Где оно, счастье?

«Я дарил любовь, я давал милостыню,

Я ожидал, когда стану счастливым.

Я писал песни, у меня родились дети,

Я старался сделать как лучше.

Я был обижен, я притворялся,

Мы поступаем, как умеем.

Я поступал глупо, это правда, я сделал праздник, да.

Я думал, что был счастлив, но

Бывают такие вечера, когда ты наедине с собой,

Когда никто не звонит и не приходит.

Скажем, в воскресенье вечером, в полутьме,

Когда лежишь один в ванне,

Пытаясь утопить ее, но она всплывает,

Эта чертова тоска,

Тогда я пою свои лучшие песни и

На следующий день всё проходит...» (с)

Туман таял на глазах. Ветер запутался в верхушках сосен и, похоже, застрял там надолго. Лора не спеша шла по тропинке к озеру Лох-Фаскалли. Особенному озеру с пресной водой. Искусственному, но удивительно прекрасному.

Погода с каждой минутой становилась всё лучше: сырое пасмурное субботнее утро превратилось в ясный радостный день. Где-то вдалеке кричали чайки, доносился шум моторной лодки. Совсем рядом стучал дятел, раздавалась весёлой трелью какая-то певчая птица. Пахло хвоей, смолой и сухими листьями. Лора прислушивалась к хрусту сухих иголок под ногами. Сосновый лес щеголял насыщенной зеленью. Впереди в небольших просветах между деревьями виднелись золотые кроны прибрежных берёз.

Лора знала Питлохри с детства. Впервые родители привезли её сюда летом, когда ей было лет семь. Отцу не хватало в городе сельского простора, да и рыбалка в Эдинбурге была совсем не та. Сняли домик в соседней деревушке и провели на этом озере незабываемое время. С тех пор часто ездили сюда. Лора не только рыбачила с родителями, она исследовала: ходила на плотину, рыбный трап, рассматривала птиц, позже, когда ей подарили камеру, фотографировала, несколько раз вместе с отцом принимала участие в марафоне Хайленд-Пертшира, ходила пешком, плавала на каяке, каталась на велосипеде и наблюдала звёзды.

Лоре всегда было мало, всегда было жаль оставлять Лох-Фаскалли и уезжать в Эдинбург. На выручку приходила мама. Брала дочь за руку и они делали почётный прощальный круг: обходили по тропинке озеро и через лес шли к машине. Помогало.

Мамы не стало, когда Лоре исполнилось сорок два. Отец ушёл шестью годами позже.

Пока он был жив, Лора отдавала себя работе в музее, отец – книгам. По выходным они ездили в Лох-Фаскалли. Рыбачили, сидели у воды, молча гуляли по лесу.

Однажды, в порыве избавиться от щемящей тоски по матери, Лора купила машину. Подержанную. Старую. С уютным салоном шоколадного цвета. Падала в её уютные объятия и уезжала, куда глаза глядят. Одна. Без отца. Специально оставляла его дома, так проще было возвращаться назад. Он ждал.

Когда отец заболел, Лора продала машину – стало совестно и грустно. Она понимала, что скоро останется одна, поэтому купила небольшой домик рядом с Фаскалли. Для них: отца и себя.

Отец умер тихо, во сне. Устал после прогулки. Прилёг отдохнуть и больше не встал.

Осень тогда стояла волшебная. Теплая. Уж очень было красиво у озера – золотистый пояс дубов и берез, спокойная гладь Лох-Фаскалли и лёгкий туман. Листья молча кружили и падали.

Тропинка свернула вправо и оборвалась у самой воды. Лора вышла к плотине. Постояла, любуясь утонченным пейзажем: ровная линия роняющих золото деревьев и безмятежное зеркало воды.

Она видела отца сегодня во сне. Видела, но не запомнила. Только голос остался в голове: “Приезжай. Пора”.

Рядом важно плавали утки. Бродили, поблескивая телефонами и камерами, туристы. Лора слышала экскурсовода: “Озеро Лох-Фаскалли было создано в 1947 году как часть гидроэлектростанции Туммель…”, крики чаек, плеск воды, лёгкий шелест падающих листьев. Слышала и не слушала. Стояла под желто-красным дождём, смотрела на него и тихо плакала.

С воды тянуло свежестью. Лора поняла, что замёрзла. Вытерла щеки, подняла воротник пальто и спустилась по ступеням вниз. Ей нужно было сделать прощальный круг.