Женька

Она ждала и не ждала этой встречи с ним. В последний раз они виделись два с половиной месяца назад, в Ивано-Франковске — и он тогда не решил ещё, приедет ли поступать в Москву. А сейчас у Галки не было даже уверенности, что она хочет видеть его опять.

Это была какая-то странная, разбросанная во времени и пространстве дружба. Познакомились они с Женькой случайно, в седьмом классе, на республиканской олимпиаде по математике. На экскурсии по городу сели случайно в автобусе рядом. И как-то само собой вышло, что весь остаток недели во Львове провели вместе. Галка уже навоображала себе с три короба, но оказалось, это — всё. Да и что ещё могло быть, когда они даже адресов друг другу не оставили.

А в восьмом классе у неё появился мальчик. Носильщик портфеля. Трудно сказать, насколько он ей нравился. И нравился ли вообще. Нравился наверно, хоть немного — раз позволяла вот так таскаться за собой. Во всяком случае, была ужасно довольна сложившимся положением вещей. Ну и Женька совсем вылетел из головы. Но на следующей олимпиаде она опять нашла его. Или он её. Или, может, просто увидели друг друга — трудно не заметить знакомое лицо в не такой уж большой толпе. И опять они бродили вместе по городу, смеялись, переживали за нерешённые задачи. Дружно ругали днепропетровскую воду — такую противную, что даже от чая в столовке несло хлоркой… И опять разъехались, не оставив друг другу адресов.

На этот раз, правда, разлука была не столь долгой: оба записались в летний лагерь под Черниговом, от заочной ФМШ. Не сговариваясь, не думая даже, что встретятся здесь. Давешний одноклассник был к тому времени уже прочно забыт, и совершенно нежданная встреча показалась Галке знаком судьбы. Но несмотря на все ожидания и надежды, и этот месяц лесной романтики не изменил практически ничего. И хотя на танцах Женька определённо приглашал её чаще других девочек — что не укрылось от зорких глаз соседок по палатке — не чувствовалось за этим чего-то большего, чем просто дружеское внимание.

Ну а в самом конце смены случилась ещё одна неожиданность: ей предложили поехать в Киев, поступать в физмат-интернат. Ей одной, из всего их дружного фэмэшатного отряда. И Женьку это почему-то сильно расстроило. Что было немного странно: на олимпиадах она всегда выступала лучше его, но никогда он по этому поводу не страдал, не завидовал, а тут… Галке хотелось думать, что он вдруг понял, прочувствовал в душе: ведь они могли бы жить в одном городе, учиться в одной школе. Может быть, даже сидеть за одной партой. Представлялось, как он скажет ей всё это… Но он лишь поздравил её с грустной миной на лице и отошёл в сторону. Должно быть, всё было гораздо проще: ему просто тоже хотелось сбежать поскорее от родителей… А она тут вообще ни при чём…

Она поступила — и жизнь мгновенно изменилась до неузнаваемости. Конечно, в начале было тяжело. Все вокруг незнакомые. И… другие. Они-то здесь целый год уже — а Галку после седьмого класса не отпустили, сказали, мала ещё. Но с каникул после первой четверти она уже не уезжала из дома, она возвращалась в интернат. Сама стала такой же другой. И Женька опять забылся — тем более, девочек здесь было заметно меньше, чем мальчиков, без внимания не останешься. И никто не смотрит на тебя больше, как на синий чулок. Годный лишь на то, чтобы домашку списать.

Попасть на олимпиаду отсюда оказалось гораздо труднее, чем она привыкла. Дома-то у Галки просто не было настоящих конкурентов, а здесь — хоть от их КФМШ и шла отдельная команда — за место под солнцем пришлось побороться. Но ей всё же удалось, и даже в числе первых. Ну и сама олимпиада выглядела на этот раз совершенно иначе: она не была больше застенчивой маминой дочкой, сторонящейся немного всех этих малознакомых мальчиков и девочек, особенно тех, что старше её. Вокруг были хорошие друзья, весёлая шумная компания, которой море по колено. Она, наверное, и не вспомнила бы о Женьке — если бы он не разыскал её сам.

Он заметно повзрослел, но всё равно показался Галке каким-то слишком уж… домашним. Не скучным, не зашоренным. Просто не было в нём той бесшабашной свободы, к которой она успела привыкнуть за последний год. Она познакомила его со своими друзьями, представив как давнего знакомого — и он незаметно влился в их компанию, стал почти что своим. И иногда ей даже казалось, что он здесь вовсе не из-за неё, а из-за этих вот новых своих приятелей…

Десятый класс… Он принёс с собой сразу два знаменательных события. Во-первых, Галка окончательно решила поступать в МГУ — вопреки довольно-таки настойчивым советам родителей, считавших Киевский университет более реалистичным вариантом. Хотя, казалось бы, ну что она теряет-то, вот в самом худшем случае? Месяц каникул. Было бы, из-за чего переживать. Через розетку на кухне она подслушала, что родители, похоже, просто не хотят тратиться на эту «экскурсию в Москву». Но сказать ей прямо в глаза, что жалеют денег, не решились и, скрепя сердце, дали добро.

Но главным было совсем другое. Галке показалось, что она наконец-то влюбилась. Не понравился кто-то, не увлеклась. Влюбилась влюбилась. По уши, до умопомрачения. И, как водится обычно в таких случаях, совершенно безответно. Ну то есть предмет вообще не замечал ни её, ни, тем более, её любви. Один только раз она решилась пригласить его на белый танец, но и это ничего не дало. Не поговорили даже, так и протанцевали молча до конца песни. А потом ей рассказывали, он жаловался друзьям, что испортила она ему этот танец, спугнула ту, на которую он рассчитывал.

На кого именно, выяснилось очень скоро: в этом году на олимпиаду попали все трое — и «принц» её ни на шаг не отходил от своей зазнобы, хорошенькой и очень милой восьмиклассницы. А Галка-то так рассчитывала на эту неделю в новом городе… Не удивительно, что Женька опять пришёлся ко двору. И, сам того не зная, очень помог ей. Ну в самом деле, что она нашла в этом красавчике с дурными манерами? Зато сейчас он уж точно в МГУ не намылится, останется в Киеве, при своей крале. Одним конкурентом меньше!

∇ ∆ ∇

И вот сейчас она смотрела с высоты шестнадцатого этажа общежития зоны «Б» на раскинувшуюся далеко внизу Москву. Приедет или нет? Да и нужен ли он ей?.. Что их вообще связывает? Вздохнув, Галка отошла от окна и вернулась к лежащему на кушетке, ещё не распакованному чемодану — когда раздался негромкий стук в дверь блока. К соседям гости, пусть сами и открывают. Она щёлкнула замками и откинула крышку. Но тут постучались уже к ней в комнату.

— Открыто, — удивлённо повернула она голову в сторону двери.

На пороге стоял улыбающийся Женька.

— Привет. Смотрю, ты только приехала?

— Женька?! — Все сомнения тут же оставили её. Конечно, она рада его видеть. — Здравствуй! А ты давно приехал? Ты же не собирался, вроде. И как ты меня нашёл?

— Через приёмную комиссию, как ещё? Я здесь с позавчера, каждый день заходил справляться, не подала ли документы такая-то. И почему, не собирался? Собирался, но тогда не решил ещё. А потом подумал: что я, хуже тебя? Пошли лучше, я тебе покажу тут всё. Жрать хочешь? Начнём со столовки, — подытожил он в ответ на её согласный кивок.

Первый экзамен прошёл без больших сюрпризов. Три задачи, как ей показалось, совсем простые, на дурака. Ещё одна, по стереометрии, с тремя сферами и конусом, тоже не сказать, чтоб очень сложная… когда представишь наконец, как они там все друг друга касаются. Закавыка вышла с последней, что называется, «олимпиадного типа». Чувствовала, что неправильно решила — но не должны же за одну только задачу пару влепить. В общем, с экзамена Галка вышла в достаточно хорошем настроении.

Женька же, наоборот, был мрачнее тучи. Ни в одном решении не уверен, и вообще всё плохо… Ушёл к себе, страдать в одиночестве. Заявился к ней только к ужину, предложил завтра прямо с утра на ВДНХ пойти — а то ему ж уезжать скоро, прощай, Москва. Короче, совершенно пал духом… Когда вывесили результаты, ей чуть не силой пришлось тащить его, хотел, наверное, оттянуть печальный момент до последнего. И совершенно напрасно: номер его оказался незачёркнутым. От радости так ошалел, что обнял её — но тут же смутился страшно и отпустил, покраснел, как рак.

А вот Галка своего номера не нашла вообще. Ни с крестом, ни без креста. Трижды пробежалась глазами, по всем листам: может, пропустили его случайно и приписали в другом месте? Но нет, нигде нету. Поначалу она не почувствовала ничего, кроме досады: тащиться сейчас в приёмную комиссию, выяснять… И только в лифте пришёл вдруг страх: что, если её работу просто потеряли? Ведь тогда это — уже всё, конец. Остаётся лишь чемодан идти собирать. От мысли этой на глазах у неё помимо воли выступили слёзы. А Женька заметил, должно быть, взял за руку, утешить. Но хотя в другой ситуации она и рада была бы, сейчас вырвала руку: нашёл тоже время. Кто ему вчера не давал, когда в кинотеатре сидели? Или пока по ВДНХ гуляли?

На двенадцатом этаже, куда они поднялись, к этому времени скопилось уже порядочно народу. Кто-то нервозно прохаживался туда-сюда, кто-то просто стены в ожидании отирал. Стайка каких-то бойких девочек — Галке сразу подумалось почему-то, что москвичек — осаждала девицу постарше: «Мы медалистки, нам надо знать, пять или не пять. Может, мы поступили уже.» Та отбивалась, как могла, убеждала, что в положенное время им сообщат — но всё без толку. Не выдержав, она спаслась от них за дверью приёмной комиссии, откуда вместо неё вышел вскоре начальственного вида мужчина и разочаровал их известием, что из медалистов пять получил всего один человек — и он здесь уже был.

Вот к этому-то товарищу Галка и устремилась со своей проблемой, опередив всех прочих ожидающих.

— Раз номера нет, значит, два, — с ходу отрезал он. — Если хотите оспорить, поднимитесь этажом выше, в апелляционную комиссию.

С двойками — на тринадцатый. Это, что, юмор у них такой? Но, по крайней мере, такое здесь случается, значит — что номер пропустили. Хоть не потеряли — и на том спасибо. Может, чего удастся ещё выцыганить.

— Так чего, встаём? — риторически спросил Женька, пристраиваясь в хвост очереди, растянувшейся чуть не на весь тринадцатый этаж.

Только Галке провести ещё несколько часов в мучительной неизвестности не улыбалось ну вот нисколечко.

— Ага, ты стой пока тут, — бросила она ему на ходу, бесцеремонно следуя извиву очереди дальше. Может, оно и к лучшему, что номера вообще нет.

У входа в апелляционную комиссию стоял скучающий молодой человек, впускавший двоечников по одному на разбирательство. Изобразив самое беспомощное лицо, какое только умела, Галка попросила его тоненьким голоском:

— Здравствуйте. Моего номера нет в таблицах. Из приёмной комиссии меня послали сюда, поискать свою работу. Вы не можете мне помочь?

Тот взял её экзаменационный лист и скрылся за дверью.

— Здесь её нет, — сообщил он, вернувшись через несколько минут. — Возвращайтесь на двенадцатый, пусть ищут у себя.

Нет… Нежели всё-таки потеряли? Галка стремглав сбежала вниз по лестнице. Человек, с которым она разговаривала, всё ещё был в коридоре, беседовал с какой-то женщиной в возрасте, вероятно, чьей-то мамой. Едва дождавшись, пока они закончат, Галка выпалила, не давая никому другому завладеть его вниманием:

— Там не нашли, послали назад сюда. Так что мне сейчас делать?

Мужчина недовольно взглянул на неё.

— Не может быть. Пусть поищут ещё раз.

И вдруг словно впился взглядом в её экзаменационный, который она нервно теребила, держа за уголок.

— Подождите, дайте сюда… — он резко выхватил у неё из рук экзаменационный лист и поспешно вернулся в комнату.

— Жень, чего это он? — Галка повернула в недоумении голову к подошедшему другу.

— Выглядит, будто фамилию твою узнал. Думаю, это скорее хорошо, чем плохо…

Когда мужчина вернулся, на лице его больше не было раздражения. Напротив, он приветливо улыбался.

— Не волнуйтесь, Галина Степановна, — произнёс он, возвращая ей экзаменационный, — оценка у вас положительная. Спокойно готовьтесь к устному экзамену.

— Спасибо… — Галка машинально пожала протянутую руку. Она была слегка ошарашена таким обращением. — До свиданья…

Уже в лифте Женька уверенно заявил:

— Ну, всё понятно: пятак. Сто процентов. И таких, как ты, должно быть, не так уж много. Поздравляю!

На что она ткнула его кулаком в бок и скривила довольную мордочку.

— Да, похоже. Только давай не будем пока об этом, чтоб не сглазить. Конечно, сглазить задним числом вряд ли возможно, но кто его знает.

Оценки сообщили на устном — и, да, у неё была пятёрка. А Женька ожидаемо схлопотал трояк. Но это, может, и не так страшно: три-пять, как выяснилось, стандартная тут комбинация. Да и конкурс после письменного сократился всего до двух человек на место.

На сочинении он отыграл у неё один балл — и тут Галка даже не расстроилась, больше, чем на тройку, и не рассчитывала никогда. Физика. Боевая ничья. Итого, финальный счёт — двадцать один с половиной против двадцати с половиной…

∇ ∆ ∇

— Ну, пока? — Женька помог ей занести чемодан и вышел из вагона. Его поезд отходил на пару часов позже, с другого вокзала.

Вчера объявили проходной. Двадцать один. Если б только она могла отдать ему свои лишние полбалла… Галке вдруг захотелось броситься к нему, обнять, поцеловать… Попросить дать, наконец, свой адрес. И чтоб пообещал писать… Но она так и осталась неподвижно стоять в тамбуре, только помахала рукой в ответ.

— Пока…

Проводница закрыла дверь и поезд тронулся. Они наверняка больше не увидятся. Никогда. Может, она правда не так уж и хотела этой их встречи… А он, возможно, тоже просто хотел учиться в Москве…