Французская кухня по-кошачьи

Арчибальд фон Штрудель, шеф-повар ресторана «Гастрономический рай», переживал творческий кризис. Его знаменитый суп из трюфелей и физалиса критики назвали «предсказуемым», воздушный крем из фуа-гра с карамелизированной репой – «скучным», а десерт «Шоколадная вселенная» и вовсе удостоился всего лишь «мило, но не более». Арчибальд был в ярости. Его великолепная кухня, много лет сиявшая как сверхновая звезда на гастрономическом небосклоне, превращалась в тусклого карлика.

В довершение всех бед, его личный сомелье, молодой выскочка по имени Шарль, позволил себе заметить, что «вино к осьминогу-конфи недостаточно игристое». Арчибальд выгнал его из кухни с таким воплем, что на плите самопроизвольно подпрыгнули кастрюльки.

Именно в такой момент острого профессионального бессилья взгляд Арчибальда упал на огромный, белый и невероятно пушистый комок, безмятежно спящий на красной бархатной подушке. Это был Маркиз, его любимый кот. Хотя это был не просто кот, а существо, чья масса и пушистость, казалось, бросали вызов всем законам физики. Маркиз был воплощением безмятежности: он ел, спал, мурлыкал с силой промышленного генератора и время от времени с задумчивым видом трогал лапой тот или иной ингредиент для приготовления ресторанных блюд.

— Маркиз, – с горькой иронией произнес Арчибальд, – вот кто по-настоящему ценит мою еду. Никакой критики, никаких дурацких отзывов. Просто ест и мурлычет. Хочешь занять место Шарля? Будешь главным дегустатором.

Конечно, это была шутка, но как и часто бывает в жизни, шутка оказалась пророческой. В ту ночь, когда Арчибальд в сотый раз пытался усовершенствовать рецепт своего провального супа, случилось нечто. Измученный шеф уснул прямо за кухонным столом, положив голову на стопку поваренных книг. Ему приснилось, будто Маркиз в белом колпаке и фартуке с ловкостью жонглирует кастрюлями.

Проснувшись от странного аромата, Арчибальд увидел невероятное. Маркиз стоял на задних лапах у плиты в белом фартуке, а передней пушистой лапой держал половник. И не просто держал его, а с неожиданной деликатностью помешивал половником что-то в кастрюльке. Во второй лапе он держал щепотку какой-то пряности и с видом истинного гурмана подносил её к своему носу.

— Я сошел с ума, – констатировал Арчибальд. – Переутомление. Мне пора в отпуск.

Но запах был настолько божественным, таким волнующим, сложным и аппетитным, что шеф не удержался и подошел ближе. В кастрюле булькал его суп, но… не совсем. Цвет был глубже, аромат – более насыщенным, с нотками дыма, диких трав и ещё чего-то неуловимого, космического.

— Маркиз, что ты сделал? – прошептал Арчибальд.

Кот повернул к нему свою круглую мордочку, и в его зеленых глазах Арчибальд увидел не привычную ленивую глупость, а искру высочайшего интеллекта. Маркиз ткнул лапой в сторону стола, где лежала вскрытая упаковка с дорогими кошачьими лакомствами с ароматом тунца и креветок.

— Ты добавил в мой суп… кошачий корм? – изумленно ахнул шеф Арчибальд.

Маркиз мотнул головой, как бы говоря «нет», а затем провел лапой по воздуху, изображая нечто летучее. Арчибальд присмотрелся. Рядом с упаковкой валялся пакетик с сушеными водорослями и щепотка серебристой пыльцы, которую кот, видимо, стряхнул с горшечного растения на подоконнике. Это была кошачья мята. Но не простая, а та самая, экзотическая, которую Арчибальд выращивал для своего экспериментального чая.

Шеф-повар, движимый отчаянием и любопытством, зачерпнул ложку супа. То, что он ощутил, нельзя было описать словами. Это был не просто суп. Это было нечто изумительное и сверхъестественное. Нежность трюфеля вступала в дуэт с глубоким вкусом тунца, сушеные водоросли придавали глубину, а едва уловимая прохлада кошачьей мяты на послевкусии заставляла рецепторы петь симфонию. Это был настоящий умопомрачительный шедевр.

В голове Арчибальда, как молния, сверкнула гениальная и одновременно безумная идея.— Маркиз, – торжественно произнес он, глядя на кота. – С этого дня ты – мой ассистент. Вернее, я – твой голос, а ты – гений, стоящий за всем этим чудом.

Так началась их странная совместная работа. Арчибальд быстро понял, что Маркиз не просто тыкал лапой в случайные продукты. У него была своя система. Он обладал феноменальным нюхом и каким-то особым, «кошачьим» пониманием вкусовых сочетаний, недоступным человеку.

Арчибальд стал его руками и переводчиком. Он выносил на стол десятки ингредиентов. Маркиз обходил их, обнюхивал. Если ингредиент был одобрен, кот слегка тыкал в него носом и мурлыкал. Если нет – отворачивался и начинал вылизывать лапу с видом полного презрения.

Так родилось новое меню «Гастрономического рая».

Филе камбалы под «Меланхоличным взглядом луны» – рыба, запеченная в соляном панцире с тончайшими ломтиками кабачков и каплей масла, настоянного на сушеных сверчках (идея Маркиза после того, как он поймал на кухне сверчка).

Десерт «Облачко сновидений» – безе с ванилью и фисташковой крошкой, которое таяло во рту, оставляя послевкусие жареного ореха (Маркиз обожал фисташки и однажды уронил их в миску с безе).

И главным хитом было блюдо под названием «Конфи из кролика с молодым горошком и эссенцией валерьянки». Да-да, той самой обычной валерьянки, которая есть в каждом доме. Маркиз как-то раз опрокинул флакон с настойкой, и несколько капель упали в соус.

Арчибальд был в ужасе, но запах стал настолько магнетическим, таким притягательно-сложным, что он рискнул. Блюдо произвело фурор. Критики писали, что оно «вызывает первобытное чувство блаженства и непобедимую ностальгию по чему-то, чего никогда не существовало».

Ресторан взлетел на недосягаемую высоту. О столике в «Гастрономическом рае» мечтали все. Шарль, бывший сомелье, вернулся в ресторан и на коленях, умолял Арчибальда простить его. Арчибальд сжалился над неразумным молодым человеком и теперь тот с благоговением подбирал вина к «кошачьим» творениям. Критики сходили с ума, пытаясь разгадать «секретный ингредиент» Арчибальда.

А его секретный ингредиент сидел на своем бархатном троне и с пренебрежением наблюдал за суетой двуногих. Постепенно Маркиз стал требовать большего. Он начал указывать не только на ингредиенты, но и на сам процесс. Однажды он лег на пол перед духовкой и отказывался вставать, пока Арчибальд не снизит температуру на 15 градусов. Итогом стал идеально прожаренный стейк с сочной мягкой серединкой. В другой раз он сбросил на пол секундомер, и оказалось, что варить спаржу нужно ровно столько, сколько длится его умывание после еды.

Кулинарная слава Арчибальда росла, но его самолюбие начало страдать. Он, гений кулинарии, потомственный шеф-повар, стал (в прямом смысле этого слова) марионеткой в лапах пушистого тирана. Маркиз начал капризным. Он требовал, чтобы его подушечку ежедневно подогревали перед сном. Кот отказывался работать, если в кухне витали посторонние запахи, например, лука, который он терпеть не мог. Маркиз мог в самый разгар рабочего дня улечься спать прямо на разделочном столе, и никто не смел его трогать.

Кульминацией стал визит мишленовского инспектора. Весь ресторан дрожал. Арчибальд, нервный и потный, пытался угодить капризному гению.
— Маркиз, дорогой, что подать гостю на закуску? Устрицы? Икру? – лебезил он, вынося деликатесы.

Кот вальяжно развалился на своей теплой подушке и равнодушно зевнул. Инспектор уже сидел в зале. Паника достигла апогея. Арчибальда затрясло. И тогда Маркиз спрыгнул с подушки, подошел к миске с самой простой, дешевой гречневой кашей, которую Арчибальд варил себе на ужин, ткнул в нее лапой и громко, требовательно произнес: «Мррррмяу».

— Гречку?! – зашептал Арчибальд в ужасе. – Ты хочешь подать мишленовскому инспектору простую гречку?
Маркиз сел, обвил хвостом лапы и уставился на шефа непоколебимым взглядом полного превосходства.

Дрожащими руками, проклиная все на свете, Арчибальд начал готовить. Он сварил идеальную гречневую кашу. Маркиз подошел и капнул в нее несколько капель трюфельного масла, посыпал свежемолотым черным перцем и… ткнул лапой в банку с тунцом для салатов. Получилось блюдо под названием «Аристократическая простота»: гречка с трюфельным маслом и конфи из тунца.

Инспектор, попробовав его, заплакал. Он сказал, что это блюдо вернуло его в детство, в деревню к бабушке. А его бабушка, оказывается, была волшебницей и жила в настоящем замке.

На следующее утро «Гастрономический рай» получил свою третью звезду Мишлен. А вечером случился переворот. Арчибальд, окрыленный успехом, решил, что теперь-то он постиг философию Маркиза и сможет сам творить шедевры. Он попытался приготовить что-то без кошачьего одобрения.

Маркиз вошел в кухню в тот момент, когда Арчибальд самовольно добавлял в соус красное вино. Кот замер на пороге. В его глазах вспыхнули зеленые молнии. Он издал низкое, рычащее «Мррррмяяяу», прыгнул на стол и смахнул лапой кастрюлю с соусом на пол. Затем он повернулся к онемевшему Арчибальду, встал на задние лапы, сорвал со стены запасной белый колпак шеф-повара и надел его на свою пушистую голову. Колпак сполз ему на глаза, но вид был внушительный.

Весь кухонный персонал замер. Повара, су-шеф, посудомойки – все смотрели на кота в колпаке, который с невозмутимым видом усатого фараона взирал на них с высоты стола.

Шарль, сомелье, первый преклонил колено.
— Да здравствует шеф Маркиз де Мяу! – провозгласил он.

За ним, один за другим, склонились все. Арчибальд остался стоять один рядом с лужей пролитого соуса, так и держа половник в руке.

Маркиз официально занял место шеф-повара. Жизнь в «Гастрономическом рае» изменилась. Теперь у входа висела табличка: «Шеф-повар Маркиз де Мяу приветствует вас. Просьба не использовать парфюм с цветочными ароматами и не приносить собак». Меню представлял не официант, а Шарль, который с пафосом декламировал:
— Сегодня шеф Маркиз де Мяу вдохновлен игривым настроением и предлагает вам карпаччо из телятины с пюре из зеленого горошка и эссенцией из кошачьей мяты сорта «Серебряная лоза».

Маркиз правил, сидя на специальном высоком стуле с бархатным сиденьем, откуда ему был виден весь кухонный процесс. Он не готовил сам, он дирижировал. Легкое движение уха – добавить соли. Взмах хвоста – убавить огонь. Громкое мурлыканье – блюдо готово. Если что-то было не так, он молча спрыгивал и уходил, демонстративно повернувшись спиной, что было страшнее любой брани.

Арчибальд же был понижен до должности «персонального ассистента шефа». В его обязанности входило подносить ингредиенты, чесать Маркиза за ухом в моменты творческого напряжения и менять воду из французских альпийских источников в его миске.

Сначала Арчибальд злился, но потом смирился. Он был сыт, знаменит (хоть и как «человек при коте»), а три мишленовские звезды сияли на двери его ресторана. Он даже начал писать книгу: «Французская кухня по-кошачьи. Искусство слушать того, кто не говорит».

Однажды вечером, наблюдая, как Маркиз де Мяу, восседая на своем троне, с высоты наблюдает за филигранной работой поваров, исполняющих его «указания», Арчибальд поймал себя на мысли, что он по-настоящему счастлив. Он больше не тащил на себе тяжелое бремя гения, а был свидетелем и соучастником настоящего кулинарного чуда. И, в конце концов, разве не он, Арчибальд фон Штрудель, открыл миру этот кулинарный талант? Ну, почти открыл. Скорее, этот талант сам свалился ему на голову в виде пушистого, ленивого и гениального кота.

А Маркиз де Мяу, тем временем, закрыл глаза и сладко задремал под монотонный гул кухонной суеты. Ему снились сны, полные гигантских мышей из марципана, рек из сливок и облаков из ваты. Он был шефом. И это было именно то, чего он всегда хотел. Просто раньше не было достойных рук, готовых воплощать его великие кулинарные шедевры.