Голод Дракона, Кровь Розы

Утро. Личная аудиенция

Солнечная комната была устроена так, чтобы любой, кто войдёт, сделал поклон свету, а уже потом - хозяевам. Тирион выбрал её не случайно: красиво, безопасно, достаточно камерно, чтобы слова весили больше, чем титулы.

- Леди Маргери Тирелл, - произнёс он, будто представлял не человека, а точный инструмент.

Маргери вошла без свиты одна. Ни шёлкового шлейфа, ни громких украшений; только тонкий обруч на запястье с крошечным шипом и белая роза у горла. Она не опустилась в реверанс - лишь чуть склонила голову, признавая присутствие силы, а не её привычный ритуал.

Дейенерис встала навстречу. Перчаток на руках не было. Волосы собраны строго, взгляд - прямой, как спущенная тетива.

На миг воздух в комнате стал плотнее - как перед грозой, когда кожа заранее «знает» молнию.

- Ваше Величество, - сказала Маргери. Голос - гладкий, но без масла. - Спасибо, что согласились на встречу до совета.

- Я хотела видеть вас до всех остальных, - ответила Дейенерис. - Чтобы помнить, с кем я разговариваю, когда начнут говорить все.

Оленна стояла сбоку, опираясь на трость, и смотрела так, словно покупала редкую птицу на базаре. Тирион прищурился, считая шансы. Они обменялись короткими жестами - и тихо исчезли, оставив комнату двум женщинам и солнечной пыли.

Маргери подошла ближе и остановилась на том расстоянии, где выбор начинает пахнуть кожей.

- У меня есть подарок, - сказала она и вынула из складки плаща маленькую вещь. - Садовая работа. Символическая.

На её ладони лежал белый лепесток, по самому краю опалённый в тонкую чёрную кайму. Он не осыпался, держал форму - как память о прикосновении огня, который вовремя отняли.

- Он не горит дальше, - пояснила Маргери. - Просто говорит, что достаточно.

- А у меня нет подарков, - честно сказала Дейенерис. - Есть только то, что нельзя положить на стол. - Она подняла руку и, прежде чем коснуться, посмотрела. - Можно?

- Можно, - ответила Маргери.

Их пальцы встретились на ладони - "здравствуйте", которое сказали не рты. Ладонь к ладони. Тёплая кожа к тёплой коже. Такт, равный приказу: не играем, не прячем.

- Я не люблю, когда меня склоняют к реверансам, - сказала Дейенерис, не отпуская. - Но люблю, когда склоняются по своей воле.

- Я не люблю, когда меня спасают ради вида, - ответила Маргери. - Но люблю, когда мне доверяют быть рядом с огнём.

В этот момент они узнали друг друга. Не имена - жажду. То самое животное "да", которое редко доживает до слов.

- В полдень у меня речь на Площади Драконов, - напомнила Маргери, снимая касание так, будто оставляла его у Дейенерис на хранении. - Город любит смотреть, как говорят женщины. Гораздо меньше - как они делают.

- Тогда посмотрит, - сказала Дейенерис. - И запомнит.

Они разошлись на полшага, как расходятся дуэлянты перед первым кругом. На столе остался лежать опалённый лепесток. Солнце коснулось каймы - та блеснула, будто ножичек.

Полдень. Площадь Драконов

Город пах дымом и мёдом. Белые розы у клумб почернели по краям - будто кто-то поцеловал их огнём и вовремя отнял.

Маргери стояла на помосте без плаща, открытая ветру и взглядам. Она говорила о хлебе и долгах, о том, что кровь - самый плохой способ платить за страх. Толпа слушала, как слушают тихий колокол: одни - с надеждой, другие - с раздражением. И в этот момент из людского моря вырезался силуэт - слишком прямой, слишком быстрый.

Сталь блеснула у пояса. Стража опоздала на один вдох.

Тень закрыла солнце.

Крылья развернулись над площадью, и воздух загудел. Дрогон ударил вниз, как буря, и пламя сорвалось в полшага от Маргери - достаточно близко, чтобы жар лизнул кожу, опалив кромку ленты на её рукаве. Убийцу отбросило, меч звякнул о ступени, толпа взорвалась криками.

Маргери не отступила.

Она шагнула туда, где камень ещё дышал жаром, подняла ладонь - и положила её на чешую. Чешуя была горячей и живой, как бок боевого коня; под пальцами вибрировало низкое, глухое дыхание. Дракон замер на миг - и, кажется, послушался. Или просто признал смелость.

Тогда она подняла взгляд.

Дейенерис стояла в двух шагах - растрёпанные светлые волосы, на виске тонкая ниточка сажи, глаза, в которых не было ни паники, ни извинений. Только выбор. Они встретились взглядом - и мир вдруг стал очень простым: жар, воздух, звук крови в ушах.

- Ты могла сжечь меня, - сказала Маргери слишком спокойно для человека, которого только что облизывало пламя.

- Ты могла уйти, - ответила Дейенерис хрипло.

- Я подошла.

- А я - осталась.

Слова были короткими, как клинки. Но то, что поднялось между ними, было вовсе не сталью - голодом. Бесстыдным желанием обладать и повести, проверить друг друга на прочность - сейчас, здесь, при всём городе. Толпа шумела, кто-то молился, а в них поднималась другая вера - верность телу и его правде.

Стража ворвалась на помост, связала убийцу; воины жадно произнесли: «Казнить!» Дейенерис повернулась к ним, готовая ответить силой за страх.

- Сегодня не ваш день, - сказала Маргери громко, обращаясь к площади, но смотря на Дейенерис. - Сегодня день живых.

Она сказала это - и услышала, как у дракона выровнялось дыхание. Как будто кто-то удержал пламя на поводе. И это "кто-то" стоял напротив, с чёрной пылью на щеке, и не сводил с неё глаз.

- Во дворец, - сказала Дейенерис, даже не повышая голоса. Это не была просьба. Это было приглашение, от которого не хочется, да и невозможно отказаться.

Ночь. Команда миру

Коридоры держали их шаги, как мышцы держат клинок. Стража осталась у дверей по жесту обеих. Ветер стих - город отдышался.

Маргери сняла перчатки. Дейенерис - ничего. И от этого казалась ещё более нераздетой.

- Ты спасла меня, - сказала Маргери в полутени. - И почти убила.

- Я выбрала точку, - ответила Дейенерис. - Ближе к тебе, чем к толпе.

- Рисковать мной - не твой выбор, - мягко сказала Маргери. - Но утром ты взяла мой лепесток. Значит, слышишь: достаточно - это тоже сила.

- Слышу, - признала Дейенерис. - И слышу другое. - Она сделала шаг ближе. - Чья ночь?

Маргери улыбнулась так, будто делала ход, от которого уже не уйти.

- Моя.

Щелчок где-то в груди обеих. Команда, которую мир услышал.

- Правила, - сказала Маргери. - Смотри на меня, когда слушаешь. Не касайся меча, пока я говорю. И если я скажу "белый лепесток" - остановишься.

- Всегда, - ответила Дейенерис мгновенно. Слово легло, как печать.

Маргери обошла её кругом, не касаясь - пока. Слышала, как в коже Дейенерис меняется дыхание. Подошла сзади, положила пальцы на жилу у горла - легко, но так, что весь мир сузился до этого пульса.

- Ровно, - шепнула. - Вдох. Выдох. Хорошо.

Дейенерис тихо рассмеялась.

- Я только что сажала дракона на площадь. Ровность - не мой дар.

- Сегодня - мой, - ответила Маргери. - И ты возьмёшь его.

Она развернула Дейенерис лицом к себе, взяла запястья - чьи они в эту минуту - и поставила ладонями на тёплый камень. Дейенерис подчинилась. В этом подчинении не было слабости - была жажда.

- Ты могла сжечь меня, - повторила Маргери тихо, теперь - как признание влечения к краю.

- Ты могла уйти, - так же тихо ответила Дейенерис - как просьбу никогда так не делать.

Их рты встретились. Не "потом". Сейчас. Вкус дыма, мёда и стали. Поцелуй был про власть, отданную добровольно, и власть, принятую без охоты.

Маргери отстранилась на вдох. Дейенерис потянулась вслед, нетерпеливо, почти рыча.

- Смотри, как ты меня слушаешь, - сказала Маргери, поднимая свой обруч и защёлкивая его на запястье. Символ. Сигнал.

- Можешь прижать, - разрешила она. - Колонна выдержит.

Дейенерис прижала - уверенно. Камень принял спину Маргери, как крепостная стена принимает шаг командира. Поцелуй стал глубже, голоднее. В сердце города две женщины перестали играть в власть - они сделали её телом.

Где-то вдали с гавани ушёл нервный гул цепи. В фонтане вода стала течь ровнее. По площади прошёл тёплый ветер, и опалённые розы пахнули сильнее. Мир подстроился под ритм их дыхания - или, может, просто перестал мешать.

Они остановились, чтобы увидеть друг друга. Взгляд в взгляд. Пульс у пульса.

- Завтра обойдём Блошиный Конец, - сказала Дейенерис, уже ровнее. - Вдвоём. Без свиты.

- И без крови, - напомнила Маргери. - Моя ночь до рассвета.

- Как скажешь, - кивнула Дейенерис. Покорность, в которой не было слабости - была готовность командовать, когда придёт её очередь.

Маргери сняла тонкий чёрный шнурок с маленьким драконьим клыком, положила рядом с обручем. Клык и шип легли крестом.

- Наш знак, - сказала она. - Меняемся.

- Клянусь, - ответила Дейенерис серьёзно. - И клянусь "белому лепестку".

Она коснулась её лба, как ставят подпись. Потом - губ. За окном ветер повернул паруса. На площади старик-лавочник подарил первый букет опалённых роз девушке, которую любил тайком; стража перестала спорить о расправе и молча разлила чай.

Город заснул с неожиданной уверенностью: утро не будет хуже ночи.

А две женщины, у которых было слишком много имён и слишком мало права на сомнение, сделали простую, опасную вещь: сказали друг другу "да" - сначала утром, ладонью к ладони, потом днём, взглядом над пламенем, а ночью - всем телом. И мир, кажется, услышал.