Жанетта любит деньги, или Развод с огоньком

— Отдавай деньги.

Я чуть не задохнулась от железной хватки на горле.

— Какие деньги?

Он сжал пальцы сильнее и наклонился так близко, что я почувствовала запах дорогого табака:

— Жанетта Гепсаль, твой муженек должен мне два миллиона вонфра. Поэтому отдавай деньги или готовься к похоронам.

Именно так я познакомилась с Кан Шиваном, главой «Двойного Дракона» и самым опасным человеком в Шарм-дель-Нджан.

***

— Господин Тюшо, уберите с моей коленки вашу руку, — сказала я, не отвлекаясь от документов. — Вполне достаточно, что вы по локоть запустили ее в мои счета.

Господин Тюшо, молодящийся мужчина с мерзко прилизанными усиками, тут же отскочил в сторону и заискивающе забормотал:

— Госпожа Гепсаль, да что вы такое говорите? Неужели так расстроены этими двумя сотнями вонфра? Это ваш покойный батюшка приказал передавать дому бездомных котиков и…

— Поэтому деньги перечислялись дому ночных цветов госпожи Со? — уточнила я, все же подняв на него взгляд.

Господин Тюшо побледнел и начал судорожно теребить свои усики:

— Ну это... понимаете... там тоже есть котики...

— Ага, — кивнула я, возвращаясь к документам. — И пять тысяч вонфра на «благотворительность для сирот» почему-то ушли в казино «Золотой дракон». Там тоже сироты?

— Госпожа Гепсаль, вы не понимаете...

— Понимаю прекрасно. — Я перелистнула страницу. — Восемь тысяч на «помощь бедным вдовам» превратились в счет ювелира господина Пак за браслет с бриллиантами. Это для одной вдовы или для всех? Если последнее, то что-то вы пожадничали, честное слово.

Тюшо нервно заломил руки:

— Это все можно объяснить!

— Тогда объясните мне эти двенадцать тысяч на «поддержку храма Мари-Миён», которые каким-то чудом оказались на счету у мадам Делькур за «эксклюзивную коллекцию белья», — подняла я на него взгляд. — Богиня переходов теперь носит кружевное белье? Или это вы для себя?

— Госпожа, я...

— А вот эта сумма особенно трогательна, — продолжила я, наслаждаясь его реакцией. — Пятнадцать тысяч на «образование для одаренных детей» почему-то превратились в оплату услуг массажистки из салона господина Ли. Очень одаренной массажистки, судя по расценкам.

Тюшо уже не знал, как отмахиваться.

— Клянусь духами предков, это недоразумение!

— Недоразумение на общую сумму в сорок тысяч вонфра, — подытожила я. — И это только за последний месяц.

— Ох, позвольте…

— Вы уволены, господин Тюшо. — Я громко захлопнула папку.

— Госпожа Гепсаль, после смерти вашего отца… самостоятельно вы… вы не справитесь! Вы не сможете вести свои финансы!

— Судя по цифрам, они уже и не особо мои.

Он театрально приложил руку к сердцу:

— Но у вас же совершенно нет способности в финансовых делах!

— Не хамите вдове.

Господин Тюшо озадаченно моргнул:

— Но ведь господин Гепсаль просто пропал, неужто вы…

— Не люблю полумер.

Он поперхнулся дальнейшими словами, которые уже собрался произнести. Пробормотал какие-то извинения и покинул мой кабинет, понимая, что спорить бессмысленно.

Я мрачно посмотрела на стопки бумаг на столе, понимая, что еще немного — и я стану королевой драмы. Драма… заключалась в том, что я осталась без денег. И мужчины.

Все потому, что этот мужчина забрал деньги и скрылся в неизвестном направлении.

Ситуацию даже не смягчал тот факт, что деньги были не моими, а Жанетты Гёпсаль.

Но так как я попала в ее тело, то вся драма автоматически становилась моей. А я не люблю проблемы.

Проснуться в другой мире — это уже ого-го какая проблема. Понятия не имею, что со мной произошло в моем собственном, но я просто открыла глаза и увидела незнакомый потолок, незнакомые стены и отвратительный портрет на столе. Тоже незнакомый.

На том же столе находилась бутылка из темно-зеленого стекла с этикеткой, на которой были нарисованы фрукты и странный предмет, о предназначении которого можно было только догадываться.

Голова жутко гудела, а во рту все пересохло. Я протянула трясущуюся руку к бутылке, вдохнула резкий запах, почувствовала дурноту и… потеряла сознание.

В следующий раз меня в чувство привело чье-то осторожное похлопывание по щеке.

— Жанетта, Жанетта! Ох, что тут произошло? — сокрушался звонкий женский голос. — Ну, как же так!

Надо мной склонилась очаровательная девушка с пышными каштановыми кудрями, ниспадающими на плечи сиреневого платья. Милые черты, миндалевидные глаза, высокие скулы. На лице искреннее беспокойство, а карие глаза блестели от слез.

— Жанетта, милая, что с тобой случилось? — всхлипывала она, осторожно помогая мне сесть. — Я услышала грохот и решила проверить... О боги, ты такая бледная!

Я попыталась сесть, но голова закружилась.

— Кто... кто вы? — хрипло спросила я.

Девушка ошеломленно замерла:

— Жанни, это же я, Харин! Твоя соседка! Мы живем в одном доме уже три года!

Харин. Имя ничего мне не говорило, как и её лицо. Впрочем, как и мое собственное, которое я увидела в зеркале напротив.

Мне… лет двадцать пять? Меньше? Девушка с длинными волнистыми волосами цвета воронова крыла, изумрудно-голубые глаза… Такого необычный оттенок, никогда такого не видела. Овальное лицо с мягкими чертами и высокими скулами, полные алые губы и фарфоровая кожа с легким румянцем.

Красивая. Очень красивая. И совершенно чужая.

Я подняла руку к лицу, и отражение повторило движение. Коснулась щеки — девушка в зеркале тоже коснулась щеки. Но это не вызывало ощущения, что я смотрю на себя. Скорее как будто надела чужую маску.

— Я не помню…

— Не помнишь что? Меня? — Харин схватила меня за руки. — Жанетта, может, тебе врача вызвать?

— Я не помню ничего, — повторила я, осознавая масштаб проблемы. — Вообще ничего.

Она глянула на бутылку фруктели и охнула:

— Жанни, ты это пила? Не слышала новостей, что в городе партия с просроченным напитком? Такой скандал же!

— Я… — Во рту пересохло, толком ничего не получалось сказать.

— Отравилась, — выдохнула Харин и покачала головой.

А потом был доктор, горькая настойка и осознание, что я… оказалась в другом мире.

О предыдущей жизни не было ни единого воспоминания, зато о новой оказался воз и маленькая тележка.

Я попала в тело Жанетты Гепсаль, в девичестве Ош, которой совсем недавно исполнилось двадцать четыре года. Сиротка с приличным наследством, которым совершенно не могла распорядиться. Влюбилась в красивого тридцатилетнего Дэёпа Гепсаля, вышла замуж, жила счастливо ровно до момента, пока в один прекрасный день не обнаружила, что счет в банке пуст, а супруг таинственно исчез.

И можно было бы страдать да искать, только вот полиция дала сводку, что Дэёп связан с теневым миром, и Жанетта была далеко не первым его «делом». Что-то среднее между брачным аферистом и мудаком. Ну с кем не бывает.

Ее батюшка Эммануил Ош скончался ровно за месяц до свадьбы. Дэеп провернул все так, чтобы очаровать девицу, горюющую о смерти отца. Постарался, надо сказать. Видно профессионала.

По официальной версии Дэеп Гепсаль отправился на прогулку по реке на кораблике и пропал без вести после крушения. В пропажу не верил даже кораблик.

О, скажете, что как такое может быть? Да легко. В этом мире люди и предметы наделены особой силой хырым, которая под час проявляется очень… неожиданно.

Кстати, у Эммануида Оша хырым подпитывала дар ветровальщика. Для меня звучало дико, но потом даже показалось мило. Ветровальщик — это человек, который помогает подняться душе умершего человека в Верхний мир. Всего миров три. Мы живем в Срединном.

Жанетте дара почти не досталось — были только слабые искры. Их можно было бы развить, но отец по какой-то причине этим не занимался. Теперь-то уже и не спросишь. А было бы интересно.

В Срединном мире были страны и континенты, но вот я жила в совершенно… невероятном месте. Город Шарм-дель-Нджан — дикий сплав двух культур.

Во время войны двести лет назад между соседними магическими империями Фанциль и Чонсонг произошел Разрыв Пространства. Это поспособствовало экспериментальное оружие, которое создало нестабильный портал между мирами.

Пострадали города на границы: торговый порт Шарм-ле-Диё и город ремесленников Ынджан. Они буквально «сплавились» в пространстве, создав Шарм-дель-Нджан.

Население было вынуждено быстро адаптироваться или погибнуть от магических бурь. Только те, кто научился сочетать обе традиции, могли стабилизировать магию. Смешанные семьи оказались наиболее устойчивыми к магическим колебаниям. Фанцильские торговцы нуждались в чонсонгских ремесленных навыках. Мастера последних получили доступ к фанцильским торговым сетям. Торговые гильдии стали первыми смешанными организациями.

Смешанная магия и кровь давали выжить.

В итоге уже двести лет Шарм-дель-Нджан именно так и живет. В роду Жанетты были обе народности, но по внешности все же я дала бы больше фанцильской генетики.

Порой я смотрела на себя в зеркало и пыталась понять, кем я была ранее, но память была будто отделена бетонной стеной. Тем не менее… кое-что все же осталось.

Характер. Практичность. И… любовь к деньгам.

Харин сказала, что я изменилась, словно повзрослела на десять лет. И дело, конечно, было не во внешности, а в поступках. Услышав историю про Дэёпа я первым делом попыталась привести в порядок свои счета.

Беда, что над ними можно было только плакать, поэтому мне срочно нужна была работа. Или мертвый богатый родственник, что переписал на меня капитал. Но второго не предвиделось, поэтому нужно было что-то делать с первым.

Чем именно занималась Жанетта… Здесь мне стало больно, потому что, считай, ничем. Ее обеспечивал отец. А потом супруг. Ну, поначалу, пока не забрал все деньги. Оказалось, что он был в сговоре с управляющим господином Тюшо, которого сегодня я выставила за дверь.

Нахлебников стало меньше, но денег не прибавилось. Это печалило. Поэтому пока что мне оставалось только просматривать газеты в поисках подходящих вакансий. На многое рассчитывать не приходилось. А на первое время вообще лучше заложить что-то в ломбард.

Я подошла к туалетному столику и взяла в руки шкатулку. Невольно крякнула от тяжести. Ох, ничего себе. Надеюсь, тут Дэёп не успел все обчистить. Эта шкатулка лежала в сейфе, который открывался от моих отпечатков пальцев, поэтому что-то могло сохраниться.

Поставив ее на стол, я задумчиво постучала по ней пальцами. Нет, тут явно вот замок. Но как его открыть?

— Что, не знаешь, как? — внезапно раздался незнакомый голос, и я подпрыгнула от неожиданности.

Обернувшись, я увидела на подоконнике черного кота с пронзительными голубыми глазами. На шее у него красовался ошейник, усыпанный сиреневыми и синими драгоценными камнями, которые переливались в лучах солнца. Откуда он тут?

— Ты... ты можешь говорить? — выдохнула я, невольно отступая на шаг.

— Нет, это говорят твои галлюцинации, — саркастически мяукнул кот, грациозно спрыгивая на пол. — Конечно, говорю. Эюсташ де Морне к твоим услугам. Клудде, фамильяр, верный спутник и вообще очень ценный экземпляр.

Я моргнула. Потом еще раз. Мне это мало о чем сказало, но явно первое — имя.

— Фамильяр?

— Да, милочка, — ответил он, подошел ближе и уселся, обвив хвостом лапы. — Я был связан с твоим отцом Эммануилом, а после его смерти должен был перейти к тебе. Но старик наложил блокировку на твою магию, так что я не мог проявиться.

— Почему он это сделал?

Эюсташ пожал — нет, правда пожал! — кошачьими плечами:

— Понятия не имею. Может, боялся, что ты спалишь дом. Может, хотел защитить от чего-то. Старый ворчун многое держал при себе.

Я присела на корточки, внимательно разглядывая кота:

— И что изменилось?

Голубые глаза сузились:

— Ты изменилась. В тебе другая душа. Чужая. Это разрушило блокировку.

Мое сердце ухнуло вниз. Так, спокойно. Надеюсь, это может увидеть только говорящий кот, а не все подряд.

— Ты... ты знаешь?

— Чувствую, — поправил Эюсташ. — Аура совершенно другая. Жанетта была как теплое молоко с медом. Ну такая… приторная и безвредная. А ты... — принюхался он. — Ты как крепкий кофе с горчинкой. Гораздо интереснее, если честно.

— Спасибо за лестную характеристику, — пробормотала я.

— Не за что. Теперь насчет шкатулки. — Кот деловито подошел к столу и вскочил на него одним прыжком. — Нужно произнести кодовое слово на смеси фанцильского и чонсонгского. Твой отец был параноиком.

Как-то это уже и не удивляет.

— И какое же слово?

Эюсташ ухмыльнулся. Ну, дернул усиками.

— «Сон-эклер». Сон по-чонсонгски «рука», а эклер... ну, ты поняла.

— Ты шутишь? — недоверчиво спросила я. — Пароль «рука-эклер»?

— Говорил же, старик был странный. Обожал французские пирожные и считал себя остроумным.

Покачав головой, я произнесла:

— Сон-эклер.

Шкатулка тихо щелкнула, и крышка приподнялась, выпуская облачко серебристого тумана. Внутри, на бархатной подушечке глубокого изумрудного цвета, покоились… настоящие сокровища.

— О боги… — выдохнула я.

Первым делом в глаза бросилось колье из белого золота с центральным камнем размером с перепелиное яйцо. Сапфир цвета полуночного неба был окружен россыпью мелких бриллиантов, которые мерцали не хуже звезд. Работа явно была фанцильской: изящная, воздушная, с тонкими завитками металла. Откуда я это знаю? Понятия не имею! Просто чувствую.

Рядом лежал браслет. А это уже работа чонсонгская. Массивный и из красного золота, с вплетенными нефритовыми пластинами, на которых были вырезаны драконы. Камни будто светились изнутри зеленоватым сиянием.

— Это что… магические артефакты? — прошептала я, осторожно касаясь браслета.

— Умница, — одобрил Эюсташ. — Колье усиливает ментальную защиту, браслет дает удачу в торговых делах. Твой отец их не просто так хранил.

Я достала серьги. Длинные, кажется, называются каскадными. Они были из розового золота с каплевидными рубинами. Каждый камень был размером с ноготь мизинца, и они переливались огнем при малейшем движении.

— Эти для защиты от ментального воздействия, — пояснил кот. — Полезная штука против очарований и прочей дряни.

В углу шкатулки лежало просто на вид кольцо из темного металла с одним черным опалом. Но когда я взяла его в руки, почувствовала странный холодок.

— Осторожнее с этим, — предупредил Эюсташ. — Это печатка ветровальщиков. С ней связана твоя семейная магия. Если наденешь, она может активироваться.

— И что тогда?

— Ну, в лучшем случае, получишь доступ к дару отца. В худшем… выжжет тебе мозг. Пятьдесят на пятьдесят, в общем.

— А ты умеешь подбодрить, — заметила я, осторожно положив кольцо обратно.

Под украшениями обнаружилась брошь в форме бабочки. Крылья были выложены перламутром и опалами, создавая эффект живого мерцания.

— Символа богини Мари-Миён, брошь благословлена в храме, — сказал Эюсташ и потрогал ее лапой. — Защита от темной магии. И вообще, модная штучка.

Я прикинула стоимость всего этого богатства и присвистнула:

— Тут на... сколько? Пятьдесят тысяч вонфра? Сто?

— Больше. — Он лениво потянулся. — Эти вещи — не просто украшения. Магические артефакты такого уровня на черном рынке стоят целое состояние.

— Отлично. — Я закрыла шкатулку. — Значит, Дэёп до них не добрался. Это уже хорошая новость.

— Только не вздумай все сразу сплавить в ломбард, — предупредил Эюсташ. — Во-первых, тебя обсчитают. Во-вторых, артефакты могут пригодиться. В-третьих, если засветишь такие вещи, к тебе выстроится очередь из желающих их отнять.

— Мне надо на что-то жить.

Повисло молчание. Тут сложно что-то возразить.

— Знаешь, а ведь есть один способ... но тебе это не понравится.

— Говори.

— Можно продать не сами артефакты, а их... услуги, так сказать. Сдать в аренду. Или использовать для получения кредита под залог.

Я нахмурилась:

— И где такое провернуть?

Эюсташ фыркнул и принялся царапать ножку стола, заметил мой недовольный взгляд и сделал вид, что это не он.

— В «Доме Фортуны». Там принимают магические артефакты как обеспечение займов. Правда, владелец — тот еще фрукт, но зато честный. По-своему.

— Честный мафиози? — скептически переспросила я.

— В нашем городе это комплимент, поверь мне.

Я посмотрела на шкатулку, потом на кота:

— Ладно. У меня все равно нет выбора. Веди.

***

«Дом Фортуны» располагался в той части Шарм-дель-Нджан, где фанцильская элегантность встречалась с чонсонгской практичностью и рождала нечто совершенно особенное. Здание из красного кирпича с изящными колоннами соседствовало с традиционной черепичной крышей, а над входом красовалась вывеска на двух языках, светящаяся магическим светом.

Эюсташ трусил рядом в виде маленького черного котика, чтобы не привлекать внимания. Котов тут, кстати, любит и целуют куда только могут.

— Помни, — шептал он, — не показывай слабости. Здесь чуют неуверенность как акулы кровь.

Я кивнула и толкнула тяжелую дверь.

Внутри пахло дорогим табаком, восточными благовониями и… деньгами. Большими денегами. Интерьер был выдержан в темных тонах: бордовый бархат, черное дерево, золотые акценты. За стойкой стоял пожилой мужчина в безупречном костюме. Седые волосы были зачесаны назад, а на лице застыла профессиональная улыбка.

— Добрый вечер, госпожа, — произнес он с легким фанцильским акцентом. — Чем могу быть полезен?

— Мне нужен кредит, — сказала я, подходя к стойке. — Под залог магических артефактов.

Его брови приподнялись:

— О? И что за артефакты вы можете предложить?

Я достала из сумочки браслет с нефритовыми драконами и положила на стойку. Камни тут же вспыхнули зеленоватым светом, отражаясь в полированном дереве.

Мужчина замер, потом осторожно взял браслет в руки:

— Работа мастера Чхве Мингю, если не ошибаюсь. Середина прошлого века. Артефакт на удачу в торговле. — Он поднял на меня взгляд. — Откуда у вас такая вещь?

— Фамильная драгоценность, — холодно ответила я. — Меня интересует сумма, а не история.

Он усмехнулся:

— Прямолинейно. Мне нравится. Проходите в кабинет, госпожа...

— Госпожа Гепсаль, — невозмутимо сказала я, и в глазах блеснуло узнавание.

— А, дочь ветровальщика Оша. Слышал о ваших... недавних неприятностях. — Он сделал приглашающий жест. — Тем более проходите.

Кабинет был еще роскошнее. Над массивным столом из темного дерева висела картина, на которой были драконы и журавли в облаках. Явно магическая работа, птицы словно двигались.

— Присаживайтесь, — сказал мужчина и занял кресло за столом. — Меня зовут Жак Сон-минь, владелец этого заведения. Итак, вы хотите получить кредит под залог браслета?

— Да — ответила я и села, держа спину прямо. — На месяц. Мне нужно сто тысяч вонфра.

Жак присвистнул:

— Немалая сумма. Боюсь, этот браслет потянет максимум на шестьдесят тысяч.

— Семьдесят, — возразила я. — Работа Чхве Мингю, благословение богов, активный артефакт. На открытом рынке он стоит минимум сто двадцать тысяч.

Понятия не имею, благословляли ли боги, но пусть попробует доказать обратное.

— На открытом рынке, — подчеркнул он. — Но здесь я беру риски на себя. Вдруг вы не вернете долг?

— Тогда оставите браслет себе и продадите дороже, — сказала я. — Не прикидывайтесь альтруистом, господин Сон-минь. Вы в любом случае в плюсе.

Он рассмеялся:

— Ну что ж, госпожа Гепсаль, вы удивляете меня. Слышал, что вы были... как бы это сказать... не особо сведущи в финансовых вопросах.

— Люди меняются, — сухо ответила я. — Особенно когда остаются без средств к существованию.

— Справедливо. Хорошо, семьдесят тысяч под двадцать процентов в месяц. Через месяц вернете восемьдесят четыре тысячи и получите браслет обратно.

Я покачала головой:

— Пятнадцать процентов. Это справедливая ставка для артефакта такого уровня.

— Восемнадцать. — Он скрестил пальцы. — И это мое последнее предложение.

Я сделала вид, что раздумываю, хотя знала, что это… неплохо. Просто до этого ознакомилась с условиями в нескольких ломбардах города.

— Семьдесят пять тысяч под восемнадцать процентов.

Жак Сон-минь откинулся в кресле и хмыкнул:

— Вы торгуетесь как чонсонгская торговка на рынке, госпожа Гепсаль.

— Спасибо за комплимент, — улыбнулась я.

— Идет. Семьдесят пять тысяч под восемнадцать процентов. Через месяц вернете восемьдесят восемь с половиной тысяч.

Мы подписали магический контракт, скрепленный заклинанием. Я почувствовала легкое покалывание на запястье, когда печать активировалась. Хырым Жака вспыхнула бордовым светом. От моей же только слабо замерцала голубая искра.

— Приятно иметь дело с профессионалами, — сказал Жак, переводя деньги на мой счет. — Приходите еще, госпожа Гепсаль.

— Спасибо, уж лучше вы к нам, — честно ответила я.

***

Домой я вернулась уже затемно, имея весьма округлившийся счет, новую помаду в сумочке и легке сердце. Семьдесят пять тысяч — это уже что-то. Нужно было придумать, где взять остальное.

Эюсташ топал рядом:

— Неплохо справилась. Жак Сон-минь не из тех, кто легко идет на уступки.

— У меня не было выбора, — пробормотала я, открывая дверь дома.

Внутри было тихо и темно. Я прошла в прихожую, сняла туфли и направилась в гостиную, чтобы зажечь свет.

И в следующий миг замерла на пороге.

В кресле у окна кто-то сидел. В лунном свете вырисовывался силуэт. Силуэт мужчины. Широкие плечи, длинные волосы, лицо скрывала тень.

— Кто вы? — выдохнула я, чувствуя, как сердце начинает бешено колотиться.

— Жанетта Гепсаль, — произнес низкий голос, от которого по спине пробежал холодок. — Нам нужно поговорить.

Эюсташ зашипел, выгибая спину. Черная шерсть встала дыбом.

А мужчина медленно встал из кресла и шагнул вперед.