Где ты забудешь о плохом…

Ингвар ползком поднялся на пригорок, перевёл дыхание, поправил ноктовизор, вечно съезжающий при движении, и огляделся. С его нынешней позиции промка проглядывалась на всю глубину. Отдельные корпуса древнего индустриального гиганта ещё угадывались в нагромождении старых руин и свежих бетонных куполов. Ровные участки щетинились рядами стальных ежей. Рвы и траншеи змеились по территории во все стороны, зримо воплощая картину полного хаоса.

В эту промку вцепились с обеих сторон.

Ётуны давно пристрелялись отсюда по центру Города и сейчас продолжали ежедневно бить прямой наводкой. Хримтурсы пытались шугануть их куда подальше, или на месте стереть в порошок. Вот только промку за десять лет перемирия залили бетоном, заковали в железо – получился непрошибаемый укреп. С наскоку никак не взять. Поэтому теперь хримтурсы медленно прогрызают его, умываясь кровью. Но и с той стороны тоже не водичка рекой течёт.

Ингвар стукнул пальцем по наушнику, активируя связь, кратко доложился. Надо спешить, долго ему полежать не дадут.

Где-то в тылу взлетели смертоносные птички, направляясь сюда. Ингвар сосредоточился, чтобы ничего не пропустить. Конечно, птички и сами срисуют огневые точки, успеют определить по каждой калибр и мощность залпа. Перед рассветом начнётся штурм, и это знание спасёт не одну жизнь. Но Ингвару важнее общая реакция ётунов, по ней можно понять логику тех, кто здесь и сейчас принимает решения. И это понимание завтра решит итог всего штурма.

Зеленоватую полутьму ноктовизора вдруг озарило сияние. Началось! Ингвар перестал дышать и слился с происходящим.

Птички грамотно зашли на цель, одни сознательно подставились под первые залпы, другие метко отбомбились, третьи зафиксировали данные и успешно упорхнули прочь. На атаку ушло не более пяти минут. Но Ингвару хватило времени, чтобы уловить главное.

Он скатился с пригорка и поспешил к своим, петляя между посечёнными стволами когда-то могучих деревьев. Хаос дотянулся и до них, превратил в труху крепкие ветви и роскошную листву. За спиной зашипело и хлопнуло, ночь озарилась оранжевым светом. Быстро они сообразили! Кранты пригорку. Но Ингвара уже не достать. А главное, он на бегу передал старшому свой вывод:

– Пойдём через Железку!

Железкой хримтурсы между собой называли не длинную лысую насыпь с чёрными пятнами от сгоревших шпал, а остатки большой красивой рощи. В начале войны броневики ётунов рванули через неё напрямик в Город. И напоролись сначала на мины, а потом и на фаустов. Все коробочки остались в зелёной зоне, которую в отместку так изрешетили, что с тех пор она даже летом выглядела ржавой проплешиной.

Ингвар знал, что его нынешний анализ безупречен. Именно с этой стороны ловчее всего будет ударить. Но старшой сразу осадил его:

– Там вчера засекли мирняк…

Ингвар помотал головой, отгоняя вскипевшую злость. Ноктовизор опять съехал, пришлось остановиться, чтобы поправить ремешок.

– Опять?!

Наушник вдруг засвистел, реагируя на поисковую волну ётунского пеленгатора. Ингвар вырубил связь, распластался в лесной трухе. Но было уже поздно. Вражеское вороньё с низким гулом прошлось над склоном и зависло в ночном небе. Человеческие глаза, оставшись без прибора, не различали стаю среди крупных южных звёзд. Хорошо ещё, что новолуние – вороньё тоже потеряло его из виду.

Ингвар замер, стараясь слиться с пейзажем. Тут кто кого перетерпит. Операторам не резон долго гудеть на месте, а ну как хримтурсы свой Пересвет раскочегарят? Он всех мигом наземь смахнёт… Жаль только, что ради Ингвара никто не станет этого делать. Его сейчас тут и быть не должно. Сплошная самодеятельность, ага.

От нечего делать он стал вспоминать, как однажды весной наткнулся на обжитую землянку прямо посреди ржавой Железки. К тому времени бои сместились на запад, и хаотичные обстрелы почти не цепляли зелёную зону. Кто-то из фаустов вспомнил, что обронил там заветную фляжку. Полную, под самую крышечку. Ингвар вызвался помочь. Вдвоём и полезли, как затишье выдалось.

Фляжку не нашли, конечно, только перемазались и промокли от внезапного грибного дождика. Чертыхаясь, поползли обратно, и тут фауст сказал, что домашним дымком потянуло. Ингвар и сам уже уловил неожиданный запах, но не мог в него сразу поверить.

Землянку эту вырыли неумело, но правильно, аккурат под днищем сгоревшего броневика. Вход был завешен драным брезентом, прижатым к земле парой разбитых траков. Сквозь прорехи наружу тянулся сизый дым, пахло едой. Ингвар изумлённо присвистнул, а фауст сразу подобрался, лязгнул затвором калаша:

– А ну, выходи по одному! Руки в гору!

Внутри заплакал ребёнок.

Ётунам наконец надоело без дела болтаться на виду. Вороньё дружно прогудело в обратном направлении. Но Ингвар по звуку догадался, что улетели не все. Знакомая тактика, однако. Не дождутся! Продолжаем загорать…

Мирняки в окрестностях Города попадались до сих пор. Даже после самых лютых обстрелов оставались те, кто верил, что всё обойдётся. Ингвар считал их просто чокнутыми. Когда единый прежде мир треснул и раскололся на ётунов и хримтурсов, обративших оружие друг против друга, мирняк не должен путаться под ногами. Разбегайтесь по тылам, там от вас хоть какая-то польза. Или обратитесь в труху, в чёрный прах под ногами яростных великанов войны…

Женщина была худющая и страшная, как смерть. Свёрток цвета хаки у неё на руках мяукал без устали. Старший ребёнок перестал плакать, но смотрел исподлобья волчьим взглядом. Ингвар оттеснил плечом злого фауста, спросил осторожно:

– Откуда вы тут?

Женщина оскалилась:

– А тебе какое дело?! Живём мы тут!

– Это не жизнь. Пойдём с нами…

– Теперь нигде не жизнь! Иди, куда шёл, а нас не трожь!

Спорить с чокнутой себе дороже. Но с ней дети…

– Пойдём, там помогут. Там ты забудешь о плохом.

Почему он тогда так сказал, Ингвар не помнил. Он вообще, как оказалось, плохо запомнил, чем закончилась та встреча. Сколько не силился сейчас, в памяти всплывали лишь разрозненные обрывки:

Женщина кричит.

Фауст предлагает её пристрелить, пока из укрепа вороньё не налетело.

Ингвар ползёт назад по Железке, тащит за собой упирающегося ребёнка.

Нос свербит от свежего запаха сгоревшей взрывчатки.

Звёзды над Ингваром постепенно спрятались в тёмных облаках. Последний дозор с тихим гулом убрался прочь. Воспоминания так и не сложились в ясную картинку. Но и тонуть в подсознании тоже не собирались.

Ингвар с неудовольствием понял, что опять придётся погостить у мозгоправа. Но это потом, после штурма. Как только, так сразу…

Он тихо встал, размялся на месте и оглядевшись, поспешил к своим.

Семён отстранённо просматривал заявки на сегодня, забивая в навигатор оптимальный маршрут, как вдруг наткнулся на знакомую фамилию. Вчитался в подробности и ахнул. Надо же, Игорёха! Сколько лет не виделись, а он всё это время геройствовал совсем рядом. Однако, крепко же ему досталось…

Адрес, правда, был совсем на отшибе. Да и заявка не приоритетная, всего лишь нейронка барахлит в свежем протезе. Придётся отложить напоследок. Впрочем, так даже лучше. Можно будет неспеша поболтать по душам!

Предвкушая хороший вечер, Семён завёл мотор и покатил по маршруту.

Над городом красиво догорал закат. Он был прозрачным и мирным. Сюда больше не долетали отголоски затихающей войны. Злосчастную промку полгода назад наконец взломали и зачистили. Люди на улицах никуда не спешили, наслаждаясь долгожданным покоем.

Мотор к вечеру стал постукивать. Семён рассеянно подумал, что пора заехать к механику. Но это уже маршрут завтрашнего дня. А на сегодня по плану остался только Игорёха. Звонить ему заранее он не стал, лишь подтвердил по сети заявку и указал время визита. Тем приятнее будет сюрприз. Они по малолетству обожали розыгрыши. Семён невольно улыбнулся, погружаясь в детские воспоминания. Хорошее было время, мирное и солнечное…

Ингвар машинально баюкал ноющую руку, нетерпеливо поглядывая в окно. Наладчик задерживался. Судя по навигатору, стоит уже полчаса где-то в центре. Странно, пробок вроде сейчас нет. Сломался?

Розовый закат, беззаботно раскинувшийся на полнеба, почему-то будил в нём смутную тревогу. Тягостные воспоминания обрывками кружились по краю сознания:

Облака над взломанным укрепом, горящие под ударом Пересвета.

Ребёнок с волчьим взглядом.

Безногий фауст, пытающийся ползти по ржавой земле.

Женщина, бегущая прочь с мяукающим свёртком.

С воспоминаниями здесь, в тылу, вообще творилась какая-то хрень. Лезло в голову только чёрное и гадкое. Словно она прохудилась, как старая крыша бабушкиной хаты, а снаружи хлещет ливень. Кстати, а ведь рука всегда к дождю ноет. И раньше, когда живая была, и теперь, в титановом изводе…

Чертыхаясь, Семён сдал машину эвакуаторщикам и вызвал такси. Приехал потрёпанный дрон, долго выруливал на объездную, поминутно пропуская каждого, кто оказывался поблизости. Семён уже готов был лопнуть от злости, когда колымага наконец набрала крейсерскую скорость. Время поджимало, пришлось наплевать на сюрприз и отзвониться Игорёхе.

А тот его не узнал.

Наладчик примчался ближе к сумеркам и видно по его лицу понял, что Ингвару не нужны запоздалые извинения, молча принялся за дело. Рука разнылась нещадно, поэтому мастер сначала отключил протез, а уже потом стал в нём ковыряться.

Ингвар выдохнул, постепенно приходя в себя. И внезапно осознал, насколько ему неуютно в этом внешне спокойном мире. Там, где его каждую минуту могли уничтожить, он ни на миг не терял самообладания. А здесь извёлся от помех в электронной начинке!

Мастер, словно подслушав его мысли, заговорил успокаивающим тоном:

– Прошивка новая, не притёрлась к тебе пока. Может ловить посторонний сигнал на уровне подсознания. Своего рода фантомная боль, понимаешь? Тебя сейчас ничего не беспокоит, боец? Со мной лучше честно, я практически доктор Хаус.

И подмигнул, сразу сделавшись смутно знакомым.

Ингвар недоверчиво хмыкнул:

– Ага, а я железный дровосек! Латай свою детальку, маслопуп, не лезь в голову. Тут, похоже, опять пора мозгоправа вызывать…

Наладчик оторвался от протеза и серьёзно посмотрел на Ингвара.

– Ты что, Игорёха, настолько поломался?

– Сёмка?!

– Хех! Ну, наконец-то!

Они неловко обнялись и некоторое время молча стояли в наступающих сумерках. А потом проболтали на кухне до самого утра…

Штурм в тот раз, разумеется, перенесли. Это ётунам на всех плевать, а хримтурсы никогда так не воюют. Соседи вывели мирняк из Железки, пока Ингвар приходил в себя в объятьях полевого нейролизатора. Старшой его сразу сдал на очистку, как только понял, что случилось. Бойцу на передовой не положено о думать плохом, бойцу каждый миг светлая голова требуется. Слава богам, просветление теперь исключительно дело техники. И техника опять не подвела.

А следом не подвёл и сам Ингвар – ещё лучше атаку спланировал. Вместе с другими светлыми головами. В самое пекло, конечно, они потом тоже дружно сунулись. Но с полным пониманием. Вот потому хоть и не без потерь, но ётунов на той проклятой промке постепенно дожали. И стрелять оттуда по Городу стало некому.

– Ты жевать не забывай, – улыбнулся Семён, кивая на стол. – А то я тебе сегодня больше не налью.

Ингвар шутливо погрозил ему живой рукой, но тут же потянулся к тарелке с нехитрой закуской.

– Куда теперь думаешь податься?

Семён аккуратно начислил по стопкам финальную порцию, отрешённо покачал в руке пустую бутылку и убрал её под стол, в компанию к остальным.

Ингвар задумчиво жевал.

– Руку я тебе, конечно, настрою в лучшем виде. Если на нашу шахту вернёшься, то даже сам разницы не заметишь!

Ингвар отсалютовал стопкой и не чокаясь выпил.

– Знаешь, Сёмка, – выдохнул он, – лучше мне обратно.

Семён смотрел, не понимая.

В хмельной голове всё яростнее кружилась карусель воспоминаний:

Фауст, в последний момент отталкивающий ребёнка от матери.

«Да это вы сами себя обстреливали! А теперь и за нас взялись, уроды!»

Надсадный крик Ингвара «Куда, дура! Там же мины!»

Затихший свёрток цвета хаки на краю дымящейся воронки…

Семён молча опрокинул свою стопку, не притронувшись к закуске.

Ингвар пожал плечами:

– Помнишь, как твоя мама в нашем детстве пела? «Где ты забудешь о плохом, это твой дом…». А тут я слишком многое помню.

– Душа болит, я понимаю, – осторожно кивнул Семён, – но нельзя же целиком в протез превращаться…

– Душа? Это, брат, фантомная боль. Скоро пройдёт. Главное, верно настроить полевой нейролизатор…

***

Широко шагает по благословенному чернозёму освобождённого Мидгарда ясноликий хримтурс Ингвар. Вокруг привольно шумит золотая нива. В небе со свистом проносятся четырёхкрылые валькирии повышенной дальности. За неимением более важных целей они уносят в Валгаллу жуков-вредителей, а заодно пропалывают редкие сорняки. Ингвару дышится легко и свободно. В его светлой голове нет места мрачным мыслям. Ётуны? После недавней очистки он даже слова такого не помнит…