Глиняная кружка

Ольга поправила на голове чёрный платок, подхватила тяжёлую сумку и вошла в вагон электрички.

Прощай Ростов! Весёлые студенческие годы закончились, почти не начавшись. Ольга успела отучиться всего полгода, когда скоропостижно скончалась мама.

Почему у совершенно здоровой и ещё не старой женщины остановилось сердце? На этот вопрос врачи только разводили руками, мол и младенцы умирают, что говорить об остальных.

Институт оплачивала мама, Ольга не работала, и денег на дальнейшее обучение взять ей было просто негде.

Родного отца она никогда не видела, и понятия не имела, как его разыскать.

Мама что-то говорила про алименты, но Ольга, занятая своими подростковыми проблемами, в финансы семьи особо не вникала.

Электричка тронулась, и за окном замелькали привокзальные строения.

До узловой станции Лихая, куда и ехала Ольга, поезд шёл 3 часа 48 мин.

Похоронив мать, а вместе с ней мечты о лучшей жизни, Ольга устроилась продавцом в гипермаркет и зажила тихо и незаметно.

Поначалу она пыталась наладить личную жизнь, но после того, как её бросил третий парень подряд, да ещё и прихватив все её нехитрые сбережения, Ольга окончательно замкнулась в себе.

Днём она работала, а по вечерам смотрела сериалы, мечтая о дружной семье и верном муже. В выходные, если они выпадали на субботу или воскресенье, любила побродить по блошиному рынку среди старых вещей. Ей нравилось разглядывать потемневшие от времени вазочки, статуэтки, посуду необычной формы.

Ольга уже шла к выходу с рынка, когда внезапно её внимание привлекла пузатая глиняная кружка. В ней не было вычурности или явной старины, которую так любила Ольга. Простая, коричневого цвета с двумя ручками по бокам.

Ольга присела на корточки и взяла её в руки. На одной из строн были изображены очень грустные глаза. Несмотря на то, что рисунок был выполнен просто, казалось, что глаза живые и смотрят прямо в душу.

На улице стоял легкий мороз, но кружка оказалась на удивление теплой, и как будто грела озябшие пальцы.

— Это ваше? — спросила Ольга у молоденькой продавщицы.

— Женщина со второго этажа у нас в подъезде померла. Наследники квартиру продали, а вещи по соседям раздали. Вот мне посуда и досталась. Я почти всю продала, эта кружка последняя.

Девчонка пожала плечами, потом наклонилась ближе и зашептала:

— Говорят, ведьма она была. Чёрная вдова. Все её женихи бесследно исчезли.

— Чёрная вдова — это когда мужья умирают, — улыбнулась Ольга. — А соседка, видимо, просто мужчин любила менять.

"Меня вон тоже трое бросили", — подумала она горестно.

— Последний хахаль её лопатой зарубил. На кладбище, представляете? Что они там делали среди зимы, совершенно непонятно. Говорят, когда его брали, он невменяемый был, только орал, что ведьму убил, и что она его погубить хотела.

— Сколько же хочешь за кружку?

— Тридцать рублей хватит, — девчонка улыбнулась, приняла протянутую купюру и резво отсчитала сдачу.

Ольга сунула покупку запазуху и пошла в сторону дома. Через некоторое время она почувствовала, что от кружки идёт тепло, разливаясь по всему телу, словно та была живая, а не обработанный кусок глины.

Придя домой, Ольга разделась и прошла в кухню.

Она поставила чайник на плиту, сунула кружку под струю теплой воды и принялась её отмывать.

Ольга тёрла кружку мягкой губкой, и на миг ей показалось, что нарисованные глаза щурятся от удовольствия. А когда она поднесла закипевший чайник, пытаясь налить в кружку кипяток, в глазах отразился такой ужас, что Ольга отказалась от этой затеи навсегда.

С тех пор Ольга не чувствовала себя одинокой. Незаметно для себя, она начала делиться с кружкой нехитрыми новостями, они вместе смотрели фильмы, слушали музыку, глядели из окна на ночное небо.

Иногда Ольга посмеивалась над собой. Но ей было так хорошо и тепло, что она даже и не думала ничего менять.

Так прошло три года, пока однажды не произошёл несчастный случай.

Тёплым летним вечером они смотрели в открытое окно, кружка стояла на подоконнике. Ольга отошла буквально на секунду, когда резкий порыв ветра неожиданно захлопнул створку. Кружка упала на пол и разбилась.

Ольга закричала и, побледнев от ужаса, кинулась собирать осколки.

Трясущимися пальцами она гладила нарисованные застывшие глаза, отлетевшие ручки, в конце концов не выдержала и разрыдалась.

— Не уходи! Прошу тебя! Не бросай меня! Я так тебя люблю!

Ольга прижала к губам осколок и в этот момент её ослепила вспышка.

Ольга отшатнулась, прикрывая глаза тыльной стороной руки, а когда убрала её, то увидела сидящего на полу парня. Он смотрел родными глазами кружки и улыбался.

— Как же это, — прошептала Ольга, оседая на пол. — Это сон? Я сплю?

— Нет, Оленька. Меня зовут Николай. Ты спасла меня. Давай ты успокоишься, и я тебе всё расскажу.

***

Николай зевнул и включил кофеварку. Он опять сегодня не выспался, и зачем надо было допоздна смотреть этот дурацкий сериал. Он всё ждал, кто же окажется убийцей, и был крайне разочарован, когда выяснилось, что это мелкая пигалица, которая появилась в кадре всего несколько раз.

Николай задумчиво потёр живот и налил ароматный напиток в пузатую глиняную кружку. Это всё, что ему осталось от бывшей девушки. Коля всегда был несколько сентиментален, и теперь чашка навевала приятные воспоминания.

Аня любила сама пить из этой кружки. Касалась губами края так, будто целовала глиняную поверхность. Николай крякнул и отодвинул штору на окне, впуская яркое солнце. Начинался новый день.

Он прошёл в ванную и принялся неспеша намыливать щёки, взял станок, глянул в зеркало и отшатнулся, едва сдерживая крик.

Из чуть затуманенной стеклянной поверхности на него смотрела Анна. Николай отчетливо видел, как она улыбается, а через всю щеку бугрится алый шрам. Станок, выпав из руки, громко звякнул о фаянсовую раковину. Николай вздрогнул и пришёл в себя. Он всмотрелся в зеркальную поверхность, но увидел только отражение своего перекошенного лица, наполовину покрытого белой пеной.

Николай быстро побрился и прошёл на кухню. Необычное видение не давало ему покоя. Больше всего из головы не шёл уродливый шрам, которого у Ани никогда не было. Николай покрутил в руках телефон и решительно ткнул в экран.

— Коля! Это ты, Коля? — раздался в трубке голос матери Анны.

— Вероника Львовна, здравствуйте!

— Коля! Такое несчастье! Анечки больше нет, — она заплакала.

— Как это нет? Что случилось?!

— Разбилась Анечка, доченька моя! Попала ночью в аварию, — в трубке послышались рыдания, и ошеломленный Николай нажал кнопку отбоя.

Несколько минут он пытался прийти в себя, потом встал и нервно заходил по комнате. С Аней они расстались совсем недавно и по обоюдному согласию. Не было ни ссор, ни обид. Просто поняли, что не любят друг друга.

Где-то в глубине души Николай уверял себя, что они будут вместе, стоит ему только предложить.

Он помнил тепло Анны, чувствовал в руках приятную тяжесть её тела, как будто она только что была и просто ненадолго вышла.

Николай задумался. Был только один человек, голос которого он хотел бы сейчас услышать. Его давнишний друг и товарищ Мишка.

Михаил взял трубку сразу:

— Что? Аня умерла? Слышь, брат, таким не шутят.

— Какие шутки! Ночью она погибла. Разбилась на машине.

— Колян, я тебе тыщу раз говорил: не пей с утра, это плохо кончится.

— Я уже полгода в завязке! Я с матерью ее разговаривал. Это она мне сказала.

— Коль, я Аньку только что видел, пять минут назад. Про тебя, дурака, кстати, спрашивала. Помирился бы ты с ней, хорошая же девка.

— Как видел? — опешил Николай. — Где? Говори адрес, я сейчас приеду.

— Да, какой адрес! Гипермаркет магнит. Торт она покупала. Всё, давай, у меня вторая линия, — Михаил хмыкнул и отключился.

Николай облегчённо вздохнул, быстро оделся и вызвал такси. Через двадцать пять минут он уже настойчиво звонил в квартиру Ани.

Вероника Львовна встретила Николая в чёрном платке. Глаза несостоявшейся тёщи опухли, на бледных щеках виднелись дорожки от слёз.

— Коленька. Ты проходи. Я чайник поставлю.

Николай скинул кроссовки и шагнул в большую комнату, именуемую гостиной. На обеденном столе стояла фотография Ани, украшенная чёрной лентой. Аромат ладана и свечей соседствовал с запахом корвалола.

Николай подошёл к столу и вгляделся в снимок. Аня улыбалась. Белое шифоновое платье окружало её тонкую фигурку воздушным облаком. Николай почувствовал, как спазм сжимает горло. Он смахнул набежавшие слёзы, повернулся к дивану и увидел раскрытый альбом с фотографиями.

Снимки были старые, пожелтевшие. Николай вгляделся в них и вздрогнул. С фотографий на него смотрела Аня, но не та, которую он знал, а та, что привиделась ему утром в зеркале, с огромным красным шрамом на пол лица. На одном из снимков она держала в руках пузатую глиняную кружку, ту самую, из которой он пил утром.

— Это Степанида Леонидовна, бабка Анечки, — голос раздался так неожиданно, что Николай подскочил.

Вероника Львовна стояла совсем близко и сверлила его глазами. В руках она держала поднос с двумя чашками, из которых шёл пар. Николай невольно отодвинулся.

— Это ваша мама? — голос предательски дрогнул.

— Я сирота, — поджала губы несостоявшаяся тёща и грохнула поднос на стол. Фотография Ани с траурной лентой чуть покачнулась, но устояла. — Это мать Димы, отца Анечки, царствие ему небесное, — она суетливо перекрестилась.

Николай почувствовал, как перед глазами всё поплыло. Он судорожно провёл рукой по лицу и попытался сосредоточиться. Что-то происходило, и это что-то было за гранью его понимания.

"Бред! Бред! Просто жесть!" — Николай поднялся.

— Вероника Львовна, простите. Я очень спешу. Работа. Простите ещё раз! — он боком обошёл женщину, стараясь не выпускать её из вида и, прибавив шаг, выскользнул в коридор. Шагнул в кроссовки, даже не удосужившись натянуть их до конца, толкнул входную дверь и выскочил на лестничную площадку.

— Я вам позвоню, Вероника Львовна! — крикнул он на последок, стыдясь своего бегства, и быстро скатился по ступенькам, едва не теряя на ходу обувь.

Николай влетел в свой подъезд и облегчённо вздохнул, почувствовав родные стены. Он дома, и это значит, что всё хорошо. А про жесть, которая происходит, он подумает потом. В холодильнике есть пара банок пива, припрятанные на "всякий случай". Похоже сейчас именно такой и наступил.

Николай отпер дверь. В нос ударил запах жареного мяса. Он, не разуваясь, быстро прошёл в квартиру и замер.

Около плиты стояла Анна и помешивала что-то в большой чугунной сковороде.

— Аня? — голос сорвался и предательски дал петуха. — Живая, — пробормотал он облегчённо и быстро шагнул в кухню.

— Коля! Я мясо купила. Мой руки. Ты знаешь, мне очень нужно свадебное платье. Где оно? И кольцо! Верни моё кольцо!

Николай сделал шаг, и в этот момент Аня повернулась. Вторую половину лица перечёркивал широкий красный шрам.

Николай по-бабски взвизгнул и кинулся прочь из квартиры, слетел с лестницы и чуть не сбил девушку, которая поднималась ему навстречу. Он поднял осоловевшие от ужаса глаза и узнал Аню.

— Коля, Господи! Что с тобой?

Николая трясло. Он опустился на ступеньку и растёр руками лицо:

— Ты живая? Настоящая?

— Что?

— Я, похоже, схожу с ума. Ты умерла. У меня в квартире твоя бабка требует на ней жениться...

— Коля, пойдём, соседи услышат. Ты пил?

— Да, ничего я не пил! — сорвался на крик Николай. — Я не понимаю, что происходит! Твоя мать сказала, что ты умерла!

— Коля. Моя мать больна. Уже давно. Я не хотела тебе об этом говорить.

— Ладно. Я понял. Хорошо. Но, почему у меня в квартире твоя бабка?

— Она что-то говорила? — Николай увидел, как краска отлила от лица Ани.

— Требовала свадебное платье. А ещё кольцо.

— Господи!

— Объясни мне, что происходит. Я ничего не понимаю.

— Пойдём в дом, — Аня протянула руку и осторожно коснулась Николая. — Я поговорю с ней.

В квартире было пусто. На плите стояла сковорода с жареным мясом. Николай пригляделся и его чуть не вывернуло. Между румяных кусков мяса ползали большие белые черви. Он схватил сковороду, выскочил на балкон и швырнул её в палисадник с третьего этажа.

— Бабка завещала похоронить её с украшениями и в свадебном платье. Но, когда она померла, мама только посмеялась, — рассказывала Аня спустя полчаса.

— Старуха в свадебном платье — это сильно, — задумчиво отозвался Николай.

— Да. Ещё у бабки было кольцо. Очень дорогое, фамильное. Мама сняла его с пальца покойной, когда та лежала в гробу. Сказала, что закапывать такую ценную вещь — преступление, что это моё наследство.

— Ты сможешь его найти?

— Думаю, да. Мать хранит украшения в шкатулке.

— Как могла бабка появиться у меня? Почему не пришла к твоей матери?

— Кажется, я знаю. Причина — эта кружка, — Аня указала рукой на пузатый глиняный сосуд. — Когда я была маленькая, бабка говорила, чтобы я очень её берегла. Я забыла кружку у тебя, вот шла сегодня забрать.

***

Николай разгрёб на могиле засохший бурьян и воткнул лопату в землю. Сделал несколько энергичных копков и обернулся к Анне. Девушка осторожно опустила в ямку сверток со свадебным платьем и положила сверху большой перстень, украшенный яркими камнями.

— Всё. Можно закапывать.

Николай засыпал ямку землёй и разогнулся:

— Ну, что? Домой?

Он поднял глаза и обомлел. На Ане было надето свадебное платье, а лицо перечеркивал алый шрам.

Аня криво ухмыльнулась и сделала шаг вперёд. Николай отшатнулся и, споткнувшись о могильный холмик полетел навзничь, сильно ударившись головой о лопату. В глазах потемнело. Аня потянула к нему руки, и Коля увидел, сверкающий перстень. Пальцы странно вибрировали, дрожали, меняя очертания, лицо исказила гримаса.

Сквозь тонкое девичье личико проступали старушечьи морщины.

Николай попытался отползти и нащупал рукой черенок лопаты. Он извернулся и вскочил. Размахнулся и изо всех сил врезал металлическим полотном по лицу ведьмы. Лопата разлетелась с тихим звоном. Старуха схватила Николая за горло, и он потерял сознание.

Николай пришёл в себя, прислушался к ощущениям, живот распирало так, будто в него влили ведро воды. С трудом открыл глаза и обомлел. Он стоял на полке в ряду глиняных кружек. Руки, вывернутые на манер ручек, страшно затекли.

На диване сидела Аня и что-то весело рассказывала худощавому пареньку, смотревшему на неё влюблёнными глазами.

— Помогите! — заорал Николай, но не услышал своего голоса.

Аня подняла на него глаза и ухмыльнулась.

— Сейчас будем пить чай, — пропела она и потянулась за кружкой.

***

Николай закончил рассказ и замолчал. Ольга смотрела на него широко распахнутыми глазами, по щекам бежали слёзы.

— Не плачь, милая! Теперь всё будет хорошо! — Николай взял её руки в свои и поцеловал сначала одну ладонь, а потом вторую. — Я люблю тебя. Выходи за меня замуж.