Жрец или как стать богом? Том 1.

— Ох… Где я, чёрт возьми?

Голова раскалывается так, будто внутри черепа кто-то методично долбит перфоратором. Во рту привкус дешёвой сивухи, крови и чего-то ещё. Чего-то незнакомого. Горького, металлического. Странно…

Попытка открыть глаза заканчивается волной тошноты. Желудок скручивает спазм, и я еле сдерживаю рвотный позыв. Знакомое ощущение похмелья, только умноженное на десять. Будто вчера выпил весь алкоголь Одинцово. Хотя вчера я вроде не пил. Или всё же пил?

Лежу на чем-то твёрдом и холодном. Камни? Хотя нет. Нащупал что-то мокрое, липкое. Воняет так, что хочется заткнуть нос, но руки толком не слушаются. Невыносимое амбре смеси сортира и свалки. Букет ароматов переулка за любым российским вокзалом, только концентрированнее.

И... кто я?

Память услужливо подбрасывает обрывки. Офис в Одинцово, бизнес-центр «Западные ворота». Утро понедельника. У входа в здание столкнулся с каким-то бродягой. Вонял он похлеще, чем это место. Попросил на хлеб, но я отмахнулся.

«Твоя бедность — результат твоего выбора, приятель, а не невезения», — выдал я ему свою коронную фразу. Я уже несколько лет постоянно использую её на каждом тренинге по мотивации. Бродяга в ответ только усмехнулся как-то странно, криво. Да пофиг. Сам виноват наверняка.

Дальше всё как в тумане. Лифт, четвёртый этаж. В коридоре суматоха. Группа силовиков в масках, бронежилетах, с автоматами. На спинах крупными буквами «СК РФ». Следственный комитет, мать их. Сердце ухнуло в пятки.

Да за что, блин? Налоговые схемы? Откаты управляющей компании? Та партия «серых» ноутбуков из Китая?

Паника накрывает с головой. Не помня себя, разворачиваюсь и бегу к лестнице. Лифты они наверняка заблокировали, первым делом всегда блокируют. На площадке между третьим и вторым этажом девчонка-стажёрка. В руках бутылочка питьевого йогурта и банан. Она испуганно шарахается в сторону, роняет фрукт.

Дальше всё как в замедленной съемке. Нога скользит на банане, прямо как в плохом анекдоте. Мир переворачивается. Хруст. Темнота.

Последнее, что помню — лицо того бродяги. Стоит надо мной, ухмыляется. «Посмотрим, как ты сможешь себя показать, приятель. Ха-ха-ха».

Вот же сука.

Так, Веня, соберись. Даже если ты тогда умер, здесь и сейчас ты жив. Это главное.

Медленно, как после углублённого сеанса китайского массажа бамбуковыми палками, я попытался пошевелиться. Руки-ноги на месте. Хорошо. Но что-то не так. Тело слишком лёгкое… Где моя честная трудовая мозоль, то есть живот? Где боль в пояснице — верный спутник кабинетного самурая?

Превозмогая тошноту и головокружение, я приподнялся на локтях. Вокруг типичные задворки. Мусорные ящики, ободранные стены, лужи сомнительного происхождения. Стоп, ящики, а не баки! Странные, деревянные. И стены… кирпич, но не современный и советский. Словно дореволюционный, с клеймами.

Кто-то приближался. Инстинкт, выработанный в 90-е, заорал: «Ложись и не дёргайся!». Я затих и прислушался. Обрывки фраз. Явно говорят не на русском, но я понимаю каждое слово. Но как так?

— Эй, Гримми, глянь-ка! Тот жалкий полукровка ещё дёргается!

— Ну и пёс с ним, Рыжий. Мы уже всё ценное забрали всё равно. Даже его сапоги дырявые прихватили.

— Да, ты прав, пусть живёт. Хотя он первый, кто не отъехал от моей короночки. Ну и хрен с ним. Айда в «Дырявый котёл», пропьём навар.

Шаги удалились. Я выждал ещё минуту и попытался сесть. Мир закружился, замутило, но я все же сдержался. Пора осмотреться.

Одежда — какое-то вонючее рубище. Серое, заношенное, пахнет так, будто его последний раз стирали при царе Горохе. Сапог, действительно, нет. Зато есть кровь на затылке. Свежая, застывшая и смешанная с грязью в волосах.

Кто-то приложил меня чем-то тяжёлым по черепу.

Ладно, Вениамин Данилович, включай мозги. Ситуация такая: ты в непонятном месте, ты не ты, потому что, похоже, в чужом теле, деньги и всё ценное экспроприировали какие-то гопники. Не похоже ни на мафию, ни на методы следственного комитета.

Что же со мной случилось?

Инстинкт настоятельно велел валить отсюда, найти безопасное место, а там уже пытаться проанализировать.

Встал, пошатываясь, но всё же устоял на ногах. Ноги подкашивались, но держали. Надо выбираться на люди, оценить обстановку. Хотя бы пойму, где я нахожусь.

Выход из переулка вёл на улицу. Я осторожно выглянул и обомлел.

Это точно не Одинцово и не Москва. Питер? Чёрта с два, это даже не Амстердам и не Прага, вообще ни один город, который я знаю. Средневековые дома в три-четыре этажа, кривые улочки, но при этом на стенах светились какие-то шары вместо фонарей.

Это явно не электричество. Но что? Не магия же?!

По улице шли… существа. Да, иначе не скажешь. Здоровенные зеленокожие громилы — орки, наверное. Маленькие юркие типы с острыми ушами… гоблины? И люди. Обычные люди вперемешку с этим цирком.

— Эй, ублюдок! А ну-ка с дороги!

Я еле успел отскочить. Мимо прогрохотала повозка, запряжённая чем-то вроде помеси лошади и ящера. На козлах восседал толстый гоблин. Он обдал меня грязью с ног до головы и покатил дальше.

Знакомо. В 90-е точно так же «новые русские» на «мерседесах» обдавали грязью простых смертных на остановках. Только вместо машин какой-то сюр.

Я вытер грязь с лица и задумался. Итак, что мы имеем?

Меня что, перенесло в другой мир, ну либо я ловлю масштабные галлюцинации в Кащенко, и он оказался такой?

Походу, это чёртов фэнтезийный мир с орками, гоблинами и звероящерами. Наверняка где-то и эльфы с гномами притаились. Что обидно, я ведь даже не толкиенист, всегда относился равнодушно к этой фэнтезийной братии. А попал, похоже, двумя ногами в магию и фэнтези. Вот же…

Что дальше? Я, судя по рукам, не Вениамин Данилович, а кто-то другой, в чужом теле и с новой судьбой.

Ну, новое-то оно новое, но какое-то уже сразу битое и крашеное. На мне явно следы побоев, причём, похоже, регулярных, не разовых. То есть, я в теле какого-то местного додика-неудачника.

Судя по реакции окружающих, ещё и не самого уважаемого члена общества. Денег нет, связей нет, обувь стырили какие-то шлемазлы, на голове колтун со спёкшейся кровью. Определённо сегодня не мой день.

Но…

Мозги-то мои. Почти что сорок лет, начиная с кооперативов восьмидесятых, я в бизнесе.

Да, Абрамовичем я не был, и всякие Челси не покупал, но всё же не новичок.

Я торговал пылесосами и красивыми книжками, турецкими куртками, имел сеть точек видеопроката видеокассетами — само собой, с пиратской продукцией, брал товары под реализацию, создавал фирмы, на которые брал кредиты и несколько раз чуть не сел. Но всё-таки не сел же?

И ведь сколько раз на меня наезжали бандиты, но всегда ухитрялся разойтись краями.

Если бы я тогда в лифте хоть немного подумал, то понял бы, опергруппа из СК РФ пришла в гости вовсе не ко мне, а к моему соседу и его официально фруктовому бизнесу — неофициально он занимался легализацией мигрантов. В дверку они ломились его, а не мою. А побежал я просто потому, что засуетился, сработал бэкграунд из девяностых, когда в критической ситуации было принято бежать и прятаться, а не звонить адвокатам.

И если бы я не побежал на сиюминутной реакции, то сейчас бы тихо-мирно пил кофеёк из кофемашины за миллион и слушал бы секретаршу Розу с её бесконечными историями про непутёвых родственников. Роза — мой личный турецкий сериал с драматизмом и неожиданными сюжетными поворотами, за то и держу.

Но Розы больше нет, моего серого мерседеса с салоном из телячьей кожи тоже нет. Нет моей сети магазинов бытовой техники. Хотя, может, они и есть, но увы, теперь не у меня. У меня в наличии вид на мусорку и слегка неароматное средневековье с гоблинами.

Придётся выкручиваться с тем, что есть.

Неужели я не смогу развернуться в каком-то средневековом мире? Да тут наверняка такие лохи сидят, что можно озолотиться на элементарных схемах.

Сейчас, судя по расположению солнца, раннее утро, солнце легкомысленно светило над головой, придавая оптимизма.

В животе заурчало. Точно, тело-то молодое и голодное. Надо найти еду, информацию и крышу над головой, а дальше посмотрим. В конце-концов, несколько раз я начинал с нуля, например, после дефолта 98-го. И ничего, как-то выкарабкался.

Я побрёл вдоль узенькой улицы, стараясь держаться в тени. Наблюдал, запоминал, анализировал. Цены на вывесках в каких-то «медяках» и «статерах». Социальное расслоение, на первый взгляд, как в России 90-х. Богатые в каретах, бедные в лохмотьях.

Причем не фигурально, а прям натуральные лохмотья.

Стража в форме, похожей на городовых царской России, только с дубинками и мечами вместо шашек.

И повсюду храмы. Большие, маленькие, богатые, бедные. Разные. Судя по всему, с символами разных божеств.

На углу стена дома была исполосована граффити, пусть и не таким вычурным, как в моём привычном мире . Грубые буквы, красная краска: «Донка сдох — империя сдохла». Рядом кто-то нацарапал: «Рунисты — воры».

Донка? Империя? Что-то важное, судя по эмоциям авторов.

— Милостыню, добрый господин! Ради богов, милостыню!

Передо мной материализовался старик в лохмотьях. Человек, судя по виду. Протягивал в мою сторону большую щербатую кружку, тряс ей перед моим лицом и смотрел с надеждой.

Я машинально полез в карман. Пусто. Ну да, меня же обчистили.

— Извини, отец. Сам без гроша.

Старик прищурился на меня подслеповатыми глазами и расхохотался беззубым ртом:

— А, это ты, Фортун! Полукровка-неудачник! Опять нажрался и дал себя обобрать?

Фортун? Это мое новое имя? Ну, могло быть и хуже. В голове не было толковых воспоминаний про прошлое моего тела, но имя отозвалось. Фортун До'Урден, полукровка, уволенный ученик жреца. Не лучшая стартовая позиция.

— Ну я, а что? — осторожно ответил я.

Я хотел возразить, но понял — технически старик прав. Только пьян был не я, а моё тело. Впрочем, какая разница? Похмелье-то моё.

Неизвестно, не насолил ли Фортун безобидному старику? Но проверить стоит.

— Э, парень, — достаточно дружелюбно улыбнулся старик. — Говорил я тебе — нечего в «Дырявый котёл» соваться. Не кабак, а выгребная яма даже по меркам нашего района, там же одни отморозки.

Дед что-то знает, а информация — бесценная валюта.

— А что, есть места получше? — спросил я.

Старик снова рассмеялся и добродушно потрепал по плечу.

— Для таких, как ты или я? Разве что церковная ночлежка при храме Милосердия. Но туда только калек пускают. Попробуй поклянчить милостыню где-нибудь на углу, авось медяк кинут. Хотя с твоей-то рожей…

Он не договорил, но в целом его месседж был ясен. Не пойму, что у меня с лицом, и почему все так реагируют, но моя внешность, вероятно, не располагала к благотворительности.

— Спасибо за совет, отец.

Старик цепко ухватил за рукав.

— Слушай, Фортун. Ты парень не злой, поэтому дам совет — держись подальше от опасных дел и опасных людей. Я слыхал, что на днях культистов Кровавой Луны из тюрьмы выпустили. Говорят, массовая амнистия по случаю смены власти после того, как император умер. А эти психи… — он сплюнул. — В общем, на улицах в любом случае становится опасно, так что береги шею. И так у вас, полукровок, жизнь не сахар, а в драке за тебя никто не вступится, ты никому не нужен. За каждым отморозком стоит его клан, община, род, раса или квартал. А ты? Со своим происхождением ты никому не нужен, и это понимает любой дурак на районе. А тут ещё проклятые палачи-культисты…

Культисты? Кровавая луна? Император умер? Так, информация складывается в картину. Хм… В любом хаосе надо видеть риски и возможности, это повышает шансы на выживание.

Одно понятно — у меня нет ни дома, ни клана, ни даже семьи.

Следующий час я бродил по городу, впитывая информацию как губка.

Город называется Амстел. Правил им какой-то Городской совет. Денежная система: медяки, сильверы, статеры. Примерный курс и уровень цен я пытался понять из разговоров торговцев.

На площади около фонтана толпились люди у разрушенной статуи. Массивный постамент, на котором высились лишь две каменные ноги. Голова, торс валялись в стороне, исполосованные глубокими царапинами, разбитые.

— …при Донке такого не было! — орал пожилой человек в толпе.

— Да заткнись, старик! — огрызнулся молодой орк. — Твой Донка сдох, как и его чёртова Рунская империя! Триста лет дурил всех, называл себя бессмертным, а потом взял и помер как простой смертный! А теперь каждый сам за себя!

— Рунисты страну разворовали и сбежали!

— Погодите, когда дойдёт до межрасовой резни!

Толпа зашумела, завибрировала опасной энергией. Я поспешил отойти. Понятно. Империя рухнула недавно. Власть слаба. Все друг друга ненавидят. Классическая постсоветская помойка, только с орками вместо гастарбайтеров.

Хаос — это всегда возможность. Когда власть слаба, а улицы опасны, люди ищут защиты. Значит, спрос на безопасность взлетит. Интересно, кто здесь продаёт «крышу»?

К полудню я вышел к большой площади. В центре возвышался храм — богатый, помпезный, с золотыми куполами. Храм Заргата, бога смерти, если верить вывеске. У входа толпился народ. Жрец в чёрной рясе что-то вещал про неизбежность смерти и важность пожертвований для спасения души.

Глаза его алчно блеснули.

Стандартная схема. Запугать смертью, продать надежду. Я таких видел сотни, от цыганок на вокзале до финансовых аналитиков на РБК.

Отличная бизнес-модель, если подумать. Клиент гарантированно умрёт, а значит — гарантированно захочет «спасения». Вечный спрос, минимальные издержки. И никаких гарантийных обязательств — мёртвые не жалуются. Гениально.

Я присмотрелся. К храму подходили люди один за другим. Начал считать на автомате. Десять человек за пять минут. Значит, сто двадцать в час. Если служба идёт два часа… двести сорок прихожан. Если средний чек — сильвер, по тому, как одеты прихожане… это ж двести сорок сильверов за службу!

Ого. И это только одна служба. А их наверняка несколько в день.

Бизнес-то какой.

Пока что никаких бизнес-идей в голову не приходило.

Только, быть может, создать свою религию? Но не мрачную, как эта чернуха, основанная на угрозах. Религию успеха, удачи, исполнения желаний? То, что людям нужно здесь и сейчас, а не после смерти?

В 90-е я продавал БАДы. Может, и тут…

Маркс называл религию опиумом для народа. Сейчас, когда мир болеет, опиума ему требуется много.

Создать религию — это просто апгрейд той же схемы, только вместо денег собираешь веру. А вот уже веру потом можно монетизировать тысячей способов.

Я ухмыльнулся. Кажется, я знаю, с чего начать свой путь в этом мире.

Но сначала надо решить базовые проблемы. Еда, ночлег, одежда. Ну и информация. Много информации.

Я спросил дорогу у подвернувшегося нищего и направился к церковной ночлежке, о которой говорил старик. По дороге обдумывал, что предпринять и с чего начать процесс адаптации к этому миру.

Да, определённо. Смерть в Одинцово — не самое плохое, что со мной случалось. Может, это даже к лучшему. В конце концов, там меня ждал инсульт или инфаркт. Нездоровая и бесперспективная старость и одиночество, поезд к единственной точке назначения — смерть. А здесь — целый мир возможностей.

Я ускорил шаг.

Вениамин Данилович Школьник умер, поскользнувшись на банане. Но Фортун До'Урден только начинает свой путь.

Выбравшись из узкого тёмного проулка на широкий солнечный проспект, я подслеповато сощурился.

Под ногами приличная брусчатка, улица широкая, каменная и даже сравнительно чистая.

Контраст. Если задворки напоминали помойку российской глубинки, то здесь царила атмосфера европейского торгового квартала, только с поправкой на средневековье и местный фэнтезийный колорит.

Рядом грохотала роскошная карета, инкрустированная золотом и самоцветами. Я еле успел отпрыгнуть, чуть не угодив под колеса. Водитель, тощий гоблин в ливрее, даже не повернул головы. Зато из окна высунулась морда другого гоблина, разодетого как новый русский на корпоративе.

— С дороги, полукровка вонючая! Совсем страх потеряли, шляются где попало!

Карета притормозила.

Рядом со мной материализовались ещё трое. Гоблины в дорогих камзолах, с тростями и надменными рожами. Классические мажоры. В любом мире они одинаковые.

— Смотри, Гримальд, эта тварь даже не кланяется! — один из них ткнул в меня тростью с набалдашником в виде черепа.

Инстинкты человека, пережившего девяностые, сработали раньше сознания. Я увернулся от удара, перехватил трость и дёрнул на себя. Легковесный остроухий гоблин, не ожидавший сопротивления, полетел носом в придорожную канаву.

Секунду царила тишина.

Толпа вокруг замерла. Кто-то ахнул. Продавец с лотком застыл с открытым ртом. Орк-грузчик бросил тюк и уставился.

Гоблин лежал в луже, его дорогой камзол измазан в грязи. Остальные двое смотрели на меня с шоком в глазах.

Я стоял, сжимая трость, сердце колотилось.

В 90-е я случайно наступил на ногу «авторитету» в клубе. Тогда отделался синяком и штрафом в три «лимона». Здесь, похоже, тариф другой. Интересно, сколько стоит моя жизнь в местной валюте?

Гоблин поднялся, лицо перекосилось от ярости.

— КАК ОН ПОСМЕЛ! Полукровка посмел тронуть чистокровного!

— Стража! Стража!

Из толпы раздались свист одобрения. Кто-то рассмеялся.

— Видал? Гримальд в грязи вымазался!

— Наконец-то кто-то этих мажоров поставил на место!

Я не стал ждать продолжения. Отбросил трость и быстро скрылся в толпе. За спиной нарастал гул голосов.

— Десять сильверов тому, кто поймает полукровку! — орал Гримальд. — Он посмел поднять руку на чистокровного!

Едрёна кочерыжка.

Десять сильверов — это месячный заработок рабочего, если судить по тому, как ахнула толпа. За такие деньги меня будут ловить все отморозки района.

Я нырнул в узкий переулок между домами, потом ещё в один, пока крики не стихли за спиной. Сердце колотилось. Руки дрожали от адреналина.

Остановился, прислонился к стене, переводя дыхание.

Отлично, Веня. Первый день в новом мире, и ты уже в розыске. Так держать.

Надо было найти укрытие до заката. И быстро.