Жека

Небольшой кабинет. За столом вытирая платочком вспотевшую лысину, восседает маленький, круглыглый мужичок. Перед столом, нервно теребя бейсболку, на два метра возвышается молодой человек в форме охраны.

Приглаживает чёрные короткие волосы, кашляет в кулак, нервно переминается с ноги на ногу. Щурит серые глаза. Старается не смотреть на начальника...

— Пал Палыч! — наконец бросив бейсболку начинает парень. — Ну так получилось.

— Жека, — слишком спокойно и даже как-то ласково обращается к нему Палыч. — Тебе годиков сколько?

— Двадцать шесть. В ноябре двадцать семь исполнится. Семнадцатого. В три часа ночи.

— Ага, хорошо. А наши правила ты знаешь?

— Ну знаю, — мнётся парень.

— Видимо плохо знаешь, Жека. Давай напомню. Что входит в твои обязанности? Ходить по этажу, охранять и поддерживать порядок. Не бить гостей торгового центра, не калечить, не забрасывать их в витрины. Не спускать с лестницы. Не ломать им руки!

— Так я и не ломал. Пал Палыч, там два хмыря, у девчонки телефон подрезали. А я их остановил, да.

— Хорошо остановил, просто отлично остановил, Жека! Идеально! Ты сколько весишь, бугай?

— Сто тридцать.

— А они?

— Не знаю. Не взвешивал. Мало, кажется... А причём тут это?

— При том, Жека, что когда двухметровый, ста тридцати килограммовый амбал, с разбегу сшибает малолетнего распиздяя в котором весу и пятидесяти нет... Оба в больнице, один с сотрясом, второй со сломанным носом.

— Второй сам упал.

— Жека! Не зли меня. Ты три месяца у мебя работаешь, а люди уже боятся. На этаж никто не заходит. А когда тебя видят, то по эскалатору обратно спускаются. Чо ты ржёшь?

— Извините.

— Извините. Взял же я тебя на свою голову. Одни убытки. С полицией проблемы.

— Так я же не специально. Пал Палыч, ну нарушают они. Сумочки выхватывают, телефоны воруют, из магазинов вещи воруют. Что мне делать? Стоять и смотреть? Не могу, меня командир в армии учил, что помогать всегда надо. Я чтобы лучше помогать, даже в зал хожу, смотрите, я ещё килограмм массы набрал.

— Лучше бы ты в библиотеку ходил.

— Там скучно. Я пойду? Мне работать надо.

— Извини, Жека. Ты у нас больше не работаешь. От ментов отмажу, но... Проблем от тебя слишком много. Ты уволен.

Жека вздыхает. Шагает к столу. Отстёгивает рацию и укладывает прибор на стол. Туда же ложатся: фонарик, перцовый баллончик, электрошокер, телескопическая дубинка и травмат.

— Жека, блядь! Ты что, издеваешься? Откуда у тебя столько? Зачем тебе столько? Немедленно убери!

— Ой, извините. Ваши только рация и фонарик. Я пошёл...

— Никольский, — качает головой Пал Палыч. — Ну ведь хороший же парень. Добрый такой, всем помогашь. Не дурак. Водительские права есть, разрешение на ношение оружие. Почему ты себя в руках держать не умеешь?

Никольский надувает губы и виновато разводит руками.

— Большой ребёнок, — вытащив из ящика стола конверт качает головой Пал Палыч. — Держи. Рассчёт. Премия пойдёт на коньяк для знакомых из органов.

— Спасибо. Ну, я пошёл, новую работу искать. Если понадоблюсь звоните.

Вернувшись домой, Никольский открывает дверь, зайдя бросает в угол спортивную сумку, садится на корточки, раскидывает руки и ловит двух бросившихся к нему, маленьких, года по четыре мальчов. Поднимает их...

— Сорванцы, большие какие, — целуя их счастливо улыбается Никольский. — Как дела в садике?

— Нолмально! — восклицают оба.

— Ай хорошо! Ай молодцы. А я вам что-то принёс. Сейчас...

Отпустив мальчиков, Никольский лезет в сумку, достаёт два игрушечных танка и с гордым видом отдаёт детям. Мальчики радостно визжат, целуют его и уносятся.

— Эх, дети, — вытирая выступившие слёзы вздыхает Никольский. — О, Лерка, привет. Вот, держи. Зарплата...

— Опять выгнали? — взяв деньги кивает на сумку недовольная девушка в махровом халате.

— Лерка, там такое было...

— У тебя каждый раз одно и тоже, — злобно говорит девушка. — Ни на стройке, ни на заводе, ни в охране. Нигде больше трёх месяцев не задерживаешься. Как три года назад из армии уволился, так весь город взял.

— Ну не ругайся, сестрёнка. Мне есть куда устроиться. Завтра же новую работу найду. Не оставлю вас.

— Лучше бы оставил. Ой...

Никольский замирает, внимательно смотрит на девушку. Наклоняет голову на бок.

— Жень, прости, — поднимает руки девушка. — Я не это имела ввиду.

— Надоел? Мешаю? — растягивая слова спрашивает Жека. — Так почему сразу не сказала? Я бы раньше ушёл. Просто я думал, мы семья. Я заботился о вас... Лер...

— Прости, Женя, я так больше не могу. Я жить хочу. А ты... Я устала.

— Хм... Хорошо, — кивает Никольский. — Я понял.

— Жень, не обижайся. Но ты... Ты Андрея в реанимацию уложил.

— Он бил тебя.

— Но он мой муж. Теперь он боится домой приходить. А бил... Ну да, было. Но тогда я сама виновата была. Не надо было на него кричать.

— Не понимаю. Он пил, вещи из дома тащил, а я виноватый. Сестрёнка... Хорошо. Я ухожу. Не буду мешать. Димка, Колька!

На его крик в прихожую прибегают близнецы. Внимательно смотрят... Никольский садится на корточки, улыбается...

— Вот что. Дядя Женя по работе уезжает. Вы за старших остаётесь. Всё поняли? Тогда шагом марш отсюда. Приеду, привезу подарки.

— Жень, прости...

— Будут проблемы звони. Я вещи свои соберу. Я быстро.

— Жень, ну так и правда будет лучше, — идёт за ним Лера. — Найдёшь себе девушку. Свою семью заведёшь. Будешь приходить к нам в гости. Пацаны от тебя без ума. Хочешь я тебя с подружкой сведу? Она хорошая.

— Спасибо, — складывая в рюкзак гантели и футболки с джинсами улыбается Никольский. — Я сам. Да и с девушками мне не везёт. Они все меня тупицей считают.

— Жень...

— Всё нормально, сестрёнка. Я всё понимаю. Пользы от меня никакой. Так хоть вреда не будет.

— Тебе хоть пойти есть куда?

— Конец мая, в машине пока поживу. Не переживай за меня. Я справлюсь.

— Конечно ты справишься. Ты же Жека. Позвони как найдёшь новую работу. И это, аванс сразу попроси... За садик заплатить надо.

Собрав вещи, Никольский кивает сестре, выходит из квартиры и спускается вниз. Толкает дверь, тащит сумки к старенькому "Москвичу" грузит сумки в багажник, садится в салон...

— Чёрная полоса, — вздыхает Никольский. — Работу потерял, из дома попросили. Голова ещё болит.

Повернув зеркало, Никольский гладит пальцами шрам над ухом. Морщась мотает головой...

— Ну и куда мне теперь? Куда...

Звонок телефона, Никольский берёт аппарат, посмотрев кто звонит хмыкает...

— Да, Пал Палыч. Слушаю вас.

— Жека, срочно дуй ко мне. Прям бегом. Для тебя хорошие новости.

— Уже лечу.

(Кабинет Пал Палыча.)

Стоя у стола, Никольский как всегда глупо улыбается. Пылыч сидя за столом листает бумаги. В стороне, в кресле, пьёт кофе, симпатичная девушка в чёрном строгом костюме.

По мнению Никольского очень красивая. Прямые чёрные волосы, большие карие глаза. Но выражение лица очень строгое. Как думает Никольский, большая начальница. От этого старается не смотреть на неё, но получается это плохо.

— Нашёл, — вытащив лист бумаги улыбается Палыч. — Ксения Сергеевна, ознакомьтесь.

Девушка принимает бумагу, внимательно читает...

— Никольский Евгений Иванович, двадцать шесть лет. Хм... Вредные привычки есть?

— Не пью, не курю, — басит Никольский.

— За что из армии уволили?

— По ранению.

— На пенсии?

— Никак нет. Для пенсии слишком здоров. Для службы недостаточно здоров. Хотели оставить в тылу. Не могу так.

— Ясно... — хмурится Ксения. — Семья?

— Только сестра и двое племянников. Родители погибли в аварии. Нас тётка воспитывала, но она тоже умерла.

— Хм... Павел Павлович?

— Честный, исполнительный. Лишних вопросов не задаёт. Не пьёт, не курит. В сомнительных связях замечен не был.

— Почему тогда не держите такого кадра?

— Слишком исполнительный, — морщится Палыч. — Через чур. Здоровья очень много, куда деть не знает. Слишком серьёзно относится к своим обязанностям. Вот, сегодня с утра двоих в больницу отправил. Они телефон у девушки украли.

— Хм... — хмурится Ксения и смотрит Никольскому в глаза. — Всё ясно. Ну что, Евгений, вы нам подходите.

— Я готов! — вытягивается Никольский. — Что делать надо? Когда приступать?

— Какое рвение, — улыбается Ксения.

— Мне сестре помочь надо. У неё двое маленьких, Димка и Колька. Она мало получает. А сегодня она меня из дома выгнала, я ей жить мешаю. Но мы же семья. Я всё равно помогать ей буду.

— Выгнала? — растерянно посмотрев на Палыча спрашивает Ксения. — Кхем... А вы, Евгений... Как бы это сказать..

— Я не тупой, — мотает головой Никольский. — У меня все справки есть. От психиатра. Просто иногда я не быстро думаю.

— Я не об этом, Евгений. Как вы могли подумать?

— А об чём... То есть о чём тогда?

— О том что вы нам идеально подходите, — улыбается Ксения.

— А-а-а-а-а... Виноват. Извините. Да... Я готов. Так когда приступать?

— Моё предложение, Евгений. Работать будете охранником. Охранять надо очень большой особняк и близлежащую территорию. Так, чтобы никто, я повторяю никто из посторонних не попал ни в дом, ни на территорию. А если попадёт, чтобы не ушёл. Справитесь?

— Справлюсь. У меня муха без билета не пролетит.

— Отлично, Евгений, замечательно. Вот только работа вахтой. Это не смущает?

— Никак нет.

— Ещё лучше. Значит вы согласны...

— Я на всё согласен. Когда приступать?

— Я поражена, — улыбается Ксения. — Я до предела поражена таким рвением. Но давайте обсудим детали и оплату. Объект охраны, четыреста километров отсюда. Небольшое село, за рекой собственно особняк. Жить будете в особняке. Он в вашем полном распоряжении. Питание, одежда, оружие, проезд, за наш счёт. Подъемные. В селе есть магазины, больница. Днём делайте что хотите, ходите на рыбалку, спите, гуляйте. Днём там горничные и садовник. Ночью попрошу нести вахту и бдительно следить за нашим имуществом. Особняк сам по себе большая ценность, плюс в нём очень много антиквариата, всё это надо сохранить.

— Трудоустройство официальное?

— Обижаете, Евгений. Конечно официальное. Поставите подпись, Павел отдаст ваши документы, задним числом зачислим вас в штат. Так вы согласны?

— Согласен. Но сначала... Сколько в месяц?

Ксения достаёт блокнот, пишет и показывает Никольскому. Тот увидев сумму присвистывает и чешет затылок.

— А не много?

— Если справитесь, будет больше. А вот эта сумма, ваши подъёмные. Устраивает?

— Я их сейчас получу? Просто мне сестре отправить надо.

— Сразу как поставите подпись.

Ксения открывает кейс, достаёт документ и подаёт Никольскому. Просит ознакомиться и подписать там где галочки.

Никольский берёт, внимательно читает. Хмыкает... Прочитав ставит свои закорючки.. Улыбаясь возвращает документ. Довольная Ксения убирает бумаги в кейс, достаёт пухлую пачку купюр...

— А можно на карту?

— Можно и на карту? — достав из сумочки телефон кивает Ксения. — Диктуйте номер.

Никольский диктует номер. После сигнала о входящем сообщении проверяет счёт, переводит половину сестре. Улыбается...

— Так когда я могу приступать?

— Прямо сейчас. Я лично доставлю вас до места.

— А моя машина?

— Позаботимся. Я распоряжусь, перегонят на нашу стоянку. Ключи оставьте Павлу Павловичу. Поехали?

— Да. Пал Палыч, спасибо. Ксения...

— Просто Ксюша.

— Спасибо, Ксюша. Я вас не подведу. Я всё сделаю.

(Несколько часов спустя. Село Восход.)

Обстановка нового места работы, Никольскому очень нравится. Небольшое село, река. На холме за рекой особняк, больше похожий на дворец. Огромная территория. Забор из кирпича больше двух метров высотой. Одни ворота и одна калитка.

Периметр просматривается камерами, на территории датчики движения. В доме тоже датчики и камеры. Все обязанности Никольского, сидеть и смотреть в мониторы. В случае проникновения, задерживать нарушителя. Задерживать, как говорит Ксюша можно любыми способами. Потом сдавать нарушителя в полицию.

В остальном полная свобода действий. Работа с десяти вечера, до шести утра. Всё остальное время, Никольский предоставлен сам себе. Может делать что хочет, брать что хочет, может выбрать любую комнату.

— Могу я узнать, Ксюша. А почему уволился прошлый охранник?

— Скучно стало. Да и пользы от него мало было. Всё боялся. На ночь запирался в комнате. От скуки в религию ударился и запил. Пришлось уволить.

— Со мной такого не будет.

— Очень на это надеюсь. Пойдёмте, Евгений, познакомлю вас с персоналом.

Персонал это двое горничных и пожилой садовник. Садовник, Дмитрий Сергеевич, из местных. Живёт в деревне. Работает днём. Горничные, блондинка Света и рыжая Маша, работают вахтой. В дневную смену. Покупают продукты, поддерживают порядок. Но тоже днём, на ночь уходят в деревню где арендуют домик.

Знакомство с ними не ладится. Девушки смотрят на часы. Никольский, который всячески пытается подружиться, остаётся без внимания. Как думает сам Никольский, девушки просто устали за день.

— Ну, нам пора. Если что звоните. Евгений, надеюсь на вас.

— Всё будет в лучшем виде, — вытягивается Никольский. — Разрешите приступать?

— Приступайте. Правила на вашем столе.

Вскоре, Никольский остаётся один. Проводив всех запирает калитку. Уходит в комнату, разваливается в кресле и смотрит в мониторы. Камеры просвечиваю каждый угол, каждый коридор особняка, включая подвал, но там камера всего одна. Территория и дом снабжены датчиками движения.

— Не работа, сказка, — закинув руки за голову заключает Никольский. — Правила.

Правила простые. Ночью сидеть и следить за мониторами. Даже обход делать не надо. В случае же проникновения, используя все возможные средства, задержать нарушителя.

Возможные средства, это: дубинки, наручники, перцовые баллончики, электрошокеры, травматическое оружие. Помповик, с резиновыми пулями. Для вызова полиции, тревожная кнопка на столе.

Поскольку смена ещё не началась, Никольский берёт телефон, чтобы не пропустить звонок и уходит на кухню. Набирает из холодильника еды, уже разложенной по контейнерам, возвращаетсяобратно в комнату, проверяет телефон...

— Даже спасибо не сказала, — бурчит Никольский.

Набирает сестру, после долгого вызова слушает автоответчик и записывает сообщение.

— Лерка, привет. Не волнуйся за меня. Я работу нашёл, хорошую. Правда далеко от города. Но платят прилично. Ты позвони мне как освободишься. Пацанам если спать не будут трубочку дай. Я соскучился. Люблю тебя, сестрёнка. Пока.

Отложив телефон, Никольский вздыхает, открывает контейнер и наворачивая плов смотрит в мониторы.

Ночью не происходит вообще ничего. Сидя за столом, вглядываясь в мониторы, ничего подозрительного Никольский так и не замечает. Пытаясь не заснуть проверяет что у него есть. На столе находит странный прибор. Прямоугольный, с пятнадцатью светодиодами. Первый и второй зелёные, четыре жёлтые, остальные красные. В данный момент медленно, с очень большими перерывами мигает первый. Не найдя в приборе ничего интересного, так и не разгадав его предназначение, невзначай уронив его, Жека проверяет шкафчики с оружием и ящики стола которые набиты разным хламом. И в этом хламе...

— А вот это интересно, — найдя потрёпанную общую тетрадь улыбается Никольский.

Разваливается в кресле, открывает тетрадь...

— Правила... — зачитывает Никольский. — Первое. Никогда не ходить ночью в туалет на третьем этаже. Второе, всегда запирать дверь комнаты. Третье... Никому, не открывать дверь. Чтобы с той стороны не просили, как бы не умоляли, не открывать. А если начальство? Ладно... Четвёртое. Не заходить в гостиную. Не заходить даже днём. Обходить её любыми возможными путями. Пятое. Кто бы не стучался в дверь дома, не открывать никому. А если открыл не приглашать войти. Шестое. Не реагировать на женский плач и просьбы о помощи. Особенно если стучат в ворота. А если женщина в беде? Что за ерунда? Кто это писал? Вот человеку заняться нечем было. Сидел, сочинял. Дальше... Правило седьмое. Не ходить к реке со стороны особняка налево. Правило восьмое, не отзываться на своё имя особенно ночью. Правило девятое, ни в коем случае не отвечать на звонки стационарных телефонов.

Десятое. В доме и на территории особняка носить с собой амулет. Одиннадцатое и самое важное.

Самое важное. Если было нарушено одно из правил, бежать к реке по дороге. Не останавливаясь, ни на что не обращать внимания, не отзываться. За рекой безопасно. Хм... Неудивительно почему его уволили. Совсем плохой.

Листая страницы дальше, Никольский находит корявые рисунки от руки. Изображены какие-то вроде бы женские фигуры. Вместо текста, нечитаемые каракули. Последние страницы просто исчирканы чёрной ручкой. Дальше несколько страниц вообще вырваны.

— Да, ситуация, — роясь в ящике стола вздыхает Никольский. — Может он бухал? Или на чём-то сидел?

В ящике находится амулет. Синий кристалл в золотой оправе, на золотой цепочке. К нему прилагается записка, в которой говорится что надо амулет нацепить на шею и ни в коем случае не снимать. При этом никому не показывать, особенно Ксении.

— Ворованный наверный, — улыбается Никольский. — Хозяйке сдам. А она мне премию за это. Пацанам велосипеды куплю.

Дальше, сколько бы Никольский не всматривался в мониторы, не происходит ничего. На камерах... Особняк же, как будто живёт своей жизнью. Слышатся скрипы, постукивания, как будто вздохи...

Никольский, не считающий себя дураком, считает что никакой мистики нет и быть не может. Просто днём было очень жарко, а сейчас, на улице похолодало. Остывающий особняк, поэтому и издаёт странные звуки. Также, по мнению Никольского в таком домине могут водится мыши и крысы.