Жажда

Реакцию своего отца на сообщение о том, что Олег собирается привезти к нему в деревню сына Рому, молодого человека поставила в тупик.

Пожилой человек, восемь лет с удовольствием принимающий внука, вдруг начал придумывать всевозможные причины, лишь бы Роман не приезжал. То пандемия страшной пневмонии, наконец, добралась до их отдалённого района; то Иван Фёдорович сам пару дней назад заразился. Отец Олега даже пытался натужно кашлять в телефон и говорить с усилием, но всё это выглядело до смешного фальшиво. Олег поинтересовался у отца, не нашёл ли он за эту зиму какую-нибудь женщину? Мужчина, оставшийся вдовцом больше десяти лет назад, наконец, мог с кем-то познакомиться, и это могло поставить старика в неловкое положение. От этого вопроса Иван Фёдорович даже перестал кашлять и вполне нормальным, не задыхающимся голосом назвал своего сына «бессовестным человеком». Зная, что внук занимается блогерством, последняя версия, которую смог придумать дед, — отсутствие нормального интернета.

Роман регулярно гостил у деда на протяжении всей школы. В деревне у него были свои друзья, с которыми он проводил время. Часто гостила в этой деревне и Танюха — рыжеволосая девчонка, на год моложе Романа. И на этот раз парень страстно желал приехать к деду. Пропустив с этой девчонкой прошлое лето, когда она с родителями уехала на море, теперь Роман рвался к деду, как на последний концерт любимой музыкальной группы.

Узнав, что дед вдруг начал уклоняться, Роман превратился в молчаливого зомби, всё чаще просто лежал на кровати. Он бы и сам уже мог добраться до деревни, чтобы встретиться со своей девушкой. Но если дед был доволен общению внука и Тани, то бабушка Татьяны точно бы и на порог его не пустила.

Но когда отец всё же решил поставить Ивана Фёдоровича перед фактом и привезти сына без предупреждения, Роман получил шокирующую новость. Позвонив Тане, с радостью сообщив ей о своём приезде, Роман узнал от девушки, что по какой-то причине родители отказались везти её на деревню к бабушке. Мол, та заболела, и они приедут к ней одни, вручив Тане оплаченную на месяц путёвку в санаторий.

Кроме того, этим летом не приедут ни Мишка, ни Борька, без которых деревня точно превратится в пансионат с охающими стариками, недовольными жизнью в деревне под названием Старая.

Как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Если приехать сюда зимой, то на улице никогда не встретишь людей младше пятидесяти лет. Молодёжь отсутствует вообще. Куда делись девушки и парни, в принципе, никто и не замечал. Вот, например, одного из одноклассников отца Романа забрали в армию чуть ли не с выпускных экзаменов. Самого Олега после девятого класса отправили учиться в город, купив ему там однокомнатную квартиру. Иван Фёдорович для этого даже продал всех своих коров и машину, добавив вырученные деньги к сбережениям. Сыну он объяснил, мол, нечего в деревне будет искать, и лучшее решение — это уехать оттуда.Приближаясь к деревне, Роман всё яснее осознавал, что почти месяц проведет здесь, общаясь с друзьями исключительно по видеосвязи. Нет, дед не был занудным ворчливым стариком, ежедневно напоминающим о своем возрасте и близости смерти. Парня в любом случае ждали рыбалка и даже, возможно, охота на зайцев. Конечно, не с оружием и не в глубине леса.

Иван Фёдорович ловил зверьков в заранее подготовленные ловушки, расставленные под яблонями и грушами. Лес от деревни, как, впрочем, и озеро, находился в часе ходьбы от домов. Зайцы регулярно наведывались в огороды, а основной пищей для деревенских был карась. Уха, рыбацкий пирог и котлеты из рыбы несомненно ожидали Романа утром и вечером.

А ещё парня радовало, что картошка уже была окучена. Это означало, что у него появится больше свободного времени. Если удастся связаться с друзьями, то можно будет на пару дней организовать стоянку у озера. Дед бы точно не отказался присоединиться, да ещё и снабдил бы своих соседей запасами, которыми традиционно обеспечивает всех деревенских мужиков зимой.

Если Роман гостил у деда только раз в году, то Олег навещал отца каждый месяц. Его тёмно-зелёный внедорожник знали все жители деревни, и реакция на машину на этот раз смущала Олега, если не сказать, настораживала.

Группа пожилых людей, беседующих у ворот, при виде парня на заднем сиденье мгновенно разбежалась, словно увидела в автомобиле самого чёрта. Трудно встав со скамейки, крупная пожилая женщина покачала вслед автомобилю головой и, сжав пухлые кулачки, поспешила к соседнему дому.

Сумасшествие напоминала и другая сцена. Проезжая мимо колодца, Олег увидел, как несколько дедов устанавливают новую деревянную крышку, а затем плотно укладывают на неё тяжелые камни. Сделанную из свежих досок конструкцию явно возводили недавно, о чём свидетельствовали валяющиеся вокруг молотки и бензопила. Сейчас мужчины дружно заваливали её камнями, бросая их на крышку.

Закончив странную работу, старики неодобрительно проводили взглядом проезжающую машину, толкая друг друга плечами и кивая в сторону прибывших. Один из рабочих, похоже, знавший короткий путь к дому Ивана Фёдоровича, поспешил к соседу.

Именно этого мужчину и увидел Олег, останавливая автомобиль около знакомого забора. Отец стоял, нахмурив густые белые брови, и тер подбородок, словно размышляя над сложной задачей. Увидев, что сын подъехал, мужчина что-то шепнул старику на ухо и, похлопав его по плечу, чуть подтолкнул в спину, словно вежливо выпроваживая назойливого собеседника.

Наконец улыбнувшись, Иван Фёдорович раскинул руки и пошел к машине. Улыбка сошла с его лица, как только из неё первым вышел Роман. Обняв внука, дед взглянул через его плечо на сидящего за рулем Олега. Посмотрел серьезно и укоризненно, как смотрел на сына лет пятнадцать назад, когда тот бросил институт и занялся бизнесом.

Обойдя машину со стороны водителя, дед, не позволяя Олегу выйти, облокотился на дверь.— Здравствуй, отец, — опуская стекло, произнёс мужчина, пытаясь найти в старых выцветших глазах хоть каплю радости.

— Я же говорил: не привози Романа, — в хриплом голосе слышалось такое отчаяние, что Олег даже напрягся. — Можно ведь было хоть месяц подождать?

— Нам со Светкой через два дня улетать надо, а у Ромки загранпаспорта ещё нет, — пытаясь оправдаться, Олег вдруг заметил, что его горло пересохло от волнения. — А что не так-то?

— Всё не так… Жара пришла… День в день…

***

Иван Фёдорович оказался прав: жара была невыносимой, а когда солнце опустилось за лес, стало как в парилке. Влажность воздуха была такой, что его, наверное, можно было пить, если держать во рту соломинку. Даже просто сидя на ступеньках крыльца, Роман покрывался крупной испариной, чувствуя, как на губах образуется соль.

Ужасно хотелось пить, но то, что сообщил парню дед, когда уехал Олег, привело Романа в ступор.

Воду пить было нельзя. Да и практически не было её в доме. Иван Фёдорович обосновал это тем, что в колодец каким-то образом попала коза, и теперь, чтобы её достать, необходимо дождаться спасателей. Пить воду с трупом животного, возможно, было опасно, и деревенские терпеливо ждали помощи.

Хотя запасы воды всё же были. Два или три ведра. И воду разрешалось пить только к рассвету, по одной кружке. Приняв это правило за бред, Роман хотел попить уже днём, но дед вдруг выбил тару из рук парня, оттолкнув его от ведра.

Такой агрессии от деда внук не ожидал. Однако Иван Фёдорович, опустив глаза и замявшись, объяснил парню, что вода эта из озера и ей долго нужно отстаиваться, прежде чем она будет пригодна для питья.

Романа дед уложил на раскладушке в самой прохладной комнате дома, без окон. Вскоре чувство жажды начало пропадать, и парень провалился в сон, пробудившись посреди ночи от громкого голоса деда.

— Нет здесь никого, кроме меня! — кричал дед в закрытое тёмной шторкой окно. — И воды у меня тоже нет! У тебя всё есть, к себе и топай!

Однажды так дед отгонял от дома подвыпившего соседа, пришедшего за добавкой: тот же командный голос; тот же страх от того, что сосед начнет бить окна. Только в этот раз в ответ прилетел не отборный мат. Услышанное за окном почему-то заставило сердце Романа подпрыгнуть и бешено заколотиться.

Голос, прозвучавший на отпор Ивана Фёдоровича, напоминал звук полоскания горла при ангине, когда ребёнок, балуясь, пытается что-то произнести. Только сейчас, в обстановке напряжённого голоса старика; в немой темноте, окружающей со всех сторон, этот звук наводил жути. И после каждого такого рёва — вскрика захлёбывающегося в воде человека — по спине пробегала всё новая волна мурашек.

Не решаясь подойти к деду, Роман по-детски укрылся одеялом с головой, пытаясь хоть как-то оградиться от стоящего за окном незнакомца. Не понимая как, но Роман вдруг почувствовал, что странный человек начал ходить вокруг дома. Его ужасные вскрики доносились то у деда в комнате, то уже за стеной тёмной комнаты.

От нахлынувшего животного страха парня начало трясти, а тело подпрыгивало, как только крик раздавался совсем рядом. Под одеялом Роману казалось, что его от чего-то ужасного совсем не разделяет бревенчатая стена, и этот сумасшедший тип сейчас ходит вокруг раскладушки. Одна ошибка: парень чихнёт или закричит от страха — и человек отбросит одеяло, представ перед Романом в своём чудовищном обличии.

***

Когда ночной гость ушёл, парень так и не узнал, за что утром не один раз поблагодарил вселенную. На столе его дожидалась холодная кружка с водой, и первое, что сделал Роман — это с жадностью выпил её содержимое. Эта вода была самой вкусной в мире, и парень вдруг подумал, что всё же зря не закрывает кран, когда чистит зубы.

Между тем, во дворе бушевал скандал. Дед ожесточённо ругался с каким-то мужчиной. Подойдя к окну, Роман присел на низкий табурет и склонил голову над подоконником, стараясь не пропустить ни одного слова.

— Что, старый хрыч, деревню решил погубить?! Внука не жалко, так нас хоть пожалей! — кричал незнакомый мужчина, не давая деду вставить и слова. — Ты думаешь, стерпит он жажду? Только глоток сделает, и они из всех щелей полезут! Или, может, водой на твои ворота плеснуть, чтоб быстрее дело закончилось?!

— Некуда мне его девать, — оправдывался дед. — Потерпим малёхо. Сам знаешь: дождь начнётся — он и уйдёт…

— Из-за твоего внука теперь по ночам он к каждому дому подходить будет, искать. Нюх-то у него в тысячу раз лучше собачьего. А то сам не знаешь? Где капля воды упадёт, так он сразу глаза открывает! Теперь и по утрам скоро воды не попьёшь! Делай, что хочешь, Фёдорыч: хоть сам иди топи своего внука, а я подыхать в этом году не собирался. Никто из молодёжи не приехал. У вас все такие твердолобые?

После этих слов скрипнула калитка, и мужчина ушёл. Минут через десять в дом зашёл дед с красными, не выспавшимися глазами; с осунувшимся лицом и белыми уголками губ. Заметив вопрошающий взгляд Романа, дед махнул рукой, показывая на лице безразличие к нервному соседу:

— Картошку жареную будешь? Воду хоть и нельзя пока пить, зато у нас молочко есть холодное. А дед ещё неделю назад и квас успел наделать. Только, наверное, забродил небось. Но и это тоже неплохо. На улицу не выйдешь: с утра уже плюс тридцать. Будем в тени сидеть да квасок пить.

То, что квас забродил, Роман понял по засыпающему прямо за столом Ивану Фёдоровичу. Последние минут пятнадцать, пытаясь побороть сон, дед намеревался завязать разговор с внуком. Однако его тема была односторонняя, и Роман, в принципе, так ничего и не понял.

— Уйдёт. Вот дождь начнётся и уйдёт… Главное воды ему не показывать, иначе они все сюда придут…

Вскоре дед добрался до кровати, и, пообещав внуку проснуться минут через пятнадцать, сам не встал и спустя полтора часа. Полуденная жара наполнила собой избу, превратив её в духовку. Не один раз парень выходил за ворота, мучаясь от желания сходить к озеру. В очередной раз посмотрев на спящего деда, Роман всё же решил взять дедовский велосипед и поехать к водоёму искупаться.

***

Жара была чудовищной. Воздух дрожал, словно земля вокруг горела, и Роман теперь смотрел на дома через трехметровое пламя. Видимо спасаясь от жары, окна домов были занавешены непроницаемой тканью. Улицы опустели. Собаки, что раньше бы уже бросились догонять велосипедиста, тяжело дыша, валялись под кустами, лениво поднимая головы на звук трясущегося на кочках велосипедного звонка.

Проезжая мимо дома Танюхиной бабушки, Роман притормозил. Ворота были распахнуты; одно окно открыто настежь. Из избы на улицу тянулся тошнотворный запах протухшей рыбы. Видимо один из соседей принёс бабке улов, а та или забыла почистить рыбу, или что-то случилось с самой женщиной.

Последняя мысль проглоченной иглой прошлась по телу, разливаясь в желудке студёной водой. Если со старушкой что-то случилось, Роман бы не простил себя, если бы сейчас проехал мимо. Опустив велосипед в траву, парень зашёл во двор.

Дверь избушки была также открыта. Покосившиеся чёрные деревянные ступени прикрывал выцветший на солнце сиреневый коврик с красными полосками. На порожке лежал пёстрый кружок из разноцветных лоскутков ткани. В сенях, поддерживая друг друга, косо стояли два здоровенных ящика, предназначенных для муки и зерна. Всё было так же, как и во все времена.

Однако обычно из дома пахло если не пирогами, то уж точно не сгнившей пару дней назад рыбой. А сама хозяйка, как только кто-то переступал порог её дома, уже выбегала навстречу в запачканном маслом фартуке. Но сейчас к Роману никто не вышел.

Наконец, пройдя в дом, парень попал в полумрачное помещение, освещаемое лишь единственным распахнутым настежь окном. Остальные окна, как и у всех в деревне, были закрыты тёмным непроницаемым материалом.

Несколько раз парень окликнул женщину и, не дождавшись ответа, решил всё-таки заглянуть в комнату старушки.

С каждым осторожным шагом Роман чувствовал, как от волнения начинает биться сердце. Вот раздвинет он сейчас штору, а бабушка на полу мёртвая лежит!

На мгновение замерев перед комнатой, парень сжал в руках бордовый кусок ткани, затем резко махнул рукой, с металлическим лязгом зацепок отодвигая штору.

Крик ужаса из горла Романа вырвался сам собой. Его ноги подкосились, и чтобы не упасть, парень оперся на дверной проем.

Посредине тёмной комнаты на столе лежал открытый гроб с мертвецом внутри. Из-за раздутых рук, сложенных горкой на груди, лица видно не было. Но это не помешало Роману представить в голове ужасный портрет покойника.

Вздувшееся почерневшее тело с лопнувшей на животе кожей; невероятно толстые пальцы, словно варёные сардельки; огромная лысая голова с редкими клочками коротких волос: всё это подсказывало, что на лицо лучше не смотреть.

Омерзительный вид покойника и удушливый смрад протухшей рыбы, что источали выглядывающие органы из порванного брюха покойника, заставили Романа выбежать из дома.

Запрыгнув на велосипед, уже передумав ехать к озеру, парень что было сил принялся крутить педалями: лишь бы побыстрее доехать до деда.

И домой Роман вбежал, безудержно крича:

— У бабушки Зои в комнате мертвец! Безобразный, раздутый как корова! Дед, что это за ужас?!

Спросонья Иван Фёдорович инстинктивно подбежал к окну и, раздвинув пальцами чёрный материал, посмотрел на улицу. А потом и вовсе босиком выбежал во двор.

— Тебя больше никто не видел? — возвратившись в дом, дед закрывал на щеколду дверь. — И что ты попёрся туда? Вот сказал же: сиди дома и не высовывайся! Вот что теперь будет? Как нам быть? Он тебя видел?

— Кто? — удивлённо спросил Роман, догадавшись, что дед после его ухода всё же проснулся выпить что-то покрепче кваса.

— Да никто, — отмахнулся старик, пытаясь улыбнуться. — Мне сон тут снился, и ты закричал. Вот я и помешался… Ладно, иди в тенёк. Вечером ловушки на зайцев поставим, иначе без яблонек останемся.

***

Медленно, как остывающая доменная печь, закончился второй день. За все эти мучительные часы Роман выпил несколько стаканов молока и кваса, от чего к вечеру живот скрутило спазмами.

Ужасно хотелось выпить воды. И она соблазнительно стояла на полу за печкой: прохладная и чистая, как зимний воздух. В горле словно засыпали ложку песка, и каждое сглатывание слюны уже давалось с трудом. Служба МЧС, вызванная для эвакуации мёртвого животного из колодца, задерживалась.

Поздно вечером, в очередной раз выходя из уличного туалета, Роман вдруг увидел в соседнем огороде бабушку Зою. Женщина, точно не живущая по соседству, с нескрываемым недовольством на лице заканчивала окучивать последний ряд картошки. Подбежав к пряслам, Роман облокотился на жердь:

— Здравствуй, баб Зой, — Роман знал: говорить с ним старуха не станет, поэтому решил вывести её на разговор, спросив про гроб в её комнате.

Тяпка соскользнула с земляной кучки и срезала полукуст. Несколько секунд женщина смотрела себе под ноги, а потом, отбросив инструмент, подошла к Роману. Воровато озираясь по сторонам, бабка чуть ли не уткнулась лбом в лицо парня, спешно нашёптывая:

— Тебе ж правду всё равно никто не скажет. Да и отмахнёшься ты, не поверишь. А ты всё равно послушай. Послушай и реши: уехать прямо сейчас отсюда или глупо смерти дожидаться.

Парень нахмурился, чуть отстранившись от женщины, но та за футболку вновь подтянула его к себе, продолжая выдыхать из себя слова:

— Каждые восемнадцать лет на берег из нашего озера волной утопленника выбрасывает. Ну, это он сейчас нечистая сила. Лет семьдесят назад обычным парнем был, только вот сынок он злой ведьмы. А у людей как повелось: сами-то боятся с источником зла разбираться, так всё на близких его отыгрываются. Так вот: забила однажды молодёжь этого сына ведьминого. И парни там были, и девки. Забили да утопили. Наутро, узнав о случившемся, повесилась эта ведьма, прокляв деревню, а сыну своему воскрешение пожелала. В общем, теперь, как на берег ведьминого сына выбрасывает, деревенские его сразу в гроб кладут и в дом несут. Неважно к кому. На этот раз вот мой черед выпал по соседям мыкаться. Четвёртый день у Захарыча проживаю, с огородом помогаю ему. А пока утопленник в гробу лежит, нам пить воду и купаться запрещено. Иначе обозлится он и слуг своих нашлёт на деревню. А приходит он для того, чтобы убийц своих найти. Помнит, что те его возраста были. Поэтому детишек не трогает, а вот кому восемнадцать исполнилось недавно — пиши пропало. Чует он это, словно сам у того на дне рождения был. Поэтому, пока у нас ведьмин сын — ни одного молодого человека в деревне не должно быть. Нам бы ещё недельку продержаться, так он сам бы и ушёл. Опять на восемнадцать лет. А тут ты припёрся. Теперь он не уйдёт, пока не убьёт тебя. Да ещё, мало ли, утопленников позовёт.

— А что ж его сразу обратно в озеро не скинуть? — ухмыльнулся Роман, отходя от забора. — Или давайте я его вытащу да подожгу где-нибудь…

— Поначалу пробовали. Только тот, кто противостоял приходу утопленника, через час уже умирал. На ровном месте задыхались, словно в воду холодную падали. Его трогать нельзя. Помучаемся от жажды недельку другую, да и всё. На крайний случай и молочка можно попить.

— Баб Зоя, вы на жаре долго не работайте, — постучал Роман ладонью по голове. — Там не то что солнечный удар можно схватить, но и взрыв, от такой-то жары. Завтра вот козу достанут из колодца и всем полегчает. А ещё лучше, чтоб МЧС с полицией приехали. На кой вы утопленника не хороните? Нельзя так…

***

Лишь только Роману удалось закрыть глаза, как в его голове вновь всплыл мерзкий образ лежащего в гробу утопленника. Ворочаясь до глубокой ночи, парень на протяжении двух часов слышал, как храпит дед. Поражаясь выдержке старика к жажде, Роман уже начал психовать, обвиняя себя в слабости.

Однако солёные губы и сухое горло плевать хотели на эту выдержку. Если бы сейчас Роман упал в колодец вместо той козы, то он за раз бы выпил там всю воду.

Такие мысли даже рассмешили парня, но, улыбнувшись, он вдруг резко ощутил боль на нижней губе. Нежная кожа разошлась тоненькой полоской, словно по ней полоснули маленьким гномьим ножом. Облизывая рану, парень встал с раскладушки, поднимая мокрой спиной прилипшую простынь. Нервно содрав её с горячей кожи, Роман зашвырнул цветастую ткань на шкаф.

Вытащив из-под подушки телефон, парень зашёл на свой ютуб-канал, на котором вел блог о своей жизни. Снимал, как они с друзьями ходили глубокой ночью в заброшенное ДК; выкладывал видео про магнитную рыбалку, где с пацанами вытаскивал из местного городского водоёма металлический мусор. Однако, судя по комментариям, подписчикам не хватало чего-то необычного, огненного.

И тут перед глазами вновь всплыл образ мертвеца, а бредовые слова бабы Зои вдруг озарили лицо Романа улыбкой человека, открывшего новую планету. Сейчас он снимет такой видос, с таким закадровым текстом, что за ночь вылетит в топ. И пусть пацаны в своём «пионерлагере» завидуют.

***

Даже миллион лайков не заставил бы Романа сорваться и пойти в дом к мертвецу ночью. Лишь дождавшись, когда до полного рассвета останется как минимум час, парень сел на велосипед и отправился к избушке бабы Зои.

Решив сначала доехать до колодца, Роман хотел убедиться, что около него уже не работают спасатели. Тогда б можно было заснять и операцию по поднятию утонувшей козы.

Какого же было удивление парня, когда у колодца он увидел сидевшего на брёвнышке мужика лет пятидесяти, в тёмном брезентовом плаще и с ружьём на коленях. Просунув руки за пазуху, человек спал, натянув по самый нос глубокую панамку.

Стараясь не шуметь звонком, Роман слез с велосипеда и, пройдя метров сто пешком, вновь оседлал железного коня.

Дальше дорога была с горы, и, лишь пару раз крутанув педалями, Роман за считанные секунды доехал до поворота в проулок, в конце которого стоял дом Танькиной бабушки. Парню оставалось лишь повернуть, как вдруг заднее колесо дрогнуло; спицы звякнули, отлетая от колеса, и велосипед опрокинулся, сбросив с себя Романа.

В заднее колесо явно прилетел камень. И, поднимаясь с земли, парень даже увидел того, кто это сделал. Не скрывая своего поступка, около изгороди, со стороны огорода, стоял бородатый мужик в грязной дырявой тельняшке.

— Как всегда промазал, а ведь в голову кидал, — намекнул мужик, стряхивая с ладоней пыль. — Пацан, если б ты не приехал, он бы вчера ещё топиться сам пошёл. А сегодня всю ночь вокруг моего дома бродил. Я, между прочим, из-за этой хрени всю семью к чёрту на куличики отправил. Вали! Второй раз не промахнусь.

С опаской посматривая на изрядно подвыпившего мужика, Роман, не осмелившись сесть на велик, покатил его возле себя, быстрым шагом удаляясь от стрелка.

«Не мудрено, что у них галлюцинации у всех», — подумал Роман, подходя к нужной избе. — «Бухают уже с ночи! Тут, кажется, пить можно всё, кроме воды».

Но самое странное, что поразило Романа, — это эгоистическое чувство самосохранения деревенских жителей. Каждый из них знал Романа с детства; а теперь, боясь быть убитыми выдуманным чудовищем, все они прогоняли его, как бешеную собаку. Более того: для них даже Иван Фёдорович, проживающий в деревне не один десяток лет, стал изгоем в течение двух дней. Вот уж точно: помести человека в экстремальную ситуацию, и сразу узнаешь про него всё, не хуже сыворотки правды.

Гонимый этим странным чувством, после записи видео Роман намеревался завтра же уехать из деревни в соседнее село, к другу Мишке. Осталось только созвониться с ним и до приезда отца пожить там, забыв этот бред про утопленника.

Перед отъездом, конечно, было бы желательно снять ультра-классное видео с мертвецом в гробу. Текст Роман решил уже наложить позже, с жуткой фоновой мелодией, что-то вроде известного «Плача китов».

Дом бабы Зои по-прежнему стоял с открытыми дверями и окном. За ночь смрад протухшего трупа развеялся, и с самого порога разложившимся телом уже не воняло.

В комнатах царила тишина, и Роман невольно почувствовал себя в морге. Настроив видеосъёмку на ночную работу, парень включил запись, начав медленно приближаться к комнате с гробом.

Мертвец был на месте.

Натянув футболку на лицо, Роман проделал несколько медленных кругов вокруг гроба. Затем, приблизив камеру, принялся снимать утопленника, начиная со вздутых стоп, плавно переходя к лицу.

Вид у мертвеца был поистине отвратительный. Конечно, Роман не знал, как по-настоящему выглядит утопленник, но то, что лежало сейчас в гробу, едва ли можно было сравнить с человеком. Если до своей смерти он уже не весил под двести килограммов; не имел чёрную кожу и голову размером с чемодан. Маленький рот был сомкнут в тоненькую чёрную нить: вздёрнутый толстый нос напоминал свинячий пятак, с запёкшейся в круглых ноздрях кровью. Глаза, белые, как у сваренной рыбы, словно под напором вылезли из глазниц. И когда свет от фонаря полоснул по мутным зрачкам, глаза мертвеца вздрогнули и посмотрели на Романа.

Парень вскрикнул и, чуть не выронив телефон, резко попятился, столкнув ногой всё это время стоявшее около стены ведро с водой.

Жидкость разлилась по полу, образовав лужу под столом, на котором стоял гроб. Освещая путь фонариком от телефона, Роман, выбежав в сени и закрыв за собой дверь, присел на пол, едва переводя дыхание.

В этот момент его рука опустилась в прохладную воду: Роман понял, что залез в очередное ведро с водой. Видно, баба Зоя запаслась достаточным количеством воды, в ближайшее время не ожидая помощи в очистке колодца. Однако вода, простоявшая несколько дней, наверняка уже должна была согреться, учитывая, какая на улице стоит жара. Возможно, женщина всё же рискнула набрать её совсем недавно из колодца: своей прохладой вода приятно обжигала пальцы, призывая выпить её до последней капли.

И здесь парень не удержался.

Набирая в ладони воду, Роман не меньше десятка раз опускал их в ведро, а после припадал губами и пил. Пил и не мог напиться. Вода расходилась по телу приятной прохладой: приятно разливалась в животе; стекала к ногам и поднималась к голове, иголками проходя по затылку.

С приходом эйфории от победы над жаждой, в голову вдруг пришло осознание произошедшего в комнате с покойником. Начавшееся обезвоживание организма вполне могло вызвать лёгкую галлюцинацию. Подойди Роман сейчас снова к гробу, и мертвец будет мертвецом. Парень вновь перевёл телефон в режим видео и, открыв дверь, смелыми, быстрыми шагами направился в мрачную комнату.

Отодвинув штору, Роман направил свет на изголовье гроба. Посмертный ящик был пуст.

Фонарь задрожал в руках парня. Юный блогер замер, охваченный животным страхом. По спине пробежала холодная дрожь, поднимающая волосы на затылке. Уши инстинктивно напряглись. Такое бывает, когда за своей спиной ощущаешь чьё-то присутствие или взгляд.

Медленно разворачиваясь к источнику тревоги, Роман вскрикнул.

В шаге от него стоял ещё минуту назад лежавший в гробу утопленник. Вытянув толстые руки, мертвец смотрел на парня, оскалив наполненный щучьими клыками рот. В толстом горле утопленника неприятно булькнула вода, как в засорившейся раковине, и упырь протяжно рыгнул, наполняя комнату зловонным запахом мёртвой рыбы.

— За что ты меня убил? — пробулькал покойник, обливая толстый подбородок мутной водой.

В это же мгновение где-то на середине деревни прозвучали выстрелы. Резко завыли собаки, переходя на испуганный визг.

Роман отскочил назад, столкнув со стола гроб. Роняя на пол телефон, попутно наступая на него кроссовками, парень схватил железное ведро и швырнул его в окно. Стёкла рассыпались по завалинке. Выбив ногой старую деревянную раму, Роман выпрыгнул из комнаты. Падая ладонями на осколки, парень вскрикнул и, пытаясь вытащить их, побежал, забыв про велосипед.

В деревне творилось что-то пугающее.

По улицам ломаной походкой бродили тёмные фигуры. Они шли вдоль проулок; неуклюже перелезали через изгороди в огороды; слепо шагали к домам. Внешностью и одеждой они напоминали пугало, спрыгнувшее с шеста.

У одних головы были обмотаны грязной мешковиной. На других были длинные белые рубахи, облепленные улитками и водорослями. Те, что передвигались медленнее остальных, имели на ногах толстые верёвки, обмотанные вокруг больших камней. Со всех щедро стекала вода, словно, пока Роман находился в доме, на деревню вдруг обрушился ливень.

Лишь завидев фигуры этих людей на приличном расстоянии от себя, парень сворачивал с дороги, стараясь быть незамеченным. Он остановился лишь однажды. В нескольких метрах от колодца.

Разбитая крышка лежала на земле. Мужика с ружьём уже не было, а из самого колодца один за другим вылезали люди. Падая в траву, они корчились в болезненных судорогах, словно киты, выброшенные на сушу, выплёвывая изо рта мутные струи воды. Приходя в себя, люди поднимались на ноги и мелкими, но быстрыми шагами направлялись к избушкам.

Провожая взглядом пришельцев, Роман вдруг увидел, как с конца улицы приближается толпа таких же чудовищ. Явно: все они шли с озера. Пугающее чувство обратило ноги парня в два непослушных бревна. В горле вновь пересохло, а тело задрожало, словно его поместили в морозильник.

Вбегая в дом деда, Роман прямиком кинулся в комнату Ивана Фёдоровича.

— Он видел меня! — сразу вырвалось у парня. — Я не хотел пить воду, дед! Что теперь будет?!Иван Фёдорович, срывая с себя покрывало, подскочил на кровати и схватил внука за грудки:— Ты снова ходил к гробу?! Ты решил, что люди, прожившие здесь больше пятидесяти лет, несут чушь и захотел проверить?! Ты, правда, пил воду?!

— Он спросил, за что я его убил? — дрожащим голосом произнёс Роман, впервые увидев, как глаза деда наполняются слезами. — Там была вода… Холодная… Я не выдержал…

— Кто-то специально туда принёс её… Знали, что твоя глупость ускорит процесс… Ты выпьешь воду, упырь убьёт тебя на месте…

— Я сбежал, — с надеждой произнёс Роман, но дед, сжав губы, покачал головой:

— Он придёт сам… И сегодня ему нужна будет жертва, иначе утопленники изведут деревню… Сымай с себя одежду! Всю! Чтоб ни капли влаги не было! …

***

Бросив обнажённому парню банное полотенце, дед заставил Романа насухо вытереться. Затем, загнав внука под свою кровать, Иван Фёдорович, разбавляя речь резкими словами, приказал Роману не высовываться ни при каких обстоятельствах.

Опустив до пола простынь, старик схватил одно из наполненных старой водой ведер и от порога до стола облил пол. Сев на табуретку, дед разместил у ног оставшиеся вёдра с водой.

Тем временем за окном тревожно выли собаки. Животный плач плавно переходил от одного дома к другому, пока эстафету не прервал соседский пёс.

— Идёт, — произнёс старик, и, услышав это, Роман вдруг закрыл ладонью рот.

Меньше чем через минуту дверь протяжно скрипнула, а половицы застонали. Мёртвая тишина дома наполнилась тяжёлыми шагами и звуком стекающей с промокшего тела воды. Шлёпая босыми ногами по мокрой дорожке, в комнату зашёл мертвец.

Дед встретил его грозным взглядом хозяина, явно не ждавшего незваных гостей. Утопленник замер около кровати, обнюхивая воздух помещения. Капли грязной воды, стекающие с огромного живота, вскоре образовали под чудовищем лужу.

Взгляд старика скользнул на пол. Ручеёк, отделившийся от лужи, вдруг змейкой пополз под кровать, и мертвец стал разворачиваться.

Иван Фёдорович вскочил со стула и, подняв над головой ведро, облил себя с ног до головы. Ручеёк замер и, развернувшись, стремительно пополз к ногам старика.

— Не надо воды! — захлёбываясь на каждом слове, упырь развернулся к старику и медленно пошёл в его сторону.

Дед поднял с пола последнее ведро и вновь окатил себя водой, на этот раз промокнув до нитки:

— Хороша водица! Не хочешь искупаться?

Толстые пальцы утопленника сомкнулись на шее старика, как только мертвец успел подойти к деду. Роман, услышав, как захрипел Иван Фёдорович, чуть приподнял простынь, смотря на происходящее в половину глаза. Чудовище было намного выше старика, не говоря уже о том, что худоба деда растворялась среди раздутой туши мертвеца.

Подняв старика от пола за горло, утопленник впился в него своим озлобленным взглядом. Деда принялись бить конвульсии. Он явно задыхался и, борясь за жизнь, принялся бить покойника по его огромной голове.

Болтающиеся ноги старика беспомощно пинали чудовище в живот. Наконец их пробила невыносимая судорога: дед поджал ноги, затем резко их выпрямил. Стопы неестественно задрожали, а пальцы напряжённо выгнулись.

Дед закашлялся. Из его рта вдруг начали вылетать брызги мутной воды, что после принялась ручьями вытекать из ноздрей и ушей. Стеклянный взгляд Ивана Фёдоровича вдруг встретился с глазами Романа. Еле заметно дед покачал головой и, вдруг вцепившись в голову мертвеца, надавил большими пальцами на его глаза.

Мертвец тяжело пошатнулся и, попятившись, разбил спиной окно, попутно сорвав тёмные шторы. Белый свет поднимающегося солнца автомобильным прожектором ударил в стену. Не вынимая пальцы из глазниц, дед немыслимым образом заставил нечисть шагнуть в этот свет.

Как попавшая в кислоту покрышка колеса, кожа утопленника, вспениваясь пузырями, задымила. Чудовище закричало нечеловеческим воплем, роняя старика на пол. Иван Фёдорович, словно тонувший и наконец вынырнувший из-под воды, пополз в конец комнаты, рвотой выталкивая из себя воду.

Примагниченный к солнечным лучам, мертвец не мог пошевелиться. Между тем свет уже прожёг в его спине довольно крупное отверстие. Через мгновение, взрывая брюхо, белый луч вырвался из тела утопленника, вновь шлёпнувшись на стену жёлтым пятном.

Как поверженный сумоист, чудовище рухнуло на колени. Сыграв роль раскалённого ножа, луч надвое рассёк дымящееся тело, словно масло: от груди до макушки.

В ту же секунду на пол хлынула зелёная вода. Первое, что представил Роман, это то, что на пол только что разлили прокисший суп из морепродуктов.Пытаясь хоть как-то спастись, в зелёной каше из внутренностей утопленника копошилось не меньше сотни улиток и всевозможных червей, превративших утробу мертвеца в свой дом.

И теперь их обитель была разрушена.

Как разорванная ребёнком пластилиновая фигура, мертвец неподвижно стоял на коленях, на глазах превращаясь в бесформенную чёрную массу.

Прижавшись спиной к стене, на полу сидел Иван Фёдорович, не прекращая сплёвывать под ноги взявшиеся ниоткуда водоросли. Отдышавшись и вытирая лицо бледными ладонями, старик, наконец, вытянул ноги и, поворачивая голову на кровать, прохрипел:

— Вылезай, блогер ты голозадый… Или до следующего прихода там валяться будешь?

***

Когда дед и внук вышли во двор, на тропинках уже растекались широкие лужи. Вода была в огородах между грядок; в проулках и около домов. И на странность эти лужи буквально испарялись на глазах, едва к ним прикасался солнечный свет. Утопленники так и не проникли в дома.

Ведьмин сын впервые за всё время был повержен. Однако дед всё же знал: пройдёт восемнадцать лет, и утопленник вновь к ним явится. Он и сам уже, может, этого не хочет, но ведьмино проклятие сильнее его желания. Не осознавая того, мать подарила сыну вечную жизнь. Но жизнь ли это: умирать каждый раз?

— Ты, Ромка, сюда больше не возвращайся, — Иван Фёдорович присел на ступеньках крыльца. — Этому ни конца ни края нет. Даже дом не продавай: нельзя здесь жить. Снеси его к чертям, когда меня не будет.

Роман молча подошёл к деду и, присев у его ног, положил голову на колени старика.

Появившиеся на горизонте свинцовые тучи тяжело приближались к деревне, неся в себе долгожданный дождь.