Фотограф сновидений

Из Устава для специального оперативного состава. Только для служебного пользования

«Лилит — первая и самая опасная среди найтмаров, воплощающая в себе всю полноту человеческих пороков и неудержимых желаний. Она входит в душу через глаза — в образе соблазна, сна или мимолётной мечты, подчиняя и обращая человека в орудие собственной воли. Любой контакт с сущностью Лилит требует немедленной изоляции объекта и готовности к непредсказуемым последствиям.»

Семён ехал в такси и не обращал внимания на городские пейзажи за окном. Внутри царило спокойствие и лёгкая отрешённость. Для Семёна приглашение на корпоратив стало неожиданностью — он был охранником и не имел отношения к сотрудникам: ЧОП, где он числился, просто заключил договор с фирмой «Ресурс», и Семёну досталась смена в их здании. Работа не требовала особого напряжения, платили стабильно, и на жизнь вполне хватало.

О самой компании «Ресурс» Семён знал немного: контора занималась цифровыми технологиями и созданием какого-то софта. Программисты кучковались в курилках, коридорах, обсуждали что-то с фанатичным блеском в глазах. Семёну было всё это до фени. По слухам, Ресурс организовали три энтузиаста, лабающих коды на личных маках, а сейчас штат сотрудников перевалил за сотню. Работёнки прибавилось, когда повалили заказы с оборонки – программное обеспечение для беспилотников, нейросети, роботы и прочая дребедень, о которой Семён не догадывался.

Каждый рабочий день он начинал с привычного ритуала: подходил к кофемашине на первом этаже и неспешно пил кофе, чтобы окончательно проснуться перед сменой. Вчерашняя сменна начиналась по накатанной, но неожиданно к Семёну подошла девушка, которую он уже не раз встречал в холле. Она улыбнулась:

— Здравствуйте, а вас же Семён зовут? Вот мне тут поручили… — и протянула приглашение.

Семён на автомате хотел отказаться — корпоративы никогда не были ему по душе, особенно если большинство гостей ему незнакомы. Но девушка, вручавшая приглашение, часто появлялась рядом с блондинистой красавицей по имени Света — та давно нравилась Семёну, и это стало для него поводом принять приглашение. В свои двадцать пять он был уверенным, симпатичным парнем, всегда внешне спокойным, в прошлом он прошёл срочную службу в горячей точке, не боялся конфликтов и знал себе цену. Кроме того, давно хотелось развеяться, выйти из привычного круга смен и дежурств, и он решил — стоит попробовать.

Семён посмотрел на смартфон. Время 20:00 — вечеринка началась двумя часами раньше. Появиться вовремя желания не возникло — Семён решил прийти к разгару мероприятия. Так проще — не надо объяснять, почему пришёл, не надо ловить на себе взгляды трезвых людей и объясняться, что он работает в охране. Ему была интересна только Светлана и возможность завести знакомство в располагающей обстановке, остальные пусть думают, что хотят.

Смартфон Семён купил в ломбарде на центральном рынке. В ЧОПе выдали служебный аппарат, туда были загружены разнообразные мессенджеры и ненужная белиберда: для связи с начальством – этот мессенджер, отчёт по смене скидывай сюда, для внутренних уведомлений вот это комьюнити. Бред. Семён не любил путать личное и рабочее, и решил обзавестись простым личным телефоном — прошлый уже основательно сдал, батарея садилась за пару часов, барахлил сенсор. Прошвырнулся по рынку и зашёл в ломбард – вывеска облупилась, отчетливо читались только буквы Б, А и Р. Бар.

Продавцом оказался худощавый азер не старше двадцати:

- Вот, телефончики. Смартфончики, планшетики. Всё новое, в хорошем состоянии. На эти акция. – Азер пригляделся к Семёну, - Или вы что-то сдать хотите?

Семён указал пальцем на приглянувшийся смартфон и уточнил:

— Не палёные? Ко мне потом менты разбираться не прикатят?

Азер заломил руки чуть ли не в богобоязненном испуге:

— Обижаешь, дорогой, у меня и документы есть. Всё чисто.

Продавец быстро достал ксерокопии, продемонстрировал и угодливо добавил:

— Не переживай, брат, всё по-честному, у меня постоянные клиенты, ни у кого проблем не было.

Покрутив аппарат в руках, Семён решил купить. Коробки и чека не было, только сам смартфон и зарядка, но вид у устройства был солидный.

Таксист резко притормозил и зло выругался:
— Вот, опять начинается…
Семён отвлёкся от своих мыслей и посмотрел на дорогу. Половину проезжей части перекрыла плотная толпа мигрантов — кто-то держал самодельные плакаты, перед толпой выступал какой-то одноглазый старикан, впереди бегали низкорослые парни, раздавали команды, по рации связывались с кем-то на другой стороне улицы. В воздухе висела гортанная смесь языков, лозунги, непонятные выкрики, мелькали чужие лица — но во всём чувствовалась тонкая организация.
Семён пригляделся и тихо заметил:
— Замышляют что-то…
Таксист усмехнулся и качнул головой:
— Это точно. Что за люди, капец. Приехал — легализуйся и работай спокойно. Нет, всё норовят на кривой козе объехать. Потом ещё требуют чего-то. Ночной кошмар, одним словом…
Он начал осторожно объезжать толпу по встречке. Вдали раздался протяжный вой полицейских сирен.

Такси медленно выехало на парковку у входа в здание, где проходил корпоратив. Водитель бросил через плечо:

— Приехали, командир.

Семён кивнул и расплатился через приложение. Осмотрелся: тёмное небо, в свете фонарей накрапывал лёгкий дождь, асфальт казался будто лакированным, из закусочной на углу доносился запах жареного. Он оправил куртку, вышел из машины, ещё раз проверил телефон — зарядка была почти полной. Впереди ждал интересный вечер, и ничто пока не предвещало перемен.

Ресторан назывался «Сыт и Пьян», что полностью соответствовало настроению Семёна — просто, без затей, но с обещанием веселья. Семён не испытывал ни волнения, ни предвкушения, решил действовать, как всегда – приглядеться, определиться и ввязаться. На ресепшене он без труда выяснил, что нужное мероприятие проводится на втором этаже. Музыка слышалась даже через закрытую дверь: басы вибрировали по полу, доносились отрывистые выкрики, смешки, кто-то громко фальшивил в караоке. Семён открыл дверь, его встретил резкий пульсирующий свет и удар по ушам — атмосфера праздника накатила сразу.

Столы ломились от закусок, кто-то кучковался у барной стойки, в караоке пела парочка. Программисты, обычно молчаливые и зажатые, пустились в отрыв, кто-то отплясывал, кто-то орал какой-то тост, стараясь перекричать музыку. Не успел Семён осмотреться, как к нему подошла та самая девушка, вручившая приглашение накануне. Она улыбнулась, глаза искрились доброжелательностью:

— Здравствуйте, а мы вас заждались.

Семён усмехнулся про себя: «Ага, прям уж заждались».

Девушка протянула ладонь:

— Я не представилась, меня зовут Катя.

Он пожал руку и назвался — формальность, но всё было вежливо, без лишнего пафоса.

— Будьте как дома, Семён, — сказала она и жестом пригласила осмотреться. Он прошёл к барной стойке, опёрся спиной о полированный край, окинул взглядом зал и отметил про себя, что девушек на этом празднике всего три: Катя осталась рядом, не умолкала, щебетала о пустяках, Свету пока не было видно, а ещё одна - Татьяна, среднего роста, средненькой внешности, слушала надоедливого толстяка, который лип к ней и что-то говорил на ухо.

Контингент быстро обозначился — от двадцати пяти до сорока, большинство мужчины, и все как на подбор в ковычках: или с пивными животами, или ссутулившиеся дистрофики. Семён хмыкнул про себя и быстро понял причину приглашения: дефицит мужского пола был налицо, пригласили ради баланса. Он бросил взгляд на Катю:

— Спасибо за приглашение. Я могу вас чем-нибудь угостить?

Катя выбрала мартини, и Семён без промедления передал заказ бармену. Себя тоже не забыл:

— Джек Дэниэлз. Двойной. Льда прям с шапкой положите.

Бармен одобрительно кивнул. В этот момент из-за спины раздался знакомый голос:

— Катя, а ты уже себе кавалера отхватила? — это была Светлана. Семён обернулся и на мгновение потерял дар речи. Перед ним стояла высокая, стройная блондинка с густыми волнистыми волосами, большие выразительные глаза, искренняя, доброжелательная улыбка. Светлана была одета просто, но со вкусом — тёмное платье, подчёркивающее фигуру, и тонкая серебряная цепочка на шее. Всё в её облике притягивало внимание, но не броско.

Вечер пошёл своим чередом. Семён быстро осмелел, начал поддерживать разговор, и незаметно для себя втянулся в общий ритм. Танцевал со Светланой, слушал её шутки, улавливал взгляды из-под ресниц и понимал: именно она была инициатором его приглашения через Катю. Катя, убедившись, что знакомство состоялось, куда-то растворилась в толпе, и Семён больше не замечал её среди гостей. Он фотографировал Свету на свой смартфон, делал селфи, ловил моменты общей радости, а когда программисты просили — снимал и их, потом скидывал фотки через месенджер.

Смартфон стал своеобразным мостом между Семёном и компанией — через объектив он был частью коллектива, но не чувствовал себя своим до конца. Все просьбы сфотографировать казались обычными: для большинства он оставался чужаком, просто охранником, и не стремился попасть в кадры, держась чуть в стороне.

Ближе к ночи Семён заметил, что зал становится будто бы теснее – показалось, что пришли новые люди, воздух насыщается голосами, а музыка звучит всё громче. Светлана держалась рядом, легко касалась его руки в танце, смеялась над его словами, соглашалась, и Семён поймал себя на мысли, что давно не испытывал такой лёгкости. Он быстро опьянел. Виски имело какой-то неоднозначный привкус, маячивший на краю сознания одной единственной мыслью: палёное. Но раз налили – надо пить. Парнем Семён был простым.

В голове шумело от алкоголя, сердце стучало быстрее обычного — вечер вышел даже лучше, чем он ожидал. В последний раз взглянув на зал, он усмехнулся: корпоратив удался, а остальное уже не имело значения.

Утро встретило гудящей головой и неприятным ощущением горькой сухости во рту. Всё, что происходило ночью, казалось размытым, будто снятым через мутное стекло: обрывки диалогов, музыка, вспышки смеха, фотографии, которые он сам почти не помнил. Казалось, что он с кем-то ни то спорил, ни то дал кому-то леща. Но поверх всех ощущений и воспоминаний виделась Светлана — её улыбка, лёгкие прикосновения, голос приглушённый музыкой, поцелуй. Всё крутилось в голове, словно на карусели. Семён перевернулся на другой бок и попытался собраться с мыслями. Вместе с осознанием себя, в душе росла непонятная тревога.

Семён попробовал оторвать голову от подушки, но, подняв её на десять сантиметров, бессильно рухнул обратно. Голова загудела, словно турбина на взлёте, мысли с трудом собирались в кучу. Он вспомнил, как вчера в баре, под шумный смех и музыку, заказал себе виски, который показался ему подозрительно крепким — возможно, палёным. Потом еще, и еще…кажется еще, и еще пил коньяк – пузырь на ноль семь, не меньше. Сердце навязчиво стучало в сиках, - ну нахрена пил, если чувствовал мутное? Воспоминания обрывочно сменяли друг друга: танцы, разговоры, чьё-то навязчивое «Сёма, закуси как следует, чего ты?» женским голосом, затем свет, такси, в котором он, кажется, был вместе со Светланой. Всё казалось простым, пока он не огляделся по сторонам: кровать и комната были чужими, стены — не его, привычных вещей нигде не было.

Пока он пытался понять, где оказался, в комнату вошла Светлана. На ней был короткий шёлковый халат, волосы слегка взъерошены, в руках — две открытых и запотевших бутылки пива. Она улыбнулась:

— Ну, Сёма, ты вчера и дал.

Семён всё-таки сумел приподняться, взял бутылку и жадно отпил — горечь пива приятно холодила горло.

— Света, что вообще вчера было? Ничего не помню, — признался он, натягивая на лицо виноватую улыбку.

Светлана притворно надула губки:

— Ах ты нахал. Обесчестил меня, и теперь обязан жениться, — и тут же расхохоталась. — Ты быстро опьянел, а потом начал наезжать на нашего шефа, тот реально тебя испугался. Мне, если честно, это понравилось.

Семён хлопал глазами и чувствовал растущую неловкость.

— Что именно понравилось?

Светлана присела на край кровати, не отрывая взгляда, и скользнула рукой под одеяло — Семён внезапно понял, что полностью голый, и слегка поёжился, но скрыть это не успел. Света прошептала с томной игривостью:

— То самое… Давай сходим в душ… и повторим? ммм?

Семён невольно улыбнулся и почувствовал, как кровь ударила в нужное место. Света засмеялась, вскочила с кровати и бросила через плечо:

— Лечись пока. Если не помнишь ничего, глянь у себя на телефоне. Ты вчера всех фоткал — фотоманьяк.

Оставшись один, Семён взял смартфон с тумбочки и с опаской разблокировал его — память по-прежнему мутилась, хотелось хоть через фотографии восстановить, что же произошло. Открыв галерею, он поначалу не понял, почему внутри нарастает тревога: на фото всё выглядело обычно — ресторан, бар, программисты, селфи вместе со Светланой. Но постепенно он начал замечать странности. Один из программистов, застыл в нелепой позе во время танца, а позади него будто раскрывалось сияние — словно второй образ этого же мужчины, но в рыцарских доспехах, неестественно вписанных в кадр. Очертания менялись, над закованным в латы мужчиной пролетел дракон, отдалённо появилось лицо испуганной молодой женщины, страх в глазах сменился восхищением.

Катя — та самая подруга Светланы — на одной из фотографий стояла в кожаной портупее, озарённая мокрым, душным красным светом, и душила Свету удавкой. Семён удивлённо пролистал ленту дальше, пытаясь найти объяснение: розыгрыш, фильтр, чей-то монтаж? Может быть, установилось какое-то приложение, преобразующее фото. Сейчас чего только нет. Клацнул по пьяни и понеслось. Но следующая фотография окончательно перечеркнула все возможные догадки. На ней был он сам — в военной форме, рядом закадычный друг Игорёк в светло-синем сиянии, образ расплывался и ускользал, но был понятен, оба сгружают с БТРа станковый гранатомёт, а затем взрыв, стрельба. Игорёк тянет свои руки и шепчет: - Убили меня, Сёмыч. Убили! Этот момент Семён часто видел во сне.

По спине пробежали мурашки, он резко встряхнул головой, сделал ещё глоток пива и поспешно выключил смартфон. Несколько секунд сидел с закрытыми глазами, пытаясь убедить себя, что это всё алкоголь, стресс, игра воображения. Открыл глаза, снова включил телефон, пролистал галерею: на первый взгляд — обычные фотографии, никаких аномалий. Только стоило задержать взгляд, как на снимках вновь начали проявляться всполохи света, образы, детали, которых не было раньше.

Он сжал виски ладонями, надеясь заглушить гул в черепе, но стало только хуже. Сердце стучало в висках, в глазах потемнело, словно мир вдруг стал слишком тесным и тяжёлым. Семён ощутил, как внутри поднимается волна необъяснимой паники. Всё происходящее казалось нелепым, но по ощущениям было реальнее любого сна. Он ещё раз встряхнул головой, ожидая, что галлюцинации исчезнут, но тщетно.

...Согласно хроникам первой экспедиции в копи царя Урукетша, Лилит не просто проникает через зрительный контакт — она может использовать любые отражающие поверхности: воду, стекло, линзы фотоаппарата или смартфона. Упоминания о ней встречаются в протоколах ещё Императорской службы сновидений, а её отражения — якобы есть на фотокарточках, изъятых после расстрела царской семьи.

(Из служебных комментариев к уставу специального оперативного состава. Хранить отдельно от основного документа.)

Светлана крикнула из ванной:

— Ну что, ты живой там?

Семён не ответил. В его голове мелькали не только картинки, но и обрывки чужих воспоминаний, будто кто-то намеренно вшил их в ткань его собственного восприятия. В этот момент он впервые всерьёз задумался, не сошёл ли с ума — и что, делать, если всё-таки сошёл?

Тем более к этому были и предпосылки… Отец Семёна, покойничек, при жизни бухал по чёрному и окончил свои дни в жёлтом доме.

Семён тяжело поднялся с кровати, нащупал на полу свои плавки, натянул их и попытался привести себя в порядок. В голове всё ещё шумело, но появилось ощущение неотложности последующих действия — та самая тревога, что не отпускает после дурного сна. Он вышел в коридор:

— Свет, слышь. Тут какие-то непонятки... — и уже хотел открыть дверь в ванную, но в руке внезапно завибрировал телефон. На заблокированном экране вспыхнуло короткое сообщение: «Если хочешь жить, рви когти, браток». Семён нахмурился — какой-то бред, похоже на идиотскую шутку, но стало не по себе.

За входной дверью послышалась суета, приглушённые голоса и в следующий миг раздался резкий хлопок, стены содрогнулись, и дверь с оглушительным треском влетела внутрь. Семён не успел даже выругаться — в проёме появились три низкорослых крепыша в спортивных костюмах.

Первым ввалился горбоносый, с тяжёлым небритым подбородком и цепким взглядом. Семёну показалось, что лицо знакомо, и на краткий миг вспомнился тот самый азербайджанец из ломбарда, продавший ему смартфон — только теперь без улыбок, с мрачной решительностью. Он был похож, но всё-таки не он. Горбоносый махнул рукой:

— Ставьте заглушку.

Ко входу, разливая веером свет в пространство, полетел прозрачный кубик. Внутри у Семёна закипела злость — он резко шагнул вперёд, схватил горбоносого за шиворот и попытался поднять.

Но тот мгновенно увернулся, вытащил что-то из-за пояса и ткнул в грудь — по телу прошёл разряд: мышцы сжались, дыхание сбилось, в груди будто вспыхнуло пламя.

- Ты на кого рыпаешься, дебил?

Семён рухнул на пол, но превозмогая боль, попытался подняться. За что и получил по жбану ногой. В этот момент двое других кинулись в ванную, где возилась Светлана, и выволокли её, зажав рот. Светлана издавала глухие вопли, извивалась, пытаясь вырваться, но её крепко удерживали. Она ударила одного из нападающих пяткой под коленку, тот взвыл и запрыгал на месте.

— Ах ты дрянь!!!

Горбоносый наклонился к Семёну, пристально посмотрел в глаза и прошипел:

— Где сомнограф? Отвечай!

Семён растёр грудь, пытаясь перевести дыхание:

— Какой сомнограф ещё? Вы обурели? — он смотрел прямо на нападавшего, надеясь выждать наилучший момент для контратаки, в голове выстраивалась траектория ударов — прыжок снизу головой под подбородок, второму кулаком в кадык - наглухо, потом на третьего, который удерживал Светлану. Но Горбоносый будто прочитал его мысли, резко сузил глаза и рявкнул:

— Даже не думай! Отвечай, где сомнограф?!

Семён откашлялся и сплюнул на пол:

— Какой сомнограф? Что это такое вообще?! — момент для эффективных ответных действий был упущен. В ответ Горбоносый хрипло прокаркал:

— Смартфон твой где, урод?!

Семён осмотрелся по полу, смартфон выпал из руки, когда подорвали входную дверь. Горбоносый перехватил взгляд. Кривоногий крепыш метнулся от стены и схватил смартфон в руки. Горбоносый заверещал:

- А ну отдай сюда!

Семён резко вскочил, но не успел. Реакция горбоносого была молниеносной - в лицо плеснулось что-то едкое, как перцовый газ или аэрозоль. Мир потемнел, глаза заволокло болючими слезами, а в теле будто отключились все мускулы. Семён успел только услышать, как кто-то за его спиной выругался, и почувствовал, как всё вокруг поплыло и исчезло. Мир растворился, оставив только гул в висках и мутную тревогу, будто что-то важное уже вырвали у него из рук, а сам он теперь — всего лишь тело, лишённое воли.

Семён очнулся на рифленом полу микроавтобуса — сквозь мутную пелену боли ощущал, что руки скручены за спиной пластиковыми стяжками, плечи затекли. Что было удивительно, так это ощущение одежды на теле. Голова звенела, во рту пересохло, а сердце налилась тяжёлой, горячей злостью:

— Ну, козлы! Ох вы мне за это ответите! — прохрипел он, пытаясь хоть как-то разогнуться. За рулём сидел всё тот же горбоносый, второй из нападавших давил коленом в спину, третий - кривоногий держался поодаль, но не спускал глаз с Семёна. Смартфон был в его руках. Его рожа отдалённо напоминала бульдожью морду. Он усмехнулся и перевёл взгляд на смартфон. В мыслях Семёна пронеслось: У-у, поганая харя. Бульдогомордый разглядывал фотографии, хмыкал себе под нос, потом повернул телефон в сторону Семёна и показал фото, на котором в сияющей сфере был сам Семён и его друг Игорь, оба в военной форме.

— Мда, а ты крутой парень. Где ты взял сомнограф? — голос звучал иронично, но в нём слышалась ледяная уверенность человека, привыкшего не ждать ответа, а выжимать его силой.

Семён напрягся — начал складываться смысл всего происходящего: перво-наперво этим уродам был нужен его смартфон, а значит, с телефоном связано нечто большее, чем просто фото или контакты. Слова сомнограф уже не казались случайной чепухой. Семён посмотрел на нападавшего и процедил с нажимом:

— Пошёл в жопу!

Горбоносый за рулём хохотнул, не поворачивая головы. Между сиденьями лежал стеклянный куб, свет бил веером в потолок. Семёну показалось, будто куб световым потоком создаёт какую-то маскировку, возможно, делая микроавтобус незаметными для камер или человеческого взгляда. Горбоносый ругался сквозь зубы. Городской день слепил глаза и раздражал — столько ненужного света, мельтешение лиц, машины ползли по улицам, напоминая стайки жужжащих насекомых. Он вёл микроавтобус и краем сознания отмечал всё сразу: ритм светофоров, крики с тротуаров, напряжение в салоне позади. Для других эта суета была жизнью, для него — просто шумом, фоном, который надо пройти, не растворившись в вынужденной человеческой сути. Внутри скреблась усталая злость: “Сколько можно скрываться, подбирать эти тела, слушать их мысли — скучно, тесно, невыносимо медленно”. Каждая остановка — как слой паутины, каждый взгляд в зеркало — ловушка для случайной памяти. Главное — удержать добычу, не дать сорваться, довести сомнограф до точки. Люди вокруг не видят настоящего — а настоящее бывает только во снах, потому и бывает так страшно после пробуждения.

Карлик, задававший вопросы, сел напротив Семёна на корточки, достал из кармана зазубренное шило и демонстративно покрутил его в ладонях:

— Да, ты крутой парень. А шильцем не пробовал?

Семён внутренне подобрался. Ничего хорошего вопросы придурка с шилом не сулили.

— Ты мне сейчас всё скажешь, дружок. — голос звучал глухо, без угроз, но с плохо скрытым предвкушением пытки.

Семён смотрел на шило с полным отсутствием страха, в голове неожиданно всплыли старые сцены из жизни. В горячей точке, куда он попал по призыву, угораздило попасть в плен. Положение сейчас, в микроавтобусе, до боли напоминало уже пережитое — руки стянуты, лицо в грязи, а над ним склоняются незнакомцы, по лицами которых явно понятно – махровые враги. В плену били смертным боем, допрашивали, потом снова били. Но всё показалось семечками по сравнению с тем, что было дальше: в лагерь приехал бельмастый боевик — отпетая мразота и садист. Пленных подняли из ямы, бельмастый улыбался. Одного пацана-срочника сразу пустили в расход, в назидание, а Семёна взяли в оборот.

— Ты мне сейчас всё скажешь! Как фамилия командира! Где стоит часть! В какой школе учился! В каком халате мама дома ходит!

Вспоминались вопросы и тупая, тягучая боль. Тогда Семёну не было страшно, он никогда не строил иллюзий и смотрел на вещи прямо:

— Всё равно замочите, что так, что так!

Бельмастый ухмыльнулся:

— Ай неее. А может… обменяем? Ну так, как фамилия командира — а? (ленивым голосом)

Кончиться могло плохо, но ночью лагерь накрыла рота десантников — шум, огонь, грохот. Вытащили едва живым. Спасли. Теперь, вспоминая плен, Семён мысленно сравнивал ситуации: что ждёт сейчас?

Кривоногий карлик с шилом наклонился ближе, сверлил взглядом. Семён решил выиграть немного времени — поднял голову настолько, насколько позволяли затёкшие мышцы, сделал вид, что готов к сотрудничеству.

— Что за сомнограф? Что вам нужно от меня? Смартфон мой? Забирайте.

Внутри закипала злость, но разум оставался холодным — Семён не хотел давать врагу повод ткнуть его шилом. Ситуация могла выйти из-под контроля в любой момент, и он мысленно продумывал все возможные варианты: как освободить руки, кого рубануть первым. Если бы руки были не стянуты, то можно было бы рискнуть рыпнуться, резко вперёд, ухватиться за руль и вывернуть на встречу в лобешник. А там, как повезёт. Всё решало время, которого оставалось всё меньше.

Выписка из устава спецотряда с грифом “особо секретно”

...Есть основания полагать, что Лилит способна не только подчинять волю, но и полностью заменять память о собственной личности на ложные воспоминания. Оперативники СПП обязаны регулярно проходить проверку на предмет следов “внедрения”, а в случае малейшего сомнения — добровольно явиться для процедуры “очищения”.

“Кто увидел Лилит во сне — не всегда просыпается собой”.

Внезапно горбоносый заорал и начал выкручивать руль влево, едва не врезавшись лбом в стекло. В следующий миг в правый борт с грохотом что-то влетело, стекла разбились и посыпались внутрь, салон заволокло пылью. Семёна откинуло к стенке, и он больно ударился спиной о какую-то железку. Бандиты разлетелись по салону. Карлик с шилом по инерции чиркнул лезвием по его щеке, по подбородку тут же потекла тёплая кровь. Семён зажмурился:

— Что, млять, опять творится?

Всё происходило слишком быстро. Микроавтобус едва не перевернулся и заглох. Снаружи послышалось резкое клацанье автомобильных замков, серия коротких одиночных выстрелов — сдавленных, будто стреляли из пистолета с глушителем или травмата. Следом рычащий окрик:

- Всем оставаться на местах!

Семён прижался к полу, стараясь не попасть под раздачу. Горбоносый на переднем сидении схватил светящийся стеклянный куб, поднял его над головой — лицо осветилось призрачным светом, а в следующее мгновение он буквально растворился в воздухе. Один из карликов завопил:

— Куда, мля! — но не успел договорить — задняя дверь с лязгом распахнулась.

Семён не видел, что происходит за спиной, но оба карлика мгновенно рухнули вперёд, а следом кто-то ловко перерезал стяжку у него на запястьях. Руки обрели свободу, и он, тяжело дыша на адреналине, смог развернуться. Перед ним стояли двое — один в спортивном костюме и полицейской фуражке, второй в брезентовке, под которой угадывался милицейский китель. Рыжеволосый, крепкий, с чисто выбритым подбородком, синие глаза смотрели с насмешливым сочувствием:

— Мда, довели человека, горбоносые. Мать их. – Он посмотрел вперёд, – Этот гнида слинял что ли? Машинку прихватил?

Семён сразу понял о чём речь.

— Какую машинку? Сомнограф что ли? — Он поднял с пола свой смартфон, показал. — Вот он.

Рыжий перевёл взгляд на напарника в фуражке:

— Смотри, быстро соображает. Берём с собой.

Семёну помогли вылезти наружу. Дали платок.

- Фейс утри. А то кровью истечешь.

Он был уверен, что снова попал в какую-то чертовщину, успокаивало лишь то, что явная угроза миновала. Впритык к микроавтобусу стоял военный хаммер, — именно он шибанул микрик в бочину. Хорошо, что не на полном ходу — иначе всё могло кончиться куда печальнее.

Семён отметил, что оба карлика лежали без чувств.

— Они двухсотые, что ли? — спросил он всерьёз.

Парень в полицейской фуражке криво усмехнулся и покачал головой:

— Надо же, разбирается. Нет. Их потом заберут. А сейчас ходу! Невидимости на пять минут осталось!

Рыжий махнул рукой.

- Подожди. Дай я на них ловец снов поставлю. – Он достал из кармана плетёный из лозины круг в птичьих перьях с какими-то висюльками, и положил в салоне. – Порядок. Сваливаем.

Все трое быстро перебежали к хаммеру. В салоне было просторно и тихо. Семён молчал, осознавая, что только что едва не лишился жизни. Его новые спутники тоже не спешили начинать разговор. Несколько минут машина неслась по подворотням, потом выехала на полупустой проспект. Рыжий неожиданно рявкнул:

— Я ведь знал, что нельзя бабе ничего доверять!

Его спутник шикнул, но рыжий не унимался.

— Я говорил, надо самим работать! А шеф, всё — Светка, Светка всё устроит. Вот и доустраивались. Где теперь, Светка, а?

Имя ударило по Семёну, как током:

— Светка? С корпоратива? Где она?!

Рыжий нервно махнул рукой:

— Я откуда знаю? Работать теперь придётся самим!

Семён повысил голос:

— А вы кто такие вообще?

Рыжий осклабился:

— Кони в пальто! — и откинулся на спинку сиденья.

Семён взялся за ручку двери и резко произнёс:

— Останови. Мне ваши загадки надоели. Я в ментовку.

Хаммер резко затормозил. Рыжий даже не повернулся:

— Отваливай. Только смартфон дай сюда.

Семён уже собрался нагрубить в ответ, но тут же увидел, короткий ствол направленный на него — спокойно, без угрозы, но очень убедительно. Рыжий устало проговорил:

— Давай, давай. Без баланды. И вымётывайся.

Семён на секунду замер, потом передал смартфон, открыл дверь и выскользнул наружу.

Из методических указаний к Уставу специальных оперативных групп. Только для внутреннего пользования.

...Из мунускриптов Тиамат известно, что Лилит не имеет собственного облика: в каждом человеке она принимает индивидуальную форму наваждения — и потому каждый, кто сталкивается с ней, сражается прежде всего с самим собой. В случае повторяющихся видений одной и той же человеческой персоны во сне, все операции с сомнографом прекращаются немедленно.

Семён ощутил холод и шершавость городского тротуара босыми ступнями. Напавшие на него и Светку в её квартире надели на него джинсы и футболку, не стали тащить голым в микроавтобус, но обувать не стали. Он не ожидал такого развития событий и теперь выглядел как человек, которому внезапно перекрыли все пути к привычной жизни. Прохожие с подозрением косились на него, кто-то откровенно пялился, а одна пожилая женщина даже процедила с презрением:

— Нажрался, бандитская харя! Надо полицию вызывать!

Семён не стал ввязываться в разговор, свернул в ближайший проулок и шел, проклиная всё происходящее. Домой идти нельзя — там вполне могли поджидать. Но бродить босиком по улице казалось верхом абсурда и нелепости.

Вдруг прямо над головой раздался насмешливый голос:

— Лови, дурашка! Потом вернёшь.

Что-то тяжёлое с глухим стуком ударило по макушке. Семён выругался сквозь зубы, но, глянув вверх никого не обнаружил. Чертовщина продолжалась. Он потёр ушибленную макушку и обалдел от того, что увидел на асфальте перед собой. Совершенно новые армейские ботинки — крепкие, свежие, и как оказалось по размеру. Всё становилось слишком сюрреалистичным, ощущение реальности начинало размываться. Не раздумывая, он натянул ботинки, автоматически проверил карманы и вдруг нащупал банковскую карту, о которой даже не помнил.

Поймав такси, Семён скомандовал водителю:

— На центральный рынок, тормозни у банкомата, сниму бабки тебе в оплату. Только давай без всяких, а?

Таксист оказался сговорчивым, получил деньги и пожелал удачи, даже не задавая вопросов. Семён не собирался никого обманывать — честность осталась едва ли не последним опорным пунктом в разламывающемся мире. На рынке он сразу направился к ломбарду, где приобрёл злосчастный смартфон. На ходу матерился про себя:

— Ну козлина, сейчас я из тебя всё дерьмо выбью!

Ломбард был открыт, но внутри царила зловещая тишина — никто не встретил Семёна на входе, витрины были опустошены. Один из стеклянных шкафов был разбит. Семён щёлкнул щеколду на входной двери и решительно двинулся вглубь, готовый к разборкам. Но в подсобке ожидало совсем не то, на что он рассчитывал: барыга, тот самый «азер», сидел, привязанный к стулу, лицо разбито, голова завалена на плечо, футболка в пятнах и потёках крови. Семён машинально проверил шею — кожа холодная, пульса не было.

— Твою-то мать! — только и смог выдохнуть Семён, ошеломлённый увиденным. Внезапно из основного зала донёсся хруст — кто-то ступил на осколок стекла. Сердце в груди ухнуло, инстинкт мгновенно переключил тело в режим выживания. Семён резко обернулся и выбежал из подсобки, глаза метались по залу в поисках угрозы. Возле витрины стоял рыжий из хаммера. Он невозмутимо приложил палец к губам:

— Чшшш, не шуми, сынок.

Семён заметил, что дверь за спиной рыжего всё ещё была надёжно заперта на щеколду, а сам рыжий двинулся к подсобке. Заглянув внутрь, он присвистнул и покачал головой:

— Мда, не успели. Капец!

Тон звучал на стыке злорадства и разочарования. Семёна кто-то хлопнул по плечу — он резко обернулся и увидел второго парня из хаммера.

Семён на автомате отступил на шаг, глядя то на одного, то на другого.

— Мужики, вы вообще кто? — прохрипел он, пытаясь не поддаться панике.

Ему не торопились отвечать, в ломбард окончательно вползла густая, липкая атмосфера опасности. Снаружи где-то завыли полицейские сирены — казалось, весь город вдруг повернул голову в их сторону, но внутри ломбарда время остановилось.

Рыжий не спеша вышел в основной зал, убрал руки в карманы и оглядел комнату:

— Амба. Найтмары его первым достали. Ублюдки.

Второй процедил:

— Да, если бы Светка начала сразу с этим работать, - Он указал подбородком на Семёна, - То может и успели бы. Бабы все…своим передним местом думают.

Семёна выбесило, что о нём говорят так, будто его здесь нет. Всё ещё находясь в полуоглушённом состоянии, он жёстче повторил свой вопрос:

— Вы кто? Менты?!

Рыжий не отвёл взгляда, встал напротив, смотрел пристально, почти испытующе:

— Мы опергруппа, сомнамбуло-пространственная полиция. Не пытайся повторить, язык сломаешь. Этому в академии только полгода учат. – Он улыбнулся, - Ну что, парень? Тебе теперь одна дорога — с нами!

Хамер вырулил с парковки рынка, свет фар вырезал в темноте проулки и сырой асфальт. Семён молча сидел на заднем сиденье, не пытаясь больше спрашивать — понимал, что время простых вопросов кончилось. По привычке держался настороженно, по спине тёк холодный пот, а в голове крутились остатки воспоминаний о прошлой ночи, о ботинках, об убийстве барыги, как в дурном сне. Рыжий бросил короткий взгляд на напарника и кивнул:

— Введи клиента в курс, в общих чертах.

Напарник дернул плечом:

— Нет ну а чего я? И вообще, нужно ли? — Он говорил с ленцой.

Рыжий резко цыкнул:

— Не умничай. Давай без базара!

Напарник нехотя развернулся на сиденье.

— Короче, слушай, и постарайся без лишних вопросов. Потом решишь — надо тебе оно или нет, но имей в виду: впишешься и начнётся житуха похлеще, чем у чекистов в ФСБ. Пожалеешь — назад дороги не будет.

Семён кивнул, уже не удивляясь, насколько дико для него всё происходящее.

— Ну что ж, валяй, — буркнул он, вцепившись в подлокотник так, что костяшки побелели.

Машина неслась по ночному городу, за окном мелькали неоновые вывески, перекрёстки, размытые тени людей. Напарник выдохнул, чуть наклонился вперёд:

— Есть вещи, о которых не пишут в новостях и не рассказывают по телевизору. Граница между сном и реальностью куда тоньше, чем тебе казалось. Преступники научились переходить из одного слоя в другой, менять себя, вещи, воспоминания. Мы — спецотряд, который ищет их, отлавливает и… утилизирует.

Семён хотел переспросить, но удержался. Он поймал взгляд рыжего в зеркале: тот будто одобрял его молчание.

— Сомнограф — это не просто смартфон, — продолжил напарник, — это устройство для фиксации чужих сновидений. Очень редкая штука, официально вообще не существует. Через него можно видеть чужие сны, вытаскивать образы, даже менять сценарии. За такими штуками охотятся все кому не лень, особенно найтмары. Ну их план простой – погрузить человечество в сплошной кошмар и держать шишку во всём.

Машина сбавила скорость, напарник уставился в окно, задумался, потом снова повернулся к Семёну.

— Ты вообще случайно под раздачу попал. Сомнограф переносил наш курьер, а какая-то гопота дала ему трубой по башке в арке. Смартфон отжали, а дальше...

Семён понятливо закачал головой:

- А дальше я его купил в «ломике». И попал под замес. А Светка, она… с вами что ли?

- Да, наш человек. По тебе работала, но увлеклась немного.

Рыжий засмеялся и посмотрел в зеркало заднего вида:

— Не дрейфь, парень. Теперь ты под нашей крышей. Выбирай: или идёшь с нами до конца, или вылетаешь на следующем перекрёстке. Только помни — во сне и наяву теперь для тебя граница почти стерта. Ты увидел больше, чем должен был, а это всегда влечёт за собой последствия. — Хамер плавно вырулил на широкую магистраль. – Да и найтмары тебя достанут.

Парень на пассажирском сидении протянул руку:

- Меня Антоном кличут. А это, - Он хлопнул по плечу напарника, - Магара. Как зовут не знаю, он походу и сам уже не помнит.

Магара нахмурился:

- С этого надо было начать разговор. Невоспитанный ты малый, Антоха, одно слово – бывший коллектор.

Он продолжил, обращаясь к Семёну:

— Смартфон твой — сомнограф, устройство, позволяющее видеть сны, — Магара говорил спокойно, чуть тягуче, будто специально замедлял речь, чтобы Семён усвоил каждое слово. — По снам можно прогнозировать поведение человека в будущем или докопаться до того, что он совершил в прошлом. Такие штуки начали разрабатывать после поимки маньяка «Чёрные пальцы», слышал о таком?

Семён кивнул. Кто об этой гниде не слышал, когда по центральному телевидению передавали репортаж. Выжила только одна бабёнка, она и поведала что урод-маньяк имел выкрашенные в чёрный цвет ногти.

— Ну вот, пока ковырялись, собирали — кое-что получилось. Но это только полдела. Умники, пока работали с пространством, каким-то образом вскрыли оболочку океана снов, и вот оттуда в наш мир стали просачиваться твари, которых ты уже встречал. Те ещё говноеды. Мы зовём их найтмарами, ночные кошмары.

Антон хмыкнул, не отрываясь взглядом от дороги. Машина скользила по улицам, и город за окном казался теперь совершенно чужим.

Внезапно Антон ткнул пальцем в окно:

— О, смотри. — По тротуару вдоль бутиков, следом за обычной девушкой, шли двое приземистых мужчин с дёрганной походкой, какие-то расхристанные. По виду напоминали мигрантов, — Вот найтмары, парочка. А чего это они здесь шарятся? Непорядок.

Он достал из кармана смартфон, щёлкнул прохожих, тут же посмотрел на дисплей и моментально помрачнел. — Ну, козлы… чего затеяли… — начал он, но осёкся, сплюнул в сердцах, лицо стало каменным.

Антон достал рацию и поднёс к губам:

— Центральная. Проспект Радислава Моорона, на углу Гастрономической. Двое. Грязные. Нужно брать. Сейчас фотку пришлю.

Антон отослал снимок, бросив короткий взгляд на Магару. Тот уже подключился к происходящему. Антон убрал смартфон.

— Слышь, а с этими чего? Из микрика?

Магара закрепил на панели планшет и включил новостной ролик. Дисплей высветил кадры с места, где хаммер вписался в бок микроавтобуса: в объективе суетились полицейские, вокруг машины маячили бойцы СОБРа в бронежилетах, а молодая журналистка вещала в камеру:

— Сегодня на улице Конева был предотвращён теракт. Двое боевиков неизвестной организации ликвидированы, в микроавтобусе обнаружены запрещённая литература и фрагменты взрывчатки. Личности погибших устанавливаются.

Магара хохотнул:

— Красиво наши работают! Про литературу, правда, немного лишнее, не?

Он иронично покачал головой, будто воспринимал новости, как шутку для посвящённых.

Антон махнул рукой:

— Да хрен с ними, главное — дело сделали. Мусорам всегда надо приписать что-нибудь для отчёта, — он говорил буднично, будто речь шла о какой-то рутине, а не о смертях и не доконца понятной чертовщине. – Не пойму, почему найтмары последнее время в мигрантских хостелах кучкуются и косят под мигрантов. Сотни тысяч, мля, если не миллионы.

Магара тяжело замолчал. Вспомнилось начало службы в специальной полиции. …Короткая вспышка: сырой подъезд мигрантской общаги – найтмары обожали такие места, обшарпанная лестница, резкий запах плесени и тухлятины, глухие удары автоматных прикладов по железным дверям. За спиной звучит голос старшего: “Работаем быстро, не жалей их. В глаза долго не смотри, жги светом”. Магара пошёл первым, фонарь выхватывал из темноты лица — пустые, беспросветные, у некоторых размыты зрачки, как под сильным кайфом. Магара был вооружён, пальцы дрожат от старой травмы, но движения точные, безошибочные. Всё внутри сведено до предела — ни злости, ни страха, ни жалости, только холодное стремление довести дело до конца. Слева за тонкой стеной кто-то рыдает, с другой стороны — короткое движение, Магара на автомате вскидывает ствол, но там только мигрантский мальчишка, прячущийся за тумбочкой. Он лепечет на ломанном русском: «Помогите, мне кошмар приснился. Пожалуйста». Главное — не дать себе разглядеть то, что кроется во взгляде найтмара. Пацанчик – найтмарская уловка. Всё лишнее выветрилось за годы: нет воспоминаний о запахах, голосах, цвете глаз, только постоянное “работай, работай, не думай”. Внутри остаётся только пустота и тугой сгусток хищной силы — выжить, уничтожить, не дать кошмарам прорваться в мир людей. А они здесь. Перед ним… рядом.

Магара встряхнул головой и поддал газа. Семён сидел, не в силах подобрать слова, только медленно осознавал, что оказался в мире, где даже новостные сюжеты — лишь видимая часть сложной, скрытой реальности.

— Ладно, — заключил Антон, — поехали на точку. Светку вызволять.

Магара придавил педель, машина ускорилась. Для Семёна последняя фраза прозвучала словно приглашение в бездну. В голове крутилось: сны, найтмары, сомнографы — и всё это теперь его жизнь. Он понимал, что назад дороги уже точно нет.

Хаммер въехал на обширную, мрачную территорию промышленного терминала на окраине. Магара повернулся назад и коротко бросил:

— Выходи.

Семён ощутил, как по спине пробежали мурашки, нутром почувствовал — в этом месте можно легко исчезнуть навсегда. Он едва не проговорился вслух, но Антон опередил:

— Не чуди. Вылазь давай. - И добавил с кривой усмешкой: — Мы иногда и мысли читаем, а у тебя и так всё на морде написано.

Семён вылез из машины, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди, и невольно осмотрелся по сторонам. Магара пошёл к багажнику, завозился там, потом крикнул:

— Ну-ка помоги. Семён что ли? Давай, ухватили!

Вместе они вытащили тяжёлый продолговатый ящик. Поставили на бетон, крышку сдвинули, и внутри Семён увидел кучу странного оборудования: антенны, провода, дисплеи, какие-то приборы, которые Магара уверенно подключал к ноутбуку, быстро соединяя всё в единую схему. Антон держался чуть поодаль, он был собран и держал пистолет на уровне груди.

— Давайте по-быстрому, я на шухере.

Магара завершил сборку, убедился, что всё на месте, и набрал чей-то номер на смартфоне:

— Центральная. Санкционируйте переброс сознания. Светлана Боровая, да, наша. Подберите тело. Что? Мы сами что ли должны? А, вот другое дело. Да и, слушайте, красотку найдите, а то знаю я вас! Готовность через 5 минут.

Магара убрал смартфон и подмигнул Семёну:

— Мне в прошлый раз старика какого-то подсунули, месяц под вольтами жил, думал крякну. Переселение сознания — тонкая работа.

Семён стоял, не веря происходящему, если не труп барыги в ломбарде, то он был бы уверен, что это дуратская часть корпоратива – сейчас появятся люди, похлопают по плечу, оборжут и покажут, где скрыта камера. Он кивал только из вежливости, но ничего не понимал. Магара присел на корточки, положил ноутбук на колени, начал быстро стучать по клавишам — лоб вспотел, движения стали нервными. Семён невольно попытался заглянуть через плечо, но Магара прикрикнул:

— Не сопи! Сдуешь!

Пришлось отойти в сторону. В этот момент в терминал с глухим рыканием вбежал огромный питбуль, оскалился и бросился прямо на Магару, с ходу вцепился в руку.

Антон вскинул пистолет, но не решался стрелять — пёс и Магара боролись, крутились на полу. Семён подскочил, попытался оттащить пса за шкуру, но тот только сильнее вгрызся в предплечье.

Магара заорал, хрипя и вырываясь:

— Интер, мля! Нажми интер!

Семён бросился к ноутбуку и, не разбираясь, ударил по клавише. На экране пошла загрузка, полоска быстро заполнялась. Антон подбежал в плотную и выстрелил практически в упор — пса отбросило в сторону, тело дёрнулось и затихло.

Магара с трудом поднялся и сплюнул в пыль:

— Вот и третий объявился. – Он ткнул пальцем в грудь Семёна. – Твой крёстный, етит его. Это он барыгу на рынке пришиб, следы зачищал!

Он посмотрел на экран, загрузка почти завершилась.

- Хорошо, успели. Сознание могло в океан снов улететь безвозвратно. – Он достал из кармана флешку и покрутил перед лицом Семёна, - Свою копию всегда при себе ношу. Вдруг щелкнут где-нибудь. А так найдут, оживят в другом теле.

Антон осматривал тушу собаки и водил по ней странным прибором:

— Хорошо, хоть не горилла или лев — они тоже сны видят. – Он выпрямился. – Слышь, Магара, тебе аптечка нужна? Рука нормально?

— Пффф. Да на меня сотню таких как он нужно. - Магара закрыл ноутбук, - Всё, теперь ждём.

Семён помог собрать оборудование, ящик снова убрали в багажник, и наступила тягостная пауза.

— А как мы Свету-то вызволим? Надо же ехать куда-то, искать?

Магара поморщился:

— Ой, дурак. Ничего не понял? Мы её сознание уже перенесли из точки А в точку Б. Скоро сама придёт, тут всё по протоколу.

Он загадочно улыбнулся, и Семён чувствовал, как внутри нарастает любопытство вперемешку с нетерпением — неужели это возможно? Они ждали, не говоря ни слова, пока ночь окончательно не наползла на терминал.

Прошло почти два часа, когда из темноты на бетонные плиты вышла худенькая девочка, подросток лет четырнадцати. Волосы светло-русые, короткая косичка, кеды, широкая футболка с аляповатым принтом и серые широченные джинсы. Колючий, дерзкий взгляд, с тонкой насмешкой и внутренней взрослостью.

Магара гоготнул:

— Ого, центральная, блин, не подвела!

Антон застыл с выпученными глазами.

Девчонка оглядела всех и выпалила:

— Чего вылупились?! Закурить дай!

Она поймала взгляд Семёна, в глазах мелькнула хитрая искорка — по ней он безошибочно узнал Светлану.

— Привет, Семён. Я потом тебе всё объясню.

Антон удивлённо развёл руками:

- Как ощущения? Ну центральная, совсем обленились. Чего так долго добиралась?

Девчонка хохотнула:

- Не поверишь, пришила одного найтмара по дороге. Пристал в парке, узкоглазое чмо. Не на ту нарвался. И ещё, я, кажется, знаю, где у них лёжка… ну куда они меня приволокли из моей хаты. Уроды. Стали хитрее работать – с тремя паскудами двух невидимок прислали.

Вдруг Магара, совсем неожиданно для Семёна, заговорил на языке, который показался не просто иностранным, а будто бы собранным из обрывков разных наречий и технических терминов. В этот странный диалог без особого энтузиазма включился Антон, отвечая одними короткими фразами. Светлана, обретшая новую внешность, наблюдала за спором и не стеснялась вмешиваться: она что-то резко доказывала, размахивала руками, её голос время от времени срывался на подростковый фальцет. В глазах Семёна мелькала смесь недоумения и нарастающей усталости — он чувствовал, говорят о нём и что-то решают.

Магара раздражённо махнул рукой, будто разрешая конфликт. Он бросил на Семёна быстрый взгляд, кивнул на выезд из терминала:

— Это не за тобой?

Семён повернулся, чтобы посмотреть, кто там, и успел только выдохнуть — дальше всё утонуло в темноте. Резкий удар в затылок перечеркнул реальность — сознание покинуло его, мир закрутился и уплыл куда-то в сторону. Последнее, что он успел уловить, — ленивый тон Антона:

— Ну а поспокойнее нельзя было? Не прибил?

Магара только хмыкнул, даже не оборачиваясь:

— Ну как умеем.

Светлана стояла поодаль, скрестив руки на груди, и удивительно твёрдо, несмотря на подростковую внешность, бросила:

— Грузите его. При мне будет. Я начальству объясню, — и посмотрела на Антона так, что тот послушно двинулся к лежащему на бетоне Семёну. — Ну грузите, чего встали? Я ребёнок, мне тяжёлое поднимать нельзя, — добавила она, не моргнув глазом.

Антон без лишних слов взвалил Семёна себе на плечо, Магара помогал, удерживая за ноги — делали всё так, будто таскать взрослого мужика без сознания им приходилось не раз. Светлана вышагивала впереди, покачивая головой, бросая короткие команды. Внешность подростка только подчеркивала абсурдность ситуации, её голос звучал резко и не терпел возражений. Казалось, что теперь она управляет всем происходящим, а у взрослых не осталось ни воли, ни желания спорить.

Магара уложил Семёна на заднее сиденье, опустил мягкий подлокотник и бросил Светлане:

— Всё, командуй, шеф.

Та кивнула, заняла место рядом и пристегнула Семёна ремнём безопасности. В салоне воцарилась напряжённая тишина. Ночь встречала их равнодушно: влажный воздух, отдалённый шум города, редкие огоньки в окнах. Антон молчал, Магара что-то тихо бурчал себе под нос, Светлана смотрела в окно, её детское лицо хранило серьёзное выражение. Глухой рокот мотора напоминал, что движение продолжается — впереди была неизвестность, в которой каждому предстояло сыграть свою роль.

Антон посматривал назад и вспоминал своё прошлое. Он примерно также, как и Семён нечаянно оказался в специальной полиции. После года, проведённого в тюрьме — не по великой нужде, а по глупости и, как теперь понимал, по собственной безалаберности, — он вышел и по наводке одного своего кента устроился коллектором. Работал жёстко, по беспределу, умело, так сказать, работал с отказниками. В итоге психика начала давать сбои: всё чаще наступало чувство отвращения, руки дрожали, после работы тянуло залить нутро водярой, чтобы заглушить всплывающие в ночи чужие крики и проклятия. В какой-то момент стало совсем плохо — сны наполнились тенями, жуткими мордами, грязными ощущениями. Решился обратиться к психоаналитику — тот оказался разговорчивым малым, но почему-то пригласил его не в кабинет, а в какое-то полуподвальное помещение. «В кабинете ремонт», — сказал психоаналитик, и, не торопясь, предложил Антону лечь на пошарпанную медицинскую кушетку. Антон послушно устроился и начал рассказывать, что уже не может обойтись без стимуляторов, как барыга каждый раз предлагает что-то новое, и приходится брать, чтобы держаться на плаву. Психолог молчал и внимательно слушал, а потом с сочувствием заговорил: «Знаете, существует старинный способ передать свои страхи другому человеку, но вместе с ними вы отдадите и часть своей души. Если готовы, просто пожмите мне руку». Психоаналитик медленно вытянул ладонь, и в этот миг Антону почудилось — будто за спектром явного, в неизвестном каменном подвале на него алчно уставилась неведомая чёрная тень, как будто затаившаяся за спиной доктора. Сердце сжалось, рука сама собой отдёрнулась, и почти сразу в помещение ворвались двое: рыжий, широкоплечий Магара и блондинка-красотка с цепким взглядом — Светлана. Они шибанули тень светом, Магара саданул доктору в жбан, и не дав времени опомниться, они коротко, по-деловому ввели Антона в курс: есть вещи, которые не всем дано видеть, но, если уже увидел — пути назад нет.

Антон поёжился:

- Слушай, Свет, а что с этим парнишкой-экстрасенсом? Как его?

Магара подсказал:

- Гуради.

Антон покачал головой:

- Во-во.

Света закурила и выдохнула дым в окно:

- Лежит косой в нашей дурке, психика не выдержала. Найтмары его выжали.

…

С тех пор прошло полгода.

Семён неспешно прохаживался по просторной аудитории училища сомнамбуло-пространственной полиции, ощущая в груди привычный холодок перед важным выступлением. За полгода он прошёл сложный путь — обучение, стажировка, служба в группе быстрого реагирования, допросы, тренировки, бессонные ночи и целые недели, когда нереально было отличить реальность от сна. Теперь ему доверили встречать новое пополнение — курсантов первого курса, и задача «введения в курс дела» лежала теперь полностью на его плечах. Это был его первый самостоятельный день — день, когда от уверенности и точности слов зависело восприятие всей профессии для новичков.

Он подошёл к стенду у дальней стены, осторожно провёл ладонью по тяжёлому корпусу старенькой кинокамеры 1944 года. На бронзовой табличке еле читалась надпись на немецком, рядом висела справка-пояснение. Семён начал проговаривать про себя то, что собирался сказать курсантам:

- Прототип сомнографа. Разработан в Германии в годы Великой Отечественной войны по проекту Аненербе для изучения феноменов коллективного сна.

Семён задержал взгляд на витрине: чуть ниже стоял загадочный фотоаппарат с резным деревянным корпусом — датирован 1916 годом, из коллекции Романовых, с интригующей припиской:

- Использовался для фиксирования сновидческих проекций после спиритического сеанса во дворце. Свойства проявляются только в полнолуние. Первый владелец – Григорий Ефимович Распутин.

На стене висели старые чёрно-белые фотографии, сделанные этим аппаратом: на одних угадывались странные силуэты, на других — полупрозрачные фигуры, будто вынырнувшие из тумана или ускользающие в неизвестность.

Семён внимательно рассматривал каждую деталь, ощущая лёгкое эхо времени. Он мысленно прокручивал свою вступительную речь, повторяя слова, словно заклинание:

— Первый образец сомнографа, разработанный в Германии в годы Великой Отечественной войны под эгидой Аненербе… — Взгляд скользнул к фотоаппарату: — А вот раритет из 1916 года — устройство, способное фиксировать сны после спиритических сеансов, изъято большевиками в Ипатьевском доме, где содержалась царская семья.

Он представлял, как курсанты будут переглядываться между собой, не до конца веря в услышанное, но именно это ощущение странности и мистики создавало нужную атмосферу в душе.

По собственному сценарию далее Семён собирался достать из нагрудного кармана тот самый смартфон — купленный у барыги в ломбарде, — и эффектно поднять его перед курсантами:

— А вот это — на сегодняшний день новейшая модель сомнографа. Каждый из вас получит такой, если успешно завершит курс. Помните: вы — единственный барьер между кошмарами чужих снов и миром обычных людей. Именно от вашей бдительности, храбрости и профессионализма зависит, проникнет ли сюда хотя бы один найтмар.

Размышления прервал виброзвонок. Семён ответил на вызов и улыбнулся, услышав в трубке знакомый голос.

— Привет, Светуленция. Да, вечером как обычно. У меня сегодня группа, но потом — к тебе, на нашем месте. Я тебя люблю.

Он улыбнулся и сбросил звонок, невольно почувствовав, как напряжение в плечах стало чуть мягче.

Не успел он убрать смартфон, как в кабинет постучали. Сердце застучало быстрее, Семен глубоко вдохнул и резко выдохнул, пытаясь унять волнение:

— Да-да, входите.

Взгляд стал твёрже, голос — увереннее. За дверью слышался шум и едва уловимый запах кофе — всё, как должно быть в первый учебный день. Он знал, что за дверями — новое поколение тех, кто готовится выйти навстречу тому, что скрыто от обычных глаз. В этот момент всё, что он пережил, наконец сложилось в ощущение не только долга, но и уверенности — он на своём месте.

Дверь открылась, в аудиторию начали заходить разновозрастные люди обоих полов — кто с интересом, кто с недоверием, кто с явным страхом, но все внимательно следили за его движениями. Семён глубоко вдохнул, готовясь произнести первые слова, которые сопроводят пришедших по пограничью между старым и новым, между безопасным сном и жизнью на самом острие. Всё только начиналось — и теперь уже в его власти было «вводить в курс» новичков.