Глупость

— Ты не понимаешь! — кипятился я. — Электроны все одинаковы. Абсолютно! В тебе, во мне, в этом столе!

Я так сильно хлопнул по истёртой столешнице, что ладонь обожгло болью.

— Прекрасно понимаю, — ответил Макс, — но это не означает, что все электроны, это один и тот же.

— Да сколько можно! — схватился я за голову. — Я же только что тебе объяснил, что электрон ведёт себя невероятно странно. Он одновременно находится в нашем пространстве и невесть где ещё. В другом, в других. Может их тысячи. Миллионы!

— Это вовсе не означает, что ты можешь прыгать из пространства в пространство. Даже с места на место не сможешь, — продолжал подначивать меня друг и коллега.

— Макс! Мы состоим из электронов!

— А ещё нейтронов, протонов, — подмигнул он.

— Да чтоб тебя! Я тебя докажу! Я... я...

— Ну что ты? Чем ты это докажешь?

— Я сделаю так, что смогу перемещаться по нашему пространству, используя эту особенность электронов!

— Ага. Конечно. Жду с нетерпением, — махнул он рукой и вышел из лаборатории с торжествующей улыбкой.

От злости у меня так тряслись руки, что я с трудом успокоился, заставив себя сделать несколько глубоких вдохов и выдохов. Когда мне полегчало, я засел за расчёты, совершенно забыв про эксперимент, которым был занят до прихода Макса.

* * *

— Ну что, коллега, — раздался бодрый голос Макса у меня за спиной.

— Что? — обернулся я, вскочив из-за стола.

— Месяц уже прошёл. Ты готов продемонстрировать телепортацию, как обещал? — осклабился он.

"Надо же, не забыл," — подумал я, стараясь не покраснеть от стыда.

— Почти. Дай мне ещё немного времени.

— О, ну времени-то у тебя полно. Кстати, ты уж пригласи меня на вручение Нобелевки, когда докажешь свою теорию, — подмигнул Макс.

— Шутник. Иди отсюдова! Кыш! — замахал я руками, прогоняя его в коридор.

— Погоди ты, — засмеялся он, — у меня для тебя подарок. Вот, Настя кофе привезла из Бразилии.

Он вынул из кармана небольшой золотистый пакет и протянул мне.

— Спасибо, — смутился я, принимая подарок и рассматривая его. Сжав пакет, я вдохнул потрясающий аромат из клапана. Пока я был этим занят, Макс как ни в чём не бывало, прошёл за моей спиной к столу и принялся изучать мои записи.

— Это что? — донёсся его голос. Обернувшись, я увидел, что он нагнулся к экрану.

— Уйди!

— Это что, тахион? — расхохотался Макс, тыча в экран.

— Уйди, говорю! — обиделся я.

— Ну серьёзно, Андрей, это же тахион. Ты чем тут занят?

С трудом вытолкав его за дверь, я уселся за стол и уставился на экран.

Может он прав? Может я правда наивный дурак и верю во всякую чепуху? Нет, конечно, в нумерологию и ворожбу я не верю, но одноэлектронная вселенная, тахионы... почему нет? Почему меня все поднимают на смех, когда узнают об этом?

* * *

Хорошо, что я не женат. Могу приходить далеко за полночь, не убирать бардак в квартире, которая за три месяца превратилась в настоящую лабораторию.

В очередной раз провозившись с передатчиком до рассвета, я собрался уже отправиться спать, но решил всё же проверить его.

Взяв из холодильника яблоко, я засунул его в экранированную камеру передатчика, закрыл дверцу и нажал пуск.

Открыв дверцу, я несколько секунд смотрел на опустевшую камеру, а после заорал от радости, как сумасшедший.

* * *

— Ну показывай, — ухмылялся Макс, разуваясь.

— Идём, — поманил я его в гостиную, — всё здесь.

— Ну и срач, — присвистнул он, — ты бы хоть прибрался. Меня бы Настя за такое убила на месте.

— Прелести холостяцкой жизни, — отмахнулся я, — не завидуй. Лучше смотри.

Яблок больше не было, поэтому я положил картофелину в камеру, закрыл дверцу и включил передатчик.

— Это что у тебя, микроволновка наизнанку? — стал паясничать Макс.

— Да тихо ты! Смотри! — я открыл дверцу. Внутри было пусто.

Макс с удивлением осмотрел камеру внутри, потом снаружи, затем осторожно поднял её со стола, стараясь не касаться кабелей, идущих к ней.

— И где она? — наконец спросил он.

— Здесь, — торжествующе заявил я.

— Где здесь? — снова заглянул он внутрь камеры.

— Прямо здесь. Но не сейчас, а через минуту. Подожди немного, пожалуйста.

Взглянув на меня как на сумасшедшего, он поставил камеру на пол и демонстративно отошёл назад.

Я ждал, глядя на запущенный на телефоне секундомер.

Когда на нём было 00:58, я ощутил лёгкое колебание пространства. Словно какое-то насекомое быстро промчалось у моего лица.

— Готово! — радостно выпалил я, глядя на Макса.

Этот эксперимент за утро я поставил несколько десятков раз, поэтому был абсолютно уверен в результате.

— Не может быть! — подскочил Макс.

Я, наконец, посмотрел туда, где минуту назад стояла камера. Картофелина лежала на столе.

— Там какие-то зеркала? Или что? Колись давай, — потребовал он.

— Нет там ничего. Сам же видишь! — обиделся я.

— Ну хорошо. Дай-ка я сам. Только не с картошкой. Давай... — он огляделся, — вот! Носок туда положим!

— Ой лучше не трогай его, — предупредил я, когда он уже потянулся к опасному предмету.

— Токсичный? — хохотнул оправившийся Макс, вернувшись к привычному расположению духа. — Тогда рубашку мою.

Он снял рубашку, и мы затолкали её в камеру. Я проделал эксперимент на его глазах, дав возможность убедиться в собственной честности.

Когда рубашка вернулась, Макс стал непривычно серьёзным и долго молчал.

* * *

На постройку большой камеры мы потратили полтора месяца. Латунная сетка таких размеров оказалась жутким дефицитом, поэтому пришлось заказывать её из Китая, заплатив баснословную сумму за доставку.

Поэкспериментировав на Тихоне, коте Насти, которого Макс под видом осмотра у ветеринара утащил из дома, мы узнали, что для переноса Тихона, требуется значительно больше энергии, чем для картофеля или яблок. Затем мы выяснили, что чем дальше в будущее мы его отправляем, тем больше требуется энергии. Но это и так было очевидно.

Посидев за расчётами, Макс с огорчением сообщил:

— Чтобы перенести тебя на год вперёд, надо столько мощности, что потребуется целая электростанция.

— Почему это меня? - спросил я, продолжая гладить урчащего у меня на коленях Тихона.

— Ты весишь меньше, — похлопал Макс себя по брюшку.

— Да, — покачал я головой, — жениться вредно.

Посовещавшись некоторое время, мы пришли к выводу, что нужны конденсаторы. Много конденсаторов. И мы знали, где их искать.

* * *

Установку пришлось перенести в институт, предварительно разобрав её. В подвале старого здания находилось бомбоубежище, которым заведовал Макс. Вернее у него хранился комплект ключей.

Именно там мы и расположились. Возможность запереться изнутри была нам только на руку, как и то, что в это помещение никто никогда не ходил. Ну почти.

Не слишком задумываясь о последствиях, мы с помощью длинных кабелей, подключились к занимавшему весь первый этаж массиву суперконденсаторов, предварительно отключив от него другое оборудование.

Поначалу мы учились переносить предметы в будущее, играя с настройками. Очень долго мы не могли понять, почему два тела одинакового размера забрасывает на разное, так сказать, расстояние. Мы пробовали переносить в будущее пенопласт и свинец, мышей и листья, но совершенно не понимали почему установка потребляет не одинаковую мощность при переносе кубического дециметра свинца и пенопласта. Затем мы пробовали сто грамм пенопласта и свинца, энергии тоже потребовалось по-разному.

Поломав голову над этой загадкой, мы вдруг поняли — расход энергии зависит от количества электронов! Уж не помню, чья это была идея, кажется, моя, но это и не важно.

Теория оказалась верна, и мы перешли к попыткам перенести предметы в прошлое. Это оказалось довольно просто. Энергии на это требовалось гораздо меньше.

* * *

Войдя в камеру, я сделал несколько глубоких вдохов и скомандовал:

— Жми!

Поджилки тряслись от страха, но я старался думать только о поставленной задаче. Это всё во имя науки... да какой там науки. Мне просто любопытно!

Рябь пространства...

Если мы всё сделали правильно, я оказался на один час в прошлом. И через десять минут должен прийти Макс с другим мной. Чтобы не создать парадокса, я спрятался в одной из душевых, коих в бомбоубежище было предостаточно. Дождавшись, когда прежний я скрылся в камере, я вышел и показался Максу до того, как он нажал на кнопку.

* * *

— Значит если ты отправишься на год назад, то пропадёшь? — удивился Макс, отхлёбывая чай из кружки.

— Нет. Но вернуться я не смогу. Тогда установки ещё не было и мне придётся проживать этот год.

— Эх, жаль. Представляешь, как бы мы разбогатели, поиграй ты этот год на бирже, — вздохнул он, добавляя сахар и размешивая.

— Можно сгонять в будущее и вернуться оттуда с информацией, — предложил я, улыбнувшись.

— Ты серьёзно?

— Нет, конечно. Но я бы глянул, как люди живут в будущем.

— А вернёшься ты как?

— Ну, если установку не разберут... — задумался я.

— Слушай, так ты же сам её создал. Даже если разберут, построишь новую, — вдруг сказал Макс.

— Точно! — подскочил я. — Так выходит, я и из прошлого смогу вернуться так же!

— Конечно! — обрадовался мой друг, едва не облившись чаем. — Тогда вперёд, в прошлое?

— Не. Лучше в будущее. Зачем тебе оно вообще далось, прошлое это?

— У нас ипотека, — вздохнул он.

* * *

— Запускай! — крикнул я, разве что не подпрыгивая от нетерпения.

Ощутив колебание пространства, я оказался в кромешной тьме.

Ругаясь каждый раз, когда натыкался на препятствие, я с трудом вышел из камеры и пошарив по осыпающейся штукатурке, нашёл и повернул выключатель.

Несколько тусклых ламп под потолком зажглись, резанув по глазам.

Повозившись с запорами, я открыл тяжелую дверь и вышел. В подвале было пусто. На ступенях лестницы, тускло освещённой через мутные стёкла, лежал слой пыли с хлопьями осыпавшейся побелки.

Осторожно ступая, я вышел из здания во двор. Стоял морозный осенний день, судя по жёлтым листьям, толстым слоем усыпавшим асфальт.

В новом здании института часть окон была разбита, а штукатурка с большей части фасада осыпалась, обнажив утеплитель. Обернувшись, я увидел, что старое здание и вовсе частично обрушилось.

* * *

— Ну! Не томи! — нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу потребовал Макс.

— Есть сигарета?

— Ты же не куришь? — удивился он.

— Есть?

— Нет. Я же не курил никогда.

— А водка?

— Андрей? — заглянул он мне в глаза. — Что случилось?

— Я... я не знаю, Макс. Там так страшно. Мне никогда не было настолько страшно...

* * *

Макс притащил откуда-то спирт в колбе и, разбавив его водой из-под крана, протянул мне. Поколебавшись, я отхлебнул немного, но легче не стало. И почему в кино всегда пьют и курят, чтобы стало легче, а в жизни это не работает?

Друг молча смотрел на меня, ожидая.

— Сейчас, — кивнул я, скривившись в гримасе от мерзкого вкуса алкоголя.

— Не торопись. Может, тебе лучше на улицу выйти, воздухом подышать? — предложил он.

— Нет! Лучше давай останемся здесь, — попросил я, вспомнив увиденное.

— Конечно. Ты не волнуйся.

— Не надо, Макс. Давай без этого, — попросил я, — дай мне минуту прийти в себя.

— Конечно, — закивал он, — только имей ввиду, тебя не было неделю.

— Как это? — подскочил я. — Мы же считали и всё должно было сойтись.

— Ну ты же живой. Может пописал, электронов в тебе поубыло, — улыбнулся Макс. — А вообще, я тут выяснил, что...

— Погоди ты, — отмахнулся я, — давай расскажу, пока не забыл ничего.

И я рассказал ему всё, что видел.

Рассказал о пустом городе, где за всё время я встретил лишь одно живое существо. О капсулах, о вирте... я рассказал Максу о том, какое будущее нас ждёт.

* * *

Когда я бродил по неосвещённому ночному городу в поисках людей, информации, да хоть чего-нибудь, из-за угла появилась человеческая фигура. Мужчина. Он брёл, не глядя по сторонам.

Я подсвечивал себе фонариком телефона и направил луч на прохожего. Он даже не моргнул от яркого света, продолжая идти вперёд.

Он был голый, Макс! На улице холодина, а он совершенно голый. И жутко худой. Как узники концлагерей на фото!

Я его окликнул, спросил, в порядке ли он, нужна ли помощь, а он вообще не отреагировал.

Я подошёл ближе, от него воняло испражнениями и чем-то кислым. У парня ступни были окровавлены. Он шёл босиком!

Я тронул его за плечо, спросил, чем помочь, а он остановился и медленно повернулся ко мне. Вижу, губы шевелятся, но слов не разобрать. Подошёл ближе, почти вплотную и попросил повторить.

— Хабар возьмёшь? Есть артефакты на стамину, на Хэпэ, есть зелья... — еле слышно прошептал он.

— Чего? — переспросил я его.

— Может у тебя микрокристаллы есть? Мне немного до уровня не хватает, — всё так же тихо произнёс он.

— Парень, ты кажется не в себе. Давай тебе скорую вызовем или в больницу пойдём.

— Непись тупой, — пожал он плечами и заковылял прочь. Я просто рот разинул от удивления, Макс! Он не похож на наркомана, я посмотрел на руки, там нет следов. И зрачки нормальные, только взгляд блуждающий.

— Наркоту ведь не только колют, — заметил мой друг, — её нюхают, пьют, курят...

— Нет, это не наркоман, — замотал я головой, — ты дальше слушай.

— В общем, в городе том, то есть в нашем, я уверен, что был в бурге, на улицах ни души. Я подходил к подъездам, но домофонов нету. Магазины работают, но там тоже никого.

— А кассир?

— Нет кассиров, Макс! И охраны нет! Есть касса самообслуживания и несколько камер наверху. Там есть инструкция, я так понял, что по биометрии оплата списывается. Камера тебя увидела, за покупки списала.

— Ну ладно, — пожал он плечами, — чего ты так всполошился-то? Странный чувак, да автоматизация...

— Да ты слушай дальше! Домофонов тоже нет, вместо этого камеры на дверях в подъезд и тоже по биометрии пропускают. При чём в некоторые, я так понял, пускают всех подряд, только фиксируя кто вошёл и вышел, а в некоторые не всех. Видимо только жильцов, не знаю. В общем, я вошёл так в пару подъездов из любопытства. Покатался на лифте, походил по этажам. Возле некоторых квартир тоже камеры!

— Ну и что?

— Да слушай, блин! — разозлился я.

Макс поднял ладони в примирительном жесте.

— Я стучался во все двери подряд, потом стал ручки дёргать, ну знаешь, не все запирают двери, когда находятся дома, — смутился я.

Макс внимательно смотрел на меня, не говоря ни слова.

— В общем, я нашёл одну дверь, которая была не заперта и вошёл. Орал, орал, а никто не ответил. И запах такой, знаешь... мерзкий. Я осторожно по квартире походил, всё время орал, что я не вор, на всякий случай. В холодильнике у них пусто, а вонь, как будто что-то протухло. В одной комнате стоит такая хрень... даже не знаю как объяснить... ну вроде душевой кабины, только поменьше и не прозрачная. Я вижу ручка, дёрнул, а там экран встроенный рядом с дверцей, строки текста побежали и написано палец приложить для фиксации отпечатка при аварийном открывании.

Я палец приложил, что-то щёлкнуло, и дверца приоткрылась, а изнутри что-то полилось. Вонища, ужас! Меня чуть не вывернуло. Я дверцу распахнул, а внутри девушка голая...

Макс ехидно улыбнулся, но я продолжал:

— У неё оттуда... ну из этой... ну ты понял, в общем, у неё оттуда чего-то висит, все ноги в крови, а внизу ребёнок. Младенец. Мёртвый, Макс! И она мёртвая! Глаза стеклянные, воняет, уже распухла! А в руке, вот здесь, катетер. И трубки ещё какие-то от тела к стенкам идут.

Я от греха вышел в подъезд, попытался спасателей вызвать, полицию. А, я же забыл рассказать, я как из института вышел, пробовал уже звонить в сто двенадцать. Не работает телефон. Вообще нет связи.

Я посмотрел на друга. Он молча слушал, но в глазах, вроде, недоверия не было.

— Я стал ломиться к соседям, — продолжил я рассказ, — никто не отвечает. В общем, этажей через пять или может семь, я нашёл ещё одну незапертую дверь. И там тоже были эти хреновины! Эти... капсулы, что ли! И в них люди!

Макс кивнул.

— Там дверцы были с прозрачными окошками.

Я заглянул, а там трупы. Но в одной живая бабка, она такая счастливая была, а ещё у неё на голове такая... ну шапка что ли, с проводами. У всех. У мёртвой девушки тоже была. Я не знаю что это. Ну вот, я там походил, походил и бабку ту решил вытащить. Хрен знает что там у них происходит.

— И что?

— Ну я палец так же приложил к экрану, а дверь не открылась. Я ломился по-всякому, но не стану же я ломать эту хреновину. Вдруг бабка окочурится.

Я замолчал, украдкой глянув на друга.

— Чаю будешь? — вдруг предложил он.

— Давай, — согласился я и, набравшись духу, продолжил. — В общем, раскурочил я всё таки бабкину эту штуку. Она так и не проснулась ведь, когда я с головы у неё эти провода снял и катетер с трубками повытаскивал.

— И что ты сделал? — донёсся голос Макса из соседней комнаты, где мы организовали кухоньку.

— Я надел эту хрень на голову, но не стал в себя трубки и катетер пихать.

— Да что за трубки?

— Для отвода мочи и каках.

— Ты серьёзно? — выглянул из дверного проёма Макс, вытаращив глаза.

— Да, — кивнул я.

— Ужас, — произнёс он и вновь скрылся, начав звенеть кружками и ложками.

— В общем, я даже не знаю как это описать. Это вроде виртуальной реальности, но она меняется. И меняется до того, как ты понимаешь, что тебе становится скучно. Там обостряются все чувства, ну то есть приятные, а неприятные отсутствуют. Ни холода, ни боли. Хотя нет, боль можно регулировать, выставить в настройках уровень, который хочется. Там даже есть разделение по уровням, от приятной, до невероятной боли.

— Держи, — протянул кружку вернувшийся Макс.

— Спасибо. Ну и вот, я там провёл вроде немного времени, но оказалось, что два дня. Я еле жив был. Хорошо, что решил выйти, а то так и сдох бы, наверное.

— Ничего не понимаю.

— Я даже не знаю как объяснить... там мир всё время менялся. Это какая-то виртуальная реальность. И в какой-то момент я вспомнил про тебя, свою жизнь... в общем, я захотел выйти и как будто проснулся. Но это не похоже на пробуждение.

— А другие?

— Другие, похоже, там много времени проводят. И мир у каждого, видимо, свой. А катетер и трубки, чтобы тело не умерло, пока сознание развлекается невесть где. Я когда в магазин пришёл, там на полках еды почти нет! Есть какие-то белковые смеси, клетчатка, углеводы, витамины всякие, электролиты... но еды нет! Почти нет. Шоколад вот был. Я его сожрал столько, что живот заболел.

— Может ты в аптеке был?

— Нет. Это точно магазин. Супермаркет большой. Ну знаешь, там, где Тюльпан был.

— А, я понял, — кивнул Макс. — Пей чай, Андрюх, а то ты бледный, мне аж страшно.

Я взял кружку и продолжил:

— Бабку жалко. Похоже я её убил.

— Ты же не знал, — попытался меня подбодрить друг.

— Незнание не освобождает, — вздохнул я, так и не закончив фразы.

Макс выжидательно смотрел на меня, и я не стал тянуть:

— На пустыре, где раньше сгоревшая больница была, лежит корабль. Огромный!

— Откуда у нас корабль? Морской что ли? — не понял Макс.

— Космический!

Макс сделал попытку улыбнуться, но тут же посерьёзнел, заметив мой взгляд.

— Я клянусь тебе, Макс! Космический корабль! Огроменный. Я не знаю чей он, но кажется, вообще не наш. В смысле не человеческий. Мы так не строим. По крайней мере сейчас, — задумался я.

— Кстати об этом. Тут пока тебя не было...

— Погоди ты, — перебил я его, — я не закончил. Возле этого корабля народу нет. Такая махина, а никому даже не интересно!

— Может недавно там?

— Тем более должно быть интересно, Макс! А если давно, то оградить должны были, увезти, я не знаю! Но он просто лежит, как будто это какой-то мусор. Я не знаю, что там произошло, но люди там ничем не интересуются. Они не гуляют, не общаются, а только развлекаются виртуальной реальностью всё время. И похоже, добровольно. Насколько нужно утратить связь с реальностью, чтобы родить, будучи в этой штуке и даже не понять этого? Материнский инстинкт один из самых сильных, Макс! А она просто умерла, даже не поняв, что родила. Не почувствовала. Да что с ними там, Макс! — заорал я, не справляясь с эмоциями.

Мы помолчали некоторое время, затем я продолжил:

- Я примчался в институт, запустил установку, выставил мощность, как мы рассчитывали и вернулся. Я очень устал. И, кажется, я схожу с ума. Но мне же это не показалось. Я сделал уймищу фоток. Вот, смотри, — протянул я ему телефон, открыв галерею и начав листать.

Макс молча смотрел на фото, которые я показывал, а его глаза расширялись всё больше и больше.

— Это корабль. Видишь какой огромный? Он в земле частично. А рядом здания обвалились. Видишь? Похоже он не приземлился, а просто рухнул. Я не хочу знать о таком будущем. Пусть оно даже через сто лет. Макс, мне страшно. Что с нами станет? С нашими потомками?

— Андрюх, — сглотнув, начал Макс, — тебя не было неделю. Я весь извёлся тут. Я перепроверил расчёты. Мы с тобой ошиблись. Ты отправился в будущее не на сто лет... а на девять.