Жестокая игра

Оренбург 1890

— Дань, а может ну его, спор этот? — тощий семинарист семенил следом, нервно одергивая на ходу карусетку.

— Шиш им, -не сбавляя шага, буркнул Данька -Раз струшу, на всю жизнь осрамлюсь…

Порыв холодного осеннего ветра принёс от караульной башни глухой стон колокола. Мелко затявкали собаки, скрытые от глаз глухими створками ворот. На постоялом дворе заржала лошадь в ответ ей раздалось уханье ночной птицы. Ущербная луна выглянула из-за туч.

— Боязно, -прошептал худощавый юноша, — вдруг там и впрямь бесовщина?

— Знаешь, что… –Данька остановился и взглянул на друга, — ты, пожалуй, жди меня тут, до погоста не провожай. А как петухи пропоют, я ворочусь сюда и вместе обратно пойдем.

— А если тебе не поверят? — семинарист, топча дорожную пыль нервно облизнул губы.

— Поверят. Думка у меня есть, — Данька подмигнул товарищу, хлопнул его по плечу и быстро зашагал вперед. Туда где на фоне звёздного неба, темнела колокольня Успенского женского монастыря.

Затея была конечно аховая. Данько это и сам понимал. Но коли продул в карты, так надобно выполнить наказ. Если подумать, делов-то: пойти на погост, там сыскать могилу девицы Балагиной, да взять с надгробия белую тюлевую розу. Данька усмехнулся: он утрет нос гусакам из старшего класса. Будут знать, как связываться с потомственным казаком. И хоть носил Данька не гимнастерку да шашку, а серую робу семинариста, характер его это не меняло.

За размышлениями дорога словно увяла и из темноты перед юным картежником возникли кованые кладбищенские ворота.

Из-за ограды тянуло холодом и запахом сырой, копаной земли. Стелился туман, словно свадебный тюль накрывая надгробные плиты. На память пришло, что именно из тюля шили фату для усопшей девицы. Данька поежился. Говаривали, в ней не единой кровинки не осталась. Со страху померла!

Данька пересудам не верил, как и слухам тем, что поползли по городу седмицу спустя: мол не лежится в дубовом гробу девице Балагиной и ночами бродит она по кладбищу, ищет того, кто пожалеет её да обогреет.

Единственным подтверждением той нелепицы являлся труп пьянчужки, найденный поутру на погосте. Да разве это что доказывает?!

Решив, что чем скорее он справится с делом, тем лучше, Данька отворил калитку и скользнул внутрь ограды.

В призраков Даня не верил. Опять же всем известно — не может нечисть по освящённой земле ходить.

Затеплив огарок свечи, предусмотрительно прихваченный с сбой, семинарист двинулся вдоль могли. Белесые волны тумана лизали голенища сапог, фитиль нещадно чадил, ноздри щекотал неприятный запах горящего воска.

Под ложечкой засосало, когда пламя свечи выхватило из мрака крохотную могилку, на которой кто-то заботливо оставил деревянную лошадку. Данька отвел глаза, гоня прочь скорбные мысли.

К своему удивлению, Данька быстро нашел нужное захоронение. Временный деревянный крест покосился, земля с одного бока просела, отчего стала похожа на чернеющий глаз. Данька поежился, затем цыкнул сквозь зубы, подгоняя себя, словно упрямого жеребца и решительно шагнул вперед, дабы оторвать от траурного венка мокрый комок ткани, еще недавно имевший вид цветка.

— Не тебе оставлено — внезапно раздался за спиной тихий девичий голос.

Данька застыл. Пальцы, уже ухватившие холодную ткань, свела судорога.

— Блазнится, — подумал парень и зашептал «Отче наш».

-Смешной какой! –девица залилась звонким, хрустальным смехом, — Молится! Ты проглянь, молится! Да обернись ко мне, дружок, ну же! Обернись…

Даньку трясло от страху, но бежать он не мог. Повинуясь нежному голосу, парень оглянулся и оказался лицом к лицу с усопшей девицей. Черные локоны обрамляли бледное лицо. Тюлевая фата ниспадала к земле, теряясь в тумане. Пронзительные голубые глаза, смотрят казалось в самую душу. Огарок свечи зашипел, будто рассерженная кошка и, лизнув напоследок огоньком пальцы семинариста, погас.

— Рыжий, -улыбнулась девица, сверкнув иглами белых клыков, — а ну иди ко мне. Да не бойся…

— А я и нне ббоюсь, — заикаясь промямлил Данька.

— Вот и славно, — радостно выдохнула упырица, обнимая Даньку -Вот и хорошо…

Огрызок луны заволокло тучами и на кладбище пала тьма.

Соцгород 1932

Железнодорожный вокзал Соцгорода кипел жизнью. Разномастная толпа, хлынувшая на перрон, спешила до темноты добраться в центр. Мимо вагонов проезжали грузовики, заполненные красными щербатыми кирпичами. Медленно прошла вереница верблюдов с разноцветными тюками на горбах. Мужик в робе подгонял хворостиной мычавшую, одуревшую от шума корову. Тявкали псы, гнусавил громкоговоритель.

Молодой человек, одним из последних покинувший поезд, сдернул с головы картуз и, встряхнув огненной шевелюрой, глубоко вдохнул.

— Руку то подай –возмутилась девушка, спускавшаяся следом.

-Э нет, — усмехнулся рыжий, — Ты тут теперь не барышня, а товарищ, потому, давай-ка спрыгивай сама.

— Сволочь ты, Данька, — возмутилась девушка, но прыгнула. Поправила алую косынку, прикрывающую темные волосы и поморщилась от ослепительного света солнца.

— Печет? А? –послышалось из-за спины, и по ступенькам скатился еще один приезжий. Тощий, укутанный в видавшее виды пальто и давно не стиранный бордовый шарф, словно петля болтавшийся на его худой шее.

-Переживешь, -отозвался Данька и снова глубоко вдохнул, -Чувствуешь Дарья?

Девушка сморщила аристократический носик:

— Чувствую, — фыркнула она, — пахнет нечистотами, грязью и страхом.

— Дурында, — Данька приобнял ее за плечо, -это запах свободы!

-А ведь все же печет, -подал голос тощий, — и жрать хочется, может перекусим? — он выразительно посмотрел в ту сторону, где под конвоем из товарного вагона выгружали группу людей. Хмурые мужчины, перепуганные женщины, зарёванные дети, цепляющиеся за подол мамкиных юбок.

— Кто это? — Дарья удивленно захлопала ресницами, — Бандиты или мятежники?

— Обычные люди, которых новая власть раскулачила и выслала сюда на стройку будущего-отрезал Данька и потемнел лицом.

— Самое то, да? Ну чего стоим? –засуетился тощий, и начал насвистывать простенький мотивчик. Несколько детей помладше перестали плакать и зачарованно обернулись в его сторону. Кадык под шарфом, вампира заходил ходуном.

Данил молча с разворота стукнул ему в ухо, да так, что тощий отлетел к вагону и сполз в пыль, будто мешок без костей.

— За что, — заныл он.

— За самодеятельность, — рыкнул Данил, он хотел добавить тощему еще и за нытье, но кто-то дернул его за край гимнастерки. Обернувшись Данька увидел мальчугана, лет пяти-шести. Худенький, коротко стриженный с уродливым родимым пятном на левой щеке. Рубаха на нем, подвязанная на поясе обрывком веревки, посерела от пыли, рукав порвался. Появившийся так внезапно ребенок, казался призраком.

— Дяденька, подайте копеечку, — попросил мальчик, протягивая грязную ладошку и зашелся долгим, глухим кашлем.

-Фу, — Дарья сморщилась и тут же зашептала, — Данька гони его прочь, у него чахотка!

Бывший семинарист, только отмахнулся от нее. Молча порылся в кармане и вложил в детскую ручку пару монет.

Мальчик просветлел взглядом: — Спасибо дяденька, дай вам бог здоровья! — зашептал он, воровато оглянулся, сунул добычу за пазуху и рванул прочь с платформы. Из-за кучи горбыля, за мальцом тут же кинулась ватага мальчишек постарше, сопровождаемых лающими псами.

— Ушла еда, -вздохнул тощий и смолк под тяжелым взглядом Даньки.

— Идемте, друг ждет, — буркнул он и зашагал прочь с вокзала, стараясь не глядеть в ту сторону, куда умчались дети.

Двигаясь по шумящему городу, Данил, оглядывался и качал головой от изумления. Там, где еще пятнадцать лет назад расстилалась степь, чью тишину нарушали лишь крики чаек от реки да клекот соколов в небе, теперь раскинулась огромная стройка. Все левобережье словно вывернул наизнанку неведомый великан. Мимо проезжали грузовики, обдавая путников пылью и смрадом выхлопных газов и двигались подводы, запряжённые лошадьми. Вместо горы Атач, темнели столбы труб выдыхающие тяжелый дым.

Данил не удержался и глянул в сумрак: от тихого серого марева, в котором за частую не рос даже синий мох, не осталось и следа. Сумрак бурлил, захлебывался эмоциями согнанных со всей страны людей, давился, не успевая усвоить их любовь и злобу, волнения и гнев.

Даньку передернуло от этой погони. Отведя сумеречный взгляд, он ускорил шаг. Дарья и Тощий поспешили за ним.

Оставляя в стороне бараки и кирпичные здания, Данька свернул к оврагу у самого края Соцгорода. Здесь, недалеко от станции сортировки, раскинулось селение с громким названием Шанхай. Не нужно было быть Иным, чтобы понять кто поселился в трущобах — скопище горемычных, ожесточившихся людей, которых неумолимая мельница судеб, скинула на самое дно жизни. Ютившиеся в домишках, построенных из обрезков досок, из шпал, жести, саманных кирпичей и просто из мусора.

— Зачем мы здесь? –зашептала Дарья, как только они вошли в лабиринт улочек, петляющих между землянками и хибарами. Местные не хорошо щурились, провожая троицу долгими взглядами. Обостренный слух вампиров позволял слышать, как кое-кто, уже обдумывает неприятную встречу с пришлыми, которая завершится банальным для этих мест грабежом с поножовщиной.

— Так надо, — Данька, поморщившись, вновь заглянул в сумрак. Чуть левее от них, в сером тумане первого слоя сиял огонек -аура другого иного, наполненная алыми и ярко-желтыми тонами. Данька подхватил спутницу под руку и накинул на них сферу невнимания. Шпана, потеряв их из виду, тут же утратила к незнакомцам всякий интерес.

Тропа упиралась в желтеющий глиняными стенами домишко. Данька вошел первым и протянул руку Дарье, хотя упырица и без этого превосходно ориентировалась в полумраке. Тощий вошёл следом, наткнулся на Данькину спину и испуганно отскочил.

Место, в котором они оказались, с натяжкой можно было назвать рюмочной. Посетителей не было, но в воздухе висел стойкий запах перегара и кислый смрад самогонных паров. Тускло мерцали керосинки, едва освещая пространство перед узким столом, заменяющим стойку. В дальнем, самом темном углу, сидел мужчина лет тридцати, с чуть тронутыми сединой висками и усталым взглядом. Поверх замызганной тельняшки был накинут потертый серый пиджак, явно не подходивший к затёртым черным брюкам.

— Никита! –Данька шагнул вперед, мужчина встал ему на встречу. — Давненько не виделись!

— Да и ладно, -буркнул Никита и покосился на вампиров, -этих зачем привел?

— Постой, дай горло смочить. –белозубо улыбнулся Данька и, обернувшись к спутникам, позвал –Чего стоите? Садитесь давайте.

— Данил, это же псина! –процедила Дарья поморщившись. –Да и тут гадко, как в могиле, — добавила она, зябко поведя плечами.

— Ты за словами следи! -рыкнул Никита, исподлобья взглянув на Дарью.

— Погодите вы! Не для того приехали… –Данька обернулся к Дарье, -А если что не нравится, посиди на свежем воздухе, у нас разговор есть…

Девушка вздохнула и осторожно присела на край стула, стараясь держаться подальше от Никиты, словно боясь, что укусит. Тощий пристроился с ней рядом.

Пока расторопный хозяин подавал нехитрую снедь, Данил засыпал Никиту вопросами.

— Что в станице? Много ль наших? А светлых? Крепко держат?

— В станицу лучше не соваться, -вздохнул Никита, опрокинув стакан сивухи и закусив пером зеленого лучка, — Гугниха там за каждой мышью следит. Не забалуешь.

— А тут? — перебил Никиту Данька, подцепив гнутой ложкой варёную картофелину.

— Тут проще — темных много. Шутка ли: согнали корм отовсюду, даже заокеанские гости имеются, — рассказывал Никита, — Но сильных Иных я не видел, а увидел бы — не опознал. Сам понимаешь, уровень не тот. Ведьмы водятся, колдуны, но так — шушера. Для упыр… — начал было оборотень, но глянув на Дарью осёкся, — для ваших в общем, раздолье: люд от холодов и голода дохнет, никто их не считает.

— А для ваших — спросила Дарья, резко подавшись вперед.

— И нашим хватает, — кивнул Никита.

— А со светлыми-то?.. С ними чего? –не выдержал Тощий.

— Этих мало. В основном на верхушке сидят. Дозоров тут нет, а вот наш старый знакомый, Арсений Иванович, имеется. Помнишь, Данька, такого?

— Как не помнить, — Данил сплюнул на земляной пол и растер плевок сапогом, -Жаль, что его Захар тогда не пожег.

— Верно, жаль, — согласился оборотень. — Ну вот, он здесь как бы за старшего. Все суетится, пытается контору создать.

— Но пока никак? –на всякий случай уточнил Данька.

Никита кивнул.

— Славно! –вампир потер ладони. — А теперь, старый друг, слушай меня: есть пара идей как разгуляться…

Тощий, услышав это, мерзко захихикал, словно хорошей шутке.

Арсений Иванович Шальц молча стоял в анатомичке и наблюдал как утренняя смена привозит тела, одно за другим. Трупов было много больше, чем обычно. За последние шесть лет Иваныч досыта повидал смертей. Особенно худо было в первую зиму. Сорванные с нажитых мест люди ютились в переполненных палатках, дрожали от холода и изнемогали от паразитов. А город всё требовал свежей крови, как голодный вампир. Не смотря на потери, сюда продолжали свозить новых и новых жертв светлого будущего.

-Сколько за сегодня? –подал голос товарищ Шальц голос, мрачно оглядывая трупы, за нехваткой мест сваленные прямо на пол.

— Больше двадцати, -вздохнул молодой фельдшер, делая пометки в журнале, — Я вот чего не пойму, — обратился он к Арсению Иванычу, что за напасть такая? Зимой понятно, холод да голод людей косит, но сейчас лето…

— Лето, — зачем-то повторил Иваныч, присев подле тела девушки, совсем еще девчонки. На лице ее застыла блаженная улыбка. Кожа, ледяная на ощупь, была белой, как снег. — Лето, — снова повторил он, глядя на труп, теперь уже сквозь сумрак. Здесь бедняжка выглядела полупрозрачной, словно из нее выпили не только всю кровь, но и высосали душу. Шальц обвел сумеречным взглядом землянку, в которую превратился морг. Почти все доставленные были жертвами вампиров, явно разных. Потому как одни умерли с улыбкой, другие же застыли в немом крике, а у третьих и вовсе горло было разодрано в клочья… Имелось и трое малолетних.

— Арсений Иванович, вы меня слышите? –донесся до него голос фельдшера.

— Да, да, слушаю. Задумался просто, — Иваныч провел рукой по лицу, будто смахивая налипшую паутину, -Что там у тебя?

— Кроме этих вот, еще с пяток имеется, я их просил отдельно положить, как вы велели.Только там не тела, а так, останки, -медик поджал губы и взглянул на Арсения. — Что же это творится, доктор?

— Откуда привозят больше всего тел? –вместо ответа спросил Шальц.

— Да ясно откуда! С Шанхая, — фельдшер пожал плечами, — Только раньше все понятно было, ножевые или огнестрел, иногда шею свернут, а теперь ерунда какая-то.

— Ты давай, оформляй все честь по чести, эпидемия в городе, а прочих собаки загрызли, много их нынче бездомных — Иваныч похлопал парня по плечу, обновляя подвешенное на том «каменное сердце» — заклинание для особых случаев, чтоб душа не болела, и сердце на жгло от беспредела, которые творили темные. А затем покинул анатомичку, вернувшись в свой кабинет при госпитале.

Здесь его уже ждал Федор — светлый перевертыш.

— Докладывай, — потребовал Иваныч, затеяв готовить чай.

— Как мы и думали, центр проблемы- Шанхай. Туда пару недель назад туда прибыли «гастролёры».

— Вампиры или оборотни? –уточнил Шальц, подогревая чайник магией.

— Вампиры, — откликнулся Федор, плотный и коренастый, он числился кладовщиком при госпитале и был одним из тех светлых, что строили мир не сидя в кабинетах, а непосредственно на передовой.

— Ничего не понимаю, — Иваныч разлил темную жидкость с ароматом иван-чая в разномастные стаканы. –Если вампиры дурить начали, так оборотни-то куда смотрят?

— А вот тут есть нюанс, — Федор отхлебнул чай и вздохнул, после сумеречных похождений очень хотелось сахара, да где же его взять.

Иваныч заметил легкую печаль на лице товарища. Усмехнулся, заскрипел ящиком стола и достал оттуда початую упаковку рафинада.

— Бери, -скомандовал он, глядя на перевёртыша-сокола.

— Ни к чему, оставьте на крайний случай… — начал было Федор, но Иваныч молча кинул ему в чай пять кубиков.

— Кажется, крайний случай уже близко. Так что там за нюанс?

— Я так понял, что один из приезжих знаком с местным главой оборотней и видимо они договорились.

— С Никитой? –помрачнел Иваныч.

Федор закивал.

— А гастролёр наш случайно не юный да рыжий, что листва по осени? –продолжил удивлять Федора Арсений.

— Точно, — поддакнул тот, — имени не знаю, но прибыл он не один.

У Иваныча екнуло сердце: неужто и галдовник Захар-Вихорко пожаловал? Тогда жди огненного петуха по всему Соцгороду.

— С ним казак? –голос Шальца предательски дрогнул.

— Казак? Нет. Барышня и еще прихвостень — оба вампиры.

— Значит, две недели как прибыли? — Иваныч встал и начал мерить шагами комнатушку: три шага вдоль, четыре поперек — вот тебе и кабинет, — А жатву они начали пять дней назад. Пока гуляют упыри, а оборотни так, на подхвате. Но через десять дней полнолуние… Что мы тогда получим, а Федь?

— Разгул, — веско обронил светлый. В комнате стало холодно и неуютно, словно ее до краев заполнил сумрак.

— Разгул, — эхом откликнулся Иваныч, — Значит Федя, надо не допустить этого. Придется мне с Данилой и Никиткой поговорить.

— Да вы что? -охнул Федор, — они же вас порвут!

— Не порвут, — отмахнулся Иваныч, -Плохо что помощи нам с тобой ждать особо неоткуда. Поэтому: я в Шанхай, а ты — давай-ка собери всех наших, кто готов подсобить.

Данилу Арсений нашел легко. В комнате, куда незнакомый тощий вампир с противным бардовым шарфом на шее проводил Иваныча, царил полумрак, нестерпимо воняло клопами и пылью, а земляной пол застлали цветастыми циновками.

Данил устроился на бархатной, зеленой тахте, непонятно откуда взявшейся в этой дыре, а подле него, на венском стуле, сидела девица. Если бы не вампирская сущность, так Арсений бы даже залюбовался этой барышней: статная, темноволосая, с широко распахнутыми голубыми глазами, в которых тонешь, как в омуте. Осанка и тонкие черты лица выдавали в ней особу голубых кровей, волей случая пополнившую ряды низших Темных.

— Сколько лет сколько зим, Иваныч! -усмехнулся Данил, не вставая с тахты, -Зачем пришел? Здесь моя вотчина.

-Давно ли она твоей стала? –удивился Шальц, — Или за пару недель себя уже королем почувствовал?

— Почему за пару? –Данил встал, — Я, знаешь ли, на Уральской земле родился да близких схоронил в ней же. Это вы — пришлые. Посмотри, что со степью сделали? Помнишь, как она пела под солнечными лучами? Помнишь какой аромат стоял от разнотравья? Даже мне- слуге тьмы — светлее тут становилось. А теперь что? Трубы да дым вонючий, и всюду страх, боль, ненависть. Теперь нам тут самое раздолье. Нам, Светлый, не вам! — последние слова Данька выкрикнул и словно хлыстом ударили они по Иванычу.

Прав был вампир. Задумка построить город мира, центр Светлого будущего, оборачивалась выгребной ямой, в которой бурлили человеческие пороки, насыщая Тьму.

— Что, Иваныч, задумался? То-то же, так что вали отсюда, пока цел. А лучше совсем уезжай прочь из города. Новая власть пришла, — вампир расхохотался весело и звонко. Девушка же лишь скривила губы в подобии улыбки.

— Задумался… Над тем, что скажешь перед Инквизицией. Как за детей умерших ответишь? Не отмоешься же от людской крови.

— А оно мне и ни к чему, я в ней купаться буду, — продолжал похваляться бывший семинарист. — Может и ты к веселью присоединишься? Приходи в субботу ночью на охоту, гостем будешь!

— Никита где? –буркнул Иваныч.

— Почем мне знать? — Данил с интересом взглянул на Светлого, — Все, утомил ты меня. Я тебе по доброте душевной совет дал, дальше — пеняй на себя.

— Была б у тебя еще душа, -вздохнул Иваныч и молча покинул вампирское гнездо.

В комнату тенью проскользнул Тощий. Потирая руки, он подобострастно улыбался.

— А ну поди сюда –подозвал его Данька. Как только упырь приблизился, ухватил его за шарф, как за удавку и, подняв над полом, затряс, будто тряпичную куклу. — Я тебе сколько раз говорил тварь, чтоб детей не трогал! Я предупреждал, чтоб без самодеятельности! Ты что же скот не слушаешь!

Тощий дергал руками и ногами, похожий на пойманного кузнечика. Голова его запрокинулась и взгляд безумно метался по комнате, надеясь найти защиту.

— Отпусти Дань, — послышался голос Дарьи, -что тебе дети, люди новых нарожают. А сколько их мрет? Кто от хвори, кто по случайности. Много ли беды от нас?

Данька отшвырнул Тощего прочь и обернулся к девушке, в глазах его горела ярость.

— Вот, значит, как? Еще нарожают?! Сама-то ты кому жизнь дала, чтоб такие речи вести?

— Мне оно ни к чему, -дернула плечиком в светлой блузе упырица, — А если ты идейный такой, так я напомню, что ты этими же людишками питаешься.

-Но не детьми! –рявкнул Данил в миг оказавшись подле Дарьи, -слышишь меня? Запрещаю!

— Слышу, не ори, — девушка встала, томно потянулась и не оглядываясь вышла. Данька обернулся к Тощему, но того уже след простыл. Рухнув на тахту, Данька опустил голову на руки и постарался прогнать видения маленького тела в темном зеве могилы и рыдающую мать, которую они с отцом еле увели с кладбища.

С Никитой разговора не вышло. Хозяин местной питейной — трясущийся от страха мужичок — поведал, что дескать тот за реку подался, сказал в Станице переждет.

Федор постарался. Вечером в здании городской библиотеке собрались почти все светлые жители города. Старушка –божий одуванчик, сотрудник НКВД, машинист, секретарша, библиотекарь, хмурая женщина из ссыльных, двое комсомольцев и архитектор из Германии. Иваныч разглядывал их и думал, что привело этих Иных в Соцгород, как они переживают вампирскую охоту. В слух же он сказал:

— Федор уже описал вам, как обстоит дела. Теперь мне нужно знать: кто с нами?

— А что собственно вы задумали? –поинтересовался смотритель библиотеки — худощавый, интеллигентный мужчина.

— Пока не наступило полнолуние, нам необходимо уничтожить заводил, а точнее — Данила Мальцева и его спутников. –Арсений обвел собравшихся взглядом, — Ну что, поможете?

— Простите, — залепетала пухленькая девушка, наверное, ровесница той, чьё тело утром осматривал Шальц — Но я толком и колдовать не умею, разве что вероятность могу посмотреть…– она зарделась и потупила взор.

— Это очень нам поможет, -Иваныч ободряюще улыбнулся девчонке.

— Я тоже пас, -сотрудник НКВд хмуро смотрел на Арсения, — Дозора нет. Нужно обращаться в область за подмогой, или вы хотите всех тут положить?

— Я не хочу ждать, пока бюрократическая машина пережуёт еще несколько десятков жизней, а хочу спасти как можно больше — отозвался Шальц. –Но вы в праве поступать иначе.

— А я с вами –неожиданно сказал библиотекарь, — Конечно военных действия я не вел довольно давно, но ожидание смерти -хуже самой смерти.

-И я с вами, — машинист шагнул вперёд. В его ладонях заиграл сгусток огня, — Покажем кровососам путь к свету!

Не осталась в стороне и старушка, а также архитектор и комсомольцы.

В итоге четверо светлых ушли, а остальные сели продумывать план.

До полнолуния оставалась неделя, но луна уже сейчас располнела и желтым блином прилипла к небосводу. Данил шел в окружении свиты, предвкушая веселье. Тут, в степи за городом, решили поохотится как в старь. Для этого случая Тощий поймал пяток людей, которые должны послужить добычей. Темные горбы Шанхая остались далеко позади. Данька вдохнул ночной воздух и почуял ту самую степь, переполненную как прежде соками живых трав.

— Гони! -звонко и азартно крикнул он.

Перепуганные люди, вырвавшиеся из лап вампирского морока, обезумев от ужаса кинулись прочь, скрываясь среди высоких трав и холмов.

Данька хмыкнул, оглядев своих подданных — дрожащих от нетерпения, теряющих человеческий облик в предвкушении охоты. Дождавшись пока стук сердец жертв станет едва различимым, он подал знак, и ночные твари с визгом и улюлюканьем ринулись в погоню.

— Нам нужен Данил, или хотя бы его спутница. Все запомнили их ауры? А вы двое –он обернулся к комсомольцам, Должны вывести жертв в безопасное место. После встречаемся в библиотеке.

Небольшое войско Иваныча закивало.

— А если кто другой попадется? –уточнил машинист.

— Убей — хмуро сказал Арсений и исчез в сумраке.

По серой степи скользили тени. Шальц вглядывался, но не видел Данила. «Должно быть, остался на месте» -решил он и подняв тень нырнул на второй слой, под свет трех лун.

Первым Дарью заметил архитектор. Зачерпывая силу в сумраке, он швырнул в вампиршу пригоршню искр, похожих на раскалённые угли –над степью прозвучали чужие наполненные силой слова — Кохлен Фуер. Девица Балагина завертелась на месте пытаясь скинуть с себя прожигающие кожу искры света. Не успел Немец обрадоваться, как сзади на него кто-то налетел. Над ухом клацнуло, и упырь мертвой хваткой вцепился, ломая ему ребра. Светлый закричал и его крик слился с визгом упырицы. Тут в спину вампира, держащему иностранного гостя, прилетел огнешар. Тварь взревела и выпустив добычу обернулась к обидчику. Машинист проткнул кровососа белым мечом.

Тем временем появилось еще пятеро темных, преследующих библиотекаря. Добежав до того места где упала Дарья, интеллигент развернулся к преследователям, озорно и звонко свистнув. Травы пригнулись, резкий поток ветра подхватил волков и швырнул их прочь, приложив о землю. Не один из оборотней не поднялся.

Из сумерек вынырнули трое упырей. Машинист — метнул в одного копье света, но промахнулся. Вдруг как из-под земли выросла старушка. В белом платочке и светлом платье похожая на лунный блик.

— Ладушки, ладушки, где были у бабушки, — запела-запричитала она, разводя руки в стороны, словно желая обнять Темных, как непослушных внуков. Упыри на мгновение замерли, а затем кинулись на старушку.

— В сумрак –захрипел архитектор, но волшебница и не думала прятаться, вместо этого она хлопнула в ладоши. Ухнуло так, что иные схватились за уши.

Вампиры не исчезли, но при попытке двинуться вперед, начали крошится, словно песочные и через несколько мгновений рассыпались в прах. Правда и старушка осела в траву израсходовав силы.

Из темноты выныривали новые создания ночи.

Иваныч подкрался к Даньке, но вампир был не прост: стоило Арсению приблизится, как тот появился рядом с ним в сумраке. Искаженная рожа с пастью, полной острых зубов. Тощие конечности с перепончатыми крыльями, как у белки-летяги.

— Думал поймать? -просипела тварь кидаясь в бой.

Иваныч увернулся от клацающих зубов и собрав силы, направил на Даньку Серый молебен. Вампир заорал, кожа его начала покрываться язвами, но сил хватило чтобы бросится на мага. Арсений принял удар на щит. Данька смял защиту и вцепился зубами магу в руку. Арсений вскрикнул, крик, достиг серого неба. Оттуда спикировала гигантская птица, крючковатый клюв врезался упырю в спину и тот разжал зубы, стараясь увернуться от нападающего. Оперение птицы сияло серебром, острые когти метили вырвать сердце. Данька пискнул как нашкодивший кот и поймав свою тень нырнул еще глубже.

— Уйдет же уйдет — воскликнул Шальц, но ни он, ни Федор не могли проследовать за вампиром на третьем слое.

Израненный и помятый, Данька вывалился из сумрака в Шанхае. Ночь, как патока, обволакивала трущобы. Сквозь мутные тучи едва пробивался лунный свет. Улицы казались в проеденными червями ходами.

Шатаясь и шипя от боли, вампир оглядывался, надеясь увидеть живое существо. Ему сейчас было все равно кого выпить, лишь бы подлечиться. В итоге он поймал собаку и осушил ее, не обращая внимания на гадкий привкус.

Данька хромая и костеря то отребья, которое собрал под знамена тьмы, ковылял к бараку.

Здесь пахло кровью. Робкое пламя горящих свечей дрожало на фитилях, отбрасывая на стены причудливые тени. Посередине комнаты на тахте восседал Тощий.

Исчез гадкий шарф, а с ним исчезли подхалимские повадки и затюканный вид.

Перед семинаристом сидел вожак, а рядом устроилась Дарья.

— Пшел прочь, -бросил он Тощему направляясь к тахте, но тот и не подумал вскочить, вместо этого он лениво двинул пальцами и из темных углов выскользнули упыри, встав на пути Даньки.

— Я сказал пошли прочь –процедил Данил, понимая, что пока он дрался со светлым, произошел переворот. Плохо было то, что, будучи помятым и обессиленным он не сможет дать отпор этой швали.

— Что он сказал? –сделал удивленное лицо Тощий, -Нет он же правду что-то сказал? Ай-яй, я не расслышал.

Данька скрипнул зубами, а прихвостни захихикали.

-Ты Данила, норов смири, да проваливай куда подальше, -кривозубо ощерился Тощий, — твои выдумки нам сегодня стоили нескольких братьев. Но мы без трофея не остались, — он сунул руку за периллу и поднял за волосы чью-то голову, мол видал.

— А я по-вашему отдыхал? –рявкнул Данька оглядывая присутствующих, -ТЫ на меня посмотри Тощий, на отдыхе я раны получил? Да я, скоты, самых сильных магов на себя взял!

— Ну взял и молодец — пожал плечами новый король, — А теперь скатертью дорога. Не беспокойся, твои вещички мы уже собрали. Эй Малой, а ну подь сюда.

Из смежной комнатки, таща чемодан, вышел мальчонка с родимым пятном на щеке. У Даньки перехватило горло.

— Узнал смотрю Малого? — умилился Тощий, — А ну, мелкий, покаж дяде зубки!

Мальчик затравлено оглянулся и зашипел на Данила, демонстрируя весь набор вампирских клыков.

— Ах ты ж тварь –прошептал Данил, но так, что его услышал каждый в комнате, — Я тебя в прах развею, по кусочку резать буду, да ты …

— Уже боюсь-вскинул руки Тощий, — а теперь все, хватит, -он махнул рукой и молодняк вытеснил Даньку прочь из дома, захлопнув за ним дверь. Где-то там, остался мальчуган, ставший игрушкой Тощего.

Иваныч с Федором вернулись последними. Библиотека больше напоминала лазарет. На столе лежал архитектор, вокруг которого суетилась старушка и комсомолка. Библиотекарь — сидел возле окна с перевязанной головой и заплывшим глазом. Он то и дело тянулся к стакану с чаем, но руки его дрожали, не слушались. Иваныч баюкая покалеченную руку, осмотрелся.

— А где, — начал было он, но замолчал на полуслове увидев, как на него взглянул библиотекарь.

— Имя –хрипло спросил Арсений.

— Кто их знает — книжник пожал плечами и тут же поморщился, — Парнишка вызвался прикрыть, что бы мы иностранного коллегу вытащили.

— Точно не выжил? –подал голос Федор.

Хранитель книг покачал головой.

У Арсения заныло сердце, прав был НКВДэшник, не стоило соваться в улей темных, самим пытаться прекратить разгул.

— Жертв охоты спасли? Он устало опустился на скамью у стены, ожидая очередь на лечение.

— Всех –коротко откликнулись комсомольцы.

— Спасибо и простите меня –тихо произнес он, не глядя на Светлых Иных.

— Неча, прощенье просить, — рассердилась старушка, — Возьми себя в руки да покумекай, как нам тепереча остальных из города выжить.

— Сегодня вот один погиб, а в другой раз сколько положим? –тускло отозвался Арсений. А они Упырей новых наделают.

— Так из кого наделают то! Из людей, из невинных! Думай давай и не ной, — приструнила его бабка и вздохнув присела на стул рядом со столом где в беспамятстве лежал немец.

-У меня идей нет — честно признался Иваныч и замолчал.

В этот момент в дверь постучали. Светлые переглянулись, и Федор накинул сферу невнимания на собравшихся, а библиотекарь отправился открывать. Оттеснив Семена в сторону в зал вошла Гугниха. Прищурившись она зыркнула по сторонам и хмыкнула.

-Вылезайте Светлые, от меня вам не укрыться. Разговор к Иванычу имеется, -она повернулась, и Арсений встал ей навстречу. — Слушай Сеня, клянусь тьмой, что все колдуны ведьмы и прочие темные, не чем не помогут низшим.

— И что я тебе должен буду? –буркнул Иваныч.

— Самую малость, выполнишь просьбу, а какую пока не скажу, идет?

— Ни разу ты Гугниха меня не подводила, а коли посередь ночи с того берега пришла, значит и тебе этот разгул не по вкусу, — Иваныч вздохнул, — согласен на твои условия.

— Клянусь, — прошамкала ведьма, на ее руке закружился шар тьмы и исчез, оставив дымный след.

— Клянусь –отозвался Арсений и свет ответил лепестком яркого огня.

— Вот и славно, ждите Светлые мои, скоро колесики то закрутятся –пообещала Гугниха и скрипнув дверью исчезла в ночи.

-И что это значит? –удивленно спросил Федор.

— Значит фрау ведьма, знает больше чем говорит, -подал голос, пришедший в себя архитектор.

.

Данька говорил и сам не верил, что сделал это:

— Я вам помогу, подскажу как незаметно в дом войти и где гнездо у новичков покажу. Сам свами пойду, чтоб этой твари голову оторвать, только обещайте, Дарью не трогать и еще мальчонка там есть, лет пяти. — Данька ткнул себя пальцем в щеку –у него тут пятно родимое, приметное. Его не троньте. –он искал поддержки, но спонтанно собравшийся Ночной дозор молчал.

— Эх зря я пришёл, -в сердцах воскликнул Данька, — так вот нате, вяжите!

— Не хорохорься Данил — Иваныч потер рукой глаза, -вижу, что сам, и верю, что это не ловушка. Да только пойми, нет у нас таких сил, чтобы весь ваш выводок убрать, да еще и оборотней приструнить.

Данька закусил губу и отвернулся. Он и сам не знал, как очутился у дверей библиотеки, почему пришел и на что надеялся сдаваясь.

— Подмогу мы ждать будем, и уж извини, тебя отсюда не выпустим.

— И ладно –согласился вампир, только про мальца помните, вытащите его оттуда.

Иваныч кивнул, а затем они с Фёдором отвели семинариста в подвал где и заперли, зачаровав предварительно комнату.

На всякий случай решено было не расходится и дождаться утра.

Едва солнце окрасило горизонт пурпуром как в дверь снова заколотили. Семен Маркович перестав удивляться отпер дверь впустив пришедших: светлого из НКВд, статную женщину со смутно знакомым лицом и еще пятерых иных, один из которых быль столь невзрачен, что Иваныч по началу и внимания на него не обратил.

— Доброе утро, Арсений –мелодично произнесла женщина поправляю уложенные по моде волосы. — Давно не виделись.

— Нина –ахнул Иванович, наконец разглядев в темной колдунье, учительницу, прибывшую в станицу после революции, потерявшую здесь сына и приобретшую Иную натуру.

— Ноябрина, — поправила его темная, глава Дневного Дозора Соц города.

Федор присвистнул и вопросительно взглянул на Иваныча. Тот пожал плечами дескать впервые слышу.

— Нечему удивляться, -она достала из ридикюля свиток и протянула его Арсению, — А это если не ошибаюсь ваше назначение.

Иваныч нахмурился, сломал сургучную печать и пробежав глазами по тексту, снова взглянул на колдунью.

— И так, я права? –поинтересовалась она, -Тогда за дело коллега! В областной Дозор поступила жалоба на разгул низших Темных, и мы здесь чтобы нейтрализовать угрозу.

— Докладывайте, -невзрачный Иной шагнул вперед и Арсений, взглянув сумеречным зрением увидел серую ауру.

— Около полусотни погибших и неустановленное число новообращенных, — отчитался он.

— Кто зачинщик? — инквизитор делал пометки в блокноте.

Иваныч открыл было рот, чтобы назвать имя Данила, как вдруг голову и он услышал тихий шепот Гугнихи: «Про Даньку молчи, вали все на Тощего, квиты будем»

— С вами все в порядке? –уточнил Инквизитор, вглядываясь в побледневшее лицо Иваныча.

— Ночь лихая выдалась, -пробормотал он и продолжил — Гастролёр по кличке Тощий.

— Понятно — кивнул серорясочник. — Значит сегодня нам необходимо вычистить город, это всем ясно?

Иные закивали. Ноябрина мило улыбнулась и обратилась к Иванычу:

— Арсений, мне кажется у вас гостит мой старый знакомый, Данил Мальцев? Позовите его, думаю он может нам помочь.

Иваныч только вздохнул. Через пять минут Данька поправляя пятерней рыжие лохмы стоял перед Инквизитором и обличал тех, кого называл своей армией.

Облава шла без осечек. Прибывшее иные, темные и светлые все второго- третьего уровня, увешанные артефактами, выжигали гнезда дотла. Инквизитор упокоевал, использую хитрый, незнакомый Иванычу знак и добивая оставшихся Серым молебном.

Арсений и его свежеиспеченный дозор шли второй волной проверяя не упустили ли кого. В ушах появился шум, словно кто-то настраивал радио

— В бараке пусто, зачинщики нет, продолжаем.

Новоявленный глава Ночного дорога поморщился, голос у инквизитора оказался серый и невзрачный, как и он сам. Но куда подались Тощий и Дарья?

Арсений остановился и задумчиво взглянул в высь. Данька просил, чтоб Дарью и мальчугана не трогали, а как их защитить, если приезжие первыми их обнаружат?

« Но ведь пока не нашли, подсказал внутренний голос. Верно согласился Иваныч, а где их искать, какие места они знают? Ответ пришел сам собой — Рюмочная.

С вампиром они столкнулись у самого входа. Данька зло зыркнул на оппонента, словно тот собирался помешать ему и нырнул в темный зев помещения. Иваныч шагнул следом.

В темном помещении пахло кровью.

Хозяин с распоротой глоткой, валялся у самого порога. Тощий И Дарья стояли в самом темном углу, выпущенные когти вампира упирались с горло девушки.

— Не подходи! -зло и испуганно взвизгнул Тощий крепче вцепляясь в Дарью, — Оторву голову, как курице!

Данька молча сделал шагнул вперед.

— Не слышал? Пшел прочь!

— Малой где, -неожиданно спросил Данька.

— Кто? — растерялся Тощий, затравлено глядя на семинариста.

— Пацан с пятном, которого ты обратил.

— Я? –удивился Тощий и словно опомнившись закивал, — Да я. Почем мне знать, поди пожгли его.

Данил зарычал высоким и вибрирующим звуком. Иваныч склонившийся в этот момент над телом потер щеку, от дребезжания заныли зубы.

— Выведи нас, -облизнув сухие серые губы, потребовал Тощий. Тебя не трогают, так и ты меня не тронь, а не то. –он демонстративно осклабился и зашипел.

Иваныч смотрел на вампиров и чувствовал несуразицу. Вот Тощий, хочет спасти свою шкуру, это ясно. Данка хочет вернуть девушку и мальцы, тоже ясно, но Дарья. На благородном бледном лице не отразился испуг или уныние. Упырица замерла, ожидая исхода.

Данька не стал размениваться на слова, он исчез, а мгновение спустя появился за спиной Тощего и одним рывком оторвал упырю голову, а затем зло стукнул ею о стол.

— Хватит Данил, –Дарья тронула его за локоть и Иваныч вновь подивился её спокойствию.

— Малец где? –глухо спросил Данька, все еще глядя на труп бывшего соратника.

— Сдался он тебе, думай, как выбраться, — она уставилась на Иваныча –А что это ты светлый на нас не кидаешься?

— Дарья мы сейчас на одной стороне — Данька отбросил от тела оторванную голову. — Я теперь дозорный, тебя в обиду не дам.

— Дозорный? –Дарья выплюнула это слово, как гнилую ягоду, -Не ты ли утверждал, что ничего гаже нет чем своих предавать!

— Не я это начал, он — Данька ткнул носом сапога в распростертое на полу тело.

Дарья поджала губы и потянула его к выходу. На улице, из опрокинутой кадушки вынырнул мальчишка с меткой на щеке и кинулся в ноги к Дарье.

— Не уходи хозяйка, не бросай –заныл он.

Иваныч растерялся, Данька остолбенел, а Дарья, закусив губу попыталась пинком прогнать ребенка.

— Так это ты, -зачаровано произнес Данька, глядя на возлюбленную, -Ты его обратила.

— Тощий заставил — тут же нашла оправдание девушка, но Данька уже ее не слушал.

— Тощий своей тени боялся, а тебя и подавно, это ты подбила его пойти против меня, и ребенка ты. За что?

Иванычу захотелось отвернуться, он прямо чувствовал какую муку испытывает сейчас Данька и ему становилось жаль глупого парня.

— Дань я — начала было упырица, но Данька прервал ее жестом — Я понимаю, тихо ответил он, ты устала.

— Устала! — лицо ее исказилось от ненависти. — да, устала прибирать за тобой, помогать в глупых авантюрах, ждать и прятаться. Создать свой вампирский рай задумал? Дурак! –выкрикнула она.

Данька смотрел на нее больными глазами и словно видя впервые.

— Я доверчивый дурак –кивнул Данька и обнял упырицу, и исчез с ней в сумраке.

Малец заметался, потеряв хозяйку. Арсений шагнул было к ребенку, но мальчишка отскочил от него

В этот момент по малышу ударил фаербол. Нежить зашлась в высоком крике, и покатилась по земле, суча руками в попытке сбить пламя.

— Нет, нет! — взревел Данька, вынырнувший из сумрака в одиночестве. Иваныч едва успел ухватить вампира поперек тела, и оба они рухнули в придорожную пыль.

— Пусти, пусти гад –кричал Данька, захлебываясь в слезах. — Ты же светлый, пусти.

Иваныч молчал, у него не было сил успокаивать вампира, хватало и того что он держал его и радовался, что тот еще не оправился от ночной встряски.

Когда крик стих и пламя поглотило земля. Арсений разжал руки выпуская трясущегося вампира.

Данька не дошел, дополз до обугленных останков и сев подле них, молча принялся сгребать пепел, смешанный с землей в подол рубахи.

Иваныч с трудом поднявшись подошел к вампиру.

— Дань, -он легонько тронул его за плечо, но вампир дернулся словно от удара. — Дань, послушай меня.

-Нет это ты послушай –прошептал он, глядя на Арсения, — если однажды я смогу помочь тебе отправится на тот свет, верь, я помогу. Гори в огне ты и твоя правда! — словно устав от слов, Данька медленно поднялся и по-стариковски ссутулившись, побрел вдоль по улице.

Иваныч шел среди трущоб, размышляя сколько же впереди работы, прежде чем Соцгород из гадюшника станет Светлой точкой на земном шаре.