Герой Архонта

Всё начинается в тот самый момент, когда понимаешь — детство заканчивается. Тебя засасывает во взрослый мир, который пока ещё не кажется жутким — только ужасно скучным. Мир, где самым увлекательным приключением станет покупка машины или путешествие в соседний город. Где дверь в сказку надежно закрыта, а все, кто говорят о ней — или писатели, или сумасшедшие. В этот день ты либо делаешь шаг навстречу неизбежному, либо хватаешься за любую возможность в последний раз увидеть волшебство. Пока ещё можешь.

Макс сидел на старом крыльце своего дома, морща нос от рыжих лучей закатного солнца. Нагретые доски пахли пылью и краской, легкий ветер играл паутиной меж перекладинами перил, из кухни сладко тянуло дрожжевым тестом. «Булочки», – равнодушно подумал Макс. В других семьях на выходных заказывали пиццу или ездили в бургерную, хотя бы жарили большую миску попкорна для посиделок у телевизора... а его мама по воскресеньям пекла эти ненавистные булочки с корицей и сахаром.

Вздохнув, Макс поднялся на ноги и отряхнул подраные старые джинсы. Друзья уже сегодня не выйдут, ждать бесполезно. Но и домой не хочется. Засунув руки в карманы, он медленно побрел вдоль аккуратных, постриженных газонов и зеленых оград. В кронах деревьев собирались тени, над лесом прокричала сойка — и где-то совсем рядом ей отозвалась другая птица, заставив замереть на месте. Макс удивленно оглянулся по сторонам. Поблизости — ни куста, ни деревца, только обветшалый заброшенный дом за рыжим лоскутом заросшей сорняками лужайки.

И вновь скрипучий, натужный звук разрезал вечерние сумерки. Теперь уже Макс успел отследить направление — точно, от дома. Из распахнутого чердачного окна под прохудившейся крышей, наполненного мраком, тянулась визгливая трель. Едва ли такую мог выдать кто-то живой — по крайней мере, Макс не знал ни одной птицы с подобной «песней». А вот сломанные старинные часы с механической кукушкой... Объяснение пришло мгновенно, отогнав подползающий смутный страх и вселив решимость. Приключение! Ему разрешено гулять до темноты, а значит, он вполне успеет проверить, что там такое — и вовремя вернуться домой.

Забора на участке не было, преодолеть лужайку и взбежать на покосившееся крыльцо заняло меньше минуты. Сюда не совались ни бродяги, ни мальчишки — первых бойко отлавливала полиция, у вторых были поинтересней места для игр. Обветшалая постройка с прогнившими досками, торчавшими отовсюду ржавыми гвоздями, запахом плесени и трещинами в стенах не прельщала. К тому же, внутри давно ничего не осталось, кроме истлевших ковров и всякого мусора. Но чердак... заглядывал ли кто-то на чердак?

Макс впервые очутился здесь. Вдохнул спёртый, наполненный пылью воздух и едва не чихнул. В доме было уже темно, свет почти не проникал через грязные стекла — но это не помешало быстро сориентироваться, отыскать лестницу на второй этаж и подняться наверх. Одна ступенька с треском проломилась, острые края хищно вцепились в кроссовку, но Макс успел выдернуть ногу — и стал осторожнее. Проверять каждый шаг терпения не хватило, но он крепко цеплялся за шаткие перила. И наконец очутился на втором этаже.

Здесь было не лучше: блёклые лохмотья обоев; в рамках — жёлтые фото, на которых едва видны силуэты; битое стекло и щепки под ногами. Через треснувшее окно залитая янтарным светом улица казалась мертвой и серой, Макс даже побоялся искать взглядом свой дом. Стараясь не заглядывать в проёмы укутанных сумраком комнат, он зашагал в конец коридора, где уже маячила щербатыми ступенями лестница на чердак.

У самого её основания под ногой что-то звякнуло, покатилось по пыльным доскам маленьким золотистым цилиндром, заставив удивленно замереть. Но в тот же миг из черного квадрата над головой вновь раздался раздирающий душу вскрик — и Макс, невольно сжав кулаки, ринулся вверх. Он не выносил загадок и тайн.

Чердак встретил гнетущей тишиной и десятком разбитых ящиков, залепленных густыми тенями. Закатное солнце било с другой стороны, и пятно света от распахнутого круглого окошка казалось мутным белесым подтеком на грязном полу. Едва угадывались высокие силуэты составленных в дальний угол картин, укрытых плотной тканью. Слишком узких даже для портретов.

Макс оглянулся по сторонам, пытаясь понять, что могло привести его сюда. Никакого движения. Никаких старинных часов. Ни птицы, ни животного — ничего, способного издать столь странный звук. Даже шум с улицы сюда не доносился. Со всех сторон подкрадывалась, обволакивала плотной шинелью тёмная июльская ночь. Но Макс ощущал лишь горчащую на языке досаду: он потерял столько времени, он забрался в этот проклятый дом, но совершенно напрасно! Хорошо ещё, если никто его не видел, и ни друзья, ни мама не узнают...

Он резко развернулся, чтобы уйти — и вдруг уловил краем глаза движение. Его сопроводил раскатистый громкий скрежет, казавшийся ещё невыносимее вблизи. Макс похолодел и замер. Ноги будто приросли к почерневшим от старости доскам, сердце сжалось в груди, взгляд заметался по чердаку, пытаясь отыскать источник опасности. Но ничего пугающего не обнаружил — только чуть заметно шевелилось покрывало на одной из картин.

Хотелось фыркнуть и посмеяться над собственным испугом, но почему-то не получалось. Сердце бухало в ушах, к позвоночнику будто приложили угря, а в мозгу мерзким комаром зудела мысль, что ничто не мешает ему сбежать прямо сейчас. Всё равно никто не узнает. Но Макс-то был уверен: стоит поддаться ей один раз — и пути назад уже не будет. Он больше не сможет заставить себя идти вперёд.

Сделав глубокий вдох и стиснув зубы, Макс на ватных ногах направился в дальний угол. Шаг за шагом. Всё быстрее, увереннее сминая в себе страх и обретая отчаянную решимость. Напряженный слух улавливал какой-то тихий звук, идущий от картин; натянутые нервы отдавали в кончики пальцев легким покалыванием. Прищурившись, готовый в любой момент отпрыгнуть с линии удара, Макс сжал в руках край покрывала — и резким взмахом откинул его в сторону. И замер.

То, что он принял за ближайшую картину, оказалось дверью. Приоткрытой дверью, которая едва заметно двигалась из-за сквозняка и при сильных порывах издавала столь странный звук. Макс, невольно расслабившись, изумленно уставился на свою находку. Совсем позабыв о недавнем всплеске адреналина, даже обошел её кругом, убедившись, что она прислонена к ещё пол десятку таких же, только закрытых. Какой здесь может быть сквозняк? И почему же он никогда не слышал этого скрипа раньше?

Ухватившись за резную круглую ручку, отчего-то подозрительно теплую, Макс потянул створку на себя. Та, недовольно и громко проскрипев, открылась с заметным усилием. В лицо ласково подул легкий ветерок, ворвавшись на пыльный чердак сладковатым запахом неизвестных цветов и трав. Макс разглядел перед собой такое же точно помещение под крышей, разве что более светлое и чистое, заваленное вещами и коробками. Макс не понимал, как такое возможно. Он словно смотрелся в зеркало, отражавшее всё совсем иначе. Превратившее его самого в ещё более лохматого мальчишку с ясными синими глазами, сейчас изумленно расширенными.

В лицо вновь дохнул сквозняк, взъерошив каштановые волосы Макса и почти чёрные — его двойника. Усилив впечатление, что никакой преграды между ними нет. И Макс, завороженно глядя вперед, вытянул руку перед собой, не ощутив ни стекла, ни портала — ничего. Он поднял ногу и точно так же перенес через дверной порог, мягко ступив исцарапанными кроссовками на светлые доски. Растерянный, ошеломленный, оторопелый, с трудом осознавая, что вот она — встреча с неведомым.

В отличие от его двойника, который опомнился куда быстрее. И, отскочив на безопасное расстояние, принял боевую стойку, вытащив из-за спины охотничий нож.