Форточка

Сергей учился на третьем курсе медицинского и твёрдо верил, что если не заснуть на лекции по биохимии — день удался. Жил он в общежитии, в комнате номер 214, где обитали ещё трое студентов и бесконечное количество запахов — от супа до медицинского спирта. Но настоящий кошмар начинался не в корпусе, а в маршрутке № 47, где он ежедневно ездил на пары.

Сергей всегда садился у окна. Принципиально.

— Мне душно, — говорил он. — Без свежего воздуха у меня начинается гипоксия мозга.

Обычно рядом попадались нормальные люди, но в один злополучный вторник судьба решила устроить контрольную по выживанию.

В салон зашла бабушка. В белом берете, с сумкой, с тринадцатью пакетами и взглядом, способным стерилизовать инструменты без автоклава.

Она плюхнулась рядом и сразу начала осмотр:

— Молодой человек, вы студент?

—Да. Медицинский, — гордо ответил Сергей.

— Тогда вы должны понимать, что сквозняк убивает!

Сергей застыл, держа ручку форточки.

— Сквозняк?

— Да! — кивнула бабушка. — Моя соседка Глаша простудилась от такого же форточника. Сначала насморк, потом кашель, потом — всё.

— Всё? — переспросил он.

— Всё, — мрачно подтвердила она. — Три месяца с бинтом на шее!

Сергей мысленно стал вспоминать лекцию по патофизиологии.

(Неуклюжая фраза… Стал вспоминать лекцию...)

«Сквозняк не является патогенным фактором», — говорил в его мозгу внутренний голос преподавателя, — но бабушку переубедить невозможно”.

Он всё же приоткрыл форточку на два сантиметра.

Свежий воздух влетел в салон, как студент в буфет после сессии.

Бабушка моментально активировалась.

— Закрой!

— Но душно.

— А мне дует!

— А у меня гипоксия!

— А у меня радикулит!

— А я тут первый сел!

Водитель через зеркало наблюдал, как начинается климатическая война.

Пассажиры напряглись. В салоне запахло порохом и мятными каплями от насморка, которые демонстративно откуда-то достала старушка.

Бабушка ловко потянулась и захлопнула форточку.

Сергей, не теряя самообладания, открыл снова.

Так продолжалось десять минут — открыто, закрыто, открыто, закрыто.

Люди перестали смотреть в телефоны: шоу началось.

— Молодой человек, вы убийца! — возмущалась бабушка.

— Я будущий врач!

— Вот именно! Вам людей лечить должны, а вы их насмерть продуваете!

— Давайте компромисс: приоткрыта на миллиметр.

— Тогда я накину шарф.

— Договорились!

Мир был близок. Но тут с заднего ряда послышалось:

— Молодой человек! У нас тут ребёнок! Застудить хотите?!

Сергей посмотрел — ребёнок сидел в куртке, шапке и с мороженым в руках, с видом, что последнее что его волнует, это сквозняк.

— Маааам, мне не дует, мне скучно, — буркнул мальчик

Но толпа уже определила виновного.

— Закройте форточку! — донеслось со всех сторон.

— Вы хотите, чтобы нас продуло?

— А вдруг пыль в лёгкие попадёт?

Сергей чувствовал себя в панике, как одинокий лимфоцит среди вирусов.

Он попытался объяснить:

— Уважаемые, позвольте замечание. Сквозняк не вызывает заболевания, только способствует охлаждению слизистых…

— Молчи, мальчик! — перебила бабушка. — Я тридцать лет прожила с форточками — всё знаю!

Он вздохнул.

Это была не просто бабушка. Это был противник с опытом и железным иммунитетом к аргументам.

Сергей сдался и сел ровно, чувствуя, как температура в салоне поднимается.

Через пять минут ему стало по-настоящему плохо — воздух стоял, как в тренажерном зале

Он медленно поднялся, посмотрел на табличку “Не открывать во время движения” и с тоской произнёс:

— Да это же пытка по определению Женевской конвенции...

И тут вмешалась судьба — маршрутка встала в пробку.

Водитель выругался, включил печку.

Салон превратился в хамам с ароматом валидола.

Сергей не выдержал. Поднялся, решительно открыл форточку настежь.

Порыв ветра взъерошил всех подряд.

Бабушка завизжала.

— Простудишь!

— Я Спасаю вас! — ответил он.

И понеслось.

Кто-то начал спорить, кто-то аплодировал. Одна тётка закричала:

— Молодец, сынок! Хоть кто-то проветрил!

А другая ей в ответ:

— Предательница! Ты за кого?!

Водитель повысил голос:

— Сейчас всех высажу!

Но спор уже жил собственной жизнью.

Кто-то закрыл форточку. Сергей снова открыл.

Бабушка встала, вцепилась в ручку, защищая фронт.

Они тянули форточку на себя, как два пластических хирурга, делящие богатую клиентку.

— Отпусти!

— Не отпущу!

— Я пожилой человек!

— А я молодой и тоже хочу выжить!

Щёлкнула ручка — и осталась в руках Сергея.

В салоне повисла тишина.

Бабушка медленно села.

— Вот. Доигрался.

Водитель тяжело вздохнул:

— Ну и кто теперь отвечать будет?

Сергей пожал плечами.

— Я будущий врач, я отвечаю только за живых.

Смех прошёл по салону. Даже бабушка фыркнула, но притворилась, что чихнула.

Остаток пути ехали в перемирии.

Без форточки, но с открытым окном водителя, откуда тянул свежий ветер.

Бабушка на выходе сказала:

— Знаете, молодой человек, вы, может, и правы… просто мы боимся.

— А я — задыхаюсь, — улыбнулся Сергей. — Так что считайте — ничья.

Она кивнула, и, уходя, сунула ему в руку мятный леденец.

— Для горла. Чтобы не заболело.

Сергей ещё долго смеялся, глядя ей вслед.

А на следующий день на паре по терапии он записал в тетрадь:

«Психологический фактор в восприятии холода играет решающую роль».

И добавил сбоку карандашом:

«И не спорь с бабушкой в маршрутке — всё равно проиграешь».