Жертвоприношение

1964 год

Всю дорогу Стас старательно прятал лицо за газетой – у выхода из автобуса сидела знакомая ему Прасковья. Во время последней их встречи она привела деревенских ребят разобраться с ним. За прошедший с того дня год внешность Стаса вряд ли сильно изменилась, и предсказать, что произойдёт, если она его узнает, он не брался, поэтому предпочитал затаиться. К счастью, девушка непринужденно болтала со своей подружкой и в сторону Стаса даже не думала смотреть.

Когда автобус подъехал к нужной остановке, Стас намеренно помедлил, убедился, что Параша вышла, дождался, когда водитель закроет двери и тронется, резко убрал газету в сторону и с наигранным смущением воскликнул:

- Ой! Это же моя остановка! Простите, пожалуйста!

- Внимательнее быть надо, гражданин, - сердито отозвался водитель, нажав на тормоз. – В следующий раз останавливаться не стану.

- Простите! – Стас намеренно копался, и, размашисто-неуклюже расставляя ноги, медленно пробирался между сиденьями, внимательно наблюдая за тем, как Прасковья отходит от остановки и сворачивает к тропинке, ведущей к её деревне.

Ещё раз извинившись, он выскочил из салона на улицу. К этому моменту девушки и след простыл. От автобусной остановки идти пришлось пешком. Обогнув берёзовую рощу, Стас увидел, что асфальтовая дорога обрывалась у поворота и вела в сторону смешанного леса. Туда он и направился. На табличке с надписью «Ясное» сидела сорока. Она напомнила ему удельниц, от которых он избавил один посёлок неделю назад, Стас счёл это за дурное предзнаменование, но путь продолжил.

Деревья вдоль грунтовки росли настолько плотно друг к другу, что в самом лесу царил полумрак. В прорехах между стволами было видно, что земля засыпана листвой, кустов же и травы почти не было. И всё из-за крон этих древних великанов, с жадностью свиньи поглощавших солнечные лучи.

Вдоль этого леса Стас шёл довольно долго, наблюдая за тем, как дорога превращалась в узенькую нехоженую тропинку, а потом и вовсе обрывалась, упираясь в густые порослями травы, не смевшие, впрочем, переступить границу леса. Стас поглядел между деревьями, ощутил приступ лёгкого страха. Такое ощущение, что оттуда, из самого сердца леса за ним кто-то наблюдал. Да и звери вели себя странно. Как только Стас сделал пару шагов к кромке леса, белки на деревьях замерли, птицы перестали петь. Казалось, что вся живность не отводит от Стаса глаз.

В глубине леса будто бы нарастало раздражение, перемешавшееся с любопытством. Стас переводил взгляд от дерева к дереву, всматривался в щели между стволами, пытался различить, что творится там, в чаще. Он ничего не видел, но даже здесь чувствовал неторопливое движение крупного существа, бредущего чуть в стороне от опушки, со злобой и интересом рассматривавшего случайного путника.

Чувство тревоги нарастало. Чтобы отогнать его, Стас стал напевать себе под нос «На реке, реке Кубани за волной волна бежит…». Стало полегче, он отогнал грозный образ, который рисовало его сознание, больше не отвлекаясь на лес пошёл прямо по траве. Жаждущие пожрать лужайку деревья вскоре стали расступаться, впереди появилась тропинка, раскинулось поле, а за ним замаячили дома.

У тропинки крутилась молоденькая, румяная, небрежно одетая девушка. Она вела себя странно: что-то шептала себе под нос и время от времени падала на колени, кланялась и, вздымая руки к небу, начинала рыдать, дергать себя за волосы, бить по лицу. Наблюдавший это Стас перепугался, побежал к ней.

- Девушка, что с вами?! – выкрикнул он.

Услышав его голос, незнакомка повернулась, её заплаканное, но счастливое лицо в миг исказилось, на нём отразились ужас и отчаяние.

- Что вы здесь делаете?! – завопила она. – Вам немедленно нужно уйти отсюда!

Стас остановился в паре шагов от неё, а она, вскидывая руки к небу, падая на колени и безумно вращая глазами, кричала в сторону леса:

- Оставь его! Отпусти его! Он не ведает, что творит!

- Успокойтесь! – Стас схватил девушку, хотел было её обнять, но та вырвалась, отшатнулась, упала, застыла на земле, не отводя полного отчаяния взгляда от лица Стаса.

На какое-то время они оба будто бы примерзли к земле. Стас не знал, как себя вести, а незнакомка понемногу успокаивалась, выражение её лица делалось из истеричного печальным.

- Он тебя не отпустит. Он никого не отпускает, - пробормотала она. – Сколько Его не проси.

- О ком ты говоришь? – спросил Стас.

- О нашем повелителе, хозяине этого леса, хозяине человеческих душ, хозяине страстей, боли и страдания, - раздался ответ из-за спины Стаса.

Он обернулся и увидел рыжую девушку, ту самую, его первую… А в руках она держала запелёнатого дремавшего младенца.

- Наша с тобой дочь, - слабо улыбнувшись, сказала рыжая. – В день своего двадцатилетия она отправится к хозяину и не вернётся. Если пожелаешь, ты сможешь сопровождать её в этот чудесный день.

Глаза Стаса округлились – он отец! И не знал об этом ничего! Если бы не эти сны, навеянные историями об убитых роженицах, он бы даже не приезжал сюда…

- На Нинку не обращай внимания. Она не может отличить награду от наказания. Думает, что спасает. Бедная. Она не в себе.

- Что ты такое говоришь, - промямлил вконец растерявшийся Стас. – Что здесь вообще происходит? Почему ты ничего не рассказала мне о дочери?

Рыжая широко улыбнулась.

- Какие глупые вопросы ты задаёшь. Наша дочь принадлежит Ему, а не нам. Всё, что мы тогда сделали, что ты сделал... Это всё было для Него! И поэтому ты уйдёшь отсюда живым. Он хочет наградить тебя за то, что ты освободил Его!

Слова рыжей казались ему бессвязным бредом. Но в одном Стас теперь был уверен: дочку нужно выручать! Увезти её отсюда, обратиться в милицию, рассказать, что в деревне какой-то культ или секта, занимающиеся страшными вещами.

- В милицию?! – рыжая сильнее расхохоталась.

- Я что, сказал это вслух? – Стас ошалело посмотрел на девушку, та проигнорировала и этот его вопрос.

- Милиция тебе не поможет, Стас. Можешь рассказать, но тогда рискуешь попасть в психиатрию на очень долгий срок, - медленно произнесла рыжая, чеканя каждое слово.

«Я ничего не говорил о милиции, и имени своего никогда ей не называл!», - ужас в душе Стаса нарастал. Происходило что-то по-настоящему страшное.

- Он идёт! Он идёт! Пощади, пощади его! – завопила до того притихшая Нина.

Сейчас или никогда!

- Отдай сюда ребёнка! – Стас решительно двинулся по направлению к рыжеволосой красавице, та презрительно усмехнулась.

Он сделал лишь три шага, и голова закружилась, в глазах помутнело, в ушах зазвенело, ноги перестали слушаться. Стас с трудом устоял, а когда приступ отпустил так же резко, как и начался, то обнаружил, что стоит на прогалине. Женщины пропали, он один со всех сторон окружённой густым лесом. А там, среди деревьев, кто-то есть. Ходит, смотрит, не отводит глаз от Стаса. Ждёт.

Стало страшно. Хотелось броситься прочь, бежать, куда угодно, подальше от леса. Но некуда – куда не посмотри, всюду деревья. Стоило Стасу повернуть голову, как пространство, очерченное границей леса, сокращалось. Прогалина становилась всё меньше и меньше, лес полз к Стасу то со спины, то, когда он оборачивался, спереди. Самое противное, он никак не мог заметить того, как ползёт лес, просто знал – это происходит.

Вот-вот кроны деревьев сомкнуться над его головой, и Стас окажется во власти хозяина этого леса. Кто он такой, чего хочет? «Она отправится к хозяину и не вернётся», - вспомнились слова рыжей.

- Это жертвоприношение, - с ужасом произнёс Стас. – Человеческое жертвоприношение. Она собирается принести мою дочь Ему в жертву.

Ошарашенный догадкой, он понял, что живым из лесу не выйдет. Стоит только границе подползти достаточно близко, стоит лишь кронам деревьев сомкнуться над его головой, оградить от солнечного света…

Стас обернулся – у самой спины ствол дерева, ветки уже касаются его волос. Дальше ждать было невозможно – Стас рванулся вперёд, сам забежал в лес, двигался наугад. Тропинок не было, по мере продвижения становилось всё темнее, почти как ночью, хотя на дворе около полудня!

И тут впереди древний дуб. Лучики света пробиваются сквозь лиственный «потолок», окружают могучее дерево, словно бы рисуют границу которую позволено пересекать лишь избранным. Стас замирает, чувствует, что кто-то подбирается к нему со спины, ощущает, как волосы на затылке колышутся от тяжелого дыхания, как его кожа делается гусиной. Хочет бежать, но не может пошевелиться. По щеке скользит нечто влажное, пахнущее прелой листвой и разложением.

«Не сегодня», - Стас слышит тихий, низкий, полный злобы голос прямо у себя в голове. Зажмуривается, а когда открывает глаза, видение пропадает. Никакого дуба, впереди тропинка, а щека жжётся, по ней что-то течёт. Стас подносит дрожащую руку, проводит ладонью по беспокоящему месту, нащупывает аккуратный, практически ювелирный порез из которого струится кровь. Если бы чудовище хотело, оно бы его убило!

Стас бредёт по тропинке и вскоре выходит на шоссе. Он весь бледный, ноги ватные, лоб покрыт холодным потом. Но образ дочери на руках рыжей помогает вспомнить, зачем он сюда приезжал. Стас не ошибся: мучившие его сны, удельницы – всё это не было случайностью. Это крик о помощи! Крик новорожденной дочери, обращённый к непутевому отцу. Сейчас он не знал, как ей помочь, не знал, что за сила обитает в лесах близ деревни Ясное, не знал, что за люди поклоняются этой силе. Но ради спасения дочери Стас обязательно узнает! Или умрёт, пытаясь…

Его дыхание снова стало ровным, самообладание вернулось, он осмотрелся по сторонам, прикинул, где примерно находится, направился к остановке. Пока он бессилен. Впереди три года работы учителем по распределению. Но сюда Стас обязательно вернётся. Рыжая сказала – двадцать лет. Значит, время подготовиться у него было.

…

1982 год

Новая «шестёрка» доехала до невзрачного поворота с шоссе, ведущего в березовую рощу, после чего двинулась по грунтовке и ехала там, пока качество дороги позволяло. Автомобиль остановился у очередной колдобины, дверь открылась, и с водительского сиденья вылез Стас, с опаской поглядывая на молодую поросль соседствующего с рощей смешанного леса. Как гангрена, поражающая здоровые ткани, темные, плотно переплетённые ветви каштанов, осин, дубов обвивали невысокие чахлые берёзки. Некогда величественная прекрасная роща проигрывала в этой безжалостной битве за существование. Соседний же лес торжествовал. Его чёрная, как сердце злого человека, чаща, мощные разросшиеся кроны его деревьев почти не пропускавшие лучи солнца даже в погожие дни, его ползучее наступление – всё выражало абсолютную уверенность в собственной победе. На дворе был март, а ветви уже в листве. Опадала ли она когда-нибудь? Если бы у природных образований было бы лицо, то на физиономии этого леса застыла бы хищная улыбка, выражение наслаждения страданиями почти что задушенной рощи.

Стас с тоской и печалью подошёл к берёзке, приложил руку к сухой шершавой коре. С тех пор как он впервые побывал здесь почти двадцать лет назад, он ежегодно приезжал сюда и наблюдал за переменами, происходившими с рощицей, и перемены эти не радовали. Она умирала, а он был свидетелем её агонии.

Пока Стас размышлял об этом, в чаще смешанного леса началось движение. У кромки стали собираться зверьки. Вот пара рыжих белочек с мутно-чёрными, как болотная вода, глазами, там выползла лисица с приоткрытой пастью, птицы устроились на ветках и, время от времени тревожно покрикивая, приковали свои взгляды к Стасу. Они были глазами этого леса, наблюдали за ним, подозревали – он что-то замышляет, приезжая сюда из года в год. И были правы.

Стас достал из салона камуфляжную куртку, сапоги, бинокль и свой любимый фотоаппарат «Зенит-Е». Одевшись, вытащил из багажника чехол, проверил его содержимое. Древний том, в котором воспевалась богиня смерти, содержал могущественные заклинания, способные как дарить жизнь, так и отнимать её.

Стас ещё раз посмотрел на зверьков, после раскрыл книгу на нужной страницы, принялся читать заклинание. Когда закончил и посмотрел в сторону леса, то увидел, что животные растерянно водят мордочками. Выходит, Стас был прав – звери заколдованы, а прочитанное им заклинание позволяло сокрыть свое присутствие от глаз безвольных служителей зла. Теперь он сумеет пройти через лес без ведома того, кто прятался в чаще. А Стас точно знал, что там обитает нечто страшное, безжалостное и невероятно опасное. Хозяин леса. Вернув книгу в чехол, он прицепил к нему самодельные лямки и повесил себе на плечи, так, что книга прижималась к его груди.

Всё было готово. Но прежде чем отправляться в путь, нужно дождаться, когда прибудут остальные. Стас забрался поглубже в рощу, чтобы его не могли заметить с дороги и двигался вдоль шоссе, до холмов, с которых удобно было наблюдать за прилежащей местностью. Забравшись на возвышенность, он приложил к глазам бинокль и стал следить за дорогой. Ждать пришлось около двух часов. Ближе к полудню на полумёртвом шоссе появилась целая процессия из автомобилей и двух автобусов, битком набитых людьми. Они ехали со всех концов Союза на важнейшую церемонию их культа, проходящую в священном месте – деревне Ясное. Автомобили свернули с шоссе, автобусы же не могли проехать по плохой дороге, поэтому просто остановились у обочины. Пассажиры медленно выходили и отправлялись в путь пешком. В самом конце из одного автобуса достали гроб. Можно было подумать, что процессия была похоронной, но это не так: в деревянной темнице замуровали живого человека. Стас это знал, потому что пару лет назад церемония пошла не по плану, культисты гроб не удержали, во время падения крышка отвалилась, и закрытый там мужчина попытался убежать. К несчастью, он бросился в лес. Его крик, разнесшийся по окрестностям, поклоны, которые упавшие на колени культисты начали бить прямо на шоссе, их экзальтированные вопли Стас не забудет никогда.

В этот раз всё прошло благополучно. Стас точно не знал, что делают людьми в гробах, но вряд ли того, кому светит что-то хорошее, будут транспортировать таким образом.

Когда на шоссе остались стоять лишь «Икарусы», а люди разошлись, Стас направился к мрачному лесу и пересёк его границу. Прочитанное им заклинание не поможет спрятаться от людей, но в деревню приезжало очень много народа, он надеялся, что сумеет затеряться среди них и там уже, действуя по обстоятельствам, спасёт своего ребёнка. План сильно зависел от везения, но ничего другого Стасу не оставалось – в этом году дочери исполнилось девятнадцать, значит в следующем ведьма-мать претворит свою угрозу в жизнь.

Отогнав неприятные мысли, Стас полностью сосредоточился на поиске пути через лес. Очень скоро он понял, что ничего особенного не происходит. Тропинки естественно текут и сливаются, выводя путника к деревне. Очевидно, творившаяся в прошлый раз чертовщина была не свойством леса, а чарами того, кто здесь обитает. Сейчас же животные не обращали на Стаса внимания и вели себя естественно.

Он без труда выбрался к Ясному, и, затаившись у опушки, наблюдал за бредущей по грунтовке процессией. Люди вели оживлённые разговоры, много смеялись, улыбались. А в самом конце несли гроб с запертым в нём и перепуганном до смерти человеком. Чудовище, обитающее в этом лесу, уже не казалось таким уж страшным.

Стас незаметно побрёл вдоль кромки леса, внимательно наблюдая за всем происходящим. Увидел, что одна женщина держится в стороне от процессии, на лице её чёрная тоска, плечи поникли, а глаза блестят от пролитых слёз. Присмотревшись, Стас узнал Нину, постаревшую, но, похоже, так и не принявшую кровавые обряды, которые практиковали её односельчане. Возможно, она поможет найти ему дочь?

Дождавшись, когда все культисты пройдут прочь, он вышел из лесу и тихо подкрался к смотревший куда-то вдаль Нине. Тихонько тронул её за плечо, она вздрогнула, развернулась.

- Вы не из них, - затянутый поволокой печали взгляд начал оживать. – Кто вы такой?

- Мы встречались почти двадцать лет назад, - сказал Стас. Тут ещё была рыжая девушка, она держала на руках мою… нашу с ней общую дочь.

Нина с изумлением посмотрела на собеседника.

- Вы отец Ксюши? Я думала, вы умерли, - она зарыдала, прижалась к Стасу, обняла его. – Он отпустил вас специально, чтобы вы всё увидели!

Тут Нина осеклась, отстранилась.

- Но ведь Ксюше нет двадцати… Они отдадут Ему Прохора. Как вы сюда попали? – снова страх вспыхнул в её глаза. – Уходите немедленно! Он до вас доберётся! Он вас убьёт!

- Послушайте меня внимательно, - Стас начинал терять терпение, нервно поглядывал по сторонам – зверье собиралось на опушке, с интересом рассматривало Нину, которая разговаривала с невидимкой. – Я пришёл за своей дочерью. Ксюша, так её зовут?

Нина кивнула.

- Я никуда без неё не уйду. Вы поможете мне её найти?

- Вы сошли с ума. Ксюшу не спасти. Вы и себя погубите… Видели тот гроб, что несли эти люди, мои… мои братья и сёстры по вере? В нём они спрятали Проню. Я его нянчила вот таким ребёночком, - она развела свои ладони на некоторое расстояние. – Он знал, что они хотят с ним сделать, убежал отсюда. И его всё равно нашли. В наказание с ним отведут и его мать. Она не из наших. Они иногда так делают. Ему нравится, чтобы любимые смотрели. Иногда Он оставляет их живыми, сломанными. Они их увозят, я не знаю куда. Годами я просила пощадить детей, но Он меня не слушает. Я думаю, Ему нравится, как я страдаю, только поэтому Он не забирает меня.

Стас резко тряхнул женщину за плечи.

- Нина, я вас не понимаю, да и не хочу понимать! Мне нужна моя дочь. Я смогу вызволить её отсюда. Но я даже не знаю, как она выглядит. Вы поможете мне найти её?

- Сможете вызволить?.. Но как? – Нина растеряно посмотрела на Стаса. – Это невозможно. Проня убежал, его нашли, они…

- Нина! – Стас прикрикнул на женщину. Его терпение иссякло. – Вы мне поможете или нет? Ксения, моя дочь, где она?

В этот раз помогло. Взгляд Нины стал более осмысленным, она кивнула.

- Я помогу, приведу её сюда. Но пока идёт обряд, верховная жрица её не отпустит.

- Я подожду. Но обязательно приведите её!

Нина снова кивнула и быстрым шагом направилась в сторону деревни. Стас ей не доверял, но особого выбора у него не было. Он вернулся в лес, стараясь не обращать внимания на проснувшийся интерес зверей к нему, стал идти вдоль опушки и следить за Ниной. Та добралась до толпившихся на просторной поляне у деревни людей, подошла к кому-то, о чём-то спросила, толпа расступилась, она слилась с ней. Стас взял бинокль и стал вглядываться в происходящее.

Гроб поставили на два стула, рядом посадили перепуганную светловолосую женщину. Она выглядела измученной, заторможенной, будто не спала несколько дней или была одурманена чем-то. К гробу подошёл мужчина, сорвал крышку. Когда женщина увидела лежащего там парня, то завопила настолько громко, что даже Стасу было слышно. От толпы отделилась рыжеволосая женщина – Стас узнал свою случайную любовницу, она стала старше, но всё ещё оставалась привлекательной – направилась к гробу. В руках она сжимала нож. Толпа начала наступать, плотно окружив гроб и закрыв Стасу обзор. Но в то же время он заметил, как в стороне от основной массы людей семенят две женщины: одна совсем молодая, вторая… Стас посмотрел в бинокль. Вторая – Нина! Она вела темноволосую заплаканную девушку.

- Дочь, - прошептал Стас. Оценил расстояние, достал из чехла книгу, отыскал страницу с нужным заклинанием, использовал мизинец левой руки вместо закладки и прикрыл том, удерживая его одной рукой, после чего двинулся навстречу женщинам. Пока культисты поглощены своим жертвоприношением, шансы беспрепятственно убежать высоки как никогда.

Между тем толпа расступилась, выпустила белокурую женщину и парня, погнала их по широкой тропинке в лес. Двух бредущих женщин и бегущего навстречу им Стаса никто не замечал. Никто, кроме верховной жрицы, обнаружившей исчезновение дочери.

Стас пересёк разделявшее его и женщин расстояние так быстро, как только он мог. Его дочь плакала, Нина всё время оглядывалась.

- Папа, это правда ты? – выкрикнула Ксюша.

- Я, доченька, это я, - ответил запыхавшийся Стас, обнял дочь, прижал её к себе настолько крепко, насколько это было вообще возможно, чтобы не сделать девушке больно. – Ты мне снилась, все эти годы.

- Нина рассказывала о тебе. Я думала, Он тебя убил, думала, со мной поступят, как с Проней, родная мать… родная мама… - она разрыдалась, не сумев договорить.

- Нет, никогда! Никогда с тобой так не поступят, Ксюша! – с чувством произнёс Стас.

- Поступят, - потухшим голосом произнесла Нина. – Они идут сюда.

Стас открыл заплаканные глаза и увидел, что толпа надвигалась, бежала, а впереди всех неслась рыжая жрица с искажённым яростью лицом. Ксюша тоже увидела культистов, завизжала, сжалась в комочек, Стас решительным шагом пошёл им навстречу, закричал так громко, как только мог.

- Видите это! – Стас поднял отречённую книгу в воздух. – Это «Писание Морены»! Если я прочитаю Её слово здесь, она явится и погубит нас! Такое уже случалось в деревне Грязевой. Тогда погибли все её жители, а Морена присвоила эти места себе. Также будет и здесь! Вы потеряете всё! И ваших хозяин тоже!

Слова Стаса подействовали – негодовавшая толпа застыла в нерешительности, все взгляды были прикованы к верховной жрице – рыжей женщине, надменно смотревшей на Стаса и собственную дочь.

- Так и ты умрёшь! – выкрикнул кто-то из толпы.

- Я к этому готов. А вы готовы потерять свой культ и своего господина? Пустите нас, и ничего этого не случится.

- Давайте отпустим их, - подала голос Нина. – Пусть идут.

- Пусть, - величественно произнесла рыжая. – Но только через лес, - губы её искривились в презрительной ухмылке.

Стасу только это и нужно было. Он схватил дочь за руку и повёл её за собой к опушке леса, обходя стороной толпившихся культистов. В их взглядах было столько злобы и ненависти, а ещё предвкушение от того, что случится со Стасом и девушкой. Они не знали, что Яковлев уже пробрался через лес и благодаря отречённой книге сумеет провести через него и свою дочь.

- Помни: теперь награда хозяина достанется и тебе, и нашей дочери! – крикнула вслед им рыжая жрица.

Стас проигнорировал её слова и, когда они с Ксюшей пересекли границу леса, начал лихорадочно листать книгу в поисках заклинания, которое сокроет девушку от глаз прислужников хозяина леса.

- Папа, он нас найдёт, - тихо произнесла бледная Ксюша. – Он нас найдёт! – воскликнула она и затряслась всем телом.

Стас повернулся к дочери, крепко сжал её запястье.

- Нет! – твердо сказал он. - Не найдёт, - и начал читать заклинания.

Пока Стас произносил слова, Ксюша с ужасом наблюдала за тем, как вокруг них собираются звери. Лес оживал, давал понять, что видит их, не отпустит. И тут вдруг, когда монотонный голос отца смолк, звери нервно закрутили головками, забегали по сторонам.

- Что случилось? – спросила поражённая Ксюша, осознав, что лес их больше не видит.

- Пошли отсюда скорее, доченька, - прошептал Стас, закрывая отречённую книгу.

- Они уходят, - девушка наблюдала за тем, как сам лес меняется: кроны уже не кажутся такими плотно сросшимися, солнечный свет пробивается повсюду. – Ты и правда уведёшь меня отсюда!

Стас кивнул.

- Но тогда ты можешь спасти и Проню!

- У нас мало времени! – строго сказал Стас.

- Мы должны хотя бы попытаться! – взмолилась Ксюша, вцепившись в руку отца. – Папа, прошу тебя! Я дружу с ним с детства!

Отказать Стас не мог. И точно знал, куда нужно идти. Помнил, как в прошлый раз круг света окружал древний могучий дуб.

Они быстро двинулись вперёд, по тропинкам, в самое сердце леса. Время от времени Стас зачитывал вспомогательные заклинания поиска из книги. По мере продвижения становилось темнее, нервозность возрастала. И отец, и дочь хранили молчание. Стас желал поскорее покончить с этим и увезти дочь подальше, а Ксюша – спасти друга.

Когда они выбрались к древнему дубу, им открылась поражающее своей жестокостью и бесчеловечностью зрелище. Привязанная к дубу женщина вопила так сильно, как только могла. Она пыталась отвернуться, но колючки, которыми было усеяно дерево, росли прямо у её лица всякий раз мешала изменить положение головы. Пыталась зажмурить, но веки… ей оторвали веки!

А прямо перед ней лежит её сын. Тело юноши… Что с ним сделали?! Горло изрезано, да настолько мастерски, что жизненно важные артерии и сосуды не повреждены, а кожа удалена так, что можно различить движение отдельных мышц, сокращения гортани, трахеи. Порез тянется к грудине, обрывается. Руки несчастного вырваны, но раны прижжены, кровь струится слабо. Юноша кричал бы, но его голосовые связки повреждены, он не может издать ни звука, лишь слабый стон вырывается из его горла. Их с матерью глаза напоминают глаза барана, которого ведут на убой. Осмысленность пропала, остался лишь безумный страх и желание поскорее всё завершить, избавиться от страданий любой ценой. Над ногами юноши склонилось жуткого вида чудовище. Фигура напоминала человеческую, но плечи гораздо шире, а ноги мощнее. Удивительно, но руки тонкие, кисти аккуратные, пальцы можно было назвать изящными. Из их кончиков росли широкие невероятно острые когти, которыми чудовище орудовало ловчее самого мастеровитого хирурга. Огромная круглая пасть, напоминавшая рот кишечнополостных, была усеяна конусовидными острыми зубами, черные непроницаемые глаза прикованы к пальцам ног пытаемого чудовищем парня. Чудовище загоняло свои иглы-когти под ногти юноше, впивалось ими в плоть, а после вырывало весь палец, помогая второй рукой переломать кость. Всё это делалось невероятно медленно, чтобы боль длилась дольше, была сильнее, сводила с ума.

Ксюша пискнула, подалась вперёд, но Стас прижал её к себе, зажал ей рот.

- Ему уже не поможешь, - прошептал он дочери на ухо и стал уводить прочь от этого проклятого места, от этого страшного дуба, от этой не укладывающейся в голове картины.

Ксюша заливалась слезами, но послушалась, пошла, не оглядываясь. Стас же оглянулся. Юноша доходил, жить ему оставалось совсем немного. И в этот момент чудовище обошло его тело, склонилось над ним и аккуратно, почти с материнской нежностью прикоснулось ко лбу несчастного кончиком пальца. Черты лица юноши, искаженные болью разгладились, дрожащие, безумно вращающиеся глаза вдруг застыли. Он будто бы увидел нечто настолько прекрасное, что пережитые им страдания, мытарства, страхи ушли на задний план. На лице застыло выражение абсолютного блаженства, губы изогнулись, превратились в искреннюю улыбку, юноша был абсолютно счастлив. Длилось это лишь миг. А потом чудовище одним резким движением перерезало артерии на шее Прошки. Остатки крови брызнули, капельки упали на привязанную к дубу мать, она завопила сильнее прежнего, насколько это вообще было возможно, а юноша медленно закрыл глаза, и если бы Стасу показали только его лицо, то он решил бы, что парень спит крепким умиротворенным сном и ему снится нечто волшебно-прекрасное.

Произошедшее показалось Стасу даже ужаснее пыток, свидетелями которых они с дочерью стали. Он бросил последний взгляд в сторону привязанной женщины, глаза которой сделались абсолютно безумными, и ушёл, уводя за собою дочь.

Выбравшись из лесу, Стас проводил Ксюшу к машине, усадил её, взял бинокль, побежал к холму, убедился, что автобусы всё ещё стоят на месте – культисты и не думают прерывать свою церемонию – после вернулся в «шестёрку», сел, завёл автомобиль и уехал прочь, подальше от зловещего леса, от чудовищного культа, от рыжей чаровницы, подтолкнувшей его на убийство мертвеца, который оберегал мир от нечисти, спрятавшейся в чёрной чаще у древнего дуба.

…

Стас поднялся с Ксюшей на свой этаж, открыл дверь квартиры, ещё раз посмотрел на девушку, словно бы не веря своим глазам. Неужели у него действительно получилось спасти её?

- Заходи, Ксюшенька, здесь мы с тобой будем жить, - пригласил он дочку.

Девушка затравленно оглянулась, будто бы опасаясь, что мать с обезумевшими культистами может объявиться у неё за спиной, после посмотрела на отца, слабо улыбнулась и переступила через порог квартиры. Стас тоже вошёл, замкнул дверь, на всякий случай выглянул в глазок – никого. Стас знал, что им угрожает опасность, но пока книга Морены у него, он сумеет защитить себя и дочь. Возможно, придётся уехать из родного города. Может, к Сашке? Там и Ваня живёт, скучно не будет.

- Проходи, Ксюшенька, располагайся, - Стас легонько тронул плечи дочери и подтолкнул её по направлению к комнате.

Дочка вздрогнула от его прикосновения, снова обернулась, посмотрела в его глаза и бросилась к нему на шею, обняла, дрожа всем телом.

«Господи, что же они с ней там делали?» - ужаснулся Стас крепко прижимая к себе Ксюшу. Он обязан загладить свою вину перед ней, должен залечить её раны, уберечь от безумцев, желавших принести её в жертву чудовищу. Осознание долга принесло успокоение, Стас закопался пальцами в густых распущенных волосах дочери, зажмурился, на секунду поверив, что всё закончилось, они спаслись. Ксюша, похоже, тоже в это поверила, она перестала дрожать, тихонько прошептала на ухо слова благодарности, в квартире стало тихо.

И в этот момент воцарившееся спокойствие нарушил безжалостный, как обвинительный приговор суда, звонок телефона. Ксюша вздрогнула – она впервые слышала этот звук. Волнение дочери передалось Стасу.

- Не бойся, это просто телефон, - неуверенно произнёс Стас, поставив дочь на землю. – Мне нужно взять трубку и поговорить.

Страх в глазах дочери сменился любопытством. Стас подошёл к трубке, пропустил ещё один гудок – как же настойчиво ему звонили! – взял телефон.

- Алло… Да, это я… Да, мой брат… - а потом из трубки донеслось несколько робких, неуверенных слов. Стас изменился в лице, механически кивнул, выронил трубку из рук, упал на колени и схватился руками за голову. Что он наделал?!

…

Стас смог приехать через неделю, только после того как отвёз Ксюшу в безопасное место. Первым делом заехал в отделение милиции, где ему отдали оставшиеся вещи, ключи от квартиры и рассказали, как всё произошло.

- Свидетелей было много, но никто не запомнил номер грузовика, - молодой младший лейтенант старался не смотреть в глаза Стасу, ещё не привык сообщать настолько тяжёлые новости родным. – Люди почему-то называли грузовик чёрным, а когда я уточнял, про цвет ли они говорят, то отрицали. Просто чёрный, чтобы это ни значило. Цвет они вспомнить не могли. Водителя тоже никто не запомнил. Была, правда, одна бабушка, странная такая. Она вот заявила, что за рулём сам нечистый сидел, да перекрестилась после этого, - лейтенант запнулся, покраснел. – Простите, я, наверное, что-то не то говорю. Мне очень жаль ваших брата и невестку. От машины почти ничего не осталось. Племянница ваша чудом выжила. Мы хотели отдать её в детдом, но Иван Трофимович, местный патологоанатом, сказал, что знает вас и вашего брата…

- Я с ним уже говорил и Сашеньку видел, - Стас впервые перебил милиционера. – Я приехал сюда подписать все бумаги. Если можно, давайте закончим с этим поскорее.

Милиционер из красного сделался бардовым, принялся перебирать листки на своём столе, протянул несколько из них Стасу, указывая, где нужно расписаться. Когда с этим было покончено, он встал, тихонько произнёс:

- Вы простите… Соболезную…

Стас кивнул, встал и покинул отделение милиции. Сел в свою «шестёрку» и долго размышлял о случившемся.

- Почему они оставили Сашеньку в живых? – спросил себя Стас, а лицо его исказила гримаса боли. Он знал ответ.

Посидел ещё немного, успокоился, завёл автомобиль и поехал за племянницей. Она и дочь оставались последними родными людьми, которые у него остались. И теперь он должен был заботиться о них так же, как когда-то заботился о Сашке.