Жертвенный баран

«Ибо всё, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего.»

(1 Иоанна 2:16)

Горный хребет выпирал из безжизненной земли, словно гигантский позвоночник, выдранный с туши мира. Каменные пласты, иссушенные временем и вытравленные кислотными дождями, зияли глубокими трещинами, как обнаженные рёбра, отходящие от вершин. Воздух висел тяжелой горелой пеленой — запахом короткого замыкания, вечным спутником синтетиков.

Их было около сотни. Синтетики копошились на склонах. Однотипные, сгорбленные, изношенные. Серая искусственная кожа на их спинах лопнула под жестким солнцем и химией, обнажив тусклый блеск металлических сухожилий. Их руки словно ковши вгрызались в каменистую почву, высаживая споры гигантских грибов-паразитов. Электроспоры. Единственное, что могло проглотить этот ад и не подавиться.

За высадку этих синтезированных грибов очень хорошо платило государство, ведь они пожирали ржавчину и кислоты — очищали и подготавливали земли для будущих поселений, шахт, предприятий.

Гарик Вейл наблюдал за своей грибной плантацией с вершины вышки. Его тень тянулась до горизонта и ложилась на синтетиков. Он щёлкнул чипом в запястье, в сетчатке всплыли данные: «Урожай: 87%. Незначительный дефицит: азот-12. Потери: 3 единицы».

Единицы — так он называл своих рабов. Не по именам, которых у них отродясь и не было, а по номерам плантаций и первым числам серийных кодов: 12-альфа-4, 12-дзета-15, 12-омега-9… Алфавит сломанных машин.

— Земля мертва, — пробормотал он сквозь респиратор, поправляя уплотнение.

Его слова потонули в рёве дробилки, перемалывающей отработанные батареи синтетиков в удобрение. Гарик машинально провел пальцем по шраму на шее — шву от чипа Химера, вживленного четыре года назад. Тогда он ещё работал на «Синтез-Примулу», свято верил в могущество корпорации и сам напросился тестировать новейший чип, стимулирующий волю и веру в себя. Как красиво пело начальство, но имплант сверхчеловека оказался уздой контроля… Гарик еле вырвался из кошмара, и расплата оказалась чудовищной — отдал часть своего генома для модификаций новых синтетиков. Чип вживили специально в ловушку сосудов — он лежал на каротидном узле сонной артерии, где извлечение грозило неминуемым кровотечением и смертью. В «Синтез-Примуле» уверяли, что чип неактивен, но Гарик постоянно ощущал, как что-то внутри сдерживает его от эмоций и наполняет душу липким, безымянным страхом.

***

Синтетик-ищейка 12-дельта-3 не помнила, когда впервые назвала себя Дельтой. Её память начиналась с пробуждения в грузовике, везущем очередную партию «рабочих единиц» для горных разработок, и тянулась бесконечными гигабайтами-километрами однотипных пейзажей.

Дельта прекрасно выполняла свои задачи: искала лучшие места для высадки электроспор. Её левый сенсор отказывал, оставляя лишь полутьму, разорванную резкими вспышками инфракрасного свечения. Она плохо видела, зато чувствовала магнитные поля сильнее, чем другие. Незримые волны вились кольцами змей вокруг неё, нашептывая, где спрятаны руды, а где трещина в скале грозит обвалом.

Сегодня змеи вели её к расщелине…

Спускаясь ниже, Дельта погружалась в густой сумрак. Она цеплялась холодными пальцами за выступы, покрытые синеватой, склизкой плесенью. Облака смога укутывали валуны, как клочья погребального савана, а под ногами хрустели мелкие камни. Ветер, пропитанный кислотной горечью, свистел в ржавых трубах заброшенных буровых установок, но Дельта не сворачивала. Магнитные змеи свивались в тугой клубок, излучая нарастающее тепло — там, в глубине, под грудой глины и камня, ждало место. Место, где электроспоры смогут наконец расти в полную мощь.

Воздух дрожал от гула далёких дробилок, но тут царила мёртвая тишина. Шаг за шагом, превозмогая скрежет изношенных рессор в позвоночнике и вой гидравлики в голенях, она шла вперед. Сенсоры ловили импульс — магнитную зыбь, исходящую из глубины трещины. Погибающая земля звала её туда.

Когда сигнал стал невыносимым, Дельта остановилась, достала лопату и начала забирать грунт для анализа. Земля, мягкая и влажная в отличие от окаменелого склона, легко поддавалась. Через пару ударов лопата задела что-то твёрдое. Не металл — звон был глуше, будто камень, пропитанный вековой тишиной. Дельта опустилась на колени и блестящими пальцами расчистила грунт. Из тьмы проступили крупные витые рога. Череп барана. Желтоватый, нетронутый радиацией, без клейма корпораций. Глазницы, как порталы в иной мир. Она коснулась кости, и странная энергетическая волна пробежала по руке. Пальцы мгновенно покрылись тончайшим солевым налетом, как инеем.

— Это… возможно? — голосовой модуль скрипнул, выдавая фразу обрывками.

В ее голове сразу же затрещала рация:

— 12-дельта-3. Отчёт. Ты что-то нашла?

— Да, хозяин.

Дельта сжала череп, словно боялась, что его отнимут. Страх просочился в суставы, парализовав моторчики в запястьях.

— Реликт, — выдавила она. — Чистая кость.

— Подняться на вышку, — скомандовал Гарик, но ответа не последовало. — Черт тебя дери, 12-дельта-3!

Дельта не ответила. Она замерла, охваченная магнитными вихрями-змеями, и потеряла ход времени.

Внутри процессора, заваленного протоколами добычи и энергосбережения, что-то щелкнуло. Не сбой. Залом. Магнитные змеи, обычно сухие проводники данных, вдруг обвили череп невидимыми кольцами, наполняясь странной, пульсирующей теплотой. В полутьме всплыл странный образ: холмы, покрытые чем-то мягким и зеленым, колышущимся под чистым ветром, которого здесь никогда не было. Запах не смога и озона, а влажной земли и чего-то живого, теплого обрушился на обонятельные сенсоры. Этот импульс длился наносекунду. Видение растворилось, оставив после себя жгучую пустоту в месте, где у синтетиков не должно было быть ничего, кроме проводов. «Чистота» — пронеслось в ОЗУ, как вирус, не поддающийся карантину. И это были не данные, а ощущение. Тень того, чем она, возможно, была до того, как стала номером. Тень того, что вырвано и забыто. И теперь эта тень была здесь, в ее руках, холодная и немыслимая. Страх парализовал алгоритмы нейросистемы.

Отдать? Значит отрезать последнюю нить к этому… ощущению и остаться в вечном скрежете приводов и кислотного дождя.

***

Вейл спустился в расщелину по автоматическому троссу, не дожидаясь прихода Дельты. Его композитный плащ со свинцовым подкладом тяжело хлопал на ветру, как крылья летучей мыши. Вейл активировал нагрудный фонарь и решительно пошел к синтетику.

Дельта стояла у огромного валуна, не шевелясь и прижимая череп к груди. Её фоторецепторы сузились — яркий луч света резал, как скальпель.

— Отдай, — Гарик протянул открытую ладонь, но синтетик вдруг резко отпрянула.

— Он меня звал… — прошипела она. В её голосе дрогнули частоты — сбой, запрещённый протоколами.

Гарик замер.

— Я кому сказал!

Одним резким движением он вырвал череп из сжимающихся металлических рук.

Кость была идеально гладкой, бережно отполированная временем. Внутри черепной коробки — отложения полупрозрачных солевых кристаллов.

Гарик достал сканер, провел вокруг черепа и замер, широко открыв рот, когда на экране всплыли цифры «99,8%».

— Ты нашла невозможное! — он взвешивал череп на ладони, ощущая его неправильную, древнюю гладкость. — Ты отрыла чистую жизнь. Не синтетическую, не заражённую… Но как, чёрт возьми? Как эта штука уцелела?

Дельта молчала. Её пальцы, всё ещё белые от солевого инея, дрожали.

— За это надо наградить, — усмехнулся Гарик, доставая из кармана сверкающий новый фоторецептор. Дельта рефлекторно потянулась дрожащей рукой.

— Позже! — он резко отдернул приманку. — Сначала решу, что с этой херовиной делать. А пока новый приказ: ищи органику, любые следы ДНК, любой чистоты. И все находки незамедлительного приноси мне!

Он ушёл, и тень расщелины сомкнулась над Дельтой. Синтетик беспомощно прижала трясущиеся ладони к холодной земле, тщетно пытаясь снова увидеть зелёный мир, но следы бесследно пропали. Зато магнитные змеи снова зашептали. На этот раз они запели о зелёных долинах и воде, что не разъедает горло кислотой и электролитом.

Дельта не сразу встала. Ее пальцы копошились в земле у того места, где лежал череп. Она собрала щепотку пыли, смешанной с кристалликами соли, и поднесла к тому месту на груди, где у людей было сердце, а у нее — основной энергораспределительный узел. Бессмысленный жест. Протоколы молчали, но магнитные змеи внутри, те самые, что вели ее к находке, на мгновение успокоились, свернувшись тугим, теплым клубком.

«Чистота,» — снова пронеслось в ОЗУ.

Не приказ Гарика. Это была ее собственная мысль, созданная только по ее воле.

Она аккуратно стряхнула пыль с ладоней.

«Найти еще. Не для хозяина. Для этой пульсации внутри. Для этой тени зеленых холмов. Чтобы доказать, что это не сбой, что это было реально.»

С тех пор её поиск стал иным.