Фотограф

Волшебство линий. Ему уже целых 30 лет. Целых тридцать лет он пытается передать своим сердцем-объективом окружающие его краски мира. Он одинок как и всякий художник, ищущий себя в море людских страстей, собственных фантазий и нелепо светящих иллюзий. Возможно если бы его захватила музыка, он бы стал гениальным композитором и расписал все эти красочные явления струями нот, рвущимися наружу. Если бы он стал поэтом, то невыдержанные, выдранные из самого сердца строки создавали бы резонанс с окружающим его миром и любовью Вселенной.

Но он стал именно фотографом. Почему он стал именно таким?!Часто он задумывался, не в этом ли парадокс его судьбы: он не создает, а фиксирует созданное миром пространство в определенной точке времени, он ловит самое драгоценное - эмоцию, звук, картину, человека в состоянии гармонии. Он ничего не сочиняет и не искажает. Но он искажал себя самого все эти долгие тридцать лет. Эти мысли завораживали, останавливали дыханье, разряжали воздух своей простотой и искренностью. А может ли быть иначе, если человек, привыкший считать себя хозяином своей судьбы, осознает, что потерял что-то самое главное, то ради чего он пришел на эту землю, то, что может заставить его перечеркнуть прошлое.

Маэстро стоял в проеме двери и искал новые кадры. Осеннее небо было полно жизни, не было никаких дел, в голове неотступно звучал шум поездов. Он знал, что вновь погонится за новыми красками и не раздумывая поехал на вокзал.

В воздухе застывали капли космического дождя. Неловкими движениями он спускал курок объектива над этим безжизненным городом-вокзалом. Через пару часов все тоскливые мысли испарятся под шум колес и старый портвейн, он знал это так точно как никогда. И оглядываясь назад, он осознал, что все остальное второстепенно. Его ждал залив, гигантские волны, шепот сосновых ветвей и магия снимков. Время разбивалось под железнодорожными переездами, за окном мелькали заброшенные домики, леса, сонные степи, все закрутилось в этом одностороннем движении, все отбрасывало его назад. Поддаваясь силе прошлого, он молодел. И с каждой станцией он становился все ближе к той точке, когда упали первые капли дождя на объектив его первого фотоаппарата.

Вкус первого сумасшествия не был забыт, и когда поезд остановился на его станции, он с непонятным и несвойственным для него оптимизмом взглянул в заледеневшее окно и быстро побежал к открывшейся двери. Пять часов его страсти, пять часов, о которых он только мог мечтать все эти тридцать лет состоялись неким взрывом вспышки и фантазии, его модели - сосны, детские площадки, домики, стаи птиц - все они словно ощущали его эйфорический взлет. Не чувствуя холода, он разводил ветви руками, выстраивал совершенство этого мира парой щелчков пальцев, разрисовывал свою жизнь забытыми красками детства.

Вот он пятилетний мальчик, заметивший отблески радуги в луже, увидел совершенство слияния неба и воды. А в этом саду он упал с большой яблони, жонглируя яблоками и наблюдал за стаею галок на соседних деревьев. А на этой скамейке он вспомнил свой первый поцелуй и первые обещания. Все преображалось, слезы дождя проступали на его лбу, руках, в глазах. Он падал от ощущения, что все перевернулось. Распахнутый на встречу холодному ветру он создавал настоящие шедевры, его пронзило, его разорвало от этого совершенства линий пустынных тропинок, склонившихся деревьев, золотистых колосьев. Инструмент подогревал его чувства, новые идеи и новые смыслы заполнили существо маэстро. Тонкие узоры капель и следы песка остались на его объективе, а он все не мог остановиться.

Была уже ночь, когда он понял, что вся его жизнь до этого была плохо отыгранной репетицией начинающего актера, что все мысли и слова были несправедливы, желчны и искусственны, а дождь все поливал его святые руки бахромой нового, непредсказуемого и настоящего чувства...Последний поезд ушел, а маэстро уснул на скамейке под дождем, прикрыв ладонью объектив..Наступило первое утро его жизни.

октябрь 2010 г.