г. Хаос

г. Хаос

Кольская сверхглубокая скважина (СГ-3) — самая глубокая параметрическая скважина в мире. Пробурена Научно-производственным центром "Недра". Находится в Мурманской области, в 10 километрах к западу от города Заполярный. Её глубина составляет 12 262 метра. Была также самой длинной скважиной до 2008 года.

В 2008 году объект был заброшен, оборудование демонтировано, началось разрушение здания.

Кольская сверхглубокая послужила источником городской легенды о "дороге в ад".

По этой легенде в самой толще земли, на глубине 12 тысяч метров, микрофоны ученых записали крики и стоны.

В то же время Давид Миронович Губерман, один из авторов проекта, под руководством и при непосредственном участии которого была пробурена Кольская скважина, говорил: "Когда меня расспрашивают об этой загадочной истории, я не знаю, что ответить. С одной стороны, рассказы про „демона“ — чушь собачья. С другой стороны, как честный ученый, я не могу сказать, что знаю, что же именно у нас произошло. Действительно был зафиксирован очень странный шум, потом был взрыв… Спустя несколько дней ничего подобного на той же глубине не обнаружилось".

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Сердце города – это его жители. Маленький уютный городок где-то в сельской местности или крупный мегаполис, окруженный промышленной зоной – именно люди в беспрестанном движении своих будничных дел вдыхают в них жизнь. Словно невидимые крепкие нити, запутанные по улицам, связывающие всех и каждого. Тайны, секреты, детские страхи и заветные желания, волнения и радости – вот те импульсы, что, подпитываясь со всех сторон, заставляют гулко биться огромное, одетое с бетон и стекло сердце города. Любого города, где бы он ни был и чем бы он ни был.

Даже Хаоса.

I. Сердце Хаоса

Прохладная легкая капля упала на гладкую кожу, на бледности которой еще четче выступала щедрая россыпь веснушек. Скатилась по чуть запрокинутому лицу к подбородку, но за ней последовала вторая, третья, превращаясь в настырный моросящий дождь, застревая на опущенных ресницах, склеивая аккуратную шапочку каштановых с рыжиной волос в темные сосульки. Веки дрогнули, открылись, и почти одновременно сидящая прямо на земле под домом девчушка лет десяти зябко поежилась от пробирающей занемевшее тело сырости. Она оглянулась по сторонам, пытаясь вспомнить, как тут оказалась, но улица с полуразрушенными пустыми домами была совершенно незнакомой, а в голове стоял неприятный туман, как после долгого дневного сна.

Девочка поднялась на ноги, удивленно глядя на надетые на нее вещи, никогда не занимавшие место в ее шкафу: кроссовки, джинсовый комбинезон на бретелях (с брюками, не юбкой), под ним – плотная футболка, а сверху пайта с длинными рукавами и капюшоном. Надвинув последний на успевшую промокнуть челку, ребенок побрел на середину улицы, ища взрослых и пытаясь прийти в себя. Пока что это был лишь легкий испуг, девочка надеялась, что с минуты на минуту все образуется, происходящее окажется лишь розыгрышем или странным сном. Да, именно сон лучше всего объяснял бы все происходящее, эту странную спутанность мыслей.

Она помнила, что ей два месяца назад исполнилось десять лет, что зовут ее Эллис, а лучшая подруга часто называет Лиза (может, и неправильно, но это то особенное, непонятное посторонним, над чем всегда хихикают лучшие подружки), что она ходит в небольшую местную школу, и один из учителей с русскими корнями иногда называет ее Алисой. В памяти постепенно всплывали картинки, в основном из будничной жизни: дорога в школу, дом, болтовня и игры с одноклассницами… и ни одного лица. Все они оставались размыты, как если бы Лиза смотрела через папины очки. "Ничего, так часто бывает во сне", – успокаивала себя девочка, идя по улице, ежась от моросящего дождя и пытаясь найти хоть кого-то. Ей, достаточно самостоятельной уже для своего возраста, тем не менее становилось все более жутко. Постепенно через шорох дождя она стала различать далекий гул, доносившийся то с одной, то с другой стороны, больше всего походивший не на звуки людей: шум толпы или машин – а на совершенно чуждые здесь грохот оползней и обвалов. Начинало казаться, будто сам этот город, несмотря на свой покинутый вид – живой.

Лиза, обхватив руками плечи, на минуту зажмурилась, надеясь хоть так прогнать кошмар – и вздрогнула от новых воспоминаний, на этот раз очень ярких и казавшихся совсем свежими. Она возвращалась вечером от подруги, решила сократить через парк. Мама не велела этого делать, но было еще совсем рано, только упали мягкие сумерки, а круглые фонари вдоль аллеи навевали мысли о сказочном лесе, но никак не об опасности. Тем более, нигде поблизости не шаталось одиноких мужчин – Лиза знала, что именно их надо бояться. Вдыхая сладковато-пряный аромат цветов, которыми вовсю был усыпан разросшийся тут кустарник, девочка быстро зашагала по ярко освещенной аллее. Она уже видела вторые ворота, а за ними – огоньки проезжающих машин – и оттуда рукой подать до ее дома – когда за спиной послышались шаги.

Лиза остановилась как вкопанная, разом вспомнив все наставления родителей, их бесконечные истории о том, что случается с такими непослушными девочками, и тут же отругала себя за то, что сунулась сюда. Страх сдавил горло, дыхание перехватило, и она, не в силах вот так просто стоять и ждать своей участи, решила посмотреть назад. Наверное, от этого ощущения паники дальнейшие воспоминания были такими путанными. Лиза помнила, что все же заставила себя обернуться, и это испугало ее еще больше. "Волк не слопал бы Красную Шапочку, если бы она не болтала с ним и вместо этого сразу побежала за охотником!" – всегда считала девочка. И поэтому она сделала то, что казалось ей действительно правильным – побежала со всех ног. Но только последнее, что осталось в памяти, было не чудесное спасение, когда она выбежала за ворота, а хлеставшие по лицу цветущие ветки, мокрая почва под ногами, и падение, падение куда-то в темноту.

Начиная уже явственно дрожать от холода и страха, Лиза стояла посреди пустой улицы, почти потеряв надежду кого-то найти. Неожиданно в конце квартала промелькнула большая тень, затем раздался оглушительный взрыв, и стоявшее там высотное здание с грохотом (именно таким, как девочка слышала до этого, но теперь уже гораздо более громким и близким) стало оседать на землю, выпуская во все стороны облака пыли. Лиза опомнилась в последний момент, когда ударная волна почти настигла ее – и мышкой шмыгнула в ближайший подъезд, обхватив голову и сжав уши руками. В эту самую секунду она поняла самое главное – как бы ни путались мысли, как бы ни стало страшно – надо бороться за свою жизнь.

Дверей в подъезде не было, и Лизу обдало пылью, но она не стала подниматься выше. Все еще надеялась найти кого-то – наверное, это была глубоко засевшая в человеке потребность сбиваться в группки. Какое-то время, сидя прямо на нижней ступеньке, девочка изо всех сил пыталась вспомнить хотя бы свою маму – но у нее ничего не получалось. Плотнее закутавшись в пайту, Лиза прислонилась к обшарпанной стене подъезда.

Она не знала, сколько времени прошло, плакала она или нет – скорее всего плакала, от страха и отчаяния, а потом заснула. Заслышав какой-то звук, Лиза открыла глаза, разом выныривая из нервной дремы, и увидела у входа в подъезд парня, по возрасту походившего на мальчишек из выпускного класса. Он молча стоял в дверях, одетый в пыльные кроссовки, джинсы и кожаную куртку, с небольшим рюкзаком за плечами и смотрел так, как смотрят на приглянувшихся котят взрослые люди, раздумывая: забрать или пройти мимо, чтобы избежать лишних забот.

Лиза же глядела на него, широко раскрыв глаза. До этого она не могла вспомнить черты своих родителей, но его лицо, чуть прищуренные от падающего сбоку солнца зеленые глаза, короткая стрижка с длинной, спадающей на лоб челкой – все это казалось ей болезненно знакомым. Окажись парень и Лиза старше, предположения могли быть какими угодно, но сейчас Лиза пришла к единственно логичному, как она полагала, выводу:

– Братик?

Парень изумленно моргнул. Он знал эту девочку. За недолгое время скитания по городу – совсем не такое спокойное, как досталось ей – он успел повстречать несколько людей, но все они были либо крайне агрессивно настроены, либо уже мертвы, так как сунулись к первым. Поэтому, сняв с одного из трупов заряженный пистолет, парень решил сторониться людей. И никого из них он не знал. А вот эту малявку… поэтому-то и остановился, хотя не собирался нянчиться с детьми. Тем более, в нынешней ситуации, когда всё, что он помнил о себе – имя, возраст и то, что был студентом (где? чего?), а происходящее вокруг напоминало чересчур реалистичную постапокалиптическую игру. Девочка смотрела на него с надеждой, а на ее лице, пыльном и чумазом, явно виднелись следы недавних слез.

– Давай лучше Патрик, а еще лучше Рик, – наконец дружелюбно произнес он, протягивая ладонь.

Девочка неуверенно улыбнулась и куда более решительно подошла и взяла его за руку.

– А я… – начала она.

– Знаю, Кнопка. – Рик, не снимая рюкзака, достал из бокового кармана кепку и нахлобучил ей на голову, решив, что лучше, если случайные встречные будут принимать ее за мальчика. – Пойдем, нам надо отыскать еду.

Живот Лизы в ответ согласно заурчал.

Но они потратили весь оставшийся день, стараясь найти магазин, склад, что-то подобное – совершенно безрезультатно. Совместные усилия в воссоздании памяти или картины происшедшего тоже ничего не решили. Они очутились в неком странном городе, где не видно было машин, над которым не летали самолеты, а люди встречались крайне редко. Их надо было избегать – так считал Патрик. Он говорил, что в одиночку (ну, пусть вдвоем) выжить намного проще, чем сбившись в большую группу. Там более, слабых могут обидеть. Но в этом Кнопка не соглашалась с ним. Она была ребенком, ей нужна была семья, взрослые (настоящие взрослые, а не старший брат), и она совсем не понимала, что значит для мужчины оказаться слабее.

К вечеру, непрестанно подкрепляемое голодом, это их разногласие готово было перерасти в нешуточный спор, когда все решилось слишком быстро. Услышав издали рычание двигателя и заметив скользнувший по остаткам асфальта свет фар, Кнопка выбежала на середину дороги. Патрик, проклиная все на свете, бросился за ней – и они оба были обнаружены. Вопрос отпал сам собой.

Через пару мгновений перед ними затормозил странный агрегат, собранный из десятка совершенно разных механизмов. Остов он позаимствовал у маленького горбатого автомобиля, на котором уже не осталось краски, дверцы заменяли какие-то решетки, везде разные. Чудом уцелевшие лобовое и заднее стекла были изрезаны трещинами и заклеены изолентой. То, что клокотало и порыкивало под капотом, больше напоминало упавшую в пруд газонокосилку.

– Что стоите? Залазьте быстрее, скоро тут светопреставление начнется, – выкрикнула высунувшаяся из "машины" темноволосая девушка и указала на небо, темнеющее теперь гораздо стремительнее из-за мчащихся с запада тяжелых туч. На горизонте уже сверкали вовсю странным неоновым светом молнии, над дорогой, взметая только недавно высохшую пыль, пробежал сильный порыв ветра.

Кнопка не заставила себя долго ждать, нырнув к ней на заднее сидение, Патрик последовал за девочкой. Им пришлось помещаться втроем, так как переднее было занято, но выбора не оставалось.

– Якоб, возвращаемся быстрее, – скомандовала все та же девушка сидевшему за рулем мужчине, и они поехали дальше.

Казалось, агрегат движется очень медленно, не больше шестидесяти, семидесяти километров в час, в то время как гроза надвигалась просто стремительно. Все сидели молча, затаив дыхание и оставив вопросы на потом, даже не разглядывая новых попутчиков. Сухой, наэлектризованный воздух задувал в машину, тьма подбиралась все ближе и наконец накрыла, будто плотным шерстяным одеялом. Неожиданно стало очень тихо, а потом снаружи донеслось еле слышное потрескивание, все набиравшее мощность, от которого Кнопка в страхе вцепилась в руку Патрика. От неба к земле протянулись десятки тонких полупрозрачных электрических разрядов, какие можно увидеть в "магическом шаре". Они будто сверлили дорогу, их становилось все больше, и Якобу все сложнее было их объезжать.

Внезапно раздался громкий треск, машину тряхнуло, а посреди дорожной полосы стала расширяться длинная трещина. Сидевшая впереди девушка (судя по длине волос) молча закурила, и Патрик тоже почувствовал потребность в этом. Трещина, теперь оставшаяся позади, разветвляясь, дошла до стоявшего у дороги здания, и оно стало разваливаться на глазах. Чуть позже подобный грохот раздался и над их головами. Лиза уткнулась лбом куда-то под руку Патрика, чтоб не видеть и не слышать всего этого, и он инстинктивно чуть приобнял ее за плечи, пряча под курткой. "Может, она действительно моя сестра, – мелькнула мысль. – Или похожа на сестру в…" Он чуть было не подумал "в том мире".

Но гроза все же не настигла их всей свой мощью. Она остановилась где-то позади, а странный драндулет без происшествий доехал к ничем не примечательному зданию. Хотя, таковым бы оно являлось, если бы стояло посреди оживленной городской улицы. В этом же мертвом месте дом казался чересчур обжитым. Пятиэтажка, а точнее, один из ее подъездов, выделялся наличием крепких на вид дверей, укрепленных досками или решетками окон, торчащими кое-где антеннами.

– Это Дом! – многозначительно заявила спасшая их девушка и принялась колотить в дверь ногами.

Занавеска на втором этаже дрогнула (окна на первом были заложены), а потом в подъезде послышался лязг ключей, одного замка, второго, и, наконец, тяжелого засова, упавшего с двери.

Створки распахнулись, и сложно различимый в полутьме силуэт жестами призвал поторопиться зайти внутрь. Все вместе, они помогли Якобу затащить его агрегат, как ни странно, поместившийся тут же под лестницей, а после установить обратно тяжелый засов и закрыть решетку.

– Спасибо! – темноволосая кивнула Якобу и встретившему их, затем повернулась к остальным. – Пойдемте на кухню, вы, небось, проголодались?

Кнопка, уже немного пришедшая в себя, активно замотала головой, Патрик кивнул. Информационный голод был куда сильнее. Как любой взрослый, он привык прежде всего обрисовать свое положение, а потом уже предпринимать какие-то шаги. В принципе, многих это и сгубило.

Кухня находилась на первом этаже и освещалась одной, но достаточно яркой лампочкой, позволяя как следует осмотреться. Значит, электричество здесь все-таки было. Но в основном дом выглядел так, будто простоял достаточно долгое время нежилым и только после этого здесь появились люди, которые попытались привести его в более-менее приличное состояние, не имея при этом особых средств для достижения цели. Обои не наклеили, а дообдирали, вздувшийся линолеум также убрали, но бетонный пол начисто вымели. Мебель на кухне явно собиралась со всех квартир по принципу «один ящик, зато целый». Стола не было, но и табуретки уже казались роскошью. Пока общительная темноволосая девушка насыпала в четыре кружки какие-то кубики и разбавляла их водой из закипевшего на электроплитке алюминиевого чайника, Патрик попытался сесть поближе к клевавшей носом Кнопке, внимательно рассматривая новых знакомых.

Темноволосой на вид было не больше двадцати пяти. Одета она была вполне ожидаемо для подобного места – плотные брюки, сапоги без каблука, темная водолазка и кожаная куртка. Длинные волосы закручены в узел. На лице, конечно, никакой косметики (хотя девушка и без нее выглядела довольно привлекательно), но, что странно – также никаких царапин, ссадин, грязи, чрезмерного загара… Короче, всего того, что, судя по фильмам, должно наличествовать у человека, долго живущего в "диких" условиях. Ясный, спокойный взгляд, уверенные движения без каких-то звериных замашек. Обычная современная девушка.

Ее подруга казалась несколько странной. Патрик, рассудив по одежде, вначале даже подумал, что это заросший парень, но потом пришел к выводу, что это просто очередная пацанка. Девушка была невысокой, отросшие почти до плеч волосы лежали растрепанной копной, будто обладательница вспоминала о них не чаще раза в неделю. Кожа отсвечивала нездоровой бледностью, фигура терялась в откровенно мужских шароварах и рубахе, причем явно ей больших. Девушка часто курила, и это вызывало у Патрика неприятное противоречивое чувство. Постепенно он пришел к выводу, что, скорее всего, бросил или пытался бросить, но совсем не помнил этого.

– Итак, – когда все расселись, произнесла первая девушка, – давайте для начала познакомимся, а то на улице было не до разговоров.

Она протянула Патрику кружку с чаем, Кнопке – с чем-то очень походим на молоко. Девушки же выбрали кофе.

– Пей, не бойся, тут кроме этих кубиков, синтетики, ничего нет. Мы все питаемся ими и, как видишь, все еще живы.

Патрик кивнул и осторожно сделал глоток. Чай, обычный чай. Рассудив, что и до этого он питался не самыми натуральными продуктами, парень принялся пить, ощущая с изумлением, как быстро проходит чувство голода.

– Начну, пожалуй, с себя, – улыбнулась девушка. – Меня зовут Пандора. А это, – она указала на соседку, та глазом не моргнула, – Бездушная.

Патрик понял, что это прозвища – возможно, они не помнят своих имен?

– Я Патрик, очень приятно, – отозвался он. – А девочка…

– Кнопка, я его сестра! – влезла Лиза, возвращая уже пустую кружку. – Спасибо! Мне десять лет и я хожу в школу… И все.

Она совершенно бесхитростно дала понять, что потеряла почти всю память, но Пандору это нисколько не удивило. Она лишь мягко кивнула, поставила кружку рядом и перевела взгляд на Патрика. Тот замялся.

– Ну, мне девятнадцать, и я был студентом… только даже не помню, на кого учился.

– Это не страшно, – успокоила Пандора. – Ты помнишь даже больше, чем многие из нас. Память, возможно, вернется. – Она сделала жест рукой, неожиданно твердо отметая все вопросы. – Я понимаю, что вы всё хотите узнать, и немедленно. Поэтому, давайте договоримся: я рассказываю вам все, что нам известно, а вы уже потом спрашиваете. Понятно?

– Как на лекции, – с улыбкой ответил Патрик.

– Отлично.

– Итак, этот город носит название Хаос. Нигде нет указателя, мы сами так его назвали за непостоянство. Вы были свидетелями того, как рушатся дома. Часто за ночь появляются новые, совсем другие. Или старые переносятся на другое место. Как сюда попадают люди – никто не знает, не помнит. Мы сейчас находимся в Доме. Я постаралась собрать вокруг себя людей, тех, кто был адекватен и хотел жить в подобной коммуне. Наша цель прежде всего – выжить, изучить Хаос, выбраться. В Хаосе мало что есть – разрушенные дома, горы мусора, в котором инженеры, такие как Якоб, находят нужные запчасти, еда в виде кубиков – в терминалах на улице, бесплатно, и вода, которую мы собираем с помощью дождя. Она на удивление чистая, а дожди тут постоянно. Но поверь, тебе будет хотеться есть – но не пить. Чай – это привычка. Мы не можем уйти отсюда. Это сложно объяснить. Город слишком велик, но часто создается впечатление, что ходишь по кругу. Его не огораживает стена, по крайней мере, видимая стена. Но пока что выхода нет. Вам повезло, мы выехали на поиски девушки, которая рассорилась со своим парнем и ушла из Дома, хотя покидать его одному категорически запрещено. Мы ценим и бережем каждого, но теперь она, скорее всего, мертва. Я думаю, вам следует остаться хотя бы до утра, принять решение и переждать в укрытии самое опасное время суток. Всё. – Пандора выдохнула и чуть улыбнулась. – А теперь, если остались вопросы, спрашивайте.

Патрик кивнул, но пару минут молчал, решая, с чего лучше начать. Вопросов было много.

– То есть, местных вы не видели, кем бы они ни были? – озвучил он скорее утверждение, чем вопрос.

Пандора как раз налила себе новую кружку кофе, так что Бездушная решила дать подруге передохнуть и ответила за нее.

– Слово "местные" здесь неуместно. – Голос странной девушки звучал хрипло и грубо. – Так как означает тех, кто живет здесь довольно долго. Но вряд ли найдутся такие. Самые "старожилы" прячутся по укромным местечкам или сбиваются в банды, с которыми лучше не пересекаться, усек?

Патрик недовольно кивнул. Не нравился ему этот тон.

– А вы тут сколько уже? – всё же спросил он.

– Это сложно определить, – подала голос Пандора, и парень почувствовал облегчение, будто грозный преподаватель вышел из аудитории, оставив вместо себя молодую аспирантку. – Время в Хаосе течет неравномерно, часы не работают, календари сбиваются. Бывают сутки, которые тянутся слишком долго.

Кнопка заерзала на своем месте, он было подумал, что ее утомил этот разговор и девочка хочет спать, но та внимательно слушала.

– Хорошо, но что тогда такое сам Хаос? Ад или опыты инопланетян?

Бездушная громко рассмеялась, и брат с сестрой вздрогнули.

– Я не верю в ад, – заявила она. – Но и то, что это не инопланетяне, могу тебя заверить!

Патрик лишь удивленно смотрел на нее.

– Как ты думаешь, кто я такая? Биоробот!

Кнопка испуганно глянула на брата и спросила:

– Робот?

– Биоробот, – с нажимом поправила девушка. – Я был военным летчиком, попавшим в аварию, я помню, как умирал в больнице, а потом – очутился здесь, в этом теле. И доложу тебе, работает оно слишком паршиво, чтобы являться инопланетной технологией. К тому же, ну-ка, скажи мне, какая технология способна переносить душу?!

Патрик не ответил, точнее, посчитал разумным не отвечать. Бездушная закурила и отвернулась.

– А если… параллельный мир? – предположил он.

– Вполне может быть, – подхватила Пандора, видимо, не раз обдумывавшая именно эту возможность. – Когда я наблюдаю за тем, как из ниоткуда появляются новые здания, мне начинает казаться, что в наш город проступают части… ммм, других параллельных миров. Будто мы в некой области, пустоте между ними и…

– В божественной помойке, – громко хмыкнула Бездушная. – Выброшены и никому не нужны.

– Неправда! – неожиданно для всех громко выкрикнула Кнопка, которая до этого сидела вся сжавшись от резких слов и тонны новой информации. – Меня, наверное, уже родители обыскались! Я нужна им! И я буду искать выход!

– Если ты жива в своем мире, – буркнула Бездушная, но на этот раз получила укоризненный взгляд Пандоры и замолчала.

Кнопка же умоляюще посмотрела на брата, ища поддержки.

– Неужели вы ни на йоту не продвинулись в поиске выхода?! – воскликнул он. – Ведь та же еда, эти странные кубики – откуда-то поступают?

– Да, с Фабрики, – ответила Пандора. – Это место для нас окутано туманом, оно находится на окраине города и явно…

– Там может быть выход!

– Но все, кто уходил из Дома, чтобы это проверить – не возвращались. Или они выбрались, или… погибли. А я уверена, что некоторые из них, оставившие здесь друзей, точно вернулись бы.

Патрик опустил взгляд. Он попал в Хаос не больше суток назад, устал, был завален информацией, но хотел бежать к Фабрике прямо сейчас. Если бы только… Кнопка подергала его за рукав и жалобно посмотрела в глаза.

– Ей бы поспать, – тихо сказал Патрик. – Да я и устал немного…

Пандора уже открыла рот, но Бездушная ее перебила, довольно резко, по своему обыкновению.

– А теперь вопрос с нашей стороны. – Патрик невольно напрягся, ожидая подвоха, и не зря. – Чем вы можете быть нам полезны, какие таланты имеете?

– Эм, – Патрик посмотрел на Пандору, ища у нее поддержки, но она так же выжидающе глядела на него. – Я был студентом, судя по возрасту, уже третьего курса, так что должен иметь какие-то полезные знания… надо только вспомнить…

– А меня всегда хвалили за сообразительность, – Кнопка зевнула в ладошку, и это сработало – Пандора сдалась.

– Ладно, утро вечера мудренее, идемте спать, а завтра я вас познакомлю с остальными. Ты, Патрик, можешь занять восьмую квартиру на третьем этаже, а девочка – девятую…

– Нет! – Кнопка вцепилась в его руку, будто кто-то собирался силком ее оттаскивать, и воскликнула: – Я буду жить с братиком!

Неожиданно Патрик ощутил странное, совсем неуместное сильное чувство… злости. Нет, даже какой-то жгучей, глубокой ненависти к девочке. Он сам удивился, от чего вдруг оно возникло, будто выпрыгнув из табакерки, где ожидало своего часа. Он отвел взгляд, чтобы никто не смог прочесть по его лицу столь резкое изменение настроения. Если вы читаете этот текст не на автор тудей, он был украден. Но Кнопка, кажется, что-то уловила. Впрочем, она уже повернула голову к заговорившей Бездушной.

– Это еще неизвестно, кто тут кому сват, кому брат. В Хаос еще никогда не попадали семьями, а у вас не так уж и много общих черт. Кто знает…

– Послушай-ка, мистер силиконовая кукла! – взорвался Патрик. – Именно из-за таких, как ты, я хочу быть уверен, что Кнопка всегда рядом, под присмотром, и ее никто пальцем не тронет, понял?

Бездушная молча пожала плечами и отвернулась, засовывая в рот новую сигарету.

– Пойдемте-ка, я провожу вас, – примиряющее предложила Пандора, аккуратно беря Кнопку за руку, а Патрика – за локоть, и почти силком выводя из кухни.

По плохо освещенной лестнице они поднимались на третий этаж, когда Лиза спросила:

– А почему эта странная робот курит?

Патрик удивился, как ему самому не пришел в голову этот очевидный вопрос. Ведь биоробот явно не нуждался в никотине и не мог приобрести столь пагубную привычку. Да и есть, наверное, тоже ему не следовало.

– Это просто рефлексы, оставшиеся у нее из жизни, – пояснила Пандора, открывая перед ними двери квартиры. Сквозь заколоченные окна просачивался слабый свет, и в нем хорошо просматривалась снежная шапка пыли на нехитрой мебели. Утром им предстояла генеральная уборка. – Так же, как у вас осталось желание пить.

– Но мы-то живые! – хором воскликнули новые поселенцы.

Пандора, не раз уже слышавшая это от других, только пожала плечами.

– Спокойной ночи. Не выходите до рассвета из Дома.