Гешкин "сахом"

Эту историю мне рассказала бабушка, в 1992-м году. Времена дефицита: много чего не было на полках. Я сам всё это прекрасно помню. А ещё была талонная система, которая практиковалась в конце 80-х и продолжала свой ход, но вскоре захирела и в начале 90-х очень резко закончилась (поправьте меня, если вдруг не прав). Люди сжимали кулаки и ещё сильнее затягивали пояса. Времена были страшные, что рассказывать-то...

Но суть рассказа не об этом. Сегодня все, как дурные бегают в поисках сахара. Вот и мне сегодня оттоптали ноги, когда я зашёл в магазин за хлебом. Старушки стадом кинулись в "Пятёрочку", типа туда сахар завезли и дают по два килограмма на руки. Довели пенсионеров!

"Сахар, да будь он трижды проклят!" - в мою голову лезут слова бабули.

И я... Я вспоминаю довоенный рассказ бабушки и слёзы подкатывают к горлу. Вот где горе и трагедия.

Последний, четвёртый, ребёнок в семье Фёдоровых родился в 1937-м году. Моя бабушка к тому времени считалась уже взрослой, семь лет ей натикало по жизненному будильнику. Она всячески помогала младшим сёстрам, а тут ещё и младшой брат родился. Гешка!

Иван Никифорович был очень рад появлению сына. До этого три дочки, а тут наконец-то наследник. И без того рукастый мужик стал пропадать вечерами дома, вырезая из дерева всё что можно. Нет, Никифорыч и дочерей баловал до появления сына. Рад был каждой из них. Да и каждой на "приданное" понемногу откладывал. В хозяйстве для молодых всё пригодится. Это Иван по себе знал. А тут мужик расцвел во всей своей красе. Сын! Да под тридцать лет, да когда уже и ждали вовсе.

Баловал сына Иван, но в меру. Очень боялся Никифорыч, что избалованным может стать Гешка, поэтому и в ежовых рукавицах частенько держал сынишку. Но и сын понимал папку, несмотря на ранний возраст. В деревне дети быстро вырастают и ещё быстрее взрослеют.

Но была у Гешки одна слабость. Это сахар! Из доступных сладостей, мелкий предпочитал только его. Не сказать, что сахар было трудно его достать. Хотя нет, проблема была ещё та. Да и дороговатое удовольствие для семьи из деревни, где растут четыре рта. Но Иван Никифорович старался изо всех своих мужицких сил. Тянул семью. Мужик!

Гешка улыбался щербатым ртом, когда отец приезжал с ярмарки:

- Паааа, пиехал!

А Никифорыч уже с весового куска сахара острым ножом срезал небольшой кусочек и протягивал сыну:

- Держи, пострел!

- Сипо... Сахом!!

Гешка вместо "сахар" всегда говорил "сахом". Даже тогда, когда подрос и начал говорить более чётче. А старшие сестрёнки делись с младшим братом его любимым лакомством. Они больше привыкли к мёду. Благо на задних дворах стояли улики с пчёлами. Аж пятнадцать штук! На тот момент этого хватало семье Фёдоровых.

А потом была война... Ивана Никифоровича мобилизовали на фронт. Шло время, но от Фёдорова-старшего не было ни слуху, ни духу.

В начале лета 1942-го сильно заболел Гешка. Очень сильно. Температура была высокая и мальчишку лихорадило. Всё семейство стояло на ушах. А Гешка слабел на глазах. Маленький мальчишка изо всех своих последних пацанячьих сил цеплялся за свою жизнь. Было видно по нему, как он сильно хотел жить! И мать, и все три сестры всегда дежурили около него по очереди.

Очень Гешка видно жить хотел, раз протянул чуть более трёх недель. А в первое июльское утро, когда рядом с братом дежурила Нинка (моя бабуля), Гешка неожиданно пришёл в себя после длительной лихорадки. Высохшими от высокой температуры губами он почти прошептал:

- Каг-да вы-рай-сту... куп-лю са-хо-ма. Мно-го! Всех на-ком-лю. Всех!

- Геш! Хочешь сахара? - робко спросила его Нина.

Брат только кивнул головой. Растолкав мать, сестра вместе с ней навела тёплую воду. Затем они вдвоём развели в жидкости сахар и дали Гешке попить. После принятия "сладкой дозы" мальчишка обвёл туманным взором мать и старшую сестру:

- Са-хом! Всем куууп-лю... На-ком-лю...

Это были последние слова Гешки. В обед у мальчишки остановилось сердце...

На похоронах брата с подобными симптомами слегла средняя сестра, Катеринка. Она же, в отличии от брата, протянула пять дней.

А в начале сентября на Ивана Никифоровича пришла "похоронка". Вот так за неполных три месяца семья Фёдоровых сократилась вдвое.

А Нина, как самая старшая из оставшихся девчонок, в одиннадцать лет, пошла таскать кирпичи на кирпичный завод. Где и оставила часть своего уральского здоровья...

Летом, в начале июля, уже десять лет, как со мной не будет рядом бабушки Нины. Сколько я её помню, она никогда не употребляла сахар. И даже если дед засыпал ложку или две в чай, бабуля старалась не смотреть на его чашку. А когда не стало дедушки, то сахар перестал водиться в доме. Если и держался, то только для гостей. А их бабушка и не очень-то и любила привечать. Я же, бывая у неё в гостях и зная историю, предпочитал налегать на мёд.

А иногда, забываясь в гостях, я вместо сахар говорю "сахом", после чего ловлю на себе недоумённые взгляды хозяев.

Эх, Гешка-Гешка, давно нет тебя в живых, а слово твоё в семейном лексиконе прижилось. Пусть Бог хранит тебя!