Жил-был Пахом...

Одна из самых громких дуэлей России – о ней говорилось непростительно мало и всегда вскользь. Размах и страсти – этот инцидент ждет своего Шекспира; удивительно, что ни один писатель или поэт не создал драмы, трагедии (или хотя бы фэнтези) на основе дуэли Чернова и Новосильцева.

Что ж, приступим. Жил-был Пахом…

В данном происшествии много неясностей – вплоть до имени героини; серьезные биографы как-то не удосужились расследовать историю поединка подетально, чаще всего она служит фоном к другим событиям, в первую очередь к восстанию декабристов, предтечей которого дуэль была, предтечей и толчком к нему, - настолько высоко тогда поднялся градус общественного возмущения. Есть документы, опубликованные Бартеневым в сборнике «Девятнадцатый век», есть генеалогические изыскания, есть воспоминания современников. Итак, жил-был Пахом…

Ну да, так его звали. Совсем недворянское, неблагозвучное имя. К какому сословию он принадлежал до 1804 года, когда высочайшим указом пожалована была ему грамота на потомственное дворянство, неясно. На сей волнительный момент Пахом Кондратьевич числился коллежским советником – чин VI класса, по «Табелю о рангах» соответствующий чину армейского полковника. Ну, так он в армии и оттрубил – аж с 1776 года… Дворянские дети, приписываемые к части в возрасте недорослей, имели существенные преимущества перед другими сословиями, но до указа Павла I, ограничивающего практику производства в офицеры нижних чинов, никаких препятствий к тому, чтобы недворянину заработать офицерский шарф, не имелось.

Получить же дворянство – личное и потомственное - со времен Петра I можно было за выслугу лет и за чины на действительной службе, хотя каждый последующий правитель начинал с того, что повышал планку. В 1804 году право на дворянство давалось чином коллежского асессора, то бишь майора, а прыгнуть в майоры (в восьмой класс) человеку незнатного происхождения можно было, только имея общую выслугу в двенадцать лет. Пахом путь от капрала до майора прошел за восемнадцать и право на дворянство имел давным-давно.

Отцом его, возможно, был однодворец из боярских детей, однако жалованная грамота не подтверждает былого дворянства, коего во времена Петра I однодворцы бежали как черт от ладана; в документе оговаривается, что два Черновых, Пахом и Иван (вероятно, брат) «к службе всегда выказывали усердие и ревность, но на дворянское достоинство, приобретенное чинами и службами, ни диплома, ни герба не имеют», по причине чего им и жалуются.

«В честь и достоинство постановить и пожаловать им и им потомствам по нисходящей линии в вечные времена, и всем подданным-и-неподданным их за дворян признавать и почитать».

Но вероятней другая версия: был Пахом из солдатских детей, коих с малолетства отправляли в военную школу, а по окончания обучения - в воинскую часть. Таким образом, предками его могли быть и представители даточного сословия, в том числе крепостные крестьяне. Рекруты и дети их, случившиеся во время службы, от крепостной зависимости освобождались.

Службу начал Пахом капралом в Измайловском полку и дослужился, как указывалось выше, до майора. Попутно участвовал в текущих военных конфликтах, в частности, русско-шведской войне. В 1798 году ветер сменился, и Пахома настиг указ Павла I, по которому увольнял он из армии «всех офицеров недворянского происхождения», одновременно запретив производство «в офицеры унтер-офицеров не из дворян». С другой стороны, взбалмошный царь-батюшка пожизненную солдатскую каторгу сократил до 25 лет с последующим назначением пенсии. Вот и думай… Социальные лифты перекрыл, но положение солдатушек несколько облегчил.

Пахом также получил отставку, сразу или чуть погодя, неясно, но в 1800 году с чином коллежского асессора он попадает в штат московской полиции. Угодил он туда не случайно, а по протекции влиятельного родственника, протеже самого императора… Дело в том, что в 1798 году московским обер-полицмейстером стал небезызвестный Ф.Ф. Эртель, с некоторых пор родственник, а точнее, свояк Пахома Кондратьевича.

Г.Е. Радыгин, батюшка супруги Пахома, Аграфены Григорьевны, также был из крестьян; зарекрутированный в шестнадцатилетнем возрасте, он дослужился до надворного советника (сиречь подполковника) и дворянство получил, как и его зять Чернов, за чины и верную службу. С Пахомом были они ровня, а вот выходец из обедневших, но дворян прусского города Лабиау, Федор Эртель положил глаз на дочку Радыгина, вероятно, после обретения папенькой красавицы вожделенного дворянства. К тому же был будущий глава полиции беден, как церковная мышь, и одноглаз – по причине ранения: шведская война оставила на его лице серьезный след. Счастливый случай свел его с великим князем Павлом Петровичем, он сумел понравиться, но ранение выбросило его из армии, а материальное положение ухудшалось, да еще и в отставку пришлось выйти из-за ранения, и дочь надворного советника Радыгина для нищего пруссака казалась неплохой партией. Кто ж знал, что он так поднимется!

Карьера его пошла в гору, когда к власти пришел император Павел Петрович. Расторопный, смышленый малый, за два года из майора он чудесным образом превратился в генерал-майора и был назначен московским обер-полицмейстером. А как же!

Перетащил к себе свояка. По воспоминаниям Вигеля, «пруссак Эртель, которого сама природа сделала начальником полиции, … был весь составлен из капральской точности и полицейских хитростей… Эртель был человек живой, весёлый, деятельный. В нём была врождённая страсть настигать и хватать разбойников и плутов, столь же сильная, как в кошке ловить крыс и мышей».

После убийства Павла с должности крысолов слетел, затаился, но востребован оказался и новой властью, а посему назначен был уже Санкт-Петербургским обер-полицмейстером. Вскоре в Петербург переехал и Пахом Чернов… Чудес не бывает.

Да, было это время генералов не только юных, но и незнатных. К примеру, в Военной галерее Зимнего дворца висит портрет солдатского сына генерал-майора Ф.А. Лукова, убитого под Дрезденом, висит среди изображений фельдмаршалов и князей. Еще один генерал - А.Е. Махотин происходил из крестьян; впоследствии он служил полицмейстером в Нижнем Новгороде. Однако вернейшим способом сделать карьеру и тогда, и позже, являлось наличие влиятельных родственников. Ну как не порадеть родному человечку...

Восемнадцать лет поднимался Пахом Чернов от капрала до майора, а путь от коллежского асессора до коллежского советника, то есть полковника, прошел за полтора года. Оформил потихоньку дворянство… и стал солдатский сын барином. В Отечественную войну вновь понадобился Пахом отчизне. Воевал. Карьеру закончил-генерал-майором. Вот тебе и Пахом.

Родство его с Эртелем подтверждается еще одним косвенным свидетельством. По окончании войны оба они были прикомандированы к I армии под начало барона Сакена, который в дальнейшем сыграл в этой истории свою роль. Служил у него Чернов полевым генерал-аудитором, получалось, со свояком работали они в паре: в той же I армии Эртель числился генерал-полицмейстером и выполнял военно-полицейские функции, тогда как задачей полевого генерал-аудитора являлось военно-судебное управление.

Одноглазый Эртель еще долго наводил шороху по стране; его летучий отряд то тут, то там разгонял, подавлял, блюл; в отставку он выйти не успел по причине крайней востребованности государями и ушел в мир иной, пребывая на своем посту в чине генерала от инфантерии. А что бы он имел в своей Пруссии?

Однако речь не о нем. Как мы помним, жил-был генерал Чернов.