Гад

У нас в офисе сотовой компании все как у всех: кабинеты, open space, обеденная зона, настольный футбол, маленькая библиотека и большая плазма для приставки. Мы занимаем два этажа в бизнес-центре — двенадцатый и тринадцатый.

Утром лифт открывает металлическую пасть, глотает помятых людей, пытается их пережевать, но, боясь отравиться, выплевывает пачками. А мне скучно, а я — гад.

Дабы до конца не истлеть в it-отделе, я уже несколько лет подряд устраиваю маленькие диверсии — мой личный протест против лицемерного дзена, к коему сейчас поголовно стремятся. Я его шатаю как могу. Аккуратно, методично, с хирургической точностью. Там, где он появляется, я с любовью и заботой привношу хаос. У меня нет никакой глобальной цели, я не герой «Бойцовского клуба». К черту этот вымысел. Мелкие крысиные мутки в реальной жизни доставляют мне не только моральное удовлетворение, но и вызывают волну возбуждения по всему телу. Привстает, проще говоря.

Здесь главное — не переборщить, сохранять хладнокровие и не совершать одни и те же пакости часто. Непредсказуемость, спонтанность, отчетность с фиксированием даты и времени.

Неделю назад я в очередной раз украл всю туалетную бумагу с четырех туалетов — по два на этаж. Деления на «М» и «Ж» у нас нет. Никакого сексизма. Просто комнаты, в которых срут дай боже, а смывают через раз. Смотришь на коллег и не понимаешь, кто же из них вонючие вредители, что это за секта и какой смысл они вкладывают в свои инсталляции.

Рюкзак. Семь рулонов четырехслойной бумаги с разлагающейся от воды втулкой.

Еда и туалет рядом. Человек же — фабрика по переработке пищи в отходы — биосоциальное существо из учебника обществознания за девятый класс. Поэтому я занимаюсь не только сортирными диверсиями. Еще веселей — перекинуть пару контейнеров с едой коллег в другой холодильник. Запрятать их поглубже.

Подходишь со своим пайком, открываешь дверцу, смотришь через прозрачный пластик на котлеты, макароны и сосиски, выбираешь жертву по еде и… Торопящийся клерк шарит по полкам, ничего не понимая. У него тридцать минут обеда, у меня — вечность. «Найди свои облитые кетчупом спагетти, Наташа! Олег, куда же пропала гречка с жареным бифштексом?» — идеальный аттракцион за кофе. Люблю сидеть за столиком, предугадывая, кому выпал счастливый билет. Такое преступление, увы, совершать нужно еще реже. Высокий риск попасться. Я лучше буду месяцами «убивать ложкой», чем громко заору и рассекречу свою позицию.

Вчера в течение дня несколько раз выключал нагрев кулера. Щелк — и нет кипятка. Боже мой, как сладко видеть поток холодной воды, направленный в чашку кофе коллег. Водопад, оазис в пустыне тлена.

За полчаса до инцидента осознанная Оксана рассказывала нам про позитивное мышление, мол, мир — это любовь, стоит только начать ее замечать.

— Какой придурок выключил горячую воду?! Коллеги, вы нормальные? — Я поджег фитиль. — Испортила «кофе 3 в 1». Что за день? У нас не компания, а цирк! Второй раз за месяц такая херня. Серьезно? Да как он сам может выключиться?!

Ругайтесь, подозревайте друг друга, верьте в паранормальное.

В общественный транспорт я беру побольше мелочи, в супермаркет — пятитысячную купюру. И то и другое — деньги, но лжевежливые люди почему-то им не рады. «Покрупнее найти не могли? — держась за поручень, бурчит кондуктор. „Помельче или безнала нет, что ли?“ — пуская из глаз молнии, сетует кассирша. А во мне растекается тепло и умиротворение.

Если в магазине скапливается очередь, я всегда случайно пробиваю два раза один и тот же товар на кассе самообслуживания. Желательно, что-то незначительное: жвачку или презервативы. Мне нужна «Галя-коррекция» и «Марина, у нас отмена!» — два всадника апокалипсиса любой очереди. Здесь главное — самому сохранять спокойствие. Всякое же бывает, поторопился. Но народ этого не прощает!

— Ну, возьмите вторую резинку! Внимательней нужно быть! Вы всю очередь задерживаете!

Молчу, не реагирую! Считаю от нуля до ста и обратно. Чем больше орут, тем медленнее достаю карточку, смакую. У меня есть скидка, нужно списать пятнадцать баллов. Спешить некуда. Завтра день повторится, он будет таким же, как предыдущий. Мелочные дела, неброские свершения, ощущение ненужности и потерянного времени. И только я могу его сделать особенным, мастурбируя поздней ночью на записи в своей тетрадке о совершенных деяниях. Оргазм как автограф, подпись, печать.

У нас чат дома — дурдом. А я там психиатром быть не хочу. Не хочу, и все! То у них мусорка сама передвинулась, то домофон заклинило, то стояк не стояк — вялый, холодный. Обидно, но это не моих рук дело. Открываю мессенджер, а телефон орет голосами соседей. Голосовые сложить — это же по три часа ада в день. За неделю — аудиокнига «Сойти с ума легко!» Как это остановить? Куда смотрит старший по палате? Ничего не изменить, тогда подлить масла огонь. Пусть кипит! Только камера наблюдает за всеми — циклоп пластиковоглазый. И молчит. Что-то думает, наверное, что-то знает.

Нет, лампочки в подъезде я не выкручиваю, ссать мне тоже не в кайф. Лучше на собрании дома встать в позу и отказаться сдавать на капитальный ремонт, ворота, благоустройство двора. Один хрен никто ничего не будет делать. Проверено!

В аптеке я с огромным списком необходимого; в маршрутке, проехав остановку, прошу тормознуть; в кинотеатре теряю гардеробный номерок и случайно нахожу его через двадцать минут; запутать таксиста, желающего сократить путь в лабиринтах дворов — хобби, разрушить очередь на почте, в поликлинике, забыв, за кем занимал — мой дизайн.

Когда хочется жести, стравляю автовладельцев с пешеходами. Две фотографии припаркованных на тротуаре машин взрывают пуканы у всего чата. Я включаю «Лунную сонату», завариваю ромашковый чай и зажигаю ароматические свечи. Соседи вызывают дьявола в чате, а моя квартира озаряется светом.

Меня в такие минуты тянет танцевать. Я двигаюсь по квартире, совершая странные движения руками и ногами. Это не контемп и не модерн. Странный дэнс в тридцати трех квадратных метрах на скрипучих половицах. Я наклоняюсь, и тень послушно двигается за мной. Она постепенно перехватывает инициативу, превращая меня в послушную куклу-манекена — гуттаперчевую болванку без лица, гениталий, запаха и эмоций. Хореография общества, декорации хрущевки. «Дерьмо, кто такое читает?», «Жирная свинья», «Больше не танцуй», «Дрищ, иди качайся», «Насосала», «Понауехали», «Понаехали. Вокзал. Чемодан».

Я вирус внутри человека, анонимный комментарий, смайлик говна на красивой фотографии. «Оценка: 1», дизлайк на все. У меня много лиц. Я мразь, тварь, гад и провокатор — такой же, как и вы. Я в вас от рождения и до самой смерти. Дайте мне порции зависти, тщеславия, сплетен, уколите себя алчностью, лицемерием, скупостью, и я обещаю активироваться, если молчал.

<20NN>