Глупость

— Зиновий Данковский, вы отказываетесь давать согласие на расторжение брака, не так ли?

— Я был, Ваша Честь. Был не согласен. Теперь же пусть забирает всё, что хочет, — Зиновий не встал, когда к нему обратился судья. Он с обыденным разочарованием, растворенным в лице, отколупывал краску со стола. Адвокат, сидящий рядом, недоумевающе выпучил глаза. Он побледнел, позеленел и, казалось, вовсе прекратил дышать.

— Это как так? — шепнул он.

— Да плевать, — отмахнулся Зиновий, не отвлекаясь от занятия, которое находил более увлекательным. Стол, краска и бордовая стружка, плавно падающая на брюки. Стоит сказать брюки на сегодня он выбрал отменные. Чувством вкуса он никогда не был обделён, но сегодня, сегодня писатель выглядел лучше, чем когда-либо. Связано ли это с разводом или предшествующим ему интервью, кто же мог знать? Факт остаётся фактом, Зиновий выглядел сегодня как аристократ, что ни есть, самой лучшей и высокой марки. Жена не сводила с него глаз, но это вряд ли из-за его внешнего вида.

— Мария Данковская, прошу огласить, что входит в раздел имущества.

Тут Зиновий снова потерял суть повествования и не слышал ничего. Звук с которым летела краска на его брюки — он занимал все уши.

— Мэри, - вдруг обратился писатель к жене. Нежность в его голосе не отступила, хотя могла бы, из-за столь гнусного поступка, по мнению Зиновия. Заявиться в суд и выставить его на посмешище. Крайне возмутительно. — У нас есть дом за городом — не хочешь оставить его себе? Ты там разбила сад около куста брусники, за ним я всё равно следить не стану. До одного места мне это всё.

— Я… — отчего-то голос Марии дрогнул, чем всё-таки привлек внимание Зиновия. Она всегда представала самой женственной дамой в любой компании. Жеманная, манерная и умная — предел мечтаний любого достойного мужчины. Её светло-русые густые кудри струились по плечам, спадая на пышную грудь. Голубой омут глаз уставился на него из-под длинных ресниц. Тонкие губы приоткрылись в страстном желании что-то сказать, но тут же закрылись, как у рыбы.

— Вы согласны? Этого будет достаточно, может ещё какие-то требования? Насколько я помню, ваш адвокат, Мария Львовна, просил денежной компенсации.

— Да, этого будет достаточно, — шепнула Мария. Глаза её наполнились слезами. — Кота можешь оставить.

— Нет, Мэри. Он сдохнет ещё вчера, если поселится у меня. Это невозможно. Пуха тоже забирай.

— Как жаль, что ты не бросил пить. Если бы ты только…

— Невозможно. Мэри, дорогая, не противоречь себе. Твоя агония должна закончиться. Мы разводимся из-за того, что я пью, напоминаю тебе об этом. Развод я не давал, потому что не мог принять. Боже, неужели мне нужно все это проговаривать, такие банальные вещи, Мэри. Пять лет семейной жизни так легко не выкинешь из памяти, — Зиновий откинулся на спинку стула, протяжно выдыхая. Мария отвернулась.

— Вы же не пили раньше, почему начали? — спросил адвокат жены.

— Протестую Ваша Честь. Вопрос не имеет никакого отношения к делу.

— Действительно, Борис Яковлевич. Ваши интересы не должны затрагивать дело о разво…

— У Бориса, видимо, нет интернета. — Усмехнулся Зиновий. — Из-за отца. Ну-с, когда мы заканчиваем, Ваша Честь? Я порядком устал за сегодня, впрочем, как и все. Согласен даже на компенсацию за потраченные лучшие годы на меня. Мэри, всё, что угодно.

Жена больше не повернулась на Зиновия. Она лишь изредка подносила белый шёлковый платок к глазам, со свойственной ей грацией. После его соглашения, суд окончился минут через двадцать. Адвокат жены всё уточнял суммы и размер дома, и всё что к нему прилагалось. Вопреки всеобщему мнению, что жена захочет оттяпать у тебя после развода всё — Мэри думала не только о себе. Она знала о ещё нескольких его квартирах, трёх машинах и огромных сбережениях, особенно за последний год, но так и не сказала об этом. Возле входа в суд собралась уже небольшая толпа репортёров. Двое из охраны Зиновия растолкали их, а адвокат держал впереди него зонтик. Целый день лил дождь. Писатель ступал нерешительно. Ноги не хотели идти и он в последний раз взглянул на жену. Та подавала руку своему новому ухажеру.

—«Как жаль, что ты не бросил пить», - процитировал Зиновий слова жены и, дёрнув дверь за ручку, сел в машину. Дождь был не только снаружи, но и внутри писателя. На запотевшем стекле он рисовал цветы, кустики и Пуха.

— Куда хочешь, друг?

— У меня есть домик, совсем маленький в южной стороне города, достался от отца, давай туда, - выхватив у адвоката навигатор, он сам вбил данные.

— А как же твои телохранители?

— Они же не глупые, свернут за нами.

Дорога петляла и играючи вела их прямиком к домику. Ветви деревьев, по-осеннему тяжелые и мрачные, нависали над Зиновием. Небо облачное в пышную юбку из чёрных облаков лишь усиливало депрессивный настрой. Месиво под ногами из листьев и грязи. К тому же запах сырости, гниющих растений, корней и кустарников. Шлёпая по проселочной дороге, Зиновий вдохнул полной грудью. Его приятный настрой был сбит приоткрытым окном и болтающейся белой запиской пришпиленной к нему.

— Что за чёрт? — писатель указал пальцем в сторону окна. Охранники тут же направились к дому, обошли его снаружи, осмотрели всё внутри — пусто.

— Может лучше в квартиру всё-таки?

— Нет, я хотел побыть здесь какое-то время. С пару-тройку дней. Какой-то записки, - Зиновий сорвал клочок бумаги и заглянул в него. Странные знаки написанные ровно, словно по линеечке, бросились в глаза, - я не испугаюсь. Тем более в доме ничего не пропало и никто внутрь не пробирался. Со мной побудут мои ребята. Ты поезжай обратно, доделай дела, подпиши бумаги для Мэри и приезжай. Выпьем и погорим.

— Хорошо, дружище. Отдыхай.