Жертва Ради Свободы

«Сейчас должно написанное сбыться,
Пускай же сбудется оно. Аминь.»

— Борис Пастернак

1683 год. Королевство Виола. Дворец Виллион.

Её рука дрожала. Она неторопливо налила себе в бокал вина, и запах его показался каким-то… горьким, что ли? На столике рядом стояло блюдце с недоеденной едой. К нему королева вообще не прикасались.

— Quelle nuit...¹ — выдохнула Виолетта, скользнув пальцами по ножке бокала. Капля упала на белую скатерть, но ей было безразлично. И вот она отдалась слабости, уже закрыла глаза, как вдруг раздался голос:

— Надеюсь, я вас не потревожу, Ваше Высочество?

Мужчина медленно прошел по холодному мрамору, его трость тихо постукивала об пол. Это был её младший брат — Денница Викториан. Он остановился, произнёс что-то вежливое, но королева не слушала.

— А ты чего не спишь? — повторил Денница.

— Не хочу.

— И почему же?

— Да... Да не нужно мне это всё, — сказала она тихо. — Ни корона, ни власть. Мне, никудышной королеве, давно стоило остаться в монастыре.

Мужчина подошёл к балкону, сложив руки за спиной, и прошептал:

— Потом эта «никудышная» королева дважды спасла страну от погибели. Себя-то слышишь? Думаешь, народ просто так зовёт тебя «Mère de la Nation»²?

— Да никакая я не мать! — перебила его Виолетта. — Даже на дочь времени нет.

Дверь тихо распахнулась, и коренастый солдат, похожий на статую архангела, прошел в комнату с лёгким задором в глазах.

— Ну когда ты уже пойдёшь спать, а?

Денница улыбнулся ему так, будто само солнышко заглянуло в комнату посреди ночи.

— Ах, Константин! — радостно воскликнул он, подойдя к зятю. — Ты уже поправился? Très bien!

— Ты же знаешь, друг мой, ещё ни одна пуля меня не брала и, поверь, никогда не возьмёт!

— Не болит?

— Потерпим, — выдал Константин с таким легкомыслием, будто на фронте ему не разорвало руку, а поцарапали мизинец. — Кстати, я бы хотел... попросить тебя об одной услуге. Как бы тебе сказать… Эделия.

— Что такое?

— Да всё нервы мне испортила! Не хочет идти завтра на парад. Прошу, поговори с ней… Ты ведь знаешь, она тебе всегда доверяла. Быть может... именно ты повлияешь на её мнение, м?

* * *

Фарфоровые вазы стояли у кровати. В них медленно увядали фиолетовые цветы. Чья-то ладонь провела вдоль страниц книги:

«Цветок королевский прекрасен вовек,

Его посадил лишь один Человек.

Фиалкой прозвали Отчизны оплот,

Завянет однажды трудов Его плод...»

Рядом горела свеча, вырывая из тени белоснежное лицо Эделии. Раздался стук, но принцесса не пошевелилась. В комнату пролез её дядя, аккуратно закрыл дверь и уселся за кресло перед окном.

— Слушай, завтра... — начал Денница, но его сразу перебили:

— Нет, прошу, даже не начинай! Я не пойду. Точка.

— Не хочешь почтить память тех, кто пал за нашу свободу?

— Ах, почтить память...? — она резко захлопнула книгу. — Всякая челядь будет жрать, бухать и смеяться. Кому нужна такая память?

Эделия зашагала к окну, грубо отдёрнула штору и уставилась на улицу, где давно развесили флаги.

— Пусть... идут без меня. Я останусь здесь.

Денница поднялся, уже собирался уйти, но вдруг застыл у двери.

— Думаешь, можешь спрятаться от их взглядов? Они уже смотрят на тебя, Эделия. Для них ты — надежда. Не отнимай её у народа.

* * *

На главной улице столицы проходил грандиозный парад. Карета, окружённая восхищённой толпой, медленно двигалась по дороге.

Только Эделия пристально оглядывала улицы, которые казались ей чёрными до ужаса. Она боялась смотреть людям в глаза, руки вздрагивали от каждого скрипа. Но небо было ясным, безоблачным, будто ничто и никогда не могло омрачить этот день...

— Да здравствует Король! — кто-то крикнул из толпы, и на миг показалось, будто весь мир замер. Даже ветер остановился, даже солнце перестало слепить. Прогремели два выстрела, и по мостовой разлетелись чёрные лепестки фиалки.

Переводы фраз:

1. «Ну и ночь...»

2. «Мать Нации»