Фотограф

- …постановление правительства о сносе монумента Освободителям Донбасса.

Сашкина рука с бутербродом замерла на полпути ко рту. Не веря своим ушам, он ошеломленно воззрился на экран телевизора. Диктор с лощеной физиономией продолжал вещать:

- Освободившаяся территория будет использована для расширения гостиничного комплекса «Виктория», а также для постройки рядом с Донбасс-ареной нового дворца игровых видов спорта…

- Вот правильно! – донесся из дверей кухни голос отца. – Давно пора было!

Бутерброд упал. На пол. Колбасой вниз, вестимо. Изумленный взгляд Сашки перешел с экрана телевизора на отца.

- Папа, да что с тобой?! Ты чего такое говоришь?!

- Это с тобой что?! – с готовностью огрызнулся Андрей Николаевич. Последнее время в спорах с сыном он заводился с пол-оборота. – Носишься со своим «Бессмертным полком» как дурень с писаной торбой! Вот потому мы так хреново и живем, что в прошлом застряли: «Ах, какие герои раньше были! Да, теперь уже все не то!»

- Ты понятия не имеешь, о чем говоришь! – холодно проговорил Сашка.

- Где уж мне! – голос отца просто сочился ядом. – Мы же, старики, тупые, ничего не знаем и не понимаем. Зато вы, молодежь, умные! Так объясни мне, умник, далеко ли мы уйдем, на каждом шагу назад оглядываясь? Я вот думаю, что нет. Скорее, споткнемся, скатимся в канаву да шею себе свернем. Ты новое поколение! Тебе вперед смотреть надо, в будущее, а не со старыми засаленными бумажками возиться и пыль архивную глотать!

- Те, кто не помнит своего прошлого, не имеют будущего!

- Ага, цитатами заговорил! Своего ума не нажил, так за другими повторяешь.

Сашка резко поднялся.

- Так, все! С меня хватит! – и двинулся к двери.

- Саша, ты куда? – пролепетала от плиты до сих пор молчавшая мать. – А завтрак?

- Я не голоден! И вообще, душно тут у вас, пойду проветрюсь!

Сашка схватил куртку с вешалки в прихожей и пулей вылетел на лестницу, хлопнув дверью. Его трясло.

Штаб донецкой ячейки движения «Бессмертный полк» располагался на бульваре Шевченко за юношеской библиотекой, во дворах. Последнее время он все чаще пустовал, но в это утро, прилетев туда в состоянии «искры из глаз, дым из ушей», Сашка застал там целых троих активистов: Димку, Ленку и Юрку. Все трое встретили его удивленными взглядами.

- Выглядишь как дворовый кот после драки, - задумчиво прокомментировал Димка, поправив очки. – Случилось чего?

- Отец случился, - буркнул Сашка. – В том числе. С ним последнее время часто бывает, но сегодняшнее даже для него зашквар… Ладно, это мои заморочки. Лучше скажите, новости смотрели?

- Пго памятник? – почти утвердительно осведомилась Ленка. – А как же! Дело, похоже, совсем швах. Кстати, в нашем подъезде еще один беспамятный нагисовался. Знаю его плоховато – мужик-интеллигент с десятого этажа стоял у подъезда и озирался, как потерянный.

- А чего сразу беспамятный? Может, болеет после вчерашнего? – усомнился Юрка.

- Да нет… Говогю же – интеллигент. Настоящий. Не бухает. Вгоде пгофессором в унивеге работает… Габотал, видимо, уже… У беспамятных пгошлое под ноль выгубает – как звать-то их, не помнят, какие уж там знания по пгедмету…

- И у меня двое, - мрачно подхватил Димка. – В конторе, где мама работает. Это уже смахивает на эпидемию.

- Воот! – со значением произнес Сашка и даже указательный палец вверх поднял для пущего эффекта. – Я думаю, что все это связано: и беспамятные, и чертовщина со сносом памятников. Ну не может это быть просто так!

Он подошел к большой карте Донецка на стене, взял коробку с цветными пластиковыми флажками на иголочках и расставил несколько синих и пару красных.

- И чего это ты делаешь? – поинтересовалась Ленка.

- Синими я отмечаю места, где видели беспамятных, а красными – исторические места, на которые покушаются наши власти. Вам бы не помешало сделать то же самое.

Юрка скептически хмыкнул:

- И какую систему ты хочешь во всем этом найти? Детективов насмотрелся? Вычислить логово серийного убийцы памяти?

- Вообще-то «ха-ха» здесь неуместно, - все так же задумчиво вмешался Димка. - Сашка дело говорит. Вот, гляньте-ка, - он развернул свой ноутбук к ребятам. Там была папка со скриншотами с видеозаписей. – Когда только начались поползновения властей на монументы и появились первые беспамятные, я решил понаблюдать. Камер у нас в городе не так много, но кое-где есть. Я выбрал те, что были в проблемных местах и у памятников, и подключился к ним. Провозился несколько часов, проглядывая записи, но нашел нечто интересное.

- Ну ты хакег! – восхитилась Ленка.

- Умею кое-что, - чуть смутился Димка, поправив очки. – Вы пока скриншоты посмотрите и скажите, есть ли на них что-то общее, а я тоже флажки повтыкаю.

Димка отошел к карте, а друзья принялись изучать фотографии. Первым среагировал Сашка:

- Так, Юрка, стоп! Ну-ка верни на предыдущий кадр! А теперь еще… и еще… Ничего не замечаете?

- Ёрш твою медь! – округлил глаза Юрка. – Этот типус! Он есть на всех фотках!

Он ткнул пальцем в мужчину лет сорока в старомодной кепке и расстегнутом пальто, из-под которого выглядывал классический костюм с белой рубашкой и галстуком. На одной из фотографий были явственно видны лакированные туфли. В руках у него везде был фотоаппарат. Причем тоже, судя по всему, старый, пленочный.

- Это что еще за фгант из пгошлого века? – удивилась Ленка. – Эх, гожу бы его еще глянуть поближе! Увеличить можно?

- Разрешение так себе, - ответил подошедший Димка, - но тут был скрин, где он попал довольно четко и близко… Ну-ка, ну-ка… - он стал листать фотографии и наконец издал торжествующий возглас: - Вот, смотрите!

На открывшемся максимально увеличенном фото незнакомец в пальто и кепке и впрямь получился достаточно крупно. На ребят смотрел моложавый мужчина классического североевропейского типа с угловатым, словно высеченным из цельного камня лицом и холодными глазами. Даже фотоаппарат в его руках был виден достаточно четко. Юрка в очередной раз вскинул брови от изумления:

- Ух ты, ни фига себе антиквариат! Да это ж Practiflex – немецкая модель 1939 года! Первая зеркальная камера в мире! Он что, его из музея спер?

- Да ты на остальное глянь! – воскликнула Ленка. – Он сам весь как из музея. Пиджачок, пальто, кепка… фасончик-то дгевний, сейчас таких не носит никто. А цепочку видишь? - она ткнула пальцем в фото. – Спогим, это кагманные часы? А кто в наше вгемя кагманные часы носит? Вот то-то!

Сашка смотрел на фотографию и хмурил брови.

- Как хотите, ребята, а физиономия его мне кажется знакомой. Где-то уже видел этого субчика. Только застрелите меня, если я помню где…

Димка кашлянул.

- Так что делать будем, гардемарины?

Несколько секунд все растерянно молчали.

- План такой, - наконец тихо произнес Сашка. - Сейчас все расставляем флажки, отмечаем, кто где видел беспамятных, Юрка шерстит все СМИ насчет загадочных происшествий со старинными вещами – кражами из музеев, ограблениями коллекционеров и тому подобным, мы с Ленкой идем в архив – искать этого «путешественника во времени», а Димка продолжает хакерствовать, только уже целенаправленно вылавливая рожу нашего фигуранта на камерах наблюдения. Ну, что скажете?

Во всей четверке если и можно было выделить неформального лидера, то разве что Сашку. Он же в большинстве случаев выступал генератором идей, как правило, дельных. Остальные переглянулись, и за всех ответил Димка:

- Годится.

- Что значит «недействительны»? – Сашка воззрился на вахтера в архиве, словно на внезапно объявившегося врага народа. – Нам эти пропуска ваше начальство выдало!

- Оно выдало, оно же и отменило, - судя по лицу вахтера, он просто наслаждался ситуацией: хоть маленький, а кусочек власти – не пустить, не позволить. Тем более что эти настырные юнцы из «Бессмертного полка» никогда ему не нравились. – Теперь надо получать пропуска нового образца.

- Какие? У кого? – растерянно спросила Ленка.

- Вот такие, - вахтер помахал перед носом у ребят зеленой карточкой с красной «птичкой» в правом верхнем углу. – Только бюро пропусков сегодня уже закрылось. Теперь уже только в понедельник и по спискам, - едва сдерживая ухмылку, закончил он.

Ленка аж задохнулась от возмущения, а Сашкины глаза нехорошо сузились, предвещая резкость, какие периодически срывались с его языка в подобных ситуациях.

- Кхм, кхм… - Из внутренних помещений архива появился высокий лысоватый человек в сером костюме и старомодных очках в роговой оправе. – Что за шум, а драки нету?.. – Его взгляд упал на Сашку и Ленку и сразу потеплел: - А, привет, ребята. Да, у нас тут новые порядки ввели… Вам срочно?.. Ага, вижу, как всегда, - лысоватый улыбнулся. – Ладно, пройдете сегодня по моим гостевым – у меня как раз два.

- Но, Петр Сергеевич! – начал было охранник, выглядевший так, словно его заставили лимон целиком без сахара съесть.

- Все в порядке, Олег, - голос Петра Сергеевича звучал мягко, но стальной блеск в глазах прозрачно намекал, что лучше не спорить. – Эти ребята проверенные. Под мою ответственность.

- Петр Сергеевич, это что еще за новости сельской жизни? – голос Сашки чуть ли не звенел от возмущения. – У вас-то что случилось?

Петр Сергеевич вздохнул:

- То же, что и везде, Саня. Ты новости видел?.. Ну вот. Курс властей предельно ясен: смотреть в будущее и забыть прошлое. Для нас это означает сокращение штатов и закручивание гаек. В том числе и ужесточение пропускной системы… Боюсь, сегодня последний день, когда вас сюда пускают. С понедельника начнут действовать новые списки на проход в архив, подписанные директором. Вас в этих списках нет. И не будет, - предупреждая следующий вопрос Сашки, добавил он. – И вообще, готовьтесь: на вашу организацию сейчас накат пойдет капитальный со стороны властей.

- Да чего они нам сделают?! – вскинулась Ленка. – Мы на общественном финансиговании.

- Найдут чего, - печально улыбнулся Петр Сергеевич. – В общем, ребята, удачи вам. Заметьте, я даже не спрашиваю, зачем вы здесь. Крепче спать буду.

И, как-то устало сгорбившись, он двинулся по коридору к своему кабинету. Сашка и Ленка проводили его растерянными взглядами.

- Что ж творится-то такое, Сань?!

- Ничего хорошего, - Сашка был мрачен, как грозовая туча. – Давай-ка за дело, а то сдается мне, времени у нас совсем немного.

Ленка со стоном отложила очередную подшивку старых газет.

- Сань, так можно сто лет искать! Неужели ты всегьез думаешь, что мы ищем пгишельца из пгошлого? Мы ж с тобой не в фантастической книжке!

- А ты всерьез думаешь, что люди просто так теряют память, внезапно, с бухты-барахты? Что правительство просто так вдруг решило сносить памятники, к которым еще в прошлом году цветы возлагало? И, наконец, что тип, который выглядит как тот, кто промахнулся эпохой на девяносто лет, просто так появляется во всех этих местах?

- Тоже вегно… Только мы тут уже четвегтый час сидим, а толку ноль! Ского агхив закгоют…

- Вот именно! Искать надо, а не языком чесать… Ох, ё!.. Не может быть!

- Ты чего?

- Вот, глянь, - Сашка осторожно подвинул к ней по столу старую фотографию на пожелтевшей бумаге и с надписью на немецком. На фото улыбались в камеру несколько человек в эсэсовской форме.

Ленку аж передернуло.

- И что я тут должна увидеть?

- Вот этот, справа, тебе никого не напоминает? Мысленно переодень его в старомодный костюм и пальто. И кепку вместо форменной фуражки представь.

- Ох, мамочки!..

- Вот именно.

- И чего нам с этим делать?

- Да чтоб я знал!

Они собрались в штабе под вечер все в том же составе. Глаза горели у всех четверых, а стало быть, каждому было что сказать по делу. Сашка, как-то сразу взявший на себя обязанности председательствующего их маленького собрания, первым дал слово Димке. Тот сразу подошел к карте, уже куда более густо утыканной флажками, чем утром. Добавились в основном флажки черного цвета.

- Это места, где появлялся наш «путешественник во времени», - пояснил Димка. – Два места максимальной частоты его появлений: окрестности монумента Освободителям Донбасса и… отель «Донбасс-Палас».

Сашка с Ленкой переглянулись и понимающе хмыкнули.

- Может, со всем классом поделитесь? – ехидно спросил Димка. – Чтобы мы тоже похмыкали. А то ведь ни черта непонятно!

- Погоди, Димыч, - успокоил его Сашка, - дойдет и до нас очередь. Ты продолжай.

- Да я почти закончил уже. Этот тип все время с фотоаппаратом, словно какой-то чертов турист… или шпион. И там, где он бывает, потом встречают беспамятных. А исторические места, которые он посещает, потом попадают в список неугодных у властей… Занятно, да?

- Не то слово, - пробормотал Сашка.

- То ли еще будет, - посулил Юрка. – У меня тоже новости из разряда «хоть стой, хоть падай». Итак, я пошерстил местную сетевую прессу и нашел заметку о вандализме в местном музее истории Великой Отечественной. Покрушили несколько стендов, насвинячили там, баллончиком с краской понарисовали всякого… Но не только: кое-что там пропало. А теперь угадайте с трех раз что.

- Фотоаппарат, - с отвращением процедил Димка. – Чертов немецкий антикварный фотик «практи…» как его там?

- Приз в студию! – усмехнулся Юрка. – Именно он. А после того, что я узнал потом, мне вообще кажется, что весь этот вандализм был затеян только для отвода глаз. Целью был фотоаппарат.

- Что ты узнал? – спросила Ленка. – И чего такого в этом фотике?

- У меня в этом музее тетка работает. Научным сотрудником и экскурсоводом. Я с ней поговорил, и вот что она сказала. Этот фотоаппарат в музее с войны, он трофейный. Принадлежал кому-то из гестаповцев, - заметив еще один быстрый обмен взглядами между Ленкой и Сашкой, он щелкнул пальцами. – Ага, вижу, эта инфа попадает в тему к тому, что узнали вы. Так вот, про него есть легенда: непростой это фотик. Колдовской. А фрицы по этой части основательно сдвинутые были. У них даже специальная служба была.

- «Анэнербе», - с еще большим отвращением выдавил Димка.

- Во-во, она самая. Вроде как они умели какими-то тайными силами управлять, что другим неподвластны.

- А чего ж они тогда войну проиггали?

- А я знаю? – пожал плечами Юрка. – Может, колдунов у них мало было. А может, недостаточно в этом деле прокачались. Но кое-чему они научились, я и раньше про это читал, но отмахивался, считая бредом. Но беспамятные – это уже не бред. У одного человека может случиться такое, ну там кровоизлияние в мозг или еще что подобное. Ну у двух. Но беспамятные уже десятками по городу шатаются, и у меня лично от этого мороз по коже. Легенда о фотоаппарате про них тоже упоминает. Так вот, тетка рассказала, что этот фотик будто бы память у людей крадет и преобразует ее во что-то вроде жизненной силы… ну как кровь у вампиров, и тот, кто им владеет, может жить практически вечно… Ничего себе заявочки, да?

На некоторое время все замолчали. Димка переводил взгляд с Юрки на Сашку и Ленку, а потом обратно.

- Это ведь чушь, да? Про вампирский фотоаппарат. Пожалуйста, скажите мне, что это чушь!

- Не факт, - хмуро отозвался Сашка. – После того, что узнали мы, я готов уже поверить в любой бред. Ладно, теперь наша очередь. Ленка, доставай.

Она полезла в сумку, и на стол легли две принтерных распечатки: фотография с людьми в эсэсовской форме и старая карта Сталино на немецком языке. Ребята склонились над фотографией, внимательно рассматривая лица эсэсовцев.

- Это же… - воскликнул первым узнавший фигуранта Димка.

- Да, он самый, - кивнул Сашка.

- А кто это вообще такие? – поинтересовался Юрка.

- Верхушка фашистской карательной машины в нашем городе в годы оккупации. Давайте слева направо. Вот это командир айнзацкоманды шесть штурмбанфюрер Роберт Мор. Отбыл в Германию в сентябре сорок второго, после того как тут была сформирована местная оккупационная полиция и СД. Рядом с ним – гуптштурмфюрер СС Гайдельберг, глава третьего отдела СД Сталинской области. Дальше оберштурмфюрер СС Леунштейн, старший следователь СД, мразь отпетая, какое-то время исполнял обязанности начальника гестапо в нашем городе. А вот это – действительно большой босс – оберштумбанфюрер СС Эрих Кёртинг, руководитель СД Сталинской области и города Сталино, за ним единственный не эсэсовец здесь – начальник тайной полевой полиции полицайкомиссар Майснер. Ну и наконец наш «попаданец» - штурмбанфюрер СС Вильгельм Дорфнер. Из всей этой банды именно о нем конкретных сведений меньше всего, зато дофига слухов и легенд. Мы с Ленкой как следует зарылись в бумаги и поговорили с Петром Сергеевичем. В архиве все не слава богу сейчас, так что он чувствовал себя виноватым и что знал, рассказал.

- Значит так, - вступила в разговор Ленка. – Этот тип всегда дегжался в тени, вгоде как официальных должностей не занимал, но все его боялись, потому что считали колдуном и чегт знает кем еще. И – внимание! – говогили, что он связан с «Анэнегбе». Фогмально кагательными акциями он не гуководил, но, говогят, ставил какие-то жуткие опыты с военнопленными и ггажданскими, котогых ему отдавали беспгекословно, кгоме особо важных. И еще… - Ленка обвела всех друзей взглядом, - у него фишка была такая – фотоггафировать любил. Всегда фотоггафировал всех, кто ему в гуки попадал. Их с тех пог никто не видел. Ну и вишенка на тогте: он вгоде как агистократ какой-то, багон или типа того. Но пгиставкой «фон» особо не козыгял – в НСДАП этого не любили – они же типа социалисты. – Видно было, что Ленке очень хочется сплюнуть, но она сдерживается огромным усилием воли. – Когда не на службе, любил костюмы кгасивые. Такие вот, - она мотнула головой в сторону скриншота с фотографом на Димкином ноутбуке.

- Погодите, - влез совершенно растерянный Димка. – Так это что же, получается, он?

- Угу. Нехило так сохганился, да? Все фотки эти, будь они неладны…

- Да нет, бред! – Димка заходил по комнате, как тигр по клетке. – Ему ж сейчас хорошо за сто быть должно. Может, потомок какой, а? Иногда семейное сходство бывает очень сильным.

- Я так не думаю, - снова взял слово Сашка. – Пропавший фотоаппарат, судя по всему, принадлежал ему. У него был именно такой. Следы всех с этой фотографии были обнаружены в дальнейшем… кроме него. Он исчез капитально, будто в воздухе растворился. Ходили слухи, что его выследили и убили подпольщики, а тело сбросили в один из стволов старых шахт, разрушенных в ходе боев. – Он выдвинул на центр карту Сталино и поставил крестик через реку напротив того места, где сейчас располагался монумент Освободителям Донбасса. – Вот примерно здесь. А теперь сравните с черными флажками, поставленными Димкой. Чуете? Воот! С тех пор старые шахтные стволы не раз обваливались, затоплялись, так что теперь уж и не проверишь, где там его кости, да и были ли они там вообще. Теперь на этом месте выработки шахты имени Калинина. Может, добрались лавой до этого места, и…

- Потревожили прах колдуна, и он воскрес?! – фыркнул Димка. - Сам-то себя слышишь?! Это же…

- Погоди, Димыч, не булькай, - влез между спорщиками Юрка. – А что там со вторым центром скопления флажков?

- Вот, - поставил еще один крестик Сашка. – Перекресток Erste linie и Metallarbeiter strasse, то есть Первой линии и улицы Металлургов. Сейчас это, соответственно, улица Артема и проспект Гурова. Тогда там было почти то же, что и сейчас – гостиница «Донбасс», но в годы оккупации в ней располагалось…

- Гестапо! – выдохнул Юрка.

- Воот! Круг замкнулся, как видите. – Сашка взглянул на Димку, бледного как смерть. – Извини, Димыч, мне не больше твоего хочется верить в воскресшего нацистского колдуна, но тут слишком много совпадений.

- Так поведай нам свою версию происходящего! И заодно объясни, как сюда укладывается снос памятников.

- Значит так. Эта версия не чисто моя, а наша с Ленкой, в ней много догадок и белых пятен, но уж что есть. Итак, Дорфнер ставил эксперименты на предмет обеспечения себе вечной жизни за счет памяти человеческой. Ему удалось сделать специальный фотоаппарат. Подпольщики его отловили и убили за все, что он делал с пленными, труп сбросили в шахту. Фотоаппарата при нем не было, или же подпольщики не верили в колдовство. В общем, фотик уцелел и попал в музей.

- Злые духи, между пгочим, часто пгивязываются к таким пгедметам, - вставила Ленка. – Я читала.

- В фантастике, небось? – зыркнул на нее Димка.

- Не только. Там, кстати, пишут, что колдунов пгавильно убивать надо и все их багахло сжигать. А тут ни того, ни дгугого не сделали, вот и…

- Но почему сейчас? – спросил Юрка.

- Не знаю, - пожал плечами Сашка. – Может, и впрямь кости потревожили, а может… ну… память у людей нынче короткая, ту войну все реже вспоминают. Могло и это повлиять… Чего так смотрите? Забыли, чем мы занимаемся? Память – это вам не мелочь, не для галочки! – распалился он. – Пока мы героев помним, пока чтим, память наша барьер ставит всякой дряни подобной… Как бы то ни было, он вылез, может, фантомом пока, а хочет воскреснуть окончательно…

- Ага, а сила его жизненная в этом самом фотике заключена! – подхватил Юрка. – Поэтому он и был ему так нужен.

- По-вашему, это дух погром в музее учинил?! – изумился Димка.

-Не дух, конечно. Он мог подговогить кого-то. У нас ведь в гогоде всякие тваги водятся. В том числе и скинхеды, котогые день рождения Гитлега пгазднуют. Это ж его фан-клуб пгактически – беги да пользуйся. Вот учинили они поггом, фотоаппагат ему пгинесли, а он их щелк-щелк, как в «Людях в чегном», – и здгавствуйте, беспамятные, никаких тебе свидетелей.

- Но памятники-то тут при чем?

- А при том, - снова заговорил Сашка. – Ему, видимо, чтоб воскреснуть, силы дофига надо. А памятные места… они ее очень много содержат. Сфоткает он их своим проклятым аппаратом и память эту украдет. И люди забывать начинают. Не мгновенно, не как беспамятные, которых лично щелкнули, а постепенно. И власть такая: «А что это у нас за фиговина стоит здоровенная, место занимает? Снести ее к чертям!» И предложение депутатам. А те тоже забывают, они сразу только за.

- Прости, неувязочка, - вмешался Димка. – Мы-то не забыли! Почему?

- Да никакой неувязочки! – рассердился Сашка. – Вот как раз потому, что наша работа – память. Я тебе о чем талдычу! Мы не забыли, Петр Сергеевич не забыл, тетка Юркина, короче, все неравнодушные… в том числе и во власти, только мало их… А большинству, похоже… ну если не совсем все равно, то не шибко важно… И вот что я еще думаю, ребята: если памятник снесут, эта сволочь нацистская не только воскреснет, а такую силу наберет, что нам небо с овчинку покажется!

- М-да, картиночка… - поежился Юрка. – А делать-то что?

- Есть у меня одна идея, - начал Сашка. – Вернее, только наброски, так что давайте устроим мозговой штурм.

Ночь была ясной. Ущербный рогатый месяц давал не так уж много света, зато, казалось, с любопытством и ехидной усмешкой наблюдал, как четверо шестнадцатилетних активистов «Бессмертного полка» крадутся мимо черных башен гостиничного комплекса «Виктория». Именно такое ощущение складывалось у Сашки, возглавлявшего эту небольшую группу. Тревожно ему было, конечно, да и, что уж греха таить – и страшно тоже. Если их догадки верны, противник у них очень сильный, а в придуманном ими плане слишком много уязвимых мест. Приближающийся монумент, который ребята собирались защищать, особенной уверенности тоже не вселял. Скорее, его мрачная громада казалась зловещей. Впрочем, оборвал свои размышления Сашка, в такую ночь все что угодно покажется зловещим.

Он поправил на левом плече туго свернутый здоровенный баннер в защиту памятника, намалеванный ими в дикой спешке сразу после решающего «заседания» в штабе, а правой поминутно лазил в карман и проверял, легко ли достается прадедовский наградной ТТ, который Сашка в свое время умыкнул и припрятал, когда они с отцом разбирали старые вещи в доме прадеда. А отцу с невинным видом сказал, что пистолета не видел, и тот, наверное, подумал, что прадед сам от него избавился в неспокойные девяностые прошлого века. Так это оружие и пролежало в тайнике все эти годы. Кто бы мог подумать, что его оттуда придется извлечь…

К Сашке тихо приблизился Юрка.

- Ты правда думаешь, что он поведется? - прошептал он. – Этому фрицевскому колдуну черт знает сколько лет, и голова, поди, варит.

- Сработает, зуб даю! – процедил Сашка. – Мы ему главную кормушку портим, да еще перед самым его логовом. Это все равно что перед быком красной тряпкой размахивать.

- А…

- Да тихо вы! – шикнул на них Димка. – Не знаю, как фриц, но если охрана местная нас услышит, выведут под белы рученьки… А уж если найдут… - он выразительно указал взглядом на Сашкин карман, который оттягивало оружие.

Замечание было резонным, и все замолчали.

Баннер с надписью «Руки прочь от памятника героям!» разворачивали и вешали в почти полной темноте – неведомо откуда появившееся плотное облако закрыло месяц. А когда закончили, ночное светило снова появилось, словно ему тоже было любопытно посмотреть… Но не только оно.

Обернувшийся Димка увидел его первым. Темная фигура высокого человека в пальто и кепке совершенно бесшумно приближалась по широкому выложенному гранитной плиткой пространству между гостиничным комплексом и «Донбасс-ареной».

- Э-э-э, ребята… - тихо проговорил Димка и для верности ткнул Сашку в бок.

Теперь его уже видели все. Месяц светил в спину приближающейся фигуре, но хорошо изученные ненавистные очертания не оставляли сомнений: это был Дорфнер.

- Dumme russische jugendliche[1]! – голос колдуна был хриплым с шипящими нотками. - Не наигралис ещио в свои игри? Когда ви ужье поймьоте, что всьо беспольезно? Что всьо это никому не нужно?

- Тут ты ошибаешься! – процедил Сашка. От приближающегося колдуна веяло ужасом и смертью, но ненависть к нему была сильнее.

Дорфнер вроде и ногами перебирал не спеша, а приближался достаточно быстро. Теперь уже можно было различить в лунном свете и элегантный костюм, и белоснежную рубашку с галстуком под расстегнутым пальто. Глубоко надвинутая кепка скрывала глаза и вообще верхнюю часть лица, а виден был только чеканный подбородок и тонкие губы, изогнутые в презрительной усмешке. Выглядел нацист вполне материальным.

- Говорью же, глюпцы, - пожал он плечами и вдруг неведомо откуда достал фотоаппарат. – Перкраснайа ночь сегодниа, правда? Хороший повод сдьелать кольективное фото на память… Вернее, на бьеспамять, - уточнил он и рассмеялся холодным скрипучим смехом.

- Не так быстро, сволочь! – Сашка выхватил ТТ и навел на Дорфнера.

Усмешка колдуна стала издевательской.

- Ты правда надеешься поврьедить мне этой игрюшкой?

- Тебе нет, а…

Есть время говорить, а есть время стрелять. Сашка понял, что упустил момент, слишком поздно – Дорфнер каким-то непостижимым образом оказался рядом, и ледяные пальцы колдуна мертвой хваткой вцепились в Сашкино запястье. Хрустнули кости, и парень закричал от дикой боли, а пистолет упал на плиты. Отшвырнув Сашку, Дорфнер в считаные мгновения раскидал остальных.

- Дьетки! – прошипел он с ненавистью и в одно мерцание вновь оказался рядом с Сашкой. Пальцы Дорфнера сжали горло парня. – Вы с кем потьягаться решили?

Сашк понял, что сейчас умрет. Туманящийся взгляд его наконец выловил глаза нациста, горевшие болотными гнилушками, и плывущие черты угловатого лица из-под которых, как из-под призрачной маски, просвечивал фосфоресцирующий череп…

- Эй!

Дорфнер обернулся на крик, но сделать уже ничего не успел, ибо стоявший на одном колене в позе стрелка Димка спустил курок ТТ. Дважды. Не зря он ходил в тир несколько лет: с трех метров, держа пистолет двумя руками, ему не составило труда попасть в фотоаппарат.

- Nein![2]

Но пули свое дело сделали, разрушив колдовской прибор. Ослепительная зеленая вспышка – и словно мокрая тряпка стерла с лица ночи оживший кошмар из прошлого – Дорфнер исчез.

Только Сашка уже ничего этого не видел, провалившись в глубокое беспамятство.

Первым, что увидел Сашка, очнувшись, был белый потолок больничной палаты. А первой пришедшей в голову мыслью стала: «Это сон, что ли?». «Не сон!» - тут же ответило тело, которое болело все, особенно правая рука, заключенная в плотный ортез. Сашка попытался вспомнить, чем закончилась ночная схватка с колдуном, но память спасовала… ПАМЯТЬ! Стоп, нет, нацист же не успел их сфотографировать, и все остальное Сашка помнил. Значит, просто вырубился не вовремя. Обидно! Впрочем, раз он жив, стало быть…

- Ну, слава богу, очнулся! Ох, и напугал же ты нас! – послышался из раскрывшейся двери палаты голос отца.

Он ворвался внутрь этаким ураганом в белом халате. На его лице смешались радость и тревога, а за спиной отца маячили Ленка, Юрка и Димка. Последний, поймав Сашкин взгляд, подмигнул и, сложив пальцы в кольцо, сделал знак «все в порядке».

- Вот чего вас понесло опять на ночь глядя к этим монументам?! – продолжал восклицать Андрей Николаевич. – Вчера с обрыва навернулся, а завтра что?! Я все понимаю, этот ваш «Бессмертный полк» - дело хорошее, но давайте все же без фанатизма!

Стоп, «дело хорошее»? Сашка изумленно воззрился на отца. Это правда он сказал, не глюки? А как же «дурень с писаной торбой» и «застряли в прошлом»? Удивление было настолько сильным, что Сашка даже не сразу заметил многоголосый шум на улице.

- А что это там творится? – спросил он, осторожно поведя головой в сторону окна (шея все-таки болела немилосердно).

- А там митинг! – радостно улыбнулась Ленка. – Пготив постановления пгавительства о памятниках.

- Проекта постановления, - поправил Димка. – Не приняли его пока.

- И не примут! – с жаром подхватил Сашкин отец. – А то ишь чего удумали – героям войны монументы сносить! Нельзя нам прошлое наше забывать… Эй, Саня, ты чего?!

Но Сашка не мог ответить – он плакал. Из его глаз градом катились слезы абсолютно счастливого человека.

[1]Глупые русские юнцы (нем.)

[2]Нет (нем.)