Генерал тёмной властелины 2

Тишина больничной палаты, ранее нарушаемая только мерным попискиванием диагноста, внезапно была разорвана судорожным всхлипом, перешедшим в хрип давно пересохшего горла. Лежавшая на кровати воевода дёрнулась, и только общая слабость не дала ей подскочить в попытке увернуться от удара несуществующей уже Химеры. Она широко распахнула глаза и, бессильно упав обратно на больничное ложе, уставилась в белый потолок. Несколько раз попыталась сглотнуть, но во рту было сухо, как в пустыне. Снова зашлась в глухом лающем кашле.

Следящий артефакт немедленно зафиксировал изменение состояния пациентки, и вскоре в палату вбежал дежурный медбрат.

— Пить, — попросила Алёнова.

И когда поспешно поднесли к губам стакан, тут же принялась жадно глотать. Наконец, отчасти утолив жажду, она повернула голову вбок и, глядя на склонившегося над ней мужчину, схватила его за руку и снова прошептала:

— Слава. Где Слава?

— Какой Слава? — чуть испуганно дёрнулся назад медбрат.

И тогда женщина, чуть отдышавшись, добавила:

— Княжич Святослав, Деев. Он был со мной.

— Вы поступили к нам одна, никого больше не было. Но я спрошу. Только отпустите.

Воевода разжала пальцы, и медбрат, с опаской на неё оглядываясь, тут же побежал к дверям.

А буквально через полчаса возле её кровати уже сидела представительница жандармского управления, средних лет женщина с обманчиво добрыми глазами.

Увидев форму, воевода нашла в себе силы усмехнуться:

— Я так понимаю, пришли меня допросить?

— Ну, почему же, — сотрудница охранки, закинув ногу на ногу и достав блокнот, улыбнулась, — скорее, просто пообщаться, как с коллегой.

Прищурилась:

— Вы же, капитана, насколько знаю, тоже по нашему ведомству числитесь.

— Когда-то, числилась, если быть точнее — устало откинула голову на подушку женщина, прикрывая глаза.

— Бывших жандармок не бывает, — уверенно ответила та ей, — поэтому давайте, как с коллегой, просто расскажите, что последнее помните.

— Я расскажу, всё расскажу, — устало кивнула Алёнова, но попросила, — только сначала скажите, что с княжичем Святославом? Он жив?

— Жив и здоров, — кивнула жандарма. — Можете не переживать. Находится, конечно, не здесь, но могу вас уверить, с ним всё хорошо, и ему ничего не угрожает. Да, его показания мы уже взяли. Так что осталось теперь выслушать только вас. Итак, что последнее вы помните?

— Последнее? — Алёнова прикрыла глаза, погружаясь в собственную память, которая хоть и фрагментарно, но всё-таки сохранила воспоминания той ночи. — Мы сражались с Химерой, — она вздрогнула. — Я и княжич. А затем, в какой-то момент, я просто не успела, и темнота.

— Значит, Химера была… — задумчиво пробормотала сотрудница управления, сделав пометку в лежащем на коленях блокноте. — Хорошо. Ну что ж, тогда давайте поговорим о событиях, предшествующих встрече с ней.

***

Стоило поручице появиться в официрском собрании, как лица остальных дам-официр, находившихся в большом зале за приятным времяпрепровождением, немедленно приняли сдержанно-ироничный вид.

— Ржевская, — пронёсся шепоток по залу, когда поручица, напустив на себя независимый вид, двинулась к столику, за которым трое сослуживиц как раз решили расписать пульку.

— Дамы, — щёлкнув каблуками, поручица осведомилась, — вас трое, не желаете-ли на четверых-с.

— Ну, — переглянулись те, — если вам, поручица, будет угодно, можно и на четверых.

Ржевская села на свободный стул, а официра напротив, держа колоду в руках, оглядела остальных и произнесла:

— Итак, дамы, ещё раз оговорим конвенции и ставку, жребий по расположению уже кидали, поручица, вы, как опоздавшая, остаётесь без жребия.

Женщина кивнула, но тут уха коснулся чей-то плохо скрываемый шёпот:

— А слышали новый анекдот. Садится поручица Ржевская за стол и говорит - А не сыграть ли нам, дамы, в новую игру, „Козырная лупа“!

— Научите, поручица, надоел преферанс.

— Игра очень простая. Сдавайте карты и сразу на кон по рублю. Я быстро научу.

Карты сдали, банк собрали. Ждут. Тут Ржевская кладёт карты на стол, — «Лупа!» и сгребает деньги.

— А в чём же смысл, поручица?

— Всё просто, дамы. Кто первая карты на стол бросит с криком «Лупа!» — того и банк.

Понятно. После следующей раздачи все резко кидают карты на стол с криками:

— ЛУПА!!!

Ржевская, спокойно и невозмутимо кладет карты на стол:

— Козырная лупа, дамы.

Сдавленные смешки за спиной показали, что анекдот пришёлся окружающим по вкусу, а сама поручица, побагровев и схватившись за палаш на боку, с грохотом опрокинула стул и вскочила с места.

Вот только, стоило ей обернуться, как оказалось, что никто из официр за спиной на неё не смотрит, и все занимаются своими делами.

Сжимая рукоять палаша, Ржевская, покраснев от гнева, сгорала от желания вызвать кого-нибудь на дуэль, вот только обидчицу никак нельзя было угадать, не весь же зал вызывать скопом?

— Сядьте, поручица, — произнесла капитана, что держала в руках колоду, затем, как старшая по званию, ловко перетасовав карты, словно невзначай, заметила, — когда-то, одна моя знакомая, ныне покойница, сказала умную вещь о корне всех проблем в жизни любой женщины. Французки в таком случае говорят «Шерше ля омме» — ищите мужчину. И думается мне, фраза не так уж и не права, по крайней мере, в вашем случае.

— Считаете? — глухо, уперев взгляд в стол, поинтересовалась Ржевская.

— Уверена, — чуть улыбнулась капитана, — и мой вам совет, не затягивайте с этим.

***

Жёлтый кафтан с чёрными обшлагами сидел на мне хорошо, правда, пажеское одеяние такой яркой расцветки выделяло меня на фоне гарнизонных солдаток и официр, словно павлина среди кур. Впрочем, больше женский взгляд привлекала не она сама, а Анна третьей степени с бантом и мечами на правой стороне груди.

Официально не объявляли, но слухи по гарнизону ходят о том, как я этот орден получил. И нет, к моему вящему удивлению, болтали вовсе не об убитом мною грифоне, похоже, все участвовавшие в рейде официры и учёные действительно строго хранили в секрете, что там видели. Меня теперь дружно записывали в любовники её высочества, правда, говоря об этом весьма завуалированно, чтобы не нарваться на гнев великой княжны.

Вот и сейчас, стоило мне пересечь двор с винтовкой на плече, как десятки взглядов скрестились не на оружии в моих руках, а на выпирающем между ног бугорке, который плотно обтягивали достаточно узкие штаны. Кафтан, в отличие от камзола, был сильно короче, заканчиваясь чуть ниже пояса, и эту часть мужского тела оставлял неприкрытой, как, собственно, и задницу. И поэтому, в процессе моего перемещения от официрского общежития к воротам, ведущим на стрельбище, взгляды плавно перемещались с бугорка впереди на ягодицы сзади.

Но я уже привык и воспринимал подобное философски. Тем более, сегодня на стрельбище меня должны были встречать мои первые подчинённые. Десять парней примерно моего возраста, одарённые, готовые попробовать себя на службе Родине.

И вновь, как лёгкое дежавю прошлой жизни: снова десяток под моим началом. Первая ступенька на пути к вершине. Только там были просто маги, а здесь маги-стрелки. Что ж, я был готов пройти этот путь снова, ради Госпожи и ради тех, кто, возможно, смог выжить, как варга моей армии.

У самых ворот меня, однако, надолго задержали.

Достаточно симпатичная официра в форме поручицы, с печатью тяжких дум на челе, шагнула навстречу, перегораживая путь. Чуть щёлкнула каблуками, одновременно резко кивнув, представилась:

— Ваше сиятельство, поручица Ржевская.

— Ваше благородие, — кивнул я в ответ, — чем обязан?

Мне не составило труда узнать в ней так опрометчиво пошутившую в мой адрес даму, которой я отплатил той же монетой, пустив в ход пару армейских анекдотов моего мира, слегка их подправив, но продолжал сохранять на лице выражение лёгкого удивления, вкупе с толикой интереса.

— Видите ли, — замялась та, слегка порозовев, — так случилось, что с недавнего времени в гарнизоне стали появляться, так скажем, короткие истории о персонаже с моей фамилией. Истории большей частью сатирические и скабрезные. И хоть со мной эти истории не имеют ничего общего, но меня начинают воспринимать, как этого самого персонажа.

Довольно осклабился, внутренне конечно, внешне остался показательно равнодушен. Впрочем, кое-что можно было попробовать поручице объяснить.

— А вы знаете, у меня ведь похожая проблема — понимающе покивал я, поймал непонимающий взгляд поручицы и пояснил, — меня тоже воспринимают не так, как я того хотел бы. Некоторые считают, что я всего лишь меч для ножен, если вы понимаете о чём я.

Ржевская слегка покраснела, смутившись, а я продолжил:

— И знаете, мне это тоже не особо приятно. Я, может, и не прочь считать себя мечом, но полагаю, что годен не только, чтобы быть засунутым в ножны. Понимаете, ваше благородие?

— Да, ваше сиятельство, — не поднимая глаз и теребя рукоять табельного палаша, ответила поручица, но затем снова спросила, — но что же мне делать? Хотите, я принесу вам свои извинения?

— Зачем, да и за что? — почти искренне удивился я, — да и у вашей ситуации это уже ничего не изменит, на каждый роток не накинешь платок, а поручица Ржевская — не вы, а персонаж этих историй — должен констатировать факт, уже зажила в устном народном творчестве своей жизнью. Боюсь, вспоминать её и сочинять новые истории будут и через сотню лет.

— И что же мне делать? — растерянно произнесла девушка.

— Я вижу два пути, — прищурился в ответ, — или стараться всем и каждому доказывать, что вы не такая, что заранее обречено на неудачу, или смириться и воспринимать подобное с юмором. Можете даже сами придумать парочку подобных историй. Опять же, Ржевская там — персонаж ловкий и смекалистый, хоть и комичный. Не такой уж и урон чести, как может показаться. Посмейтесь вместе со всеми, вот вам мой совет, и жить станет намного проще.

— А вы? Что делаете вы?

— Я? — улыбнувшись, ответил, — я иду к своей цели и не обращаю внимания на всё остальное.

Распрощавшись с оставшейся в задумчивости поручицей, я вышел за гарнизонные стены и направился к стрельбищу, где уже переминалось с ноги на ногу моё будущее подразделение. Правда, чем ближе я подходил, тем всё больше сомнений испытывал. А когда до них оставалось не больше десятка метров, то и вовсе остановился на месте, с гневом взглянув на княжескую адъютану, стоявшую рядом. Именно она должна была контролировать исполнение поручения, и теперь я видел, что исполнено оно было из рук вон плохо.

— И что это? — дёрнул я подбородком, едва сдерживаясь, чтобы не начать сквернословить.

— Как что? -удивилась адъютана — рекруты, как вы и просили.

— Это не рекруты, это… — я вновь сдержался, медленно выдохнув, чтобы не сказать слишком обидных слов, — это недоразумения, которым не то что ружьё, им нож доверить страшно, обязательно порежутся.

И нет, я не преувеличивал. Передо мной были десять парней, которых отбирали явно по принципу «кого не жалко». У них на лице был написан страх. Страх перед этим местом, перед стеной гарнизона, мрачно возвышавшейся за моей спиной, перед адъютаной и даже передо мной. У всех без исключения.

Такой, прежде чем выстрелить, сначала три раза перекрестится, затем зажмурит глаза и только потом выпалит в белый свет, не попав даже в жопу слону, стоящему в паре метров перед ним.

Я перевёл взгляд на первого в шеренге, и тот стал потеть ещё сильнее, весь покрывшись бисеринками пота.

— Зелёные, женоподобные, безмускульные щенки, — пробормотал я, находясь в состоянии перманентной фрустрации, вспоминая своего инструктора в учебке ещё в той жизни, — и с такими мне предлагают Родину защищать?

Десяток был как на подбор, примерно поровну или низенькие толстячки, или худые жерди выше меня, прыщавые и нескладные. В общем, некондиция, которым даже проснувшийся магический дар не смог помочь обрести товарный, так сказать, вид. Похоже, родители их сбагрили рекрутёркам исключительно из меркантильных соображений, что пристроить кровиночу в хороший род не удастся, так может тут в гарнизоне найдётся какая официра, что на этаком безрыбье клюнет и на подобный неликвид. И ладно бы они горели жаждой служения или были полны боевого настроя, но передо мной были просто трусы.

— Нет, — вздохнул я, разворачиваясь к полковнице, — так дело не пойдёт. Отправляйте этих обратно, придётся самому выбирать.

— Это, ваше сиятельство, никак невозможно, — тут же отозвалась адъютана, — все отчитались, что приказ исполнен и десяток собран, её высочество ждёт результатов.

— С этими результатов точно не будет, — покачал я головой, а затем решительно произнёс, — и её высочеству я сам всё объясню.

Вот только не успел дойти до покоев Великой Княжны, как меня уже второй раз за день перехватили. Будто коршун из-за угла выпрыгнула Аманда, профессор столичного университета магии, и, впившись в руку, фанатично поблескивая глазами, принялась меня трясти, приговаривая:

— Вот и вы, голубчик, вот и вы!

Я кое-как высвободил руку из захвата и усовестил учёную:

— Аманда, держите себя в руках! А то можно подумать, что у вас случилось что-то страшное.

— Конечно, случилось! — экспрессивно воскликнула та, — Слава, как ты не понимаешь, наука не может стоять на месте и ждать. Ей надо двигаться вперёд! А с последнего нашего похода в Осколок прошло уже больше двух недель.

— Мне казалось, — с некоторой задумчивостью произнёс я, — что того, что мы оттуда принесли, вполне было достаточно даже не на две, а минимум на четыре недели исследования и изучения. Те же доспехи и оружие, которых в Осколке до этого не находили.

— О да, всё так, но поймите, Святослав, что, по сравнению с тем чудом, которое произошло с вами, любые другие находки — мелочь. Доспехи, оружие — это всё игрушки. Ведь главное — магия, магия того мира, к которой только вы сейчас имеете доступ. Это самое настоящее преступление — не изучать именно её. Нам срочно надо снова в Осколок! Я уже приготовила множество тестов для вашей магии, с помощью которых мы попробуем её зафиксировать и изучить принцип воздействия на реальность.

— Это я всё понимаю, — кивнул ей, — но и вы поймите, помимо помощи вам в исследованиях, я также решаю задачи, поставленные передо мною её императорским высочеством, которые тоже не терпят промедления.

— По сравнению с наукой, любые другие задачи вторичны. Вы важны для будущего! А не для вульгарного настоящего! — пафосно воскликнула женщина и тут же воинственно добавила, — Я пойду к ней!

— Идите, — тут же легко согласился я, — и ежели на то будет её высочайшее разрешение, то я сразу же отправлюсь с вами.

На этом и порешили.

Кое-как спровадив женщину, я вновь выдохнул и постарался выкинуть её из головы. Мне эти исследования в настоящий момент были ровно до одного места. Даже наоборот. Не слишком-то и хотелось, чтобы она лезла туда, куда лезть ей не стоит. Моя магия — это моя магия. Мой, скажем так, ультимативный аргумент, которым воспользоваться могу только я. Моё и только моё оружие. Не хватало, чтобы кто-то ещё смог аккумулировать эту силу сам или какими-то магическими артефактами.

Впрочем, прогуляться в Осколок было необходимо. Мне нужно было понять, как продвинуться дальше по ним к тёмным землям. Естественно, светлые порталы прямо в Тёмную Империю не вели, но я знал парочку мест на границе, где защитные крепости светлых и наши разделяла только река. Там порталы для переброски подкреплений были и у светлых, и у нас. Так что, если сохранился где-то Осколок, несущий в себе оба этих портала, то был хороший шанс зацепиться за тёмную портальную сеть, которая уже дальше смогла бы меня перебросить почти прямиком к нужному месту.

С такими мыслями я и пошёл дальше.

***

Очередной выпуск Томского училища боевой магии дал сразу несколько отличниц боевой подготовки, к которым руководство училища традиционно было более лояльно в выборе мест будущей службы, чем к остальным. Вот и Лику, вошедшую в число этих счастливиц, вызвала к себе лично начальница училища.

— Присаживайтесь, корнета, — кивнула она на стул напротив.

Когда девушка со свежими погонами с ярко поблескивающей звёздочкой на них, буквально вчера пришитыми на такой же новенький, ещё не обмятый китель, села, то полковница, одобрительно осмотрев ладно сидящую на той форму, коснулась ладонью лежавшего на столе личного дела. Произнесла:

— Что ж, мы обе знаем, что в отношении тебя были кое-какие особые договорённости и обязательства, о которых ты, надеюсь, не забыла.

После недолгой паузы Лика кивнула, подтверждая.

— И, судя по тому, что я знаю, своё слово ты держишь. Это хорошо, потому что мне бы не хотелось портить судьбу такой перспективной официры. И так как по учёбе у тебя везде высший балл, я могу со спокойной душой, уже во исполнение этих договорённостей со своей стороны, направить тебя на новое место службы. В столичный гарнизон, и не абы куда, а в гвардию, в Преображенский полк! — Начальница улыбнулась. — Поверь мне, нашим выпускницам такой шанс выпадает раз в десятилетие. Махом окажешься при дворе. Служба на глазах у августейших особ. Большой шанс быть замеченной и возвышенной. Перспективы! Можно далеко пойти, если правильно себя поставить. Ну, как тебе? Устраивает?

Лика на секунду задумалась, снова опустив взгляд. Затем подняла его на полковницу и вдруг спросила:

— А могу я попросить назначение в другое место?

— Другое? — начальница училища чуть наклонила голову, внимательно разглядывая девушку. — И в какое же конкретно?

Иванова сначала рассеянно мазнула взглядом по столу с личным делом, потом по шкафу сбоку, перевела его на портрет на стене с императрицей в полный рост в полковничьем мундире Преображенского полка, но затем её взгляд заострился, и она попросила:

— Если можно, туда, где сложнее. Не хочу прозябать в столице. Хочу воевать с тварями и развивать свой дар.

— Вот как… — полковница посмотрела на девушку напротив с каким-то даже сочувствием, но улыбнулась, а затем произнесла: — Ну что ж, это твой выбор. Принимаю, понимаю и уважаю. Есть у меня одно направление, — она коснулась пачки листов, безошибочно выудив нужный, — в Иркутскую зону отчуждения. Там как раз нужны с сильным потенциалом. И тварей полно, хватит навоеваться. Возьмёшь?

— Возьму, — решительно кивнула Лика и протянула руку.