Жеода

— …И спустя какое-то время нам удается наконец поймать и безопасно упаковать те жеоды из кластера M26.

Суперинтендант слушал это выступление одного из членов своей гильдии на протяжении более чем получаса и никак не мог взять в толк, к чему этот, совсем еще зеленый юнец, столь возбужденно говорит о каких-то космических камнях. Вчерашний день выдался тяжелым, и сегодня он хотел немного отдохнуть.

— Говоришь, значит, космические жеоды?

— Да, Суперинтендант! Взрывающиеся изнутри. — отчеканил парень так, будто ему было совершенно не лень повторять одно и то же столь часто.

— Наш музей минералов насчитывает как минимум сотню видов, схожих с твоим описанием. Ты уверен, что ваша группа не ошиблась и не доставила вейлит?

На мгновение в глазах парня проступило непонимание, потом оно сменилось размышлением: зрачки взлетели вверх, вспоминая, и наконец он выдал:

— Нет. Точно нет. У вейлита слегка зеленоватая кора. Но не в этом суть, Суперинтендант. У найденных жеод обнаружился газ внутри. Мы уже сделали анализ и…

— Стало быть, стоило с этого начинать? — немного оживился Суперинтендант. — Пойдем, посмотрим на вашу находку.

---

Сколько себя помню, я никогда не был счастливчиком. Удача каким-то странным образом обходила меня стороной, а мне оставалось лишь терпеть на себе удары ее сестрицы — Судьбы. Но сегодня я почувствовал, что удача еще не потеряна полностью. Думаю, стоит рассказать все сначала.

В свои шестнадцать лет мне довелось переехать на окраину, в маленький городок N. Причиной тому по большей части послужило то, что мой дед, проживавший там, остался совсем один, и мне нужно было некоторое время пожить с ним и помогать ему в быту. В целом это было для меня скорее в радость, да и город был крайне приятным и спокойным.

По приезде в моей памяти сами собой начали мелькать картины воспоминаний минувших дней. Когда, будучи еще совсем зеленым карапузом, мне доводилось бегать по здешним небольшим лугам; время от времени исследовать пихтовый лес, что стелился вдоль дорог, ведущих извне селения; и ночью, выходя с опекуном, разглядывать звезды.

Так и спустя время после моего прибытия, вслед за заходом солнца, я тихо вышел из дома, отправившись на ту поляну, что раньше любил посещать.

Вокруг царила гробовая тишина, фонари были редки, а те немногие, что отстаивали свой срок, то и дело моргали, погружая улицы во мрак.

Когда выложенные асфальтом дороги завершили свою линейную рапсодию, природа осталась нага. И лишь притоптанная трава вдоль небольшого холма говорила о том, что здесь кто-то все-таки побывал.

Поднявшись по ней, в нос сразу ударил легкий запах гексенола и еле заметный теплый ветерок надвигающегося лета. Плато холма было усыпано невысокой травой, редкими вкраплениями календулы, практически незаметной под светом луны. На востоке плато утопало в высоких хвойных деревьях, громоздившихся под сиянием тысячи небесных огней.

Редкие звуки сов и волнистый шелест листвы успокаивали, придавали энергии ногам, что несли меня через эту поляну.

Я прошел лишь девятнадцать шагов, когда внезапно увидел, что кто-то лежит на траве. Мое сердце забилось быстрее, а ноги остолбенели. «Неужели я нарвался на труп?» — мелькнула в голове мысль, а после весь нейронный конклав начал предлагать свои варианты, один хуже другого. С моей удачей я вполне мог случайно прийти на место преступления, и теперь…

Оклейменный мной «труп» резко вздернул руку, отгоняя назойливое насекомое, а после почесал у себя за ухом.

Я с облегчением выдохнул и, похоже, это выдало меня. Человек, что лежал и разглядывал звезды, вздернул голову и стал разглядывать меня. Зардевшись, я благодарил небеса, что они скрывают мои побагровевшие уши.

Решив, что уходить будет невежливо, я прошел немного вперед и сел поодаль от этого парня.

Он не сказал ни слова и, как только я устроился на свежей траве, перевел взгляд обратно в небо.

Последовав его примеру, я никак не мог сконцентрироваться на панораме небесного калейдоскопа и то и дело переводил взгляд на этого парня. Он сидел в мешковатой толстовке, что отдаленно напоминала робу; голова была поднята вверх, а глаза, отражая в себе созвездия, увлеченно бегали из стороны в сторону.

Спустя час распутывания мысленного кома в голове я все же смог успокоиться и, видя, как этот парень не обращает на меня внимания, так же лег на травяной настил, уставившись в небо.

---

— Профессор, я привел Суперинтенданта!

Профессор D. приподнял свои тяжелые веки и оглядел гостя, после чего махнул головой новобранцу; когда тот удалился, заговорил:

— Авеи, Суперинтендант.

— Авеин и вам, профессор. Этот юнец, похоже, очень возбужден находкой. Хотя в наше время, правды ради, нужно давать премию тем, кто, вылетев к центру, не смог бы обнаружить какой-нибудь новый минеральный образец.

Профессор D. улыбнулся лишь одними губами и через две с половиной секунды произнес:

— Ваша правда, Суперинтендант. Так или иначе, недавний образец показался интересным не только нам, но и биоотделу.

— Даже профессору S.?

— Ему в том числе.

Суперинтендант явно удивился такому замечанию. Переместив вес с одного экзопротеза на другой, он продолжил расспрос:

— Что же вы такое обнаружили, раз уж даже этот безнравственный старик заинтересовался?

Профессор D. кивнул Суперинтенданту и зашагал по извилисто-длинной лаборатории. Шаги поначалу отдавались гулким эхом, но чем дальше они заходили, тем больше шума прибавлялось в помещении. Сначала — редкие разговоры ученых, потом разговоры мешались с дискуссиями, а в месте, где профессор D. остановился, шум от лазерных пил был столь силен, что ему пришлось слегка повысить голос.

— Вот и они. — профессор указал на булыжники, что лежали на специальных подставках, самый маленький из которых достигал размера футбольного мяча, а наибольший был размером с гоночный космолет.

Ступив поближе, Суперинтендант уставился на текстуру камней, а после между делом произнес:

— Действительно, не вейлит.

— Мы назвали его трайгон. — Заметив озадаченный взгляд Суперинтенданта, профессор продолжил слегка ускоренным тембром: — Тройское наречие, знаю, но их группа работала вместе с нашей, и они настояли на названии.

— Я тут не для того, чтобы дискутировать на тему семантики. Чем этот трайгон, в массе своей, отличается от вейлита? Кроме оттенка, конечно.

— Это лучше увидеть самому. — профессор D. внезапно подхватил наименьший образец трайгона и понес его в сторону исследовательской стойки. Уложив валун на один из постаментов приборов, он подозвал Суперинтенданта все тем же кивком.

---

Утро выдалось достаточно пасмурным. Разлепив свои веки и еще не полностью отойдя ото сна, первыми моими мыслями стали размышления о том «парне в робе», как я его окрестил.

Вчера он просто встал и ушел, не сказав ни слова, когда луна взошла в зенит.

И, ловя себя на этих мыслях, я ощущал какой-то странный диссонанс. Отчего я не мог перестать думать об этой ситуации? Да, может, кто-то в этом городе такой же чокнутый, как и я, отчего и приходит поглядеть на звезды к вечеру. Обычное совпадение, не более. Бывали в моей жизни совпадения и пообширнее — взять хотя бы электрический кабель, что порвался именно тогда, когда я проходил под ним…

Несмотря на то что весь оставшийся день я пытался отвлечься, фоном я все же продолжал держать в себе эту тему.

Выполняя рутину или после нее, сходив в город и посетив театр, что стоял тут, по ощущениям, вечность, мои мысли немного приходили в себя.

Мне довелось повстречать некоторых знакомых моих опекунов, с каждым из которых я добро поздоровался, а те же, кого я не смог вспомнить, поздоровались со мной сами.

Здесь люди жили сплоченнее, и это было заметно даже при прогулке по улицам. Те места, где мне доводилось жить доселе, отличались холодным нравом людей, и сейчас прогулка по такому маленькому селению казалась мне приятным, хоть и достаточно странным делом.

Архитектура этого места ничуть не изменилась. Двухэтажные домики с фасадами, уклончиво схожими со высоко-средневековыми. На некоторых окнах все еще висели деревянные ставни, что хорошо вписывались в общую тенденцию стиля.

Рука капиталистичных акул запада еще не коснулась этих краев, и во всем городе не было ни одного здания выше семи этажей.

Под вечер, приготовив ужин, я вышел на веранду и с уколом радости выяснил, что тяжелые утренние тучи пролетели мимо, и сегодняшним вечером небо станет отличным звездным экраном.

Час спустя, когда солнце начало постепенно заходить за горизонт, а кадетско-синее небо — менять свои краски, я вышел и отправился к все той же поляне с явственным желанием увидеть незнакомца вновь.

Придя на поляну, я сел на то же место, где сидел вчера. «Парня в робе» не было видно, отчего я с некоторой досадой поглядел на погнутый его вчерашним визитом цветок календулы, а после лег, прикрыв глаза.

Спустя полчаса, когда плато полностью заволокла ночная дымка, я услышал шаги и, подняв глаза, увидел, что сюда направлялся тот парень. Дыхание внезапно участилось, и я поднял руку в знак приветствия, вновь радуясь тому, что в легком тумане и под сенью теней он не видел моей улыбки.

Я заметил, как он кивнул в ответ и сел на шаг ближе ко мне, чем вчера. Между нами все еще было шага четыре, но оставшуюся звездную ночь я провел с приятным тлением в груди.

---

— Грокс его дери! — выругался профессор D., когда в очередной раз пытался вставить фокусирующий кристалл в какой-то громадный аппарат.

— Если это намек, профессор, то сразу вам говорю: нет, пока что Гильдия не в том положении, чтобы выделять вам средства на последнюю модель лазерно-элементарного транзистора. Мы и так недавно обновляли оборудование.

— Что вы, Суперинтендант. Мы ни на что и не жалуемся. Но, думаю, после коммерциализации этой находки вы вполне смогли бы обновить нам оборудование, — ехидно проговорил профессор D. и со щелчком наконец вставил кристалл в отверстие устройства.

После этого он вызвал перед собой терминальный экран и принялся за настройку аппарата.

Спустя пару минут кручения ползунков профессор D. подозвал Суперинтенданта ближе и предложил поглядеть в глазок устройства.

Наклонившись и заглянув, перед глазами Суперинтенданта засверкали и замигали многочисленные вспышки, а общая картина жилок и каких-то на вид липких связей то и дело пульсировала.

— Ничего не напоминает? — проговорил профессор D., широко улыбавшийся за спиной Суперинтенданта.

— Жеодный источник электричества? — предположил Суперинтендант, продолжая наблюдать быстрые вспышки.

— Мы тоже поначалу решили, будто это кристаллический источник электрического тока, взаимодействующего внутри закрытой капсулы с газом. Такое уже встречалось нам ранее, хотя электрические вспышки были достаточно редки и не происходили сотнями тысяч в мгновение. Сейчас мы ведем активное изучение этого минерала, и некоторые из наших ученых предполагают, что эти вспышки не хаотичны.

Суперинтендант поднял голову на профессора с вопросительным выражением лица.

— Не хаотичны? Это же не живой организм. И если у них действительно есть закономерность, то эти вспышки что-то значат, и их можно считать?

— Мы стремимся получить ответы на все эти вопросы. И камень этот… — профессор D. перевел взгляд на жеоду, помолчал какое-то время, а после продолжил: — он может оказаться как простым валуном с газом внутри, так и невероятной случайностью Вселенной, что создала… Хотя это маловероятно, — закончил профессор и помахал рукой.

---

Я еще несколько раз посещал ночную поляну, прежде чем начался сезон дождей. Каждый раз, приходя на плато, я надеялся встретить парня в робе. Если я его не встречал поначалу, то вскоре, после сумерек, он приходил и садился рядом. Я чувствовал, что расстояние между нами с каждым днем все сокращается, хотя мы оба за все это время не промолвили ни слова.

Мне казалось, что мы оба чувствуем, будто между нами началась какая-то игра. Будто тот, кто первый заговорит, проиграет в ней, отчего мы оба, сидя рядом, смотрели на звезды в полной тишине.

За это время я заметил, что в дни, когда лунные лучи были особенно яркими, лицо этого парня, отражая свет, было красивее любого человека, что мне доводилось видеть прежде. Я понимал, что, скорее всего, это лишь иллюзия, созданная коварной игрой теней. Но тот образ, который вспыхивал в моей памяти каждый раз, когда я пытался заснуть, приходя домой с ночных посиделок, меня более чем устраивал.

Первые капли дождя в ту ночь дали понять нам обоим, что, скорее всего, в ближайшее время мы не увидимся. Это вынудило мои глаза немного поникнуть в накатившей грусти, но улыбка, дарованная чарующими глазами этого парня, взбодрила меня. Дала понять, что он будет на этом месте, как только закончатся дожди. Что нужно всего лишь немного подождать.

Еще год назад я бы с уверенностью сказал, что люблю дождь. Люблю сидеть у окна и слушать удары тяжелых капель о крышу дома. Люблю запах озона после грозы. Но сейчас, сидя у окна, прижавшись плечом к ставням, я чувствовал какую-то тяжесть на сердце, что не давала мне покоя. Чувствовал, будто кто-то за мной наблюдает, смеется над моим бессилием, а я только и могу что сидеть и хандрить.

Время от времени в этот период дед звал меня играть в нарды. Мне даже показалось, что со временем я начал его побеждать, но, рассмеявшись, тот взял и будто бы стал играть в два раза умнее, чем играл раньше.

Думаю, что именно нарды в это дождливое время не дали мне сойти с ума.

Дожди шли без остановки весь апрель. И когда я увидел, что последняя капля упала в лужу со звонким плеском, то почувствовал, как радость грядущего накатывает на меня. Время уже клонилось к вечеру, и я, надев свой плащ раньше обычного, ринулся прочь из дома.

Каждый день в моей голове крутились мысли о том незнакомце. Каждый день я ждал момента, когда смогу побежать на ту поляну; когда вновь смогу увидеть его.

---

К профессору D. вскоре подбежал какой-то работник. Он поздоровался с Суперинтендантом и по личной сети что-то проговорил профессору, а после удалился. Благодаря новостям профессор явно повеселел и начал:

— Мы делаем успехи достаточно быстро, Суперинтендант. И, похоже, новая партия трайгона уже прибыла. Не хотите посмотреть, как мы извлекаем газ из этих жеод?

— Не откажусь, — проговорил заинтересованный Суперинтендант.

Вскоре профессор, взяв с собой этот образец трайгона, вместе с Суперинтендантом прошли еще пару крыльев лаборатории и прибыли туда, где звуки лазерных пил были особенно выраженными. Почти на всех работниках были специальные маски и перчатки. Взяв подобные маски из одного контейнера, профессор передал одну Суперинтенданту, а вторую надел сам. Еще несколько шагов — и они дошли до стола, где стояли несколько ученых, о чем-то разговаривавших.

Увидев Суперинтенданта, они поздоровались и поспешно удалились, а профессор D., взяв со стола какой-то кубик размером с кубик Рубика и лазерное устройство, проговорил:

— Попробуете? — протянув инструменты Суперинтенданту.

— Почему бы и нет? — принял их Суперинтендант и уставился на профессора в ожидании инструкций.

— Подносите куб к жеоде, а после делаете небольшой надрез пилой. Газ должен заполнить куб. Только осторожно — жеоды хрупкие.

---

Под ногами то и дело попадались лужи, грязь заставляла проседать тело при каждом шаге, а последождевой запах подначивал легкие вбирать в себя больше воздуха.

Когда я добежал до плато, уже вечерело. Солнце еще не успело скрыться за горизонтом, и тусклые красные лучи обжигали повсеместную росу.

Парня в робе не было видно.

Я начал нервно ходить взад-вперед по поляне, наблюдая за уходящим солнцем. Но не прошло и пяти минут, как я услышал такое же сбившееся дыхание.

Резко обернувшись, я заметил, как по холму пробирается такой же уставший, но такой же воодушевленный парень. Тот незнакомец.

Сердце кольнуло будто его полоснуло чем-то острым. Закрыв руками рот, чтобы он не увидел моей улыбки, вторую руку я вскинул в приветствии, и он ответил мне своей широкой улыбкой. Солнце уже настигло линию горизонта и вот-вот готовилось спуститься за горный занавес.

Мои ноги сами понесли меня навстречу парню, и, остановившись перед ним, я заметил, что был ниже его на голову. Мы какое-то время смотрели друг на друга, пока я не выдержал и не отвел глаза. Но в ту же секунду он подался вперед и провел рукой по моему лицу, вновь обращая на себя мой взгляд.

Сердце забилось в бешеном ритме, я прикусил губу и, похоже, в моем взгляде пробилась искра того, что я таил весь сезон дождей. Та надежда, что питала мой ум ночами.

Мгновение — и я оказался зажат в объятиях крепких рук «звездочета». Моя голова упала ему на грудь, и я услышал быстрое биение его сердца.

Я скрестил свои руки у него на талии; глаза мои сделались мокрыми, и я их прикрыл. Солнце практически опустилось, покрывая нас уже привычной темнотой, а я чувствовал, как с каждым мгновением растворяюсь в его объятиях. Как становлюсь все мельче и мельче; как сливаюсь с этими чувствами; как мир вокруг гаснет.

---

— Ой… — проговорил Суперинтендант, когда лазерная пила сделала надрез чуть больше требуемого и жеода рассыпалась на части, выпустив в воздух облако газа.

Суперинтендант попытался было что-то сказать, но закашлялся даже через маску, а профессор D. поспешил его успокоить:

— Не волнуйтесь, Суперинтендант. Этот газ не опасен для людей… — профессор прервался в кашле.

Облако развеялось через пару секунд, и, сняв с себя маску да стряхивая навернувшиеся слезы, Суперинтендант проговорил:

— Похоже, ювелирная работа — это не по мне.

Он оглянулся на остатки жеоды, и в груди зародилось какое-то странное чувство — то ли досада, то ли грусть, то ли жалость от потери образца.

— Ничего страшного, у нас еще полно подобных образцов.

Когда Суперинтендант воротился в свой кабинет и сел за рабочее место, его не покидали навязчивые мысли о том, что он только что совершил какое-то ужасное преступление и сам того не заметил. Со временем в его уме начал зарождаться страх.

«Что если и я — суть жеода?» — подобные глупые мысли не покидали его.

На следующий день Суперинтендант отдал приказ выбросить в шлюз весь трайгон, а также выделил средства на обновление лазерно-элементарного транзистора.