Железо и кровь: Наследие распада

Глава 1 Новая угроза

Ветер, холодный и влажный, словно пришедший прямо с болот Вантейских земель, гулял по галереям Императорского дворца. Он трепал знамёна с гербом Империи – золотым молотом на червлёном поле, но не мог развеять тяжёлую, гнетущую тишину, что сковала тронный зал.

Император Аврелиан сидел на своём троне. Его пальцы, украшенные перстнями, с такой силой впились в подлокотники, что костяшки побелели. Лицо, обычно невозмутимое, как литая маска, было искажено молчаливой яростью. Перед ним, склонив головы, стояли два герцога Оггер и герцог Альберик де Вантей, унаследовавший титул после странной смерти отца.

– Повтори, – голос Императора прозвучал тихо, но каждый слог отдавался эхом под сводами, словно удар молота о наковальню. – Повтори то, что ты сказал мне наедине, герцог.

Альберик Вантей поднял голову. Молодой, с лицом, в котором холодная красота матери смешалась с суровой жёсткостью отца. Его глаза, светло-серебристые, как отполированная сталь, без тени страха встретились с взглядом повелителя.

– Их посланник, ваше величество, не стал даже входить в зал для аудиенций. Он передал свиток у ворот. – Герцог выдержал театральную паузу, наслаждаясь моментом. – В нем всего три слова: «Миссия провалена. Отказано».

– И все? – прошипел Император. – Ни объяснений? Ни даже намека на причину? Они дерзнули выслать наших послов, как мальчишек-слуг?!

– Так точно, ваше величество. Без объяснений. Они просто… отвернулись от нас. – Взгляд Альберика скользнул в сторону Оггера, стоящего неподвижно, как каменный идол. – Сочли недостойными даже слов.

Гнев, долго копившийся в Аврелиане, наконец, прорвался. Он с силой ударил кулаком по подлокотнику трона.
– Неслыханно! Я, Император, потомок Григория Завоевателя, признан «недостойным» какими-то долговязыми гордецами?! Из-за чего?! Оггер! Твоя миссия! Твои люди! Что они натворили в их проклятых лесах?

Дерин Огегер сделал шаг вперед. Его лицо было бледным, но голос твёрд.
– Ваше величество, мы действовали в строгом соответствии с договором. Никаких провокаций. Эльфы были неестественно напряжены с самого начала. Они что-то искали, чего-то боялись. Их обвинения в воровстве какого-то кристалла – лишь предлог. Причина нам не ясна. Они видят в этом угрозу. Называют их «эхом Первых Эльфов».

– Сказки! – отрезал Император. – Мне нужны кристаллы, а не сказки ненормальных стариков! Без эльфийских кристаллов мы не получим мефрила Орлова. Моя армия не получит доспехов и антимагической защиты. Империя, которую мы строили, рассыплется в пыль!

Именно этого момента и ждал Альберик Вантей. Он склонился в изысканном, почти эльфийском поклоне.
– Ваше величество, позвольте предложить путь к спасению. Нет, не к унизительным мольбам. Путь силы.

Император смерил его подозрительным взглядом.
– Говори.

– Эльфы отказались от сделки. Что ж. Значит, мы должны положиться на собственные силы. У нас есть свой источник могущества. Мэфрил. – Альберик снова посмотрел на Оггера, и в его глазах вспыхнул холодный огонь ненависти. – Но секрет его производства хранит один-единственный человек. И он… не спешит делиться им на благо Империи.

Оггер напрягся, почувствовав ловушку.
– Что вы хотите сказать, герцог! Вы тоже можете поставлять мефрил для нужд империи?

– Я пока не владею секретом его производства, герцог! – голос Альберика зазвенел, как клинок. – Император просил, умолял Орлова передать секрет Магистерии. Он отказался. Он копит могущество для себя. А теперь, когда эльфы отвернулись, его жадность может стать гибелью для всех нас.

– Это ложь!

Он сделал паузу, давая словам просочиться в сознание Аврелиана, как отрава.

– Но я могу снять эту тень. Дом Вантей сохраняет верность империи. Дайте мне разрешение, и я приведу его в цепях в эту самую залу. Все помнят историю о том, как Иван, ещё учась в Академии, публично оскорбил меня. А потом… потом он украл у меня Нику де Вальтер. Мою невесту. Обесчестил наш дом. Я требую сатисфакции по праву крови и железа!

Альберик выпрямился, его серебряные глаза горели холодным мщением.

– Объявите маркиза Орлова и его весь его дом изменниками и клятвопреступниками. Дайте мне право привести его в цепях. И я вырву у него секрет. Силой. Он не эльф, чтобы брезговать ею. Он – ваш подданный. И его долг – спасти Империю, даже если для этого придётся разбить его гордыню в пыль. Я свершу правосудие. И за Империю, и за себя.

Император медленно опустился на трон. В его глазах бушевала внутренняя борьба. Гнев на эльфов и страх за будущее Империи толкали его на отчаянный шаг, но мысль о войне с одним из лучших полководцев и инженером повергала в ужас. Он колебался.

А в голове его, помимо гнева и страха, крутилась холодная, государственная мысль. Иван Орлов не был вассалом империи, вышедшим из-под контроля. Он был создателем нового государства. Он первым объединил Вольные Баронства – ту самую дикую, кровавую буферную зону, что веками служила Империи щитом от скверны арахнидов. Орлов не просто объединил их – он отвоевал у Чужеходцев огромные, плодородные земли, очистив их от скверны. Формально эти территории никогда не входили в состав Империи, и Орлов не приносил за них ленную присягу. Он был не вассалом, а независимым правителем у самых границ Империи, построившим на костях арахнидов свою собственную державу – маркизат Орлова. И пока он был нужен как буфер и как гениальный полководец против орков, на это можно было закрыть глаза. Но теперь… теперь, когда огромная, зачищенная территория лежала там, лакомая и богатая, а сам Орлов отстроил её города и заводы… теперь настал момент эту территорию прибрать к рукам. Вантей, со своей личной обидой и жаждой мифрила, был лишь удобным инструментом, молотом, который мог разбить слишком самостоятельный инструмент и открыть Империи путь к новым землям и технологиям.

И в этой тяжёлой тишине раздался спокойный, глуховатый голос. Герцог Оггер, до селе стоявший повесив голову, сделал шаг вперёд. Его грузная фигура и умные, внимательные глаза внушали невольное уважение.

– Ваше Величество, – произнёс Оггер, и его слова падали, как камни в воду, расходясь кругами по залу. – Позвольте напомнить вам… и всем присутствующим… о битве «Кровавый рубеж» и на холме «Поющие камни». Когда орды железных орков, прорвав фронт, устремились к самому сердцу Империи в столицу. Мы все помним отчаянные донесения, панику в столице. Мы помнили запах горящих полей и страх.

Он обвел взглядом зал, ненадолго задержавшись на лице Альберика.

– И мы все помним, кто встал на их пути. Тогда ещё граф Иван Орлов. С горсткой ветеранов и двумя дивизионами, собранными наспех в полевых условиях и какими то метательными машинами. Он не просто остановил орков. Он переиграл их. Заманил в ущелье, обрушил на них скалы, сжёг их. Он не просто выиграл битву. Он спас от уничтожения три провинции и столицу, по сути, спас саму Империю от развала. Его гений стратегии… – Оггер посмотрел прямо на Императора, – это такой же дар вам и нашей земле, как и мэфрил. Начать войну с ним – значит поднять руку на живую легенду, тогда он не имел времени на подготовку, но уничтожил их передовую орду, а что будет когда он подготовиться, когда будет ждать вторжения на своей земле со своими людьми? На того, кому простые солдаты и народ обязаны жизнью. Это… неверный расчёт, Ваше Величество.

Слова Оггера повисли в воздухе, охладив пылкую ярость Альберика трезвой реальностью. Император закрыл глаза, снова оказавшись на острие страшного выбора.

Железная Воля против Воли Императорской.

Аврелиан медленно поднялся с трона. Его лицо стало непроницаемой маской. В его глазах больше не было гнева. Лишь холодный расчёт.
– Легенды – для менестрелей, герцог. А у меня есть отчёт разведки. – Он негромко щёлкнул пальцами. Советник подал ему тонкую папку. – Согласно ему, ещё три месяца назад, через нейтральных торговцев из Вольных Городов, маркизат Орлова закупил пять тонн очищенной селитры и два ящика синтетических катализаторов, чей состав… – он сделал паузу, – …идентичен компонентам, используемым в столичной лаборатории боевой магии для кристаллических матриц. Теми самыми матрицами, что питаются эльфийской энергией. Вопрос, герцоги: зачем покорителю орков и строителю паровых машин вдруг понадобились высокомагические компоненты для создания или стабилизации эльфийских артефактов? Может, он уже не просто просит? Может, он уже… создаёт свою альтернативу? Если он найдёт способ обойтись без эльфов, или, что хуже, заключит с ними сепаратный союз… тогда этот «щит Империи» превратится в меч, направленный нам в горло. Я не могу этого рисковать. Не из гордыни. Из долга перед троном, который обязан предвидеть угрозу раньше, чем она станет неотвратимой.

– Орлов, – голос его был безжалостен, как приговор. – не принёс клятву на верность после того как получил в свои владения герцогство Вольтаров, фактически украв территории у империи. Кроме того выдвинул не выполнимые требования. Эльфы оскорбили нас.

Оггер попытался что-то сказать, но Император резким жестом остановил его.

– Молчи! – Он перевел взгляд на Альберика. Вантей замер, как хищник перед прыжком. – Герцог Альберик де Вантей. Твоя преданность… замечена. У тебя есть моё согласие. Возьми этого маркиза. Выбей из него всё, что знает о мэфриле. Всё. Любой ценой.

Уголки губ Альберика дрогнули в едва заметной улыбке. Он снова склонился.
– Слушаюсь и повинуюсь, ваше величество. Ради Империи.

Оггер стоял, побелевший.Он понимал, что война с маркизом очень опасна, Орлов разобьёт этого мальчишку в пух и прах, а затем может повернуть свои войска в сторону империи, которая ещё не оправилась от войны с орками.

Тяжелые дубовые двери тронного зала закрылись за герцогами, заглушив последние отзвуки их шагов. Император Аврелиан остался в одиночестве под мрачными сводами. Давление, застывшее в его позе, вдруг спало. Он облокотился на подлокотники, и его пальцы, только что сжимавшие сталь с белой силой, теперь слабо дрожали.

Тишина после бури была хуже самой бури. В ней слышались неотвеченные вопросы.

«Вирус», — прошептал он в пустоту, и слово, липкое и холодное, повисло в воздухе. Именно этот невысказанный страх — не перед армией, а перед самой идеей Орлова — и сделал голос Оггера, напоминающего о «Кровавом рубеже», таким опасным. Аврелиан содрогнулся не от напоминания о прошлой заслуге. Он испугался, что Оггер, этот трезвомыслящий прагматик, уже заражён той же ересью участия и общей цели. Если лучшие умы Империи начнут смотреть на восток с надеждой, а не со страхом, трон рухнет сам собой, без единого выстрела. Жертвовать Орловым было страшно. Но не пожертвовать им — значило признать, что его тленное, человеческое государство может быть лучше выверенной за тысячелетия системы божественного права королей. Этого допустить было нельзя. Альберик с его мелкой, личной обидой был слепым, но острым орудием, которое само просилось в руку.

Он думал не о мифриле. Не об эльфах. Он думал об Орлове. О том, что тот построил там, на востоке. Не крепость — альтернативу. Империя стояла на трёх китах: кровь, земля, воля сюзерена. Орлов же строил на трёх других: сталь, пар, общая цель. Он платил за труд, а не требовал за землю. Его инженеры называли его не «ваше сиятельство», а «маркиз» — сухо, почти по-деловому, как коллегу.

Это был не мятеж. Это была ересь. Ересь, опаснее любой армии. Потому что её нельзя разбить в одном сражении. Её семена, упав в благодатную почву нищеты и бесправия его же собственных провинций, прорастут бунтом по всей Империи. Зачем крестьянину кормить ленивого барона, если можно уйти к Орлову и своим трудом заработать на каменный дом? Зачем солдату умирать за амбиции герцога, если можно защищать свой порог?

Аврелиан поднял глаза на герб над троном. Молот династии, символ несгибаемой воли, объединившей раздробленные королевства. Но что, если появился новый молот? Не наследственный, а выкованный собственной волей одного человека? Молот, который обещает не подчинение, а участие?

Решение отдать Вантею Орлова было не слабостью, не слепой яростью. Это тонкий расчёт. Удаление опухоли, пока она не разрослась. Риск был чудовищным — можно было умереть на столе. Но не рискнуть — значило гарантированно умереть от метастазов, которые рано или поздно съедят самое сердце Империи.

Он глубоко вздохнул, и в его глазах снова застыла знакомая ледяная твёрдость. Страх был загнан в самую глубь, превращён в топливо для решимости. Он выбрал путь силы. Путь, которым шли все его предки. И если для спасения тысячелетней Империи нужно было разбить её лучший щит — что ж. Такова цена трона. Такова цена истории, которую он был обязан продолжить, а не позволить переписать какому-то выскочке-инженеру с его паровыми утопиями.

Оггер, вернувшись в свои покои, запер дверь на тяжёлый засов. Воздух здесь пах пылью, старым пергаментом и тайной. Он знал, если Император что то решил, взывать к голосу разума бесполезно. Альберик не отступит. Яд подозрения уже был влит в уши власти, и Вантей сейчас, в эту самую минуту, наверняка уже отправил гонцов в свои земли, поднимая знамёна.

Оггер сел за простой дубовый стол, достал лист плотной бумаги, чернильницу и гусиное перо. Он не был воином, но его оружием были слова. И сейчас он должен был метнуть одно-единственное слово, как кинжал, – предупреждение.

Он обмакнул перо и вывел быстрые, точные буквы, без лишних церемоний.

«Маркизу Ивану Орлову.
Гроза с Запада приближается. Ветер уже рвёт знамёна в землях Вантей, и тучи клубятся не от дождя, а от копоти кузниц и пыли, взбитой сапогами солдат. Мой совет, произнесённый при дворе, не был услышан. Герцог жаждет сатисфакции за старые обиды, и Император, ослепленный гневом на эльфов за отказ поставлять кристаллы, уступил ему.
Ваше время исчерпано. Не надейтесь на милость короны. Готовьте стены. Точите клинки. Ваш гений, спасший Империю однажды, теперь будет сурово испытан ею же.
Один голос в бушующем море.

О.»

Он не стал запечатывать письмо сургучом с гербом – это было бы равно самоубийству. Вместо этого он аккуратно сложил лист, перевязал его простой бечёвкой и трижды постучал по стене. Из потайной двери в стеллаже с фолиантами появилась теневая фигура.

– отнеси эту весть в маркизат Орлова. Об этом будешь знать только ты. Не в руки маркиза, а в руки его управителя, Степана. Скажешь, что это от «друга».

Фигура молча кивнула, взяла письмо и растворилась в потёмках так же бесшумно, как и появилась.

Оггер откинулся на спинку стула, глядя на пламя единственной свечи. Он только что пересёк черту, став предателем в глазах короны, чтобы попытаться спасти того, кто был для Империи щитом. Теперь все зависело от того, насколько быстро Иван Орлов сумеет поднять свой собственный щит навстречу надвигающемуся удару.

Он был не сентиментальным стариком, а расчётливым игроком. Спасение Орлова было важным, но вторичным. Главное — предотвратить катастрофу для Империи. Война с Орловым, даже в случае победы Вантея (во что он не верил), обескровит западные провинции, откроет восточный фронт для арахнидов и южный — для орков, о чьей внезапной мобилизации уже доходили тревожные, бессвязные слухи. Он отправлял предупреждение не другу, а единственной силе, способной сохранить хрупкий баланс и не дать Империи рухнуть под тяжестью собственной алчности и глупости. Это был акт холодного патриотизма, а не предательства.