Жена по договору, или Тайна поместья Фортайнов

— Неужели откинулась?

Насмешливый мужской голос врезался в голову резкой болью. Перед глазами все еще светили яркие белые огни медицинских ламп. Но врачи не могли такого сказать…

— Не реагирует никак, ты глянь. — Горячая рука схватила мое запястье и потянула вверх. Затем отпустила. — Похоже, все.

Я очень отчетливо ощутила, как рядом со мной прогнулся матрас. Кожу обдал жар чужого тела.

Стоп, какой еще матрас на операционном столе?

— Да погоди, оклемается. Ты же только начал, в самом-то деле. А я к ней даже не прикоснулся. Угольки выдерживают не менее трех дней, ты будто в первый раз человечку пользуешь!

— Змей! Кажется, мы перестарались с нагнетанием обстановки…

— Думаешь, от страха?

— Да кто ж ее знает!

— Ну даешь, ты еще пожалей ее! Точно не дышит? А сердце что там? Послушай пульс.

На грудь навалилась тяжесть. Лампы начали гаснуть одна за другой. Я не могла пошевелиться и, кажется, не дышала. Но потребности в воздухе не испытывала.

— Не слышу ничего…

Осталось две лампы. Они мигнули, начиная медленно затухать.

Мне хотелось крикнуть: «Погодите! Я же еще здесь! Продолжайте реанимацию! Делайте хоть что-нибудь». Но вместо этого безмолвно вслушивалась в разговор двух незнакомых мужчин, пытаясь представить себе, как они выглядят.

— Что ж… Откинулась и ладно, значит совсем немощная была. Зря деньги только отдали тому торговцу.

— Надо бы вернуться и поговорить, он сказал, что девка уже бывалая. А сам девственницу подсунул. Я б другую выбрал. Там еще четыре сестрицы были в каталоге. Или три… Не помню уже.

— Вернемся в Аднар, посетим дом драгледи Миро. Там уж точно таких подстав не будет.

— Нам в Норридане еще неделю дела вести. К тому же… Я рассчитывал, что она на своих двоих отсюда уйдет доживать свои дни. Куда мне теперь труп девать? Лопатой я орудовать как-то не очень хочу. Магией тело с концами не спрячешь.

— Оставим здесь.

— В особняке брата? Чтоб он крылья мне открутил?

— Можно сжечь.

— Не на кровати же!

Раздался тяжелый вздох.

— Ладно. Пойдем, выпьем чего-нибудь и решим, что с ней делать дальше.

— И вот так просто ее оставить?

— Не убежит уже! Двигай!

Шаги двух пар ног медленно удалились.

Хлопнула дверь.

Я осталась одна в звенящей тишине. От ламп исходил уже совсем тусклый, едва заметный свет — последний лучик, соединяющий с реальностью. Еще немного, и меня не станет.

Меня…

А кого — «меня»?

Ответ на этот вопрос нашелся не сразу. В сознание лезли какие-то непонятные образы и воспоминания, мне не принадлежащие. Напрягшись, я все же словила ускользающую мысль:

Я — Амелия Кускова. Тридцать восемь лет, разведена, детей нет. Пятнадцать лет стажа учителя начальных классов. Всю жизнь в окружении чужих малышей, а своих так и не смогла родить.

«Бесплодие — не приговор, Амелия Львовна. Есть несколько альтернатив. ЭКО, суррогатная мать, усыновление, наконец!».

Фраза врача даже в этом странном невесомом состоянии отразилась во мне горячей тяжестью. Я попыталась уцепиться за это яркое чувство в надежде вернуться к больничным огням, в палату реанимации, куда привезли меня после аварии.

Но свет двух оставшихся ламп окончательно погас.

Я зависла в кромешной темноте — всего на мгновение — и вдруг полетела вниз. Падение ускорялось, легкие сжимались от давления, в ушах свистел ветер…

Глубокий шумный вдох.

Распахнутые глаза.

Чужая паника, ударившая наотмашь, и ноющая боль во всем теле.

Я застонала и с трудом перевернулась на бок. Села, свесив ноги с высокой кровати. Ступни даже не достали до пола! Ладные, аккуратные, с маленькими пальчиками. Это точно не мои лапки сорокового размера… Но это последнее, о чем сейчас нужно было думать.

Двое мужчин, говоривших рядом со мной несколько минут назад, очень опасны. Они вернутся и увидят, что я жива. Что тогда будет?

Меня окатил дикий страх.

Память вспышкам подсунула эпизоды сегодняшней ночи, и меня замутило.

Твари! И не мужчины они вовсе, а драгхары.

Странное слово оказалось вполне знакомым и несло с собой негативный заряд. Оно было окутано болью, страхом, чувством неизбежности.

Я сползла с кровати и тут же накренилась на бок, привалившись к столбу, к которому крепился полог. Ноги не держали, подгибаясь в коленях, но я приложила усилия и заставила себя стоять ровно.

А потом поняла, что абсолютно обнажена. На молочно-белых бедрах и тонких запястьях уродливые синяки, по внутренней стороне ног — кровавые разводы. Я часто задышала, запустила пальцы в темно-каштановые пряди длинных волос, а затем сжала их в кулаки у самой кожи.

Ну же, Амелия, взбодрись. Приди в себя хотя бы на пару минут. Нужно бежать отсюда, как можно скорее.

После этого внутреннего призыва, во мне пробудилась сила.

Я сдернула с кровати простыню, обмоталась ею на манер тоги и завязала крепкий узел на шее. Вытащила из-под него волосы, наскоро заплела их в косу. Метнулась к окну. Оно здесь было просто до неприличия огромным!

Дрожащими пальцами откинула плотные тяжелые портьеры. Запуталась в одной из них и с трудом высвободилась. Изучила раму, с облегчением обнаруживая две металлические ручки. Повернула одну из них и потянула на себя.

В лицо ударил ветер холодной ночи.

Забравшись босыми ногами на широкий подоконник, я глянула наружу. Второй этаж, как минимум. Внизу — какие-то цветущие кусты. Бутоны в лунном свете казались призрачно серыми, а листва — черной.

Я втянула воздух, пытаясь определить, не розы ли это. Но, даже если и они, альтернативы все равно не было. Судорожно выдохнув, я устремила глаза к небу, перекрестилась, зажмурилась и шагнула в пустоту.

Это были не розы, слава богам.

Богам?

Во мне все еще боролись две разные меня, пытаясь определить, какая из них главная. Та, которая попала в чужое тело или та, что покинула его, оставив после себя отголоски памяти.

Я поняла, что произошло, не сразу. Сначала была задача выбраться из особняка и его территории, огороженной высоким металлическим забором. Потом — найти дорогу, по которой можно уйти от него как можно дальше.

И только убегая по холодным неровным камням мощеной дороги я осознала случившееся.

Мне дали второй шанс на жизнь.

В чужом теле и незнакомом мире.

Наверное, стоило радоваться! Но чувствовала я себя до ужаса плохо. На чистом упрямстве переставляла ноги, пока в какой-то момент не остановилась, всерьез задумавшись: а не лечь ли за вон теми кустиками, чтобы бог Хаоса наконец забрал мою несчастную душу в свои чертоги?

От темных мыслей отвлек приближающийся перестук колес.

Ну, все! Мерзкие драгхары взяли мой след.

Я отшатнулась прочь с дороги. Бежать и прятаться было поздно, потому пришлось просто обернуться, отдавшись на милость судьбе. Безлошадная карета замедлила свой ход, останавливаясь совсем рядом. Дверца с позолоченными вензелями распахнулась и из темноты донесся незнакомый мужской голос:

— Вам нужна помощь, мисс?

Три месяца спустя

— Это в ваших же интересах, мисс Фортайн! — прогундосил посыльный, следуя за мной все глубже на территорию фермы.

Погнать его в шею не было ни времени, ни сил. Я почти бежала, дабы вовремя принести сушильные артефакты своим помощникам. Вместо третьей теплицы, где созревали радужные томаты, все еще воняло болото! И рук, чтобы справиться с этим, у меня катастрофически не хватало.

— Граф Ингелберт делает вам более, чем щедрое предложение.

Резко остановившись, я обернулась и уперла руки в бока. Мистер Хичмак — так его, кажется, звали — был неприглядным, низеньким и худосочным мужчинкой, с проплешинами в жидких соломенных волосах и маленькими, близко посаженными голубыми глазами. Видеть его мне приходилось уже в третий раз.

— Ваш граф, — я осеклась, подбирая слова без ругательств, — этот невыносимый, самодовольный, наглый…

— На его деньги вы сможете купить прекрасный дом с приусадебным участком! — парировал аргументами мистер Хичмак. — И даже обустроить там все на свой вкус.

— У меня это уже есть. И начинать с нуля я не собираюсь.

Он снова открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же его захлопнул, уставившись на мой вздернутый вверх указательный палец.

— Я не стану продавать землю, мистер Хичмак! Сколько бы неприятностей мне не создал ваш наниматель, пытаясь извести меня, как вы выразились в прошлый раз: «по-плохому», я все преодолею. Уходите! И больше, чтоб я вас не видела! Если графу Ингелберту есть что мне еще сказать, пусть наконец оторвет свой благородный зад от кресла и явится ко мне лично! С удовольствием выскажу ему свое мнение в лицо!

На этом наша третья встреча с поверенным бизнесмена, филантропа, благотворителя и просто владельца крупного дела по производству редких артефактов — графа Ингелберта, подошла к концу.

Мистер Хичмак удалился, а я за прошедшие в настоящем аду дни успела полностью забыть, о чем ему говорила. Ликвидация последствий заинтересованности в моем земельном участке вышеуказанного графа выпила из меня все соки! И хоть болото удалось высушить, урожай радужных томатов был полностью загублен.

Я не хотела думать о чертовом Ингелберте! О том, что он еще придумает и кого пошлет в следующий раз. На моих плечах громоздился старый особняк, все еще требующий ремонта, и магическая ферма, в особенностях которой я только-только начала худо-бедно разбираться. Для мыслей о богатом бизнесмене попросту не было места.

Почему я не продам поместье?

Потому что граф обещал снести с этой земли все, что возвышалось на ней! А это значит, что люди, помогающие мне, животные, которых с таким трудом удалось завести, редкие растения — все это пропадет, лишится дома, крова, а может даже жизни… Особняк, теплицы, сараи и загоны, несколько крестьянских домов — все, что мне досталось в наследство от обедневшего рода — пойдет под снос. Потому что предпринимателю нужна лишь земля с магическим источником под ней.

По правде говоря, принадлежало все это не мне… а той, в чьем теле я теперь жила. Амелии Фортайн — девушке, погибшей странной смертью. Я до сих пор просыпалась посреди ночи в ледяном поту, после кошмаров, напоминающих о моем пробуждении в новом мире.

После визита мистера Хичмака прошла неделя, и я уж решила, что граф смирился с отказом. Но в один ясный октябрьский день у ворот поместья остановилась богатая безлошадная карета. Распахнулась дверца, украшенная золотыми вензелями. Выдвинулась откидная ступень.

На усыпанную желтыми листьями дорогу сошел мужчина, спасший мне однажды жизнь.