Гармония без права голоса

Я проснулся от звука тишины.Не от шелеста штор, не от далёких гудков транспорта, а от тишины, которая будто проникла в кровь и сдавила грудь. Она была правильной, ровной — такой, какой и должна быть в идеальное утро в Гармонии.

На стене напротив кровати мягко мерцал Индикатор Эмоций: тонкая полоска светилась ровным зелёным — знак того, что я нахожусь в допустимом диапазоне. Если бы он загорелся жёлтым — значит, меня что-то тревожит. Красный… об этом лучше не думать.

В голосовом канале из потолка прозвучало безэмоциональное:— Гражданин Рей Данн, уровень эмоциональной стабильности: 98%. Продолжайте в том же духе.

Я поднялся, надел серую униформу и подошёл к окну. За стеклом тянулись одинаковые фасады домов, одинаковые люди в одинаковой одежде двигались в одинаковом ритме. Никто не разговаривал, но улица не казалась пустой — она была заполнена… тишиной.

В этот момент в груди что-то дрогнуло. Незаметное, едва уловимое тепло — как искра. Я моргнул, прогоняя чувство, но Индикатор дрогнул, мигнув жёлтым.

Сердце ударило сильнее.

Я вспомнил школьный урок Эмоциональной Безопасности: «Не пытайтесь понять, откуда берутся несанкционированные чувства. Они не принадлежат вам».

Но искра не угасала. И в глубине себя я понял, что сегодняшний день будет другим.

Я сделал несколько медленных вдохов, пытаясь вернуть полосу индикатора к ровному зелёному.В голове звучал отрепетированный с детства внутренний алгоритм:"Успокойся. Думай о пустоте. Пустота — это порядок. Порядок — это ты."

Но чем сильнее я старался, тем отчётливее чувствовал, что чужая формула вдруг перестала работать.

На кухне автомат приготовил мне стандартный завтрак: питательная каша без вкуса, вода температуры тела. Я ел, глядя на серые стены, и видел, как они будто начинают отступать куда‑то вглубь — открывая за собой что‑то тёмное, зыбкое… и пугающе тёплое.

С потолка раздался новый сигнал:— Гражданин Рей Данн, уровень стабильности — 94%. Обратитесь в ближайший Центр гармонизации.

Я замер. 94% — это уже повод для вызова к куратору. Ещё немного — и мне назначат коррекцию. В лучшем случае — медикаментозную. В худшем…

В дверь тихо постучали. Три коротких удара, два длинных.Так не стучат сотрудники Сектора. Так стучат только те, кто знает код.

Я открыл — и увидел худую девушку в капюшоне. Её глаза горели, как огонь в ночи.— Ты ещё не умеешь прятать их, да? — тихо сказала она.

Искра в груди вспыхнула пламенем.

Я на секунду закрыл глаза, пытаясь понять — сон это, или реальность снова пошла трещинами. Девушка стояла неподвижно, словно боялась спугнуть тот момент, когда я ещё могу её впустить.

— Ты либо закрываешь дверь, либо скоро тебя закроют в другом месте, — произнесла она так тихо, что слова, казалось, растворились в воздухе.

Я отступил. Она шагнула внутрь — лёгкая, почти бесшумная. Лишь тень от её капюшона дрогнула на стене. Индикатор Эмоций на панели вспыхнул оранжевым. Я инстинктивно прикрыл его ладонью, хотя знал — датчики считывают показатели не только здесь.

— Сейчас не время для паники, — сказала она, обходя комнату так, будто знала её лучше меня. — Они начнут мониторинг усиленного уровня. У тебя есть минуты две, не больше.

— Кто ты? — выдохнул я, забывая, что вопросы — это роскошь.

— Та, кто помнит, что слёзы — не преступление.

Сердце рванулось, словно пытаясь пробить грудную клетку. И в этот миг раздался холодный, металлический звон — сигнал входящей связи с Центральной Станции Гармонии.

— Гражданин Рей Данн, ваши показатели нестабильны. Подготовьтесь к визиту куратора.

Девушка шагнула ближе, её пальцы сжали мое запястье.— Хочешь жить — выходи через окно. Сейчас.

Я посмотрел на стекло. Оно автоматически запирается при экстренных протоколах. Но искра внутри, та самая, что появилась утром, разрослась в пламя. Я коснулся сенсора… и впервые в жизни не выполнил приказ.

Девушка уже тянула меня к окну, её пальцы были холодны, но хватка — как стальные тиски.Внутри всё кричало, что это безумие. Что за стеклом нет ничего, кроме очередных одинаковых улиц и камер наблюдения на каждом углу.

Но пульс в висках гудел громче голоса страха.

Я коснулся сенсорной панели — и замер. Система должна была тут же заблокировать створки. Вместо этого раздался тихий щелчок, и стекло скользнуло в сторону, впуская в комнату порыв воздуха, такого свежего и настоящего, что я впервые за много лет вдохнул по-настоящему.

— Быстро! — её голос дрожал, но от решимости, а не страха.

Мы спрыгнули на технический балкон, и в ту же секунду где-то в квартире вспыхнул тревожный сигнал. Красный, режущий, с металлическим надрывом.

Внизу, под нами, улица уже перестала быть идеально одинаковой. За домами пряталась тёмная сеть переулков, узких, как разрезы ножа. Там не горели фонари Гармонии. Там не работали индикаторы.

Мы бежали, пока дыхание не начало жечь лёгкие. За спиной слышалось нарастающее жужжание дронов. Девушка свернула в узкий проход, где стены слипались от сырости.

— Запомни это место, — прошептала она. — Оно — первый и последний кусок правды, который ты увидишь, если решишь остаться с нами.

Впереди мелькнуло тусклое, тёплое пламя — костёр, вокруг которого кто-то шептался. И я понял: сегодня я уже не вернусь в прежнюю жизнь.