Гидромен

Море в этот вечер было спокойным, как зеркало, отражая огненную амальгаму заката. Моррис Бенч, облокотившись на леера яхты «Нептун», смотрел, как солнце тает в океане, и думал о завтра.

Завтра у него был выходной. Завтра он купит кольцо. Простое, серебряное, без лишних украшений. Он уже месяц присматривал его в ювелирной лавке в порту, каждый раз находя новый предлог отложить покупку. То денег не хватало, то работа, то просто накатывал приступ старой неуверенности. Но завтра — точно.

«Смелей, Бенч, — прошептал он сам себе, — она же не королева.»

Мысль о Элизе Карсон заставляла его сердце биться чаще, как у мальчишки. Доктор Элиза Карсон. Умница, красавица, учёный с дипломом самого МТИ. А он — Моррис Бенч, матрос с образованием в десять классов и руками, вечно пахнущими соляркой и рыбой. Но когда она улыбалась ему, проходя по палубе, или просила помочь перенести какое-нибудь хрупкое оборудование, эта пропасть между ними казалась ему такой маленькой, такой преодолимой.

— Мечтаешь опять? — Голос капитана Риза, хриплый от многолетней дружбы с морем и сигаретами, вывел его из задумчивости.

Моррис обернулся. Капитан стоял, закуривая свою вечную трубку, и смотрел на него с отцовской снисходительностью.

— Просто погода клевая, капитан, — смутился Моррис.

— Погода, говоришь? — Риз хмыкнул. — У тебя на лице написано не «погода», а «девчонка». Наша учёная головка?

Моррис покраснел и потупил взгляд. Капитан рассмеялся, похлопал его по плечу.

— Расслабься, парень. Сердце — не штурвал, им не повернешь куда надо. Действуй.

— Я… я как-нибудь.

— «Как-нибудь» — самое бесполезное слово на свете. Либо «да», либо «нет». Море не терпит «как-нибудь».

Свист комингса-горловины прервал их разговор. Из люка появился Джейк, лучший друг Морриса, с сияющей улыбкой до ушей.

— Эй, мечтатели! Ужин готов! Сегодня шеф-повар Бенч, он же я, приготовил для вас свой фирменный чили! Готовьте свои желудки к адскому пламени!

— Опять этот несъедобный суп? — застонал капитан, но в его глазах плескалась усмешка. — Ладно, идём, Моррис. Подкрепимся перед ночным дозором.

Спускаясь в уютную кают-компанию, Моррис ловил на себе взгляды других членов экипажа. Двое механиков, радист. Все свои. Все одна команда. «Нептун» был для него больше, чем работой; это был его дом, его опора. Здесь он был не «тем самым Бенчем, которого выгнали из школы», а просто Моррисом, надежным парнем.

Ужин прошёл шумно и весело, под аккомпанемент бесконечных баек Джейка. Но Моррис заметил, что Элизы за столом не было.

— А где доктор Карсон? — спросил он, стараясь звучать небрежно.

Джейк подмигнул ему.

— В лаборатории, конечно. Колдует над своей «волшебной водичкой». Говорит, срочные тесты.

«Волшебная водичка» — так экипаж прозвал засекреченный проект «Гидра». Все знали, что в главном грузовом отсеке стоит какая-то хитроумная установка, над которой день и ночь бьются Элиза и её помощники. Но детали были под грифом «совершенно секретно». Корпорация «Аква-Текнолоджис» щепетильно относилась к своим тайнам.

Когда ужин закончился, Моррис набрался смелости. Он взял два яблока из камбуза и направился к носовой части судна, где располагалась судовая лаборатория.

Дверь была приоткрыта. Он заглянул внутрь. Элиза стояла спиной к нему, склонившись над монитором, который показывал трёхмерные модели сложных молекул. Она была в белом лабораторном халате, но её рыжие волосы, собранные в неаккуратный пучок, казались единственным ярким пятном в этом стерильном помещении. Рядом с ней, залитый холодным светом экранов, стоял массивный цилиндрический контейнер из армированного стекла и стали. Внутри него медленно переливалась, играя всеми цветами радуги, странная, полупрозрачная, гелеобразная субстанция. Это и была «Гидра».

Моррис постучал костяшками пальцев в дверь. Элиза вздрогнула и обернулась. Увидев его, она не раздражённо нахмурилась, как можно было ожидать, а устало улыбнулась.

— Моррис? Что-то случилось?

— Всё в порядке, доктор. Просто... подумал, вы, наверное, не ужинали. — Он протянул ей яблоко.

Элиза посмотрела на фрукт, потом на него, и её улыбка стала теплее.

— Спасибо. Ты очень внимателен. — Она взяла яблоко и откусила кусочек. — А ты почему не на вечеринке у Джейка?

— Чили — это вам не вечеринка, это испытание на прочность, — усмехнулся Моррис.

Она тихо рассмеялась. Её смех был самым приятным звуком на свете.

— Я тебя понимаю. — Она повернулась к своему монитору, и её лицо снова стало серьёзным. — Мне нужно закончить калибровку. Завтра решающий день.

— Это правда так важно? Эта... «Гидра»?

Элиза на мгновение задумалась, подбирая слова.

— Если верить руководству, это перевернёт всё. Медицина, промышленность, даже оборона. Материал, который может принимать любую форму, самовосстанавливаться, связываться с водой... — Она оборвала себя и махнула рукой. — В общем, да. Очень важно.

— Но? — чутко уловил Моррис нотку сомнения в её голосе.

Она встретилась с ним взглядом, и он увидел в её глазах тень беспокойства.

— Но он нестабилен, Моррис. Очень. Иногда мне кажется, что мы играем с огнём. Вернее, с водой. И я не уверена, что мы полностью контролируем этот потоп.

В этот момент её планшет издал тревожный писк. На экране замигал красный индикатор.

— Опять скачки давления в контейнере, — прошептала она, хмурясь. — Чёрт. Ладно, Моррис, спасибо за яблоко. Мне нужно работать.

— Конечно, — он кивнул. — Если что, я на палубе. В ночной дозор заступаю.

Она уже снова была поглощена показаниями приборов. Моррис вышел, оставив её наедине с её нестабильным детищем. Он поднялся на палубу. Ночь окончательно вступила в свои права. Небо было чёрным и бездонным, усеянным бриллиантами звёзд. Воздух был свеж и солоноват.

Он обошёл судно, механически проверяя крепления шлюпок, состояние палубы. Ветер начал понемногу крепчать, предвещая перемену погоды. Вдали, на горизонте, вспыхивали молнии. Тихая гроза. Ничего особенного.

Он снова подошёл к лееру и посмотрел на тёмную, бескрайнюю воду. Он думал о Элизе, о её испуганных глазах, когда она говорила о «Гидре». Он думал о завтрашнем дне и о кольце в витрине.

Он не знал, что это его последняя спокойная ночь в облике человека. Что завтра не наступит. Что «потоп», которого боялась Элиза, уже стучится в дверь, и имя ему — не буря, а жадность и равнодушие тех, кто остался на берегу.

Моррис Бенч глубоко вздохнул, вбирая в себя солёный воздух своего дома-океана, и пошёл делать очередной обход. Он был всего лишь матросом, винтиком в большой машине. Он не знал, что очень скоро он станет топливом для этой машины. А потом — и её молотом.

Моррис завершил обход, отметив в судовом журнале незначительное усиление ветра. Море всё ещё оставалось спокойным, но в его чёрной глубине уже чувствовалось напряжение, словно гигантский зверь затаил дыхание перед прыжком.

Спускаясь в свою каюту, он услышал приглушённые голоса из радиорубки. Сквозь шипение эфира пробивался тревожный, металлический голос:

«...повторяю для "Нептуна". Ускорить график испытаний. Штормовой фронт движется быстрее прогнозов. Мы должны получить данные до его подхода. Понял? Штроом лично требует результатов».

Моррис замер. Джейкоб Штроом. Генеральный директор «Аква-Текнолоджис». Человек-призрак, чьи приказы приходили как приговоры. Капитан Риз отвечал спокойно, но Моррис уловил в его голосе сталь:

«Понял. Но предупреждаю, безопасность экипажа — мой приоритет. Если шторм будет выше восьми баллов, мы сворачиваем работы».

«Ваш приоритет, капитан, — выполнить контракт. "Аква-Текнолоджис" платит за риски. Штроом конец связи».

Связь прервалась. Моррис поспешил прочь, не желая быть замеченным. В каюте пахло деревом, маслом и старостью. Его койка была завалена книгами по морскому делу и зачитанным до дыр научно-фантастическим романом — подарком от Элизы. Он поймал себя на том, что снова думает о ней. О её усталой улыбке. О тени в её глазах.

«Он нестабилен, Моррис».

Он лёг, пытаясь уснуть, но тревога ползла изнутри, как холодная вода по трюму. Голос Штроома, лицо Элизы, это странное, красивое и пугающее вещество в лаборатории — всё смешалось в один беспокойный клубок.

Его разбудил оглушительный удар о борт. Вся яхта содрогнулась, заскрипела и накренилась. Сверху посыпались какие-то вещи. Завывание ветра превратилось в рёв безумного великана.

Шторм.

Моррис вскочил с койки, едва удерживаясь на ногах. Он натянул непромокаемый плащ и выскочил в коридор. Его встретил Джейк, бледный, с выпученными от страха глазами.

— Моррис! Чёрт возьми, это не шторм, это конец света! Капитан говорит, волны уже выше десяти метров!

— Где Элиза? — первым делом выпалил Моррис.

— В лаборатории! Говорит, не может бросить установку!

Сердце Морриса упало. Он бросился по раскачивающемуся коридору, цепляясь за стены. «Нептун» кренился так, что палуба уходила из-под ног под углом в сорок пять градусов. Слышался оглушительный грохот падающего оборудования, треск ломающегося дерева и всепоглощающий рёв стихии.

Дверь в лабораторию была распахнута. Внутри царил хаос. Оборудование сорвалось с креплений и лежало грудами искорёженного металла и пластика. Элиза, пристёгнутая страховочным тросом к кольцу в стене, отчаянно пыталась удержать на месте шланги, подключённые к главному контейнеру с «Гидрой». Полимер внутри бился, как живой, его переливы стали ядовито-неоновыми.

— Элиза! Надо уходить! — закричал Моррис, перекрывая шум.

— Не могу! Если давление упадёт, произойдёт выброс! Это опасно! — в её голосе была паника.

В этот момент «Нептун» снова накренился, на этот раз ещё сильнее. С оглушительным треском один из крепёжных узлов контейнера лопнул. По армированному стеклу поползла паутина трещин.

— ОТХОДИ! — заревел Моррис.

Он рванулся вперёд, отталкивая Элизу назад, в коридор. В тот же миг раздался звук, похожий на выстрел огромной пушки. Контейнер взорвался.

Это была не взрывная волна в привычном понимании. Это был взрыв света и жидкости. Ослепительно-яркая, фосфоресцирующая масса вырвалась на свободу. Она не разлетелась осколками, а будто ожила, превратилась в гигантскую, полупрозрачную руку, которая схватила Морриса, пригвоздив его к стене.

Он не чувствовал боли. Только невероятное, всесокрушающее давление. Вещество «Гидра» обволакивало его, проникало под кожу, в лёгкие, в глаза. Он не мог дышать. Он пытался кричать, но его рот был заполнен холодной, плотной, пульсирующей энергией.

Он видел, как Элиза в ужасе смотрела на него из коридора, её крик тонул в рёве шторма и шипении чудовищного полимера. Он видел, как по палубе пробежал Джейк, его лицо исказилось от ужаса при виде того, что происходило с его другом.

И тогда случилось второе несчастье. Огромная волна, как стена, обрушилась на борт «Нептуна». Массивный швартовый кнехт, сорванный с креплений, пролетел по палубе и снёс забортный леер как раз там, где стоял Моррис, объятый светящимся кошмаром.

Давление. Холод. Яркий свет. И затем — невесомость.

Его выбросило за борт. Последнее, что он увидел, был освещённый вспышками молний корпус «Нептуна», удаляющийся в кромешной тьме. Последнее, что он почувствовал, — это леденящий холод воды, которая смешалась с «Гидрой» на его теле, вызвав невообразимую химическую реакцию. Его клетки распадались и перестраивались. Его плоть превращалась в жидкость. Его сознание тонуло в океане боли.

Он был больше не Моррис Бенч. Он был болью. Он был страхом. Он был водой.

А наверху, на гибнущем «Нептуне», Элиза слышала, как капитан Риз в отчаянии кричал в радиосвязь:
— MAYDAY! MAYDAY! Это «Нептун»! Человек за бортом! Повторяю, человек за бортом! Моррис Бенч! Моррис...

Голос оборвался. А потом, сквозь шум, донёсся ледяной, спокойный голос из динамика:
— «Нептун», подтверждаем. Потеряли груз и одного члена экипажа. Приступайте к эвакуации. Данные эксперимента сохранить любой ценой. Штроом.

И тогда Элиза поняла всю чудовищную правду. Для них он был уже не человеком. Он был «потерянным грузом». Статистикой. Расходным материалом.

А внизу, в тёмных, холодных глубинах, рождалось нечто новое. Нечто, что однажды вспомнит и про груз, и про цену, и про людей, которые его предали.