Жизнь

Запах мандаринок и снег за окном.

Мы с мамой идем за новыми новогодними ёлочными игрушками в Гостиный Двор. Я закутан по уши, шапка, шарф, шубка, теплые штаны, валенки с галошами... Двигаюсь с трудом, но маме виднее. Переулок Джамбула быстро кончается, поворачиваем направо по набережной Фонтанки. А потом налево, на цепной мостик, который почему-то считается мостом Ломоносова. Там, где цепи спускаются достаточно низко, надо обязательно коснуться рукой каждого звена. Это хорошая примета. Не голой рукой, само собой, в теплой варежке. Иначе рука намертво прилипнет к холодному металлу цепи.

Идем дальше. За площадью Ломоносова два узких проезда, таких узких, что с мамой приходится идти цепочкой, хотя она и продолжает крепко держать мою руку. Дальше проще. Доходим до конца, и Садовая улица, а направо Гостиный Двор с новогодними игрушками.

Покупаем немного, несколько штук, но для меня это важно. Они новые, и мама купила их для меня! А на ёлку у нас уже большая коробка на антресолях, эти просто заменят разбившиеся в прошлом году.

Идем обратно по улице Ломоносова. Я прижимаю к груди пакет с хрупкими игрушками. Взрослые такие неуклюжие! Того и гляди толкнут малыша и разобьют игрушку, а то и две. Страшно!

А дома опять запах мандаринок. Отец в форме полковника академии космических войск Можайского (и с петлицами ВВС, про космос - это секрет! Тс-с!) приходит домой и переодевается в гражданское. Ëлка-палка уже установлена в углу. А на ней самодельные гирлянда и пятивольтовые лампочки, вручную покрашенные гуашью и лаком для ногтей. Гуашь нужна для синих и зеленых, такого лака для ногтей в СССР нет. Мы с отцом их еще вчера прозванивали, чтобы заменить перегоревшие. Наряжаем ёлку. По телевизору идет “Карнавальная Ночь”.

Быстрая перемотка. Со школой все. Я с одноклассниками на берегу Невы ждем развода мостов. Благоразумно, на нашем берегу. А потом, я иду по пустому, но уже освещенному белой ночью пустынному городу, домой через весь город. Пользуясь исключительно своей интуицией. И, что характерно, дохожу. К утру.

Быстрая перемотка. Университет. Петергоф. Общежитие. Я поднимаю на руках по лестнице на 13-ый этаж девушку, которая станет моей женой. Народ шушукается, но не мешает.

Быстрая перемотка. У нас двое детей. Жена с детьми в деревне, где на первые программистские заработки мы купили дом.

Поэтому просыпаюсь у родителей.

По телевизору Лебединое Озеро. Вскоре узнаю, что у меня украли мою страну.

А вот хрен вам! Рим падет, когда умрет последний римлянин. А я жив!

Быстрая перемотка. Опять снег. Рождество. Кафе книжного магазина. Пишу книжку на ноутбуке, а в фоне звучат Christmas carols. Аромат кофе с корицей. Негромкие разговоры на английском в фоне. Березки за окном на фоне озерца. Большая кружка латте с разогретым English muffin с ветчиной и яйцом. И открытый ноутбук с халявным Интернетом. Пишу... Рядом дочь исследует как попасть в хороший университет.

В машине тепло, мотор уютно урчит, неся меня домой по слегка заснеженным дорогам. Посреди полосы сидит медведь. Да, это у нас случается. Гудеть бесполезно, просто объезжаю по встречке.

В доме тепло и уютно. В углу стоит канадская пушистая ёлка, украшенная игрушками, гирляндами и китайскими лампочками по самое нехочу. Окно и край крыши гаража тоже украшен лампочками, а над дверью через стекло машет всем снаружи рукой светящийся и мигающий Santa Claus.

Внутри стены украшены пейзажами Петербурга, а над входом висит картина Три Богатыря.

Дети счастливы, а кошки залезают в коробки с подарками, только хвосты торчат. Ну, и на ёлку, как без этого, но мы её хорошо закрепили. По телевизору идет “It’s a Wonderful Life”

А снаружи, на перилах деки сидит с книжкой кот Матроскин, он же Катуль Мадан.

Два месяца передаю проект в Тель-Авив. Гуляю по набережной. Дохожу до старого города, который в античности назывался Жоппа. Именно оттуда отправлялся в Египет мой персонаж из Сентябрьских Ид Нил Нигил. Современная техника позволила построить гавань, куда могут заходить небольшие корабли - катера и яхты, а раньше тут были только рифы и камни. Ну, и место, где была прикована Андромеда в качестве жертвы морскому чудовищу.

Местный рынок. Много вариаций ароматной тахинной халвы на развес.

Посещаю Иерусалим. Запах курений, толпы паломников.

Гефсиманские сады с совершенно несьедобными зелеными оливками. Замурованный царский вход в город.

Хайфа. Бахайский храм покрывающий склон горы лужайками и цветами.

Акра. Подземные ходы крестоносцев.

Древняя Цезария, от которой осталась только гавань.

И вот опять строевые кедры на заднем дворе, вечнозеленый штат. Дом, милый дом. Релакс. Привычный спортклуб с бассейном. Горно-лесные трейлы, иногда, увы, как вы уже поняли, с медведями.

Весной расцветают деревья... некоторые считают, что это и есть знаменитая сакура.

А невдалеке есть ледяные пещеры и напротив них холм, на котором кажется, что прячется избушка Бабы Яги:

Поездка за горы через перевал в Wenatchee. Сладкие тутовые ягоды посреди жуткого количества комаров. Десятикилометровый трейл вокруг озера.

Японский сад на склоне горы. Армянская фабрика рахат-лукума applets & cotlets (из яблок и абрикосов). Выветренные скалы Peshastin Pinnacles с тропами между ними и над ними.

Янтарный октябрьский эль и Jägerschnitzel mit Rotkohl, разумеется квашеной и тушеной, в уютном подвальчике Андреас Келлер Leavenworth’а.

Дом, милый дом.