться на голову внезапно и без причины. Лучше будет сделать так: мне довелось слышать, что у визиря нынешнего царя уже много лет тяжело больна его любимая жена. Она отказывается от пищи, не хочет видеть ни мужа, ни детей и целыми днями только плачет и истязает себя, и скоро умрет, если не будет найдено верное лекарство. Ни один лекарь, мусульманин или присланный из далеких стран, не смог излечить её, и визирь не может помогать молодому еще царю в государственных делах, отчего они пришли в упадок. А причина болезни проста: кухарка, которую наняли как раз в то время, приходится ровесницей и дальней родственнице жене визиря, и страшно обижена за то, что сама не заполучила её место. Кухарка эта колдунья, потому все блюда, подносимые ненавидимой ею женщине, очень вредоносны. Дабы излечить несчастную, достаточно удалить кухарку от должности, а лучше найти ей хорошего мужа из другого города. Тогда жена визиря станет понемногу поправляться, и все обычные укрепляющие средства возымеют действие. Если этот Алим и правда такой достойный человек, не будет ничего плохого, если он воспользуется этим секретом и будет щедро награжден визирем. А за твою преданность и кротость, мельчайшая из мышей, я раскрою еще один секрет: среди драгоценностей, которые будут дарованы за спасение женщины, можно найти старинный сосуд, потемневший от времени. В нем заключен мой старший брат за пороки, о которых не принято говорить, но по нраву он добр и, подобно мне, выполнит пожелание освободившего его, но только единожды; теперь я вспомнил, что он куда могущественнее меня - если на то будет воля Дарителя, он исполнит изначальное твое желание!

Я от всего сердца поблагодарила духа, а тот, снова приняв истинный вид и поклонившись, умчался быстрее ветра, так что скоро совсем скрылся с глаз. Обрадованная, я побежала обратно в дом родителей Ваиля и застала там своего возлюбленного в глубокой печали.

Вот как, о величайший из мудрецов, я получила дар человеческой речи.

-Это поистине изумительная история! - воскликнул мудрец. - Но ты еще не поведала мне, как очутилась во дворце и отчего захотела поглядеть на свадьбу.

- Всему свое время, - ответила мышь, - слушай дальше.

Алим, конечно же, был удивлен моей историей не меньше тебя. Он был признателен мне за помощь и пообещал, что, когда визирь наградит его, он как можно скорее прикажет старшему джинну сделать меня девушкой и немедля женится. И вот, дождавшись возвращения хозяев дома, юноша отпросился на день добиваться, чтобы его принял визирь, и получил приказание явиться через два дня. В ожидании он собрал все накопленные за время службы учителем деньги и, взяв меня с собой, отправился на базар за красивой одеждой, чтобы предстать перед визирем в лучшем виде. Наконец наступил назначенный день. Юноша спрятал меня в карман халата, как это сделал ты, мудрец, и пошел во дворец. Там его встретила целая толпа стражников и слуг визиря- они окружили его и повели к своему господину. Пусть это была и не та часть дворца, где обыкновенно жил царь, но богатство и изысканность её убранства поразили Алима: во внутренних дворах цвели растения невиданной красоты, всюду были дорогие ковры, прекрасные ткани и изделия из тонкого цветного стекла и заморского дерева. В то же время заметно было, что многих вещей не хватает, а какие-то пришли в запустение.

«Видно, и правда визирь печалится о своей жене, и это мешает ему в делах», - решил Алим.

Пройдя в зал, где принимали просителей, он низко поклонился, а когда тот разрешил ему говорить, начал:

-Говорят, о величайший, что супруга Ваша, мать ваших детей, тяжело больна, и что никакое средство не может помочь ей. Если это так, я осмелюсь предложить свой способ лечения.

-Не могу я поверить, что после десятков докторов, хлопотавших над ней и так и не добившихся успеха, ты сможешь хоть что-нибудь сделать, - со скорбью в голосе ответил визирь, - но даю тебе одну попытку. Если же она окажется неудачной, я прикажу казнить тебя на месте, чтобы никто больше не смел насмехаться над моим горем!

Алим дрожал от страха перед таким суровым наказанием - вряд ли, думал он, мыши понадобилось бы врать, но неизвестно, правду ли сказал джинн. Даже если тот не обманул, юношане хотел навлекать беду на кухарку, а потому сказал так:

- Благодарствую; если будет на то воля Аллаха, мое средство подействует; а способ таков: Всевышнему угодно, чтобы кухарка, дальняя родственница Вашей жены, что готовит для нее, вышла замуж, и болезнь будет продолжаться, пока этого не произойдет.

- Да ты смеешься надо мной! - рассвирепел визирь. - наверное, ты сам хочешь жениться на этой несчастной кухарке и после сбежать!

- Вовсе нет, - со сдержанной улыбкой возразил Алим, - и вот доказательство: лучше будет, если мужа ей найдут в другом городе, как можно дальше отсюда.

- Что же; я испробовал многие лекарства для своей подруги, испробую и твое - у меня есть на примете достойный, пусть и не слишком знатный человек. Но помни о возможном наказании! Пока что ты будешь жить при мне, чтобы не вздумал бежать. В случае же удачи эти дни, проведенные в роскоши дворца, станут частью награды.

Визирь тут же принялся за устройство свадьбы кухарки, которую сыграли уже через три дня, и она не смогла больше подавать жене визиря губительные блюда. Спустя десять дней заметили, что больная стала охотнее принимать пищу, играть с детьми и выходить на прогулки, а спустя месяц совершенно оправилась от прежнего недуга. Тогда обрадованный муж её снова призвал к себе Алима:

- Как это ни удивительно, но, хвала Аллаху, твое средство подействовало! Знай, что я оставлю тебя во дворце и щедро награжу!

Тут он позвал слуг и велел подготовить роскошные покои рядом с собственными, и перенести туда немало драгоценностей, лакомств и прочих дорогих вещей, а Алима назначил своим советником и одним из ученых-улемов. Довольные, мы с ним удалились в новые покои и оттуда послали весть семье Ваиля, ибо мой возлюбленный не забыл о помощи со стороны этих людей и хотел теперь, когда он достиг такого богатства, по мере сил воздать им должное. В числе ценностей, дарованных визирем, нашелся и старинный сосуд, о котором рассказывал младший джинн, и мы уснули, намереваясь на следующий день с помощью его старшего брата сделать меня девушкой.

Долгое пребывание в роскоши, в окружении знатных людей и невольников, готовых повиноваться любому приказу, зародили в душе Алима сомнения: он рассудил, что ему полагается лучшая жена, чем жалкая превращенная мышь, и в тайне от меня он освободил джина, и пожелал в жены единственную дочь визиря, чья красота, по слухам, затмевала солнце и была дороже любой жемчужины. Я думаю, джинн выполнил поведение, ведь утром визирь снова послал за Алимом и обратился к нему с такой речью:

- Мне кажется, друг мой, что я недостаточно наградил тебя; на твое счастье у меня есть дочь, которой я так и не нашел достойного мужа, и я отдаю её тебе. Будем же готовиться к скорому празднику!

Сердце Алима наполнилось радостью, и он долго благодарил благодетеля, а я, услышав все это, убежала и в горе блуждала по дворцу, пока не нашла тебя, о мудрец. Я хотела если не отпраздновать, то хотя бы посмотреть на свадьбу, если не свою, то другой счастливицы.

Теперь ты знаешь, зачем я хотела побывать на пиру.

Пока мышь рассказывала, мудрец приходил все в большее волнение, а под конец не смог сдержать возгласа:

- Каких только чудес не бывает на свете! Знаешь ли ты, милейшая мышь, что твоя история как две капли воды похожа на две другие, что я перевел с древних языков? Теперь я дополню перевод твоим рассказом, о мышь!

Я буду счастлива, но о текстах, разумеется, не знала, - сказала мышь, - не можешь ли ты показать мне их?

С удовольствием, - согласился старец и вскоре принес книгу, куда переписывал перевод старинных текстов.

Когда же мышь услышала их пересказ, она крепко задумалась, а после спросила:

- Не сказано ли в древних рукописях, отчего все повести так похожи и почему повторяется их смысл?

- Кое-что, и правда, сказано, но мало, - припомнил ученый, - здесь написано только, что до десяти раз повторится эта история, пока не свершится записанное в книге судеб, Китаб Аль-Масыре. Боюсь, что ждать еще долго.

- Долго, - печально откликнулась мышь и добавила: как бы ни сложилась моя судьба и чем бы ни закончилась эта история, я благодарю тебя, о добрейший из мудрецов, за услугу и прекрасный ночлег.

- Не желаешь ли ты остаться при мне? Я сделаю вид, что изучаю тебя как диковину, и буду относиться к тебе со всяческой заботой, точно к дочери.

- Я не могла и мечтать об этом!- пропищала мышь.

- Но скажи теперь, наверняка ты страшно сердита на Алима?

- Вовсе нет. Ведь я ни чуть не меньше люблю его, и теперь рада, что он обрел уважение людей, богатство и прекрасную жену. Разве важно мое собственное счастья? Правоверный мусульманин не гневается на Всевышнего, если тот пошлет ему тяжкие испытания, а говорит: на все воля Аллаха! Так и я покорно принимаю свою участь.

- Я, подобно младшему джинну, восхищаюсь твоим смирением, мышь! Скажи же еще: как мне именовать тебя, если уж мы стали добрыми друзьями?

- У меня нет имени, - покачала головой рассказчица, - я всего лишь маленькая тварь и вряд ли заслужила его.

- Тогда я нареку тебя Наджия: такой верной дружбы я не встречал уже много лет!

Мне говорили, что мышь и по сей день живет под защитой придворного мудреца и лишь изредка видит советника Алима. Его отец и братья, прознав об успехах презираемого родственника, немедля простили его и теперь стараются, как только могут, ублажать его - это поведение, несомненно, недостойное, но Алим не держит на них зла. Вот какова история о говорящей мыши.

Дети притихли, слушая рассказ Халимы. Когда же она замолчала, тот мальчик, что сперва не верил ей, тихо сказал:

- А ведь это правдивая история: мой отец не кто иной, как тот самый Алим; чтобы не заскучать, живя в одном городе, он иногда путешествует под видом купца. Я и не знал, что своим положением он обязан мыши! Вот бы посмотреть на нее! Клянусь Аллахом, впредь я не стану обижать ни одно животное и постараюсь быть хорошим человеком.